Глава 1 ДРЕЗДЕН — НЕТРОНУТАЯ ЦЕЛЬ

Глава 1

ДРЕЗДЕН — НЕТРОНУТАЯ ЦЕЛЬ

В конце 1944 года возможность воздушной атаки на столицу Саксонии в качестве особой цели, пожалуй, впервые стала непосредственной компетенцией премьер-министра. В октябре штаб авиации предложил с его одобрения обратиться к советским военно-воздушным силам с просьбой атаковать Дрезден, хотя из опубликованных пояснений к этой просьбе неясно, имелся ли в виду сам город или нефтеперерабатывающий завод в близлежащем Руланде. Несмотря на представление, сделанное британской военной миссией в Москве, их рекомендации не последовали советские ВВС, которые, как потом обнаружилось, на самом деле разместили некоторые силы дальней бомбардировочной авиации у столицы рейха, под Бреслау и Кенигсбергом, а также вблизи многих других городов Центральной и Восточной Германии.

Несмотря на появление в проекте директивы, которая обсуждалась с сэром Ричардом Пирсом еще в начале 1940 года, город не подвергся первой воздушной атаке до 12.36 7 октября 1944 года: тридцать бомбардировщиков одной группы американской бомбардировочной авиации атаковали индустриальный район Дрездена в качестве второстепенной цели в ходе атаки на нефтеочистительный завод в Руланде. Ко времени, когда городские сирены просигналили отбой воздушной тревоги в 13.27, западные окраины Дрезден-Фридрихштадт и Дрезден-Лебтау получили значительные повреждения. Авианалет стал сенсацией местного значения, и зафиксировано, что предприимчивые школьники обрабатывали все собранные ими фрагменты бомб, чтобы продавать их в качестве сувениров, в то время как владельцы частных автобусов устраивали специальные экскурсии на разбомбленные улицы. Ничего подобного раньше в Дрездене не было. В общей сложности погибли 435 человек, большей частью рабочие мелких заводов компаний «Зейдель и Науманн» и «Хартвиг и Фогель». Жертв среди французских и бельгийских рабочих этих заводов также оказалось немало. Многие рабочие команды из военнопленных союзников, работавших на сортировочных станциях, сильно пострадали, особенно досталось американцам в одной из команд, которые лишились жизни, другие военнопленные были привлечены, чтобы занять их место. Несколько до того бездействовавших команд пленных были поставлены на работы по спасению имущества в этом районе. Тем не менее, местные жители были единодушны в том, что бомбардировка оказалась результатом какой-то досадной ошибки штурмана союзников, и этот преждевременный удар ничего не сделал для того, чтобы пошатнуть непоколебимую уверенность дрезденцев в том, что их город не подвергнется атаке.

Нелегко было улучшить жизнь британских военнопленных в городе в эти недели перед февралем 1945 года. Дрезденцы общались с англичанами с довоенных дней, когда город был центром культуры, и у них было много друзей среди пленных, значительная часть которых были захвачены у Арнема из личного состава 1-й воздушно-десантной дивизии.

«Немцы здесь лучшие из тех, с которыми я когда-либо встречался, — писал один солдат, плененный у Анцио на второй день Рождества 1944 года. — Комендант города — джентльмен, предоставил нам большую свободу передвижения в городе. Фельдфебель уже пригласил меня осмотреть центр города. Бесспорно, он красив — мне бы хотелось посмотреть его еще».

Война, казалось, была очень далеко от Дрездена.

Не имея, подобно Эссену или Гамбургу, крупных предприятий ведущих отраслей промышленности, даже несмотря на то что Дрезден был довольно компактным, экономическую жизнь города поддерживали в мирное время его театры, музеи, учреждения культуры и местной промышленности. Даже к концу 1944 года было бы затруднительно выделить какой-либо завод как настолько важный, чтобы мог дать повод для воздушных ударов по другим малым и большим городам, которым не повезло. На окраине Дрезден-Штризен, около 5 километров от центра города, «Цейсс-Икон» имел завод оптики; в другом месте в городе, на Фрайбергерштрассе, был стекольный завод Сименса; в Дрезден-Нидерзедлиц, в 9 километрах к юго-востоку от центра города, и Радеберге, в 11 километрах к северо-востоку, были два завода «Заксенверк»; на этих двух заводах были заняты 5 тысяч рабочих на сборке радаров и других электронных компонентов для установок, производимых Всеобщей компанией электричества в Берлине; на Гроссенхайнерштрассе, длинной дороге, ведущей в северном направлении от Дрезден-Нойштадт, был завод «Цейсс-Икон Гелеверк», построенный в 1941 году из сильно укрепленного бетона с окнами, выдерживающими взрывную волну, и другими приспособлениями ПВО; на этом заводе было ко времени налетов занято 1500 человек, которые работали по производству взрывателей зенитных снарядов для германского военно-морского флота. В Дрезден-Фридрихштадте были две фабрики, снабжающие Германию значительной частью потребляемых в стране сигарет.

Арсенал в пяти милях к северу от центра города, которому придавали такое значение в последующих бюллетенях министерства авиации, тем не менее, честно говоря, никогда не упоминался командованием бомбардировочной авиации в его еженедельном дайджесте. Фактически, он был арсеналом, во время Первой мировой войны, но во время небольшого пожара 27 декабря 1916 года он был полностью уничтожен, когда загорелся и взорвался поезд с боеприпасами.

На месте бывшего арсенала в Дрездене находилась новая промышленная зона с предприятиями, выпускавшими самую разную продукцию, в том числе жестяные емкости, ящики радоприемников, мыло, детские присыпки, зубную пасту и, по слухам, бомбовые прицелы и навигационное оборудование для самолетов. Остальная продукция промышленного сектора города была столь же разнообразна, в том числе была фабрика, выпускавшая 50 тысяч противогазов в месяц, несколько пивоваренных заводов и две маленькие компании, производившие комплектующие изделия для двигателей самолетов «юнкерс» и детали кабин для завода «Мессершмитов» в Аугсбурге. Исследования по разработке системы впрыскивания ракетного двигателя «Фау-2» также проводились в Дрезденском техническом университете. Но ни одно из этих предприятий не находилось в районе, выбранном для двух разрушительных ночных атак бомбардировочной авиации Королевских ВВС.

Дрезден вовсе не был открытым городом и никогда не объявлялся таковым. Один американский историк военно-воздушных сил, после дотошного изучения документов, как германских, так и союзников, к своему удовлетворению установил, что в дополнение к значимости Дрездена в качестве крупного транспортного центра был «целый ряд» других причин для того, чтобы он стал важной и полноценной военной целью и «считался таковой германскими военными и гражданскими властями».

Дрезден стал узловым пунктом почтовой и телеграфной связи Германии, и не вызывает сомнения, что уничтожение почтовых учреждений в городе затруднило бы связь между Восточным фронтом и рейхом. Постоянный персонал Главпочтамта и Центрального телеграфа, расположенных в самом центре города, был усилен сотнями людей, выполняющих государственную трудовую повинность, и вспомогательным персоналом военнослужащих для обработки возрастающего потока корреспонденции. Сотни британских военнопленных принудительно работали в геманской почтовой службе в подсобках Главпочтамта, на товарных станциях на Розенштрассе, на разгрузке мешков с почтой и сортировке посылок.

Однако во время атаки стратегическое значение города едва ли было малозначительным, и сомнительно, чтобы на этой стадии войны Дрезден мог стать, например, вторым Бреслау. И только 14 апреля гаулейтер Саксонии, представитель имперского правительства Мартин Мучманн официально объявил Дрезден крепостью.

Исторически Дрезден играл до определенной степени немаловажную роль в качестве центра управления военными, а позднее и военно-воздушными операциями. В 1935 году Дрезден стал городом, в котором находился штаб 3-го военно-воздушного округа, из которого командующий зенитной артиллерией Саксонии полковник Богач контролировал различные полки противовоздушной обороны в Дрездене, Вурцене и Рудольштадте. Спустя два года в его ведение вошли и новые полки зенитной артиллерии, сформированные для обороны Йены, Лейпцига, Хемница, Халле, Виттенберга и Биттерфельда; полк П/23 Рудольштадта был распущен.

30 ноября 1938 года германская зенитная артиллерия была реорганизована, а ее функции расширены. Она заменила зенитные полки под началом нового управления военно-воздушного округа.

Полковник Богач теперь получил командование управлением военно-воздушным округом в Дрездене, со штабом на улице генерала Вевера неподалеку от Центрального вокзала. Было организовано управление 8-го военно-воздушного округа отдельно для Бреслау. Военное значение Дрездена как центра управления шло на убыль. С началом войны в 1939 году обязанности Дрездена сначала были возложены на объединенное с ним берлинское управление.

В 1938 году Дрезден был штабом корпусного округа IV, и вблизи когда-то существовавшего арсенала в северных предместьях города появились казармы и сооружения учебного плаца военного городка. На холмах к северо-востоку отряды СС под командованием генерала СС Альвенслебена встроили в основание скалы подземный штабной бункер. Это также была чисто военная цель, но едва ли она могла быть удостоена внимания статегической авиации.

Признавая очевидное отсутствие военной значимости города, правительство рейха еще в 1943 году сделало Дрезден прибежищем для административных ведомств и коммерческих учреждений, особенно когда ужесточились воздушные атаки на столицу рейха. Типичным для этой тенденции было решение перевести в Дрезден головное учреждение берлинского Гроссбанка со всем его административным персоналом. Но даже к февралю 1945 года не было никаких признаков того, что само правительство рейха будет переведено в город, хотя на случай сдачи Берлина такая мера, возможно, предусматривалась.

На протяжении нескольких лет в разгар войны управление военно-воздушного округа Дрездена создало вокруг города сильный рубеж противовоздушной обороны, однако, как мы увидим в дальнейшем, проходил год за годом, а зенитные орудия задействовались не более двух раз. Поэтому управление резонно полагало, что батареям не подобает простаивать без пользы в Дрездене, и рассредоточило их, — одни были отправлены на Восточный фронт, а другие на оборону Рура.

Таким образом, распространился вселяющий уверенность, но роковой миф о Дрездене как о городе, который никогда не будут бомбить. С одной стороны, население Дрездена было уверено в силу бездействия властей в создании систем ПВО и выводом ими зенитных батарей города в том, что никакой атаки города не будет. А с другой стороны, его трогательная уверенность в добрых намерениях британского и американского правительств убедила его в том, что жилые дома, с каждым днем возрастающее число гражданских госпиталей и перевязочных пунктов в городе никогда не станут объектом атаки. Допускалось, что союзники могли атаковать ту или иную отдаленную промышленную окраину, но никак не центр города.

«Население Дрездена, — как отметит в 1947 году глава отдела разведки министерства внутренних дел, — похоже, верило, что между нами и немцами существовала негласная договоренность, что мы пощадим Дрезден, если не будет атакован Оксфорд».

Некоторые жители распространяли слухи, почерпнутые из листовок, сброшенных союзниками, в которых объявлялось, что Дрезден станет послевоенной столицей новой, объединенной Германии, а потому город атакован не будет. Другие утверждали, что у британского премьер-министра есть родственники, живущие в городе или неподалеку от города. То, что город не был объектом даже авианалетов соединений легких ночных бомбардировщиков «Москито», придавало даже еще большую правдоподобность этим слухам. И хотя они выглядят как достойное жалости ужасное заблуждение для нас, знающих о судьбе, выпавшей на долю города, тем не менее, этим слухам верили не только 630 тысяч постоянных жителей Дрездена, но и городские власти. В свою очередь, они были поражены наплывом в город сотен тысяч беженцев, когда русские совершили прорыв на востоке.

За противовоздушную оборону Дрездена отвечало управление военно-воздушного округа IV. Поскольку было немаловажно решить, считать ли город в феврале 1945 года незащищенным с точки зрения Гаагской конвенции 1907 года, следовало проверить систему зенитных батарей города и их размещение по всей территории до назначенного дня тройного удара.

Германская зенитная артиллерия преимущественно действовала в двух зонах, представленных позициями легких зенитных орудий и батареями тяжелых зенитных орудий. Легкие зенитки первоначально состояли из 20-мм пулеметов, хотя 37-мм и 40-мм пушки также относились к легкой зенитной артиллерии и редко наносили урон на высоте более 2 тысяч метров. Снаряды, оставлявшие характерный зеленый и желтый трассирующий след, она использовала первоначально для защиты от низко летящих самолетов, которые были недосягаемы для тяжелых зениток. Батареи тяжелых зенитных орудий, как правило, обеспечивали надежную защиту от летящих на большой высоте соединений бомбардировщиков, используя 88-мм орудия.

С лета 1943 года на вооружении в городе были два вида тяжелых зенитных орудий: 88-мм пушки и менее эффективные 85/88-мм орудия «Flak m 39(r)». В числе батарей стандартных 88-мм зенитных орудий на этой стадии войны в Дрездене была 1/565, размещенная в Дрезден-Юбигау, вблизи автодорожного моста через реку Эльба; 2/565 на парадном плацу Геллер неподалеку от аэродрома Дрезден-Клоцше; 3/565 на холмах к югу от города, расположенных, точнее говоря, на Коленштрассе, Дрезден-Рэкниц, позднее укрупненных за счет других в «большую батарею»; 4/565 на возвышенности между Рохвицем и Геннсдорфом; и, наконец, 5/565 в Альтфранкен, к западу от города.

В дополнение к этим стандартным орудиям, начальная скорость снаряда которых превышала 1200 метров в секунду, в распоряжении командования ПВО Дрездена было некоторое количество трофейных русских 85-мм орудий, расточенных под 88-мм калибр и введенных в строй в качестве 85/88 мм зенитной артиллерии. Стандартная немецкая 88-мм пушка, как убедилась, к своему неудовольствию, британская армия в июне 1941 года в Западной Сахаре, была также пригодна в качестве противотанкового орудия. При стрельбе настильно она даже была способна пробить 202-мм бронированное покрытие с расстояния в 1000 метров и более. Для Дрездена это двойное назначение стало роковым, когда наступление советских танков усилило натиск и сначала батареи 88-мм орудий, а затем и второстепенные батареи 85/88-мм орудий были сняты и спешно направлены в район боевых действий на востоке. Об этом советском наступлении и его косвенном и прямом вкладе в дрезденскую трагедию будет сказано подробнее ниже.

В то время, когда зенитки были в Дрездене, русские трофейные пушки были сосредоточены ближе к центру города, чем более тяжелые немецкие орудия. Батарея 203/IV 85/88-мм орудий была установлена на дамбе Эльбы у Фогельвайзе; 204-я располагалась в Вельфнице; 217-я в Радебойле; 238-я в Зайднице; 247-я в Рохвице — все они состояли из захваченных русских орудий. Из них батарея 203/IV на дамбе Эльбы, вооруженная шестью 85/88-мм орудиями, оборудованными установками радиолокационного управления огнем, была ближе всех к центру города. К четырем из этих орудий в качестве прислуги днем были поставлены школьники из гитлерюгенда из знаменитой дрезденской школы «Кройцшуле» вместе с постоянным орудийным расчетом солдат. Ночью у двух других орудий дежурили менявшиеся посменно рабочие заводов.

Неудивительно, что у дрезденских зениток было мало шансов в первые годы продемонстрировать свои возможности: материалы из независимых источников указывают, что батарее 3/565 пришлось открывать огонь только тогда, когда 28 мая 1944 года ВВС США атаковали близлежащие нефтяные сооружения. 24 августа 1944 года зениткам довелось снова вести огонь во время атаки на Дрезден-Фрайталь и вновь 11 и 12 сентября разве что в виде слабого заградительного огня.

Однако в октябре 1944 года начался процесс свертывания зенитных установок Дрездена: 203-я батарея была расформирована и объединена с 217-й для создания единой батареи в Радебойле. Эта батарея только один раз открывала огонь, во время атаки американцев на Дрезден 7 октября. Есть нотка пафоса в воспоминаниях одного из бывших членов гитлерюгенда, который сам исполнял обязанности оператора радиолокационного управления огнем, об отчаянных попытках зениток отбить атаку с воздуха. Его собственная стальная каска была ему слишком велика, ларингофон слишком свободно болтался на шее. «Стволы орудий ощетинились во всех направлениях, когда нам велели открыть заградительный огонь, — вспоминал он. — Ребята в нашей команде были настолько малы и слабы, что для того, чтобы заряжать орудия, пришлось использовать русских военнопленных. В общем, зенитки Дрездена никак нельзя было назвать элитой ПВО рейха. К счастью, — добавил он иронически, — в Дрездене совсем не осталось зенитных батарей, когда обрушились главные бомбовые удары; но если бы они там и были, то оказались бы уничтоженными вместе с городом».

В течение зимы 1944/45 года, с возобновлением наступления советской армии на Восточном фронте, в то время как бронетанковые войска союзников теперь прорывались в Германию на всех западных рубежах, потребность в отправке дрезденских зенитных батарей для укрепления слабеющей обороны стала слишком настоятельной, чтобы ее игнорировать. Да и не был Дрезден единственным городом, пострадавшим от этого: в отчетном докладе по результатам изучения стратегических бомбардировок США отмечается, что в январе и феврале 1945 года около 300 зенитных батарей были переброшены на Восточный фронт для использования в борьбе с танками. К середине января 1945 года остались только бетонные основания, указывавшие место, где когда-то были батареи в Дрездене, да макеты орудий из папье-маше на холмах перед городом в качестве его защиты.

Батареи, которые напрасно ожидали атаки на Дрезден, к началу февраля были рассредоточены по всему рейху. Батарею 207/IV перебросили в Халле; другие отправили в Лейпциг и Берлин, 88-мм зенитки бросили в бой на Восточном фронте, где они не достигли больших успехов. Батарея 4/565 была отправлена в Рур, где использовалась в качестве зенитной батареи во время почти непрекращавшихся воздушных атак вплоть до конца марта 1945 года. 1 апреля ее переоборудовали в противотанковую батарею, и она принимала участие в обороне Хамма, возле которого в конце концов была захвачена американской пехотой. Из расчета, состоявшего из дрезденских школьников, членов гитлерюгенда, половина была убита во время их последнего упорного сопротивления; история конца зенитных батарей Дрездена, защищавших все, что угодно, только не город, окрашена не только трагедией, но и героизмом.

Таким образом, к началу февраля 1945 года столица Саксонии была, фактически, не защищена, хотя коалиционное командование бомбардировочной авиации вполне могло ничего об этом не знать. К тому же, как мы знаем, в городе не было объектов стратегического или военного назначения. Однако сэр Артур Харрис и его американский коллега генерал-лейтенант Джеймс Х. Дулиттл были менее озабочены возможными интерпретациями международного права, чем победой в войне, когда предприняли атаку Дрездена в рамках наступления на населенные европейские города.

Сэр Артур Харрис придерживался той точки зрения, что единственным международным ограничением, которое, как он считал, связывало его и его командование во время войны, было соглашение, относящееся ко времени Франко-прусской войны, которое запрещало сбрасывать взрывчатые вещества с заполненных газом дирижаблей. Это ограничение, указывает он, строго соблюдалось командованием бомбардировочной авиации на протяжении всей Второй мировой войны.

Однако все это было злоупотреблением хронологией, и необходимо сначала обратить внимание на то, как получилось, что один из наиболее ценимых и красивых городов Германии, город, в котором к тому времени проживало более миллиона граждан и беженцев, помимо военнослужащих, расквартированных в городе и его казармах, в конце концов 14 часов и 15 минут подвергался атаке, которая началась в 22.15 вечера в ночь на 13 февраля 1945 года.

В первые недели 1945 года в ставке Верховного командования германской армии стало известно из полученных разведданных о том, что русские, очевидно, готовятся к новому крупному наступлению через реку Вислу, на которой фронт до сих пор оставался довольно стабильным после завершения летнего 1944 года наступления советской армии. Сосредоточение ее крупных сил, которые по оценкам более чем в десять раз превосходили силы оборонявшихся немцев, было отмечено в районах Баранув, Пулавы и Магнушев. Было ясно, что вот-вот начнется новое и на этот раз, возможно, роковое наступление. Генерал-полковник Гудериан, начальник германского Генерального штаба, обратился к Гитлеру с просьбой вывести войска из Курляндии для использования их в боях на фронте вдоль Вислы. Гитлер не только ответил категорическим отказом на это требование, но и запретил командирам армий сокращать свои фронты. Ситуация на Восточном фронте явно создавалась опасной, тем не менее, поскольку несколько немецких дивизий уже были выведены с этого фронта и из Восточной Пруссии, в течение зимы 1944/45 года их отдельные части перебрасывались в Венгрию и на Западный фронт в Рейнланд.

Германскому Верховному командованию вскоре был преподан урок, который они сами преподали неудачливой Франции в 1940 году, когда охваченные паникой толпы беженцев запрудили улицы за зонами боевых действий. 20 января 1945 года в секретном донесении германскому Верховному командованию о сложившейся ситуации отмечалось, что «колонны беженцев стоят на пути движения наших собственных войск».

На местных гаулейтеров была возложена обязанность по организации эвакуации гражданского населения из районов боевых действий, и опыт уже показал, что надежда для эвакуировавшихся добраться до безопасного места зависела только от того, насколько быстро осуществлялась операция по эвакуации. В этом отношении гаулейтеры как политические лидеры оказывались в двойственном положении, будучи также рейхскомиссарами по обороне: моральный дух всего населения Германии опирался на доктрину окончательной победы, и было трудно совместить окончательную победу с вынужденным срочным оставлением врагу жилищ и имущества. Некоторые гаулейтеры разрешали эту дилемму подобно гаулейтеру Восточной Пруссии Эриху Коху, отказываясь вести какие-либо дискуссии о мерах по эвакуации в столице провинции Кенигсберге. Так, например, когда под тяжестью двух атак города в августе 1944 года, инициированных командованием бомбардировочной авиации Королевских ВВС, городской верховный совет вынужден был обратиться к Коху с просьбой распорядиться об эвакуации из города всех людей, не участвующих в боевых действиях, он отказал, мотивируя свое решение тем, что не хочет сеять панику и отчаяние среди населения. Гаулейтеры Вартенланда и Данцига (Восточная Пруссия) разработали секретные планы по массовой эвакуации, которые сослужили бы им хорошую службу.

Конечная судьба населения Восточной Пруссии, которое подчинилось запрету гаулейтера на эвакуацию, стала фактическим уроком не только для других гаулейтеров, но и для жителей всех других районов, которым грозило вторжение советской армии. 16 октября 1944 года первое крупное советское наступление по фронту, продолжительностью 140 километров, создало угрозу для самого сердца Восточной Пруссии, и первые потоки беженцев и эвакуированных были направлены в южном направлении. Многие тысячи их прибыли в Дрезден, который считался самым «безопасным убежищем от воздушных налетов». Несмотря на увещевания и угрозы гаулейтера Коха, около 25 процентов населения, или около 600 тысяч человек, бежало из Восточной Пруссии. Население города, включая женщин, детей и инвалидов из сельских районов, было эвакуировано в Дрезден и другие города Саксонии, а также в Тюрингию и Померанию.

Столица Саксонии, население которой до войны составляло 630 тысяч человек, вскоре оказалась явно перенаселена. Это был пролог финальной трагедии Дрездена: теперь мало кто из немцев хотел оставаться на пути русских войск. Октябрьское наступление в Восточной Пруссии продемонстрировало гаулейтерам, так же как и гражданам, что немцы могли ожидать быстрой расправы либо от советских войск, либо от командиров бронетанковой дивизии. Эвакуированные, потоком прибывавшие в Саксонию и Западную Силезию, приносили с собой свидетельства очевидцев о злодеяниях советских войск в отношении немецких мирных граждан, которые не были вовремя эвакуированы. Например, 20 октября советские танковые командиры нагнали колонну беженцев, потоком следовавших из района Гумбиннен в Восточной Пруссии; вся колонна была сметена, когда командир велел своим танкам двигаться прямо по беженцам с их повозками. Случай с беженцами из Гумбиннена стал сигналом для немцев о том, что ожидает их, если их лидеры не распорядятся об эвакуации из зоны боевых действий.

Неожиданное начало крупного советского наступления на Центральную Германию 12 января 1945 года несло с собой еще большие несчастья, чем этот первый эпизод в связи с Гумбинненом, но он напугал население и привел к тому, что у людей еще больше обострилась боязнь соседства с районами боевых действий.

12 января войска 1-го Украинского фронта, под командованием сурового, но блестящего маршала И. С. Конева прорвались с плацдарма в Баранув на Висле и начали массированное наступление в направлении Силезии. 13 января войска 1-го Белорусского фронта под командованием советского маршала Г. К. Жукова прорвались с плацдармов Пулавы и Магнушев; его танковые колонны взяли направление на Лодзь и Калиш. Одновременно было начато наступление на Восточную Пруссию, где оно застопорилось с октября после стремительного начала. Наступление велось войсками 3-го Белорусского фронта под командованием советского маршала Черняховского и преследовало целью захват Кенигсберга. 15 января был введен в действие план, состоявший в том, чтобы отрезать Восточную Пруссию от остального рейха. При этом войска 2-го Белорусского фронта двигались в направлении Торуни и Эльбинга.

Скромный ручеек устремившихся на запад беженцев за одни сутки превратился в мощный поток, который уже больше не могли сдерживать местные гаулейтеры. Начался, пока что добровольный, исход 5 миллионов немцев из Восточной Германии, обреченных к концу войны подвергнуться изгнанию, осуществленному самым жесточайшим образом за всю историю Европы, хотя и значительно уступающим геноциду нацистов в отношении евреев.

Несомненно, большая часть ответственности за хлынувший поток беженцев в западном направлении через Саксонию, как пеших колонн пленных солдат союзников и русских, так и бесчисленных фургонов гражданских беженцев, ложится на местных гаулейтеров тех районов, которые ощутили на себе мощь генерального наступления советских войск января 1945 года. В начале 1945 года около 4700 тысяч этнических немцев проживали в Силезии, ближайшей земле к востоку от Саксонии. Поскольку новости распространялись от одного города к другому, началась эвакуация немцев и из Силезии. Одна часть населения двигалась в юго-западном направлении через горы в Богемию и Моравию; другая, большая часть, следовала в фургонах по главной автодороге в Саксонию. Первым крупным городом на границе земель был Дрезден, и, были ли у них там друзья или нет, большинство беженцев намеревалось остановиться там. В осенние месяцы 1944 года слава об актах отмщения русских войск, совершавшихся ими в отношении населения Восточной Пруссии, распространилась далеко. Предупрежден — значит, вооружен, так что теперь, когда советское вторжение в Силезию началось, населению восточных областей уже не требовалось второго напоминания для того, чтобы оно освобождало путь захватчикам. Однако гаулейтер Ханке предпринял последнюю попытку замедлить паническое бегство людей из своего округа, как мы увидим в дальнейшем.

16 января 1945 года город Дрезден во второй раз стал объектом бомбовой атаки союзников, когда часть соединения из 400 «Либерейторов» 2-й военно-воздушной дивизии (стратегических ВВС США) атаковали «новые склады нефтеочистительного завода и сортировочные станции». За день до этого двумя командующими союзников была выпущена новая директива № 3 по стратегическим военно-воздушным силам в Европе относительно первоочередности атак предприятий нефтяной промышленности противника и во вторую очередь уничтожения вражеских линий коммуникаций, делая особый упор на Рур. В сводке 8-й воздушной армии по целям было зафиксировано 133 эффективных самолето-вылетов на начавшуюся днем атаку сортировочных станций Дрездена. При этом бомбы легли точно вдоль одной из сторон Гамбергерштрассе, сортировочных станций в районе Фридрихштадт, причинив повреждения некоторым железнодорожным сооружениям. При бомбардировке, осуществляемой одной из авиагрупп, 4-й группой «Либерейторов», бомбы легли несколько вразброс, и на фото целей обозначилась локализация разрывов на территории больницы Фридрихштадта и на больничных зданиях. Каждый из «Либерейторов» сбросил восемь 150-килограммовых фугасных бомб. Зенитки вели чрезвычайно сильный огонь на пути к цели, и, хотя над Руландом зенитный огонь был плотным, экипажи самолетов, бомбивших Дрезден с высоты 6700 метров, были несколько удивлены, не встретив противодействия со стороны самого города. Говорили, что жертвами этой атаки стали 376 человек; в списке погибших впервые оказался британец: британский рядовой из второго крупнейшего рабочего отряда был убит по дороге в госпиталь.

«Это первая такая жертва, и я надеюсь — последняя, — записал в своем дневнике представитель британского отряда. — Но учитывая, что около 170 человек из одного только этого отряда каждый день работают в городе, и с учетом того, как велика вероятность массированных бомбардировок, отнюдь не исключено, что будут новые жертвы».

В то время как граждане Германии были похоронены в ходе массовой траурной церемонии на одном из городских кладбищ, командование военного округа в Дрездене при удивительно строгом соблюдении Женевской конвенции построило городской гарнизон, и неудачливый британский солдат был похоронен «со всеми военными почестями и с британским и германским почетным караулом» на военном кладбище в Дрезден-Альбертштадте, как сообщил начальник лагеря лишившимся сына родителям. В Дрездене война все еще велась почти в духе старомодного рыцарства.

В тот же день 16 января группа армий «А» Германии настояла на немедленной эвакуации из района Силезии, и с 19 по 25 января первые крупные колонны эвакуированных собирались в главных городах Силезии и начинали долгий путь на запад.

В отличие от массовых эвакуаций из Берлина и Рура под натиском ночных атак бомбардировочной авиации Королевских ВВС (1,5 миллиона человек было эвакуировано из Берлина и около 2 миллионов из Рейнланда к концу 1944 года) это был акт гуманизма, проявленный в очень широком масштабе и за поразительно короткий отрезок времени. В течение семи дней 5 миллионов германских мирных граждан должны были быть оторваны от родных жилищ, проследовать по большим и малым дорогам в западном направлении вместе со всеми своими пожитками в ящиках и сумках и располагаться лагерем на открытом воздухе одну ночь за другой, несмотря на температуру воздуха ниже нуля. Когда массовый исход из Силезии стал нарастать, вмешался силезский гаулейтер Ханке. Он с неудовольствием наблюдал за оттоком рабочей силы с важных промышленных предприятий Силезии. И тогда он распорядился, чтобы эвакуировали только женщин и детей; все остальные, особенно те, кто был занят в промышленности, должны были оставаться на рабочих местах до последнего. Из-за этого указания ужасный груз был взвален на плечи остальных беженцев, устремившихся в западном направлении. Они теперь остались без помощи трудоспособных мужчин, которые могли бы оказывать им поддержку в пути. В то же время это объясняет непропорционально большое число женщин в числе жертв среди беженцев, которые остановились в Дрездене.

19 января Ханке распорядился об эвакуации Намслау в Нижней Силезии и определил Ландесхут в качестве района для приема горожан и Судетскую область для сельского населения. 20 января советские бронетанковые войска достигли Катовица, Бойтена, Глейвица и Гинденбурга, и вопреки декрету гаулейтера Ханке началась ограниченная эвакуация местного населения. 22 января первые русские части форсировали реку Одер между Бригом и Олау. Все главные железные дороги в западном направлении от Бреслау, столицы Силезии, были перекрыты. Теперь единственным спасением оставалось южное направление через Ратибор и Нейссе, и вскоре эти железные дороги были запружены тысячами женщин и детей, бежавших в Дрезден и Саксонию. Однако населению промышленных районов приходилось оставаться на рабочих местах до последнего момента; бывали случаи, когда даже в то время, как советские войска вели бои, стараясь захватить шахты, немецкие шахтеры все еще находились в забое. Другим районам повезло больше. Из 700 тысяч жителей района между Оппельном и Глогау своевременно эвакуировались 600 тысяч человек; оставшиеся, этнические поляки, считали, что им не следует особо опасаться наступавших.

21 января гаулейтер отдал приказ на эвакуацию Требница. Все германское население пересело на доступные средства транспорта и потянулось в западном направлении. Поскольку большей частью это был район сельской местности, у отъезжающих на запад семей были крестьянские повозки и фургоны, которыми они и воспользовались, несмотря на жестокий холод первых двух месяцев 1945 года. Так как все верили, что советские войска будут на некоторое время остановлены на Одере, предназначенные для эвакуировавшихся районы находились всего лишь к западу от реки, в населенных пунктах, включая Лигниц, Гольдберг и Швайдниц. Однако, проявляя предусмотрительность, военные командиры настаивали на том, что эти районы расположены слишком близко к зоне боевых действий, и разместили гражданских еще на 20 километров к западу от реки: вскоре после этого русские форсировали Одер, возобновились полеты над Саксонией. Создавалось впечатление, будто судьба подстраивала так, чтобы к наступлению середины февраля максимальное число беженцев нашли убежище в столице Саксонии.

В Дрездене находилось ко времени атаки и довольно много военнопленных союзников. Командование бомбардировочной авиации Королевских ВВС было связано точной информацией Международного Красного Креста о расположении его учреждений в пределах предполагаемых целей или вблизи них. Сэр Артур заявил, что в случае с Дрезденом никакой подобного рода информации у командования не было.

Военное министерство признает, что последний доклад по лагерям для военнопленных британцев в Дрездене был получен от державы-покровительницы в январе 1945 года, когда непосредственно в районе Дрездена было шестьдесят семь рабочих отрядов, которые образовывали лагерь Stalag ГУа; в дополнение к ним было семь отрядов американцев, каждый из которых значительно превосходил по численности британский, как об этом докладывал после посещения Дрездена представитель швейцарской дипломатической миссии в Берлине между 15 и 22 января. Точную статистику еще более затрудняет наличие большого количества пленных солдат союзников и русских, временно находившихся в городе. Они были переброшены с восточных территорий, захватываемых советскими войсками. Британское правительство опубликовало вскоре после тройного удара по Дрездену список лагерей союзников на этих территориях, которые, как стало известно, были захвачены. Некоторые из девятнадцати лагерей, упомянутых в этом списке, располагались по всему городу к тому времени, когда была произведена атака. Другие, подобно Stalag VIIIb и VIIIc, соответственно в Оппельне и Сагане, которые также были эвакуированы через Дрезден, как известно, достигли города только после атаки. Stalag VIIIb был эвакуирован из Оппельна на Одере 26 января, но его узники не прибыли до 20 февраля, после трех недель марша. Stalag VIIIc с 15 тысячами заключенных был также направлен через Шпремберг в Дрезден. До какого уровня увеличилось количество наводнивших город пленных союзников в течение февраля, видно из доклада Международного Красного Креста, представитель которого посетил Дрезденский лагерь Stalag IVa 22 февраля. Согласно докладу, к тому времени в лагере находилось в общей сложности не менее 26 620 военнопленных, включая 2207 американцев.

Первые, официально сформированные поезда с востока начали прибывать в Дрезден. 26 января более тысячи девушек из отрядов государственной трудовой повинности рейха ожидали на Центральном вокзале, чтобы помочь сойти с поезда беженцам почтенного возраста и инвалидам, донести их багаж, открыть товарные вагоны, помочь им раздобыть пропитание и устроиться во временных жилищах. Потом пустые вагоны были отправлены обратно на восток, чтобы в них могли погрузиться новые беженцы. День и ночь в Дрездене продолжалась разгрузка беженцев, снабжение их продовольствием и пересылка. Темп работы настолько возрос, что в конце концов девушки из государственной трудовой повинности рейха, части гитлерюгенда, Лиги германских девушек, службы социального обеспечения национал-социалистического союза и женских ассоциаций были задействованы в этой социальной работе с беженцами.

Многие крупнейшие средние школы были закрыты и превращены в общевойсковые госпитали и госпитали люфтваффе. В течение нескольких дней после вторжения советских войск таким образом были преобразованы школы «Драйкенигс», «Вицтум» и государственные средние школы, так же как и средние школы в дрезденском Новом городе, в Дрезден-Йоханнштадт, Дрезден-Плауен, Дрезден-Базевиц, а также женские гимназии в дрезденском Новом городе и Дрезден-Маршнерштрассе. Школьники были освобождены от занятий и тоже должны были работать с беженцами на станциях. 1 февраля началось широкомасштабное привлечение школьных отрядов на станции дрезденского Нового города, а мальчики старшего школьного возраста должны были работать всю ночь с 19.55 вечера до 8.00 утра, ухаживая за больными беженцами, прибывавшими с востока.

В ходе массовой эвакуации с востока области провинции Глогау, Фрауштадт, Гурау, Милич, Требниц, Гросс-Вартенберг, Ульс, Намслау, Кройцберг, Розенберг и восточные районы Оппельна и Брига совершенно опустели, оставленные их жителями. Существующая транспортная система, идущая в западном направлении, была перегружена, но организация социальной службы партии сумела организовать более или менее удовлетворяющие потребности пункты питания на остановках по дороге в Дрезден, чтобы облегчить страдания людей от голода и пронизывающего холода.

Теперь появились первые большие опасения среди гражданских жителей Бреслау, столицы Силезии. К счастью, население города Бреслау к январю 1945 года уже значительно поредело и насчитывало всего лишь 527 тысяч жителей. Уже была проведена эвакуация более 60 тысяч не являвшихся ценными кадрами граждан с осени 1944 года, когда город был объявлен крепостью. 21 января отдаленная канонада артиллерии, обстреливавшей Требниц, доносилась до Бреслау, и остававшиеся в городе женщины, дети, старики и инвалиды охотно уезжали на запад. Поскольку действовавшая служба железнодорожных перевозок безнадежно не справлялась с возросшими перевозками, более чем 100 тысячам человек пришлось буквально пешком шагать на запад. В отсутствие деревенских повозок и фургонов, на которых преимущественно эвакуировалось сельское население, у населения промышленных центров не было альтернативы нашему переходу. Им требовалось несколько недель для того, чтобы достичь Саксонии, куда устремилась большая часть переселенцев.

Не одно только гражданское население эвакуировалось из Бреслау, которому предстояло стать ареной жестоких сражений до тех пор, пока 6 мая город не сдался. Готовясь к осаде, правительство распорядилось об эвакуации многих административных и военных учреждений в Дрезден из Бреслау. Так, все оборудование радиостанции Бреслау было демонтировано и перевезено в Дрезден, с указанием усилить маломощную радиостанцию города и одновременно перестроить на прежнюю длину волны, которая использовалась в Бреслау, с тем чтобы замаскировать ее местоположение. В данном случае грузовики с оборудованием радиостанции прибыли в Дрезден только во второй половине дня до первой атаки самолетов командования бомбардировочной авиации Королевских ВВС и разделили участь города. Управление военно-воздушного округа Бреслау также было переведено на новые квартиры в Дрезден.

Наряду с преждевременным концом радиопередатчиков Бреслау печальная участь постигла 158 ценных живописных полотен, что заслуживает еще большего сожаления. Художественные галереи Дрездена уже давно оставались без шедевров, которые сделали город знаменитым в мирное время. Однако во время эвакуации с территорий к востоку от Эльбы было решено, что замкам и дворцам, в которых в течение всей войны хранилась большая часть ценных произведений искусства, следует отдать преимущество. Поэтому так получилось, что ближе к вечеру 13 февраля почтенный реставратор, в ведении которого были два автофургона с 197 живописными полотнами, в том числе работы Курбе, Беклина и Райски, прибыл в Дрезден после дня пути из замков Милькель и Каменц. Водители отказались той ночью продолжать путь в Ширитц, район к западу от Эльбы, где картины должны были приняты на хранение. Поэтому грузовики припарковали на набережной Эльбы вблизи «Брюльской террасы», места, которое через несколько часов стало эпицентром огненного смерча.

К тому времени, когда началась операция по окружению Бреслау, в том городе оставалось только 200 тысяч граждан; большая часть населения бежала в Дрезден и другие большие и малые города рейха. Из остававшихся жителей Бреслау 40 тысяч были обречены на смерть в ходе жестоких уличных боев и налетов советской авиации. События на востоке предвещали недоброе для будущего Дрездена, и только военнопленные, не разделявшие общего благодушного настроения в городе, похоже, осознавали уязвимость Дрездена в качестве центра транзита беженцев.

«Хотя Бреслау находится строго на востоке от нас, — записал один пленный в Дрездене 28 января, — железную дорогу не бомбят, и движение по ней немцев проходит вполне беспрепятственно. Вызывает удивление такая организация с нашей стороны или со стороны русских. Не знаю, с какой из них!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.