2.6. На крепко спящих аэродромах

2.6. На крепко спящих аэродромах

Внимательный читатель, должно быть, заметил, что из описания событий первого дня войны в 9, 10 и 11-й авиадивизиях выпали бомбардировочные полки, которые в количестве одного были в каждом из этих соединений: 13-й БАП в 9-й САД (аэродром Борисовщизна), 16-й БАП в 11-й САД (аэродром Черлена), 39-й БАП в 10-й САД (аэродромы Пинск и Жабчицы). Первые два находились буквально рядом, на аэродромах, разделённых Неманом и расстоянием в 12 – 15 км (см. Карту № 4). Как и следовало ожидать, бомбардировочные полки располагались в глубине оперативного построения, отделённые от границы расстоянием в 80 – 150 км и «частоколом» аэродромов истребительных полков. И это единственное, что произошло в реальности и того, чего «следовало ожидать». Во всём остальном несостоявшиеся боевые действия 13-го и 16-го БАП заставляют вспомнить советский пропагандистский слоган про «мирно спящие аэродромы», причём в самом худшем его виде.

Документальных свидетельств разгрома, видимо, не осталось вовсе. В оперативных сводках дивизий и ВВС фронта про 13-й БАП нет ни слова; про аэродром 16-го БАП уже начиная с 11.00 (Боевое донесение № 4 штаба 11-й САД) сказано: «Аэродром Черлена. Самолёты горят. Подробности выясняем». В 15.40 боевое донесение № 6 кратко сообщает подробность: «Вся матчасть 16 БАП уничтожена». (292) В 18.30 телеграфный аппарат отстучал такие слова: «Аэродром Черлена. Матчасть уничтожена. 11 экипажей 16 БАП уехали в Бобруйск на автомашине за самолётами». (293) Последняя фраза на первый взгляд может показаться едва ли не образцом чёрного юмора, однако всё тут вполне серьёзно: на аэродроме Бобруйска находилось более 20 Пе-2, предназначенных для перегона на запад, в бомбардировочные полки приграничных дивизий, а в 16-м БАП к началу войны уже 39 экипажей было подготовлено к самостоятельным полётам на этом новом типе бомбардировщика.

За неимением лучшего придётся опять же обратиться к свидетельствам очевидцев. Свидетельствам, записанным, увы, через десятки лет после события, с неизбежными в подобной ситуации ошибками памяти и «идейным» ретушированием. Начнём с воспоминаний техника, который встретил войну в составе наземного персонала 13-го БАП.

«Наш полк стоял на самой границе в районе Белостока, местечко Россь (базовый аэродром 13-го БАП был именно там, а на аэродром Борисовщизна полк был перебазирован после 17 мая. – М.С.), Волковысского района. Мы были в лагерях.

– А аэродром замаскирован был? Или стояли как по линейке?

По линейке стояли, а персонал в палатках жил на другой стороне аэродрома. И чтобы попасть на стоянку, надо было пересечь взлётное поле. Немецкие самолёты налетели, набросали на аэродром бомбы и обстреливать начали… Стоянка была как по линейке, и у кого прострелили мотор, у кого шасси. Вывели из строя две или три эскадрильи. А четвёртая была на опушке леса, и она сохранилась, немцы, наверно, не видели её – четыре часа было (так в записи, вероятно, имелось в виду «четвёртый час утра». – М.С.), ещё темновато, заходили они со стороны леса…

– А какие самолёты?

– Одномоторные истребители. А потом, часов в одиннадцать или чуть раньше, прилетели двухмоторные… К этому времени наши самолёты уже рассредоточили, закрыли маскировочными сетками… Но всё равно белый самолёт видно. С большой высоты, может быть, маскировка и подействовала бы. Но он заходил на низкой высоте, нагло, ведь сопротивления никакого не было.

– А самолёты по окраске были только белого цвета?

– Ну, разве мы успели бы покрасить, времени-то было несколько часов. Да и все были в состоянии паники…

– А как же приказы командования ещё весной 1941-го о маскировке аэродромов и техники?

– Мы про них ничего не знали.

– 21 июня уже под вечер Жуковым и Тимошенко был подписан приказ о приведении в боевую готовность. До вас он успел дойти?

– Нам непосредственно не объявляли.

– А более ранний приказ о том, чтобы не поддаваться на провокации, был?

– Да, был…

Этот рассказ может считаться образцовым примером того, как в условиях тоталитарного режима реальные события и факты вытесняются из сознания пропагандистскими мифами. От местечка Россь до ближайшей точки границы 41-го года не менее 100 км; если это называется «на самой границе», то тогда надо признать, что в сентябре 1939 г. Варшава была «на самой границе» с Восточной Пруссией, а Прага в марте 1939 г. была и вовсе «за границей» Чехии. Однако уважаемый ветеран провёл на войне 4 года, а перед репродуктором советского радио – 45 послевоенных лет, и поэтому он «точно помнит», что аэродромы были на самой границе, всей череды предвоенных приказов о маскировке аэродромов – не было, а не существующий в природе «более ранний приказ не поддаваться на провокации» – был…

…И вот полетели они на нас. Было видно: немцы каждый самолёт расстреливали, а на наших самолётах уже всё было подготовлено, бомбы были подвешены. И бомбы наши же взрывались, и по аэродрому обломки, бомбы катились. Эскадрилья, про которую я говорил, что она осталась после первого налёта неповреждённой, взлетела, ресурс бензина выработала (странное боевое задание. – М.С.) и как раз перед этим вторым налётом вернулась и села. Но теперь только один самолёт успел взлететь. Улетел, в Орле посадку сделал, но разбился.

В этот момент у нас погибших ещё не было. У нас одна задача осталась – охрана аэродрома. Оружие выдали всем, пулемёты взяли. Потом вечером, часов в одиннадцать, решили сниматься и отходить пешком, взяв с собой минимум – шинель, противогаз…

– В итоге 22 июня полк был уничтожен фактически полностью?

– Полностью.

– Сколько самолётов удалось сохранить?

– Ни одного. Один почти…

– Сопротивление оказывали?

– А некому было, самолёты были не готовы…

– Теоретически, если самолёт стоит на аэродроме, он должен быть заправлен и на нём должно быть вооружение. Можно залезть в кабину [стрелка], стрелять…

– Предварительно, перед тем как заправить самолёт, бензин отправляли на экспертизу. Проверяли качество. А ёмкости с бензином были опечатаны.

– Вооружения тоже не было?

– А вооружение на складах… Оружие только личное – винтовки, и они выдавались только…

– Когда вы уходили со своего аэродрома, вы технику повреждённую бросили как есть или жгли?

– Оставили всё, как было. Самолёты одни уже были сожжены, другие выведены из строя так, что до ночи отремонтировать не успели бы. А сжечь самолёты – команды не было.

– А вы слышали о том, чтобы кто-то погиб или был ранен утром 22 июня?

– Не слышал… Нам не объявляли, что кто-то погиб. Лично я не знаю.

– А где были лётчики в момент нападения?

– 22 июня выходной день был. Вся срочная служба была на территории лагеря. А где офицеры находились, не могу сказать. К обеду все собрались (подчёркнуто мной. – М.С.). И одна эскадрилья, я упоминал, даже поднялась в воздух.

– Вы знали, что происходит на соседних аэродромах? Там за двенадцать километров по прямой, за Неманом, был ещё один полк бомбардировщиков?

– Да, том был мой зять Николай Яковлевич Куракин, сестры муж, 16-й полк, в одной дивизии были (дивизии, конечно, разные. – М.С.). А истребителей у нас не было.

– Что он рассказывал, как война для их полка началась?

– Он при штабе был, начальник аэродрома. Но он не рассказывал. Сестра рассказывала, что муж пришёл и сказал: «Собирай всё самое необходимое, уезжаете в тыл». А у них уже двое ребят было, два сына. Он отправил их. Видимо, он знал, как дела обстоят…» (294)

«Дела обстоят». Для военнослужащих – от рядового техника до «начальника аэродрома» – война представляется неожиданно случившимся «форс-мажором». И всё это происходит в полку, успешно повоевавшем в небе над Финляндией, одним из самых первых в советских ВВС получившем пикирующие бомбардировщики (сначала Ар-2, затем и Пе-2). Оказать сопротивление оказалось «некому», после того как – если верить мемуарам лётчика 13-го БАП подполковника П. Цупко – «с рассвета до темна эскадрильи замаскированных самолётов с подвешенными бомбами и вооружением, с экипажами стояли наготове». (217) Правда, в одном пункте воспоминания двух участников событий полностью совпадают, как пишет Цупко, «вечером в субботу, оставив за старшего начальника оператора штаба капитана Власова, командование авиаполка, многие лётчики и техники уехали к семьям в Россь… Весь авиагарнизон остался на попечении внутренней службы, которую возглавил дежурный по лагерному сбору младший лейтенант Усенко». Ну, если полком в первые часы войны командует младший лейтенант, а старшие командиры «собрались к обеду», то чего же лучшего можно было ожидать?

Почти по такому же сценарию развивались и события на аэродроме 16-го БАП в Черлена. Историк из Гродно Д. Киенко записал рассказ А. Б. Фёдоровой, которая накануне войны работала продавцом в военторге 16-го БАП. Судя по её воспоминаниям, дела обстояли так: «Первый налёт на Черлену был совершён примерно в 4 часа утра, второй в 8 утра. После второго налёта самолётов, годных ко взлёту, не осталось… Первый налёт был непосредственно на стоянки самолётов, а потом на палаточный городок. Его к этому времени успели покинуть и скрыться в лесу…»

И ещё один рассказ, на этот раз – от сына участника событий:

«Я, Сальников Георгий Георгиевич, сын Сальникова Георгия Ивановича, стрелка-радиста 16-го БАП. Где-то в 52 – 53-х годах он мне, мальчишке, рассказал трагическую историю начала войны…. Проснулся он от грохота и стрельбы (но не от сигнала боевой тревоги. – М.С.). На его глазах взлетел его комэск Протасов и пошёл на таран. Как понимаю, он служил в его эскадрилье. Затем через час появились немецкие мотоциклисты, с которыми они вступили в бой, но вскоре появились немецкиебронетраспортёрыс пехотой и пришлось отступать. Где-то в 10 – 11 утра (подчёркнуто мной. – М.С.) нашли брошенную «полуторку», отец вытер мокрый трамблёр и завёл её. На ней человек 20 – 25 из 16-го полка добрались до Лиды, при них было знамя полка и штабные документы. Их всех арестовали, но вскоре выпустили…»

На мой взгляд, самые достоверные сведения изложены в рассказе продавщицы: личный состав полка успел покинуть аэродром и скрыться в лесу. Что же касается «немецких бронетранспортёров с пехотой» (по одной такой роте было лишь в танковых дивизиях вермахта, да и то не во всех), то в районе Черлены их не было вовсе; пешая же пехота вермахта появилась в тех местах не в 11 утра 22 июня, а через три – четыре дня. Почему бежавших с аэродрома лётчиков 16-го БАП арестовали в Лиде – понятно. Почему «вскоре выпустили»? Приведённый выше доклад командира 229-го ОЗАД ПВО даёт вполне убедительный ответ и на этот вопрос.

Ещё на один вопрос упомянутый выше историк Д. Киенко даёт весьма нетривиальный ответ:

«Полк до 10 часов утра оставался в неведении о начавшихся боевых действиях. Жители местечка Лунно, что находилось в 2 км от аэродрома (Черлена), услышали и увидели бомбардировки соседнего аэродрома Борисовщизна (13-й БАП из состава 9-й САД) ещё в 4 часа утра. Два соседних аэродрома разделяли какие-то 12 км. Но аэродром Черлена отделён от местечка Лунно рекой Неман и лесным массивом на возвышенности, который, с одной стороны, приглушил звуки взрывов, а с другой – скрыл чёрный дым, поднимающийся отразбомбленныхстоянок соседнего аэродрома…» (295)

Сильно сказано. Горящие самолёты одного полка, увы, не удалось использовать в качестве сигнальных костров для оповещения другого авиаполка. Иного способа передать информацию за 6 часов на 12 км при наличии полусотни самолётов не нашлось. Про то, что никаких средств радиосвязи в Красной Армии не было, «знают» все, и спорить с этим «знанием» бесполезно. Ограничусь лишь короткой справкой – по состоянию на 1 апреля 1941 г. в ВВС РККА (не считая бортовых раций!) числилось:

– 32 радиостанции PAT (мощность 1,2 кВт, дальность действия от 600 до 2000 км);

– 404 радиостанции РАФ и 11 АК (мощность 400 – 500 Вт, дальность действия до 300 км);

– 460 радиостанций РСБ и 5 АК (мощность 50 Вт, дальность действия от 50 до 100 км). (296)

В крайнем случае разбудить экипажи и командование 13-го и 16-го БАП должен был бы первый по счёту и весьма слабый по последствиям налёт «одномоторных истребителей» (вероятно, речь идёт об одном – двух звеньях «Мессершмиттов» из JG-27, которые весь первый день войны работали в качестве лёгких бомбардировщиков и штурмовиков). Первые налёты на оба аэродрома состоялись рано утром, предположительно между 4 и 5 часами. Разгром же произошёл значительно позднее, через 5 – 6 часов, когда штурмовой удар большой группы немецких самолётов (по данным М. Тимина, это были Ме-110 из 2-й группы эскадры ZG-26, в ЖБД 127-го ИАП сообщается про налёт на Черлену большой формации бомбардировщиков Do-215) не подвёл черту под существованием двух советских бомбардировочных авиаполков[32].

Разумеется, укрылись в лесу не все. Несколько разведывательных вылетов совершили экипажи 13-го БАП (в мемуарах Цупко есть и невнятное упоминание о то ли запланированном, то ли даже реально выполненном налёте силами одной эскадрильи на немецкий аэродром у Седльце), по меньшей мере три самолёта 16-го БАП поднялись в воздух в момент вражеского налёта. В последние лет 10 неоднократно упоминался воздушный таран, совершённый экипажем капитана Анатолия Протасова – взлетая с аэродрома Черлена, он направил свой СБ на немецкий Ме-110. Подтвердить эту версию сводками потерь Люфтваффе пока не удалось: в эскадре тяжёлых истребителей ZG-26 (а никакого другого соединения Ме-110 на северном фланге Западного фронта просто не было) лишь два Me-110 получили 22 июня незначительные повреждения (20% и 30%, что по немецкой системе учёта означает «повреждения, которые могут быть устранены ремонтными подразделениями авиачастей»). Понятно, что лобовое столкновение в воздухе двух 7-тонных машин имело бы совсем другие последствия…

Успели принять участие в боевых действиях первого дня войны и две эскадрильи 39-го БАП. Ранним утром командир 10-й САД полковник Белов отдал приказ инспектору дивизии по технике пилотирования капитану Щербакову и штурману дивизии капитану Зарукину провести воздушную разведку над р. Буг в полосе 4-й армии. (216) Затем, после того как места переправ были установлены, в Пинск самолётом связи (проводная связь была уже прервана) отправлен приказ командиру 39-го БАП о нанесении бомбового удара по переправляющимся войскам противника. В 7 часов утра две девятки СБ (одну из них повёл капитан Щербаков) отправились в первый (и последний в тот день) боевой вылет. Беспечность и самонадеянность немцев были настолько велики, что у переправ через Буг в районе Мельник и Янов – Подляска (30 км северо-западнее Бреста) советские бомбардировщики не встретили ни зенитного, ни истребительного противодействия. (40) Если верить позднейшему отчёту (а верить ему можно с очень большими оговорками), в этом вылете была уничтожена переправа, «а также до батальона пехоты противника». (242) Как бы то ни было, но это был первый в полосе Западного фронта авиаудар по наземным войскам противника.

На этом активные действия 39-го БАП в первый день войны завершились. Поданным М. Тимина, ударная группа, не потеряв ни одного самолёта, сразу же отправилась в дальний путь, на аэродром Бобруйск, после посадки на котором решением командования 13-й БАД их перебазировали ещё дальше, на аэродром Новая Серебрянка (за Днепром в районе Рогачева). Оттуда уже ранним утром 23 июня одна девятка бомбардировщиков 39-го БАП совершила боевой вылет в район г. Сопоцкин (северо-западнее Гродно), где с высоты 4300 м сбросила на скопление немецких войск 90 ФАБ-100 (необычайно высокая бомбовая загрузка по устоявшимся меркам использования СБ в советских ВВС). (299) В дальнейшем эти 18 (по другим сообщениям – 17 или 16) СБ были включены в состав 24-го БАП (13-й БАД) и до конца июня сражались в составе 13-й авиадивизии…

А на аэродромах Пинск и Жабчицы (10 км северо-западнее Пинска) на протяжении всего дня 22 июня происходило методичное уничтожение самолётов 39-го БАП. Первый массированный налёт (Белов в своих мемуарах оценивает состав ударной группы противника в 25-30 бомбардировщиков) немцы произвели в 7.45, при этом на аэродроме Жабчицы было сожжено 9 самолётов СБ. В 12.00 начальник штаба 39-го БАП майор Альтович отправляет в штаб ВВС фронта телеграмму следующего содержания: «При двух налётах было сожжено 14 самолётов. Несколько машин имеют пробоины в баках. Пе-2 все целы. Людей убитых два, ранено около десяти». (297) В 13.50 майор Альтович сообщает об очередном налёте на аэродром полка. В 17.00 в штабе ВВС фронта принято очередное сообщение из Пинска (записано карандашом на телеграфном бланке), но на этот раз передал его не начштаба полка, а ст. лейтенант Куликов: «Матчасть выведена из строя на 50 процентов. Часть перелетела в Бобруйск, 18 самолётов. Личный состав полка и базы подготавливает оборону аэродрома. Ждём ваших указаний и подкреплений, главным образом противозенитными (так в тексте. – М.С.) средствами. Руководства от вышестоящего штаба не имеем». (298)

Возможно, что окончательное уничтожение матчасти 39-го БАП было предотвращено истребителями 123-го ИАП, которые во второй половине дня 22 июня были перебазированы с аэродрома Стригово в Пинск. Утром 23 июня на аэродроме Жабчицы ещё оставались 10 СБ. Их дальнейшая судьба неясна. Столь же неясна и судьба 5 (по другим данным – 9) новейших Пе-2. Если майор Альтович сообщает, что к 12 часам дня «Пе-2 все целы», то генерал-полковник Сандалов (на тот момент – полковник, начальник штаба 4-й армии) в своей монографии о боевых действиях армии пишет: «Около 10 часов утра немецкая авиация разгромила и бомбардировочный полк 10 САД на аэродроме в Пинске, уничтожив почти все самолёты, в том числе и новые бомбардировщики Пе-2, которые не были даже заправлены (через 6 часов после объявления боевой тревоги. – М.С.) горючим». (267)

Как всегда, важные штрихи в картину разгрома вносит донесение уполномоченного 3-го отдела по 10-й САД товарища Леонова от 27 июня 1941 года:

«…В результате рассеянности (так в тексте. – М.С.) командования и отсутствия приказа действовать матчасть самолётов в 39 БАП была уничтожена. Во время последнего налёта вылетевший самолёт СБ сбил самолёт противника «Юнкерс-88». Зенитные пулемёты на аэродромах бездействовали. Пулемёты на уцелевших самолётах не были приведены в действие. Между перерывами налётов мер к спасению матчасти самолётов не предпринималось… Весь лётный состав был на аэродромах, ничего не делал, то есть не уходил в тыл и был в растерянности, в результате того, что нечем было воевать (что же тут является причиной, а что – следствием?). На аэродромах в основном велась подготовка к отражению предполагаемой высадки десантов. Запасы бомб, продовольствия, обмундирования в тыл не вывозились, бомбы не рассредоточивались…» (53)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.