Одним ударом меча
Одним ударом меча
Высшим шиком в офицерском корпусе японской императорской армии считалось умение обезглавить человека одним ударом меча. Приговоренного к смерти ставили на колени, руки связывали за спиной. Появлялось полковое начальство, командиры батальонов, все занимали отведенные им места. По давней традиции офицер, демонстрирующий свое искусство, подходил к приговоренному сзади — из страха, что душа жертвы, отделяясь от тела, может схватить убийцу.
Широко расставив ноги, он поднимал меч и с выдохом одним ударом отсекал голову, которая отлетала чуть не на метр, кровь фонтанами била из бездыханного тела. Офицер отходил в сторону, чтобы вместе со зрителями полюбоваться своей работой.
В 1937 году подразделения японских оккупационных войск на территории Китая устроили нечто вроде соревнования: кто убьет больше китайцев. Унтер-офицеры и рядовые разбивались на пары: один орудовал мечом, другой считал отрубленные головы и отбрасывал их в сторону. Холм из отсеченных голов быстро рос. Старший офицер напоминал: «Отсек — посчитай! Не забывайте считать!»
Китайцев было много больше, чем японцев, которые их убивали. Но они не посмели восстать и броситься на своих мучителей. Они покорно ждали, когда придет их очередь умереть. Это происходило в 1937 году в городе Нанкине, который был древнейшим культурным центром и в ту пору еще и столицей Китайской республики.
Сейчас эта история кажется совершенно невероятной. Тем более что японское командование сразу после капитуляции в августе 1945 года постаралось уничтожить следы своего преступления.
Главнокомандующий союзными войсками на Тихом океане американский генерал Дуглас Макартур не сразу рискнул прибыть в поверженную Японию. Американское командование, памятуя о бешеном сопротивлении японских гарнизонов на Сайпане, Иводзиме и Окинаве, о самоубийственных атаках японских летчиков и моряков, опасалось кровопролитной партизанской войны.
Дуглас Макартур предполагал, что американским солдатам в Японии будут стрелять в спину, что фанатики станут отравлять колодцы и ставить мины на дорогах. Ничего подобного не произошло. Страна покорилась судьбе и смирилась с оккупацией. Такова была воля императора.
Личный самолет Макартура приземлился на аэродроме Ацуги в полдень 30 августа. В иллюминаторы было видно, что деловые и правительственные кварталы Токио охвачены пожарами, которые никто не тушит. В крупных фирмах, учреждениях, армейских штабах жгли документы. Пожары продолжались много дней. Высшие офицеры и чиновники уничтожали бумаги, казавшиеся им опасными.
Среди них были документы, относившиеся к трагедии города Нанкина. Взятие города вошло в историю как «изнасилование Нанкина». Так это и происходило — в прямом и переносном смысле. Такого массового изнасилования женщин мировая история еще не знала.
Японский генерал Иванэ Мацуи, командовавший экспедиционным корпусом в Китае, говорил: «Борьба между Китаем и Японией — это схватка между братьями внутри азиатского семейства. Мы делаем это не потому, что ненавидим китайцев, а потому что слишком их любим. Это как в семье, где старший брат делает все, что в его силах, чтобы заставить младшего брата вести себя достой но».
Старшим братом по праву должен бы считаться Китай, куда более древнее государство. Япония многое позаимствовала у китайцев — от иероглифики до чайной церемонии. Но на поле боя китайцы не устояли перед японцами. Китайцы были растоптаны и раздавлены и не понимали, как при такой великой истории и культуре это с ними случилось.
Первая японо-китайская война разразилась осенью 1894 года. Японцам понадобилось всего полтора месяца, чтобы одержать победу. Китайское правительство вынуждено было подписать унизительный договор, выплатить японцам большую контрибуцию и пойти на территориальные уступки. К 1904 году Япония удвоила свою армию и сама производила все потребное ей оружие. Это позволило ей взять верх над русской армией в Маньчжурии.
Первая мировая война оказалась крайне выгодной для Японии, оставшейся в стороне: воюющие державы покупали японскую сталь и текстиль. Страна богатела. Зато окончание войны привело к тяжелому экономическому кризису. Упал спрос на японские товары. Заводы, работавшие на войну, закрылись. Западные компании охотнее инвестировали деньги в Китай, а китайцы в свою очередь бойкотировали японские товары. Японцы решили, что это заговор, что против них объединился весь мир.
Население Японии всего за полвека увеличилось вдвое. Примитивное сельское хозяйство не могло прокормить страну. Идея территориальных приобретений становилась в Токио все популярнее. Китай оказался очевидной целью — огромная и плохо управляемая территория.
18 сентября 1931 года японцы устроили взрыв на железной дороге, обвинив в этом китайцев. Это стало формальным поводом для захвата Маньчжурии, которая была в 1932 году превращена в марионеточное государство Маньчжоу-го.
На трон японцы посадили юного Пу И, последнего императора из маньчжурской династии. Оккупация севера страны обострила национальные чувства. В 1932 году в Шанхае толпа напала на пятерых японских буддистских священников, одного убили. В ответ японская армия обстреляла Шанхай, погибли тысячи мирных жителей.
7 июля 1937 года японцы развязали полномасштабную войну с Китаем. Опять началось с провокации. Во время ночных маневров рядом с мостом Марко Поло в темноте прозвучало несколько выстрелов с китайской стороны, и один японский солдат пропал. Японский командир потребовал, чтобы его войскам разрешили поискать пропавшего бойца на китайской территории. Последовал отказ, тогда заговорила японская артиллерия. В августе японцы захватили Шанхай.
В конце ноября японские войска начали наступление на Нанкин. Город превратился в ловушку для оборонявших его солдат. Двухсоттысячной наступающей армии японцев противостояло больше семисот тысяч китайских солдат и офицеров. Оружия и боеприпасов китайским войскам хватило бы на пять месяцев осады. Историки недоумевают и по сей день: почему при таком большом гарнизоне город сдался всего через несколько дней, вечером 12 декабря 1937 года?
Первоначально армия намеревалась оборонять город. Гарнизон был усилен. Солдаты рыли траншеи, прокладывали линии связи, пытались укрепить городскую стену, оборудовали пулеметные гнезда. Ворота были забаррикадированы, пропускали только военный транспорт.
Но знающие люди предчувствовали, что город будет сдан, и спешили покинуть Нанкин. 2 декабря сокровища дворцового музея — практически все культурное наследие Китая — были упакованы и погружены на судно. Через шесть дней глава государства Чан Кайши, его жена и советники покинули город на самолете. Сомнений не оставалось — Нанкин сдадут.
Японцы обладали абсолютным превосходством в воздухе. Во время боев за Шанхай соотношение было один к десяти в пользу японцев. Нанкин вообще остался без авиации, последние самолеты улетели вместе с Чан Кайши. Бежавшее правительство прихватило с собой и современные средства связи, поэтому китайские войска не могли наладить связь между собой.
В Нанкине были собраны части, сформированные в разных провинциях Китая, где говорят на разных диалектах, и они элементарно не понимали друг друга. Большинство солдат были мобилизованы в армию насильно и не горели желанием сражаться. Боевая слаженность отсутствовала. Японцам было легко бить многочисленную китайскую армию по частям.
Удивительным образом горожане даже радовались, что китайские войска уходят без сопротивления. Они рассчитывали, что японцы будут лучше управлять городом, чем китайские начальники, которые так легко бросили их на произвол судьбы. Разве могли они предположить, что многие из них будут убиты японцами просто ради развлечения?
Иностранцы, которые жили в городе, пытались избавить город от кровопролития. Они предложили обеим сторонам такой план: на три дня боевые действия прекращаются, китайские войска беспрепятственно покидают город и японские войска входят в Нанкин без боя. 10 декабря в полдень двое японских офицеров подошли к городским воротам, рассчитывая, что им навстречу выйдут парламентеры. Но Чан Кайши запретил своим генералам договариваться с японцами. Японское командование приказало начать обстрел города.
А Чан Кайши тем временем передумал. Прислал командующему обороной города телеграмму: «Если Вы не в состоянии удержать город, можете использовать ситуацию и отойти, чтобы сохранить и переформировать войска для будущей контратаки».
12 декабря в три часа утра, когда еще не рассвело, командующий обороной города устроил военный совет в своем доме. Он сказал, что фронт развалился, удержать городские ворота невозможно и Чан Кайши приказывает отступить. Ни один из генералов не предложил сражаться до последнего. Организованный отход превратился в бегство. Солдаты бросали оружие, переодевались в гражданскую одежду, пытались убежать. Но бежать было некуда. Переплыть Янцзы никто не мог. Сотни тысяч китайских солдат оказались в руках японцев.
Говорят, если бы Чан Кайши сразу вывел войска из Нанкина, такой резни бы не было. Сомнительное предположение. Изнасилование Нанкина вовсе не было местью за ожесточенное сопротивление гарнизона. Японские войска устраивали такие же жестокие акции в других городках и деревнях, которые они занимали. Скорее китайцев могло спасти мужественное сопротивление.
Если бы Чан Кайши не приказал в последнюю минуту отступить и китайские солдаты сражались бы за город, жертв среди гражданского населения, скорее всего, было бы меньше. Конечно, японская армия, лучше вооруженная и обученная, в конце концов одолела бы обороняющихся. Но долгая и упорная борьба, во-первых, обескровила бы японскую армию, во-вторых, сбила бы с нее спесь. Японцы побоялись бы вести себя так нагло с китайцами, опасаясь мести… А вот с теми, кто сдался практически без сопротивления, они не церемонились.
Японские военные воспитывались в совершенно иной культуре, где пилотам вместо парашюта вручали меч, потому что самоубийство предпочтительнее капитуляции. Сдавшихся в плен китайцев было гораздо больше, чем японских солдат. Японцы с презрением смотрели на китайцев, испуганных и неспособных к сопротивлению.
Японские солдаты в отличие от китайских твердо верили в победу, в превосходство своего оружия и своей стратегии. «Победа в бою достигается не численным превосходством и не материальным преимуществом, а хорошей подготовкой, волей к победе и боевым наступательным духом», — говорилось в уставе императорской армии. Более всего ценили упорство, выносливость, умение стойко переносить лишения. Эти качества воспитывали с детства. В японских школах учителя муштровали учеников, как новобранцев. Вырабатывали в них волю к победе, умение преодолевать свои слабости. Зимой заставляли стоять босиком на снегу, летом — бегать до изнеможения.
Во Вторую мировую японцы сражались до последнего. У американцев и англичан один сдавшийся приходился на трех убитых, у японцев — на сто двадцать. Японский солдат, попавший в плен, считался трусом и подлежал впоследствии суду военного трибунала.
Судьба Нанкина решилась, когда генерала Иванэ Мацуи свалил приступ его давней болезни — туберкулеза. Генерал Мацуи отдал приказ по войскам, в котором говорилось, что вступление императорской армии в столицу чужого государства — историческое событие и следует вести себя достойно, соблюдать порядок и уважать местное население. Но заболевший генерал вынужден был передать командование члену императорской семьи — принцу Ясухико Асаке.
5 декабря принц вылетел из Токио на самолете и прибыл на фронт через три дня. Ему доложили, что в городе скопилось около трехсот тысяч китайских солдат и они готовы капитулировать. И тогда принц распорядился: «Всех пленных убить». 13 декабря все части японской армии до батальона включительно получили приказ командования: «Все военнопленные должны быть казнены. Метод казни: разделить пленных на группы по двенадцать человек. Каждую группу расстреливать отдельно».
За этим приказом стояла безжалостная логика. Расстрел избавлял японское командование от необходимости кормить пленных. Кроме того, рассудили японцы, расстрелянные пленные уже не уйдут в партизаны и не вернутся в строй китайской армии.
Китайские войска в Нанкине практически не сопротивлялись. Они сдавались, надеясь на гуманное обращение. Во время осады города самолеты разбрасывали листовки, на которых улыбающийся японский солдат держал на руках китайского мальчика и было написано: «Все добрые китайцы, которые вернутся в свои дома, будут накормлены и одеты. Япония желает быть хорошим соседом тем китайцам, которые не позволят себя одурачить таким монстрам, как Чан Кайши».
Но это была всего лишь пропаганда. С точки зрения японцев, пленные китайские солдаты не заслуживали милосердия: они опозорили себя — проиграли войну, но остались живы. «Солдат не сдается в плен, — не скрывая своего отвращения, говорили японские офицеры. — Если солдата побеждают, он должен уйти из жизни. Но никто из вас не сохранил ни капли мужества, чтобы поступить так. У нас нет средств кормить вас. Мы предполагали, что имеем дело с достойным противником. Если мы начнем вас кормить, то лишим горсти риса японского ребенка, который имеет на нее больше прав, чем вы».
Расстрелы пленных начались вечером 17 декабря. Китайским солдатам обещали, что их переправят на другую сторону реки Янцзы. Они покорно шли. Только возле реки, увидев, что нет никаких средств для переправы, они начали беспокоиться. Но тут японцы уже открыли огонь. Когда военнопленные превратились в гору неподвижных тел и больше не раздавалось ни криков, ни стонов, японские солдаты стали методично протыкать каждое тело штыком. Это затянулось до рассвета.
В то же время японские солдаты обходили дом за домом, проверяя, не прячутся ли там китайские солдаты. Не раздумывая, они убивали всех молодых мужчин, не вникая, военный перед ними или штатский. Они стреляли в стариков и женщин, если те слишком медленно исполняли приказы. Трупы валялись повсюду, воды Янцзы покраснели от крови.
Японцы потребовали все двери в городе держать открытыми. Если владельцы магазинов пытались закрыться, в них стреляли, а товар растаскивали. Разграбили банки, вскрыли личные сейфы и все забрали. Командование разрешило солдатам отправлять домой небольшие посылки, так что был стимул грабить. Тащили все — авторучки, фонарики, часы.
Каждый командир исполнял приказ на свой манер. Японский военный корреспондент Юкио Омата видел, как пленных выстроили вдоль реки: «Стоявшим в первом ряду отрубили голову. Стоявшим во втором ряду приказали оттащить мертвые тела и бросить их в реку. Потом им самим отрубили голову… И так казнь продолжалась весь день, до поздней ночи. За день убили две тысячи пленных. Наследующий день, устав орудовать мечами, пустили в ход пулеметы. Поставили два пулемета с флангов и открыли огонь. Пленные прыгали в воду, надеясь спастись, но никому не удалось доплыть до другого берега».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.