II

II

Посол Франции при дворе королевы Елизаветы, Гийом Клод дел’Обепин (Aubespine), барон де Шатонеф, испытывал серьезные затруднения. Среди его прочих инструкций ему было поручено поддерживать связь с Марией Стюарт – как-никак она была когда-то королевой Франции.

С другой стороны, еще в 1582 году его предшественник, месье Мовисьер, получил предупреждение со стороны английского Тайного Совета, что вся корреспонденция между Францией и Марией Стюарт в обязательном порядке должна идти через английское посольство в Париже. Мовисьер протестовал и ссылался на дипломатический иммунитет. Его не выслали, как дона Бернардино – разрыв с Францией был нежелателен, – но за ним, конечно же, следили. После раскрытия заговора доктора Уильяма Пэрри всякая связь Марии Стюарт с окружающим миром была пресечена, и французское посольство больше не могло посылать ей никаких писем. Так что когда в кабинете барона де Шатонефа появился некий Джилберт Джиффорд (Gilbert Gifford) и сообщил, что у него есть «…верный и честный человек…», с помощью которого узнице можно будет передать письмо, у барона возникли самые серьезные сомнения в искренности его собеседника.

Он навел о нем справки.

Выяснилось, что Джиффорд был родом из старой католической семьи, что его отец попал под волну «…мер по подавлению папистов…» и посидел в тюрьме из-за своей веры, что сам Джилберт Джиффорд уехал из Англии, совершил путешествие в Рим, где оставался довольно долго – он учился в семинарии, готовившей священников для Англии. Курса, правда, не окончил – его выставили из-за его невыносимого поведения. Он перебрался в Реймс и поступил в такую же семинарию под управлением доктора богословия Аллена – который вскоре выгнал его и оттуда.

Как ни странно, это очень пошло ему на пользу в Париже.

Как обычно в среде всякой политической эмиграции, различные группы, вроде бы принадлежащие к одному и тому же движению, отчаянно ссорятся друг с другом. Не избежали этой беды и английские католики, оказавшиеся за границей. Глава парижского общества католиков-англичан, Томас Морган, просто на дух не переносил доктора Аллена, главу такого же общества в Реймсе.

Так что в его глазах для Джиффорда не могло быть рекомендации лучше, чем исключение из реймской семинарии.

В общем, из Парижа Джиффорд вернулся в Англию с самыми лучшими рекомендациями от Томаса Моргана, в которых было сказано, что он достойнейший человек и заслуживает всяческого доверия. У него было даже письмо к Марии Стюарт, написанное тем же Морганом, – и там тоже говорилось, что на Джиффорда можно положиться.

Тем не менее барон де Шатонеф был все еще полон подозрений – и он напрямую спросил своего гостя: каким же образом он сможет передавать пленной шотландской королеве какие бы то ни было бумаги, если в праве общаться с ней отказано даже ему, послу Франции? Джиффорд с ответом совершенно не затруднился и пояснил, что письма будут помещать во флягу, спрятанную под вторым дном бочонка с пивом. А чтобы фляга там не каталась и не создавала лишнего шума, остаток пространства будет наполнен соломой. Так что все будет в полном порядке.

Посол подумал и решил попробовать.

Марии Стюарт было отправлено послание объемом в полстраницы, содержащее ничего не значащие любезности. К большой радости барона де Шатонефа, вскоре был получен ответ, собственноручно написанный Марией Стюарт. Она была вне себя от восторга – весточка от посла дошла до адресата.

Связь была установлена.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.