ГЛАВА I Преданья старины глубокой и не очень глубокой
ГЛАВА I
Преданья старины глубокой и не очень глубокой
Трудно назвать ту личность, которая может претендовать на звание «первого фантомного космонавта». Пока человечество не подошло вплотную к освоению космического пространства, никто над этим и не задумывался. Не было в том нужды. По большому счету нет такой необходимости и сейчас. Но коль скоро я взялся за исследование данной темы, то обойти вниманием этот вопрос просто не могу, поэтому и уделю ему «должное внимание».
Разговор придется начать с «преданий старины глубокой», то есть с древних времен. Правда, тогда люди еще не знали слова «космонавт» и обходились терминами попроще. Однако практически у всех народов мира существуют легенды и мифы, в которых речь идет о полетах на аппаратах, которые, при достаточной доле воображения, можно принять или за самолет, или за ракету, или за нечто такое, что человек пока еще не создал, но, быть может, создаст в будущем. Фигурируют и имена тех, кто якобы поднимался на них в небо, а иногда и летал на другие планеты и звезды.
Кстати, есть там и рассказы о пришельцах из других миров, но об этом я упомяну вскользь, только для того, чтобы акцентировать внимание читателей на возможной «достоверности» содержащихся в мифологии сведений.
Я не буду анализировать легенды всех народов мира. Это, конечно, интересное и поучительное занятие. Но слишком велик объем исходного материала, чтобы в одной главе охватить и инков, и викингов, и русских, и китайцев, и прочая, прочая, прочая. Да и предания эти во многом похожи друг на друга и часто различаются лишь местом действия (Европа, Азия, Америка), да именами героев. А вот их корни, вероятнее всего, едины.
Приведу только один пример о кандидате на звание «первого фантомного космонавта». Эта история пришла к нам из Древней Греции.
Почему именно ее я намерен процитировать?
Во-первых, этот миф можно считать каноническим.
Во-вторых, он мне самому нравится еще с детства.
А в-третьих, и территориально, и культурно он нам более близок, чем, скажем, предания индейцев майя.
Я бы с удовольствием взял что-нибудь из русских сказок, да, вот незадача, не нашел схожего сюжета. В отечественных источниках если кто и подымается в небо, так это или Баба-Яга в ступе, или Змей-Горыныч на «собственной тяге».
Поэтому давайте поговорим о греках.
Как читатели, вероятно, догадались, речь пойдет о Дедале и Икаре. Последнего часто именуют то «первым авиатором», то «первой жертвой космонавтики», то как-нибудь еще, в том же духе. Поэтому, если мы «припишем» еще и звание «первого фантомного космонавта», от него не убудет.
Справедливости ради, надо сказать, что Икар не является ни первым, ни вторым, ни третьим. Единственное, на что он может претендовать, так это на звание «первого разгильдяя в воздухе».
Но ореол романтизма и героизма, который ему впоследствии был создан интерпретаторами этого мифа, и позволил говорить о нем в возвышенных тонах. Я не отношусь к поклонникам Икара, поэтому буду называть вещи своими именами. Да простят меня его сторонники и «последователи».
Если читатели помнят, Дедал, потомок Эрехтея, был величайшим художником, скульптором и зодчим Афин. Говорили, что он высекал из белоснежного мрамора такие дивные статуи, что они казались живыми. Много инструментов изобрел Дедал для своей работы. Им были изобретены топор и бурав. Далеко шла о нем слава.
И был у Дедала племянник Тал, сын его сестры Пердики. Причем с ранней юности юноша поражал всех своим талантом и изобретательностью. Можно было предполагать, что Тал далеко превзойдет своего учителя. Дедал завидовал племяннику и в один прекрасный день взял да и убил своего родственника. Преступление было раскрыто, афинский ареопаг приговорил убийцу к смерти, и пришлось тому «спасать свою шкуру и уносить ноги».
Дедал нашел убежище на Крите, у могущественного царя Миноса, сына Зевса и Европы. Минос охотно принял под свою защиту великого художника Греции. Много дивных произведений искусства изготовил Дедал для царя Крита. Он выстроил для него и знаменитый дворец Лабиринт, с такими запутанными ходами, что раз войдя в него, невозможно было найти выхода. В этом дворце Минос заключил сына жены своей Пасифаи, ужасного Минотавра, чудовища с телом человека и головой быка.
Много лет жил Дедал у Миноса. Не хотел отпускать его царь с Крита. Держал зодчего на острове словно пленника. Но Дедал не был бы Дедалом, если бы не нашел способ покинуть дом своего благодетеля. Решил он с Крита улететь по воздуху и принялся за работу. Набрал Дедал перьев, скрепил их льняными нитками и воском и стал изготовлять из них четыре больших крыла – для себя и своего сына.
В этом месте в тексте мифа об убийце Дедале, кровожадных афинянах и коварном Миносе впервые появляется Икар. Пока отец работал, сын его играл рядом: то ловил он пух, который взлетал от дуновения ветерка, то мял в руках воск. Мальчик беспечно резвился, его забавляла работа отца.
Наконец, Дедал кончил свою работу; привязал крылья за спину, продел руки в петли, укрепленные на крыльях, взмахнул ими и плавно поднялся в воздух. С изумлением смотрел Икар на отца, который парил в воздухе, подобно громадной птице.
Вот, кстати, и развенчание первого мифа об Икаре, как о «первом авиаторе». Не он, а его отец первым поднялся в небо и совершил самый первый успешный полет человека по воздуху. Естественно, если принять древнегреческую легенду на веру.
Когда Дедал опустился на землю, он сказал Икару:
– Слушай, Икар, сейчас мы улетим с Крита. Будь осторожен во время полета. Не спускайся слишком низко к морю, чтобы соленые брызги волн не смочили твоих крыльев. Не подымайся и близко к солнцу, иначе жара может растопить воск, и разлетятся перья. За мной лети, не отставай от меня.
Ну а дальше случилось то, что и сделало Икара «бессмертным» – забыл он наставления отца, сильно взмахнув крыльями, взлетел высоко под самое небо, ближе к лучезарному солнцу и поплатился за это. Палящие лучи растопили воск, скреплявший перья крыльев, выпали перья и разлетелись далеко по воздуху, гонимые ветром. Взмахнул Икар руками, но нет больше на них крыльев. Стремглав упал он со страшной высоты в море и погиб в его волнах.
Мораль этой катастрофы такова: надо всегда прислушаться к мнению Главного конструктора. Иначе вас постигнет участь Икара. Ведь, по большому счету, Дедал был именно Главным конструктором крыльев. Про матушку-природу, которая изобрела их на миллионы лет раньше, на время позабудем.
Я специально написал слово «Главный» с большой буквы. Тем самым подчеркиваю главенствующую роль создателей любого сложного технического устройства в научно-техническом прогрессе. Те, кто их испытывает и использует, также заслуживают похвалы и восхищения. Особенно те, кто идет впереди остальных. Но первыми в этом ряду все равно остаются «Главные».
Гибелью Икара миф не заканчивается. В нем рассказывается и о дальнейшей судьбе Дедала: как он прилетел на Сицилию, как Минос хотел возвратить его на Крит, как дочери сицилийского царя Кокала убили Миноса, вылив ему на голову котел кипящей воды (ничего себе методы!). Долгие годы жил Дедал на Сицилии, но в конце концов вернулся в Афины, где стал родоначальником славного рода художников Дедалидов.
Можно догадаться, что афиняне простили Дедалу убийство Тала «за истечением срока давности». Хотя прямо об этом в мифе не говорится.
Жестокая и трагичная история – убийства, катастрофы, заговоры. Впрочем, это было характерно для той эпохи, когда человек еще только мечтал о небе. Все современные голливудские блокбастеры меркнут перед мифом о Дедале и Икаре и кажутся жалкой пародией на то, что некогда придумали (или все же стали свидетелями?) наши предки.
Но давайте закончим разговор о Дедале и Икаре, как и о мифах вообще. Все это я написал только для того, чтобы показать, что в таких временных толщах нет смысла искать следы «фантомных космонавтов». Бесперспективное это занятие. Хотя и интересное.
А чтобы поставить окончательную точку в разговоре о мифах, скажу только, что, хотя особой веры устному народному творчеству и нет, полностью отбрасывать содержащуюся в них информацию не стоит. Не может фантазия человека, особенно человека тех времен, быть столь изобретательной, столь изощренной, чтобы от начала до конца придумать столь сложные сюжеты. Причем с такими техническими подробностями. Не исключено, что к творчеству наших предков подталкивал некий импульс, имевший под собой вполне реальную почву. Но что именно, сказать невозможно.
В связи с этим хочу упомянуть о теории множественности земных цивилизаций. Эта теория утверждает, что в различные эпохи на нашей планете существовали достаточно развитые цивилизации, в том числе и такие, которые занимались космической деятельностью. Но все они погибли в результате крупных природных катаклизмов, таких как падение на Землю астероида или кометы, смещение оси вращения, изменение орбиты и так далее.
Ну а что странного в таком предположении? Вполне возможно, что некогда жили народы, достигшие определенных вершин в науке и технике, а потом вымершие, словно динозавры. Последующие века стерли все следы их деятельности, кроме преданий, передававшихся из уст в уста немногими выжившими. Через десятки тысяч лет появились новые племена, которые ничего достоверно, я подчеркиваю это слово, не помнили о своих предшественниках. В какой-то момент своего развития и они начали строить грандиозные сооружения и создавать сложные технические устройства. А потом был новый катаклизм. И так с периодичностью, предположим, раз в миллион лет. Может, чаще, может, реже.
И хотя нет никаких подтверждений этой теории, она может многое прояснить в вопросе формирования мифотворчества. Да и некоторые скрытые стороны человеческой психики объяснила бы.
Но давайте продолжим наш поиск первого «фантомного космонавта». Из древних легендарных времен перенесемся в Средние века. Правда, и здесь мы еще не полностью переходим в материальную плоскость. Но следующего кандидата попытаемся найти уже на стыке мифотворчества и летописного наследия человечества.
Читателям, которые интересуются историей мировой ракетной техники и космонавтики, вероятно, знакомо имя китайского мандарина Ван Гу. Ну а для тех, кто забыл эту легенду, позволю вкратце ее напомнить.
Около пятисот лет назад, может, чуть раньше, может, чуть позже, жил-был в Китае некто Ван Гу. Судя по всему, это был весьма образованный и талантливый человек. Занимался он изготовлением пороха и созданием пороховых ракет. Вероятно, «наследил» и в других областях знаний, но об этом история умалчивает.
И вот однажды пришла ему в голову мысль улететь к звездам. Проще говоря, задумал он отправиться в космический полет. Сказано – сделано: обвязал Ван Гу кресло бамбуком, закрепил в его основании 47 пороховых ракет, сел в него и приказал 47 своим слугам одновременно поджечь фитили. Слуги не могли ослушаться своего господина и поднесли факелы к странной конструкции. После этого раздался страшный грохот, а когда клубы дыма рассеялись, на месте старта не было ничего – ни кресла, ни Ван Гу, ни слуг.
Споры о результатах эксперимента продолжаются до сих пор. Я не буду определять категорию лиц, которые эту дискуссию ведут. Скажу только, что большинство из них полагает, и совершенно правильно делает, что если такой опыт и имел место, то, вероятнее всего, Ван Гу во время взрыва просто распался на атомы. Как и бедные слуги, которым пришлось работать «системой зажигания». Но есть и такие люди, кто считает, что ему все-таки удалось долететь до космоса.
Пусть считают. Хотя это просто невероятно – если подсчитать тягу всех 47 ракет, становится ясно, что они не могли донести до космического пространства и комара, не то что упитанного мандарина, да еще восседавшего в массивном кресле.
Большинство же исследователей уверены, что история о полете Ван Гу вымышленная. Хотя хроники той поры описывают его как реально существовавшего человека. Его именем даже назвали кратер на обратной стороне Луны. А этой чести удостаивались, как правило, персонажи истории, а не мифические личности. Именами богов и богинь называли планеты и астероиды. Да и делалось это тогда, когда известных небесных тел было совсем немного. В конце концов боги кончились и звездное небо сейчас «украшают» совершенно другие личности.
В принципе на этом главу о самых первых «фантомных космонавтах» можно было бы закончить и занести китайского мандарина в этот список под номером 1. Но я, пожалуй, откажу Ван Гу в праве на приоритет. Не тот это случай, от которого можно было бы вести отсчет эры «фантомной космонавтики». Все-таки «намерение» и «свершение» – это различные понятия. По этой же причине не буду обращаться и к фантастической литературе последующих четырех веков. Можно было бы, конечно, пополнить ряды «фантомных космонавтов» или претендентов на это звание героями книг Сирано де Бержерака, Жюль Верна, Герберта Уэллса и других писателей. Многие эти персонажи были столь популярны в свое время, что кое-кто считал их реальными людьми. Также как потом многие были уверены (да и сейчас уверены), что Супермен и Бэтмэн существовали (и существуют) на самом деле. Ни к чему эти попытки.
И все-таки одну историю, в которой речь пойдет также о «намерении», а не о «свершении», я все-таки расскажу. Просто другого такого повода не будет, а написать о ней хочется. Вот я и воспользуюсь предоставляемой возможностью.
Случилось это относительно недавно – в 1920-х годах. Тогда когорту «космонавтов-призраков» едва не пополнил один из пионеров космонавтики, американский инженер Роберт Годдард. Для начала я вкратце расскажу о нем. Во многом благодаря ему мы сегодня воспринимаем космические полеты как обыденность, а не как чудо.
Роберт Хитчингс Годдард родился 5 октября 1882 года в небольшом городке Вустер, в 55 километрах от Бостона, столицы американского штата Массачусетс. Детство и школьные годы Роберта прошли в Бостоне, одном из крупнейших центров экономики и культуры США, буквально начиненном промышленными предприятиями, научными институтами, лабораториями и библиотеками.
В автобиографии, которую Годдард написал в 1927 году, он отмечал, что уже в пятилетнем возрасте в нем проснулся экспериментатор. Первый предмет исследований – электрические разряды от трения различных предметов о домашний ковер. А в 12 лет его охватила настоящая страсть к изобретательству. Первая конструкция – инкубатор для лягушек (не удавшийся полностью, но выполненный уже вполне как научно обоснованная система).
Рубежным для Годдарда стал 1898 год. Зимой он прочитал роман Герберта Уэллса «Война миров» и заболел идеей создания ракет и космических путешествий. Хотя в своих дневниках, которые он начал вести приблизительно в то же время, Роберт днем начала своих космических устремлений называет 19 октября 1899 года, когда, «сидя на вишне, ощутил в себе мечту о полете на Марс». Но всю весну и лето 1898 года Годдард был занят запуском самодельных ракет. Это были еще обычные хлопушки, но надо же было с чего-то начинать.
Среди других его занятий того года – физиология уха и глаза (одно время Роберт хотел стать медиком), луки и стрелы с различными наконечниками и оперением, получение искусственных алмазов (эксперименты закончились взрывом гремучего газа).
Летом 1898 года Годдард окончил среднюю школу. Тем же летом он поступил в высшую английскую школу в Бостоне. Однако проучился в ней всего один год, после чего вернулся в свой родной Вустер, где к тому времени открылась Южная высшая школа с любимой Роберту физикой в качестве главного предмета (в отличие от «алгебраической» бостонской).
Возвращение на малую родину «ознаменовалось» еще одним важным событием, которое наложило отпечаток на всю дальнейшую жизнь Годдарда – у Роберта обострилась болезнь почек и он был вынужден на два года прервать свое обучение вне дома, занявшись самообразованием. Это обстоятельство не помешало ему продолжить свою изобретательскую деятельность. Круг интересов Годдарда по-прежнему был многогранен и не ограничивается только одной областью знаний. Он продолжает искать в науке и технике свое место.
В марте 1901 года Годдард отправляет первую заявку на патент, в которой излагает идею создания устройства фотографирования светящихся объектов в различных участках спектра. И хотя ответ оказался отрицательным, сама идея была признана верной в принципиальном отношении. В том же году Годдард пишет и публикует небольшую статью «Перемещение в космосе», в которой анализирует возможность запуска снаряда в космос с помощью пушки.
В последние годы своей учебы в Южной высшей школе, которую он окончил в 1904 году, Годдард увлекался радиотехникой, астрономией, вопросами интерференции света и звука и искусственной радиоактивностью. Свое образование он продолжил в Политехническом институте Вустера, где занимался исследованиями в области заряженных частиц, изучением природы электрической проводимости, проблемой скоростного наземного транспорта.
В 1906 году Годдард начал исследования, результатом которых стала публикация в следующем году работы «О возможности перемещения в межпланетном пространстве», в которой были рассмотрены многие важные вопросы. Например, такие, как о средствах поддержания жизни в космосе, метеоритная опасность и борьба с ней, реактивный способ передвижения на энергии, выделяемой при сжигании пороха, о возможности использования атомной энергии (!) для движения в космосе. В этот же период Годдард выдвинул ряд других ценных идей: использование магнитного поля Земли для космического полета, создание реактивной тяги за счет электростатического эффекта для движения аппарата в космосе, проведение фотосъемок Луны и Марса с облетных траекторий и другие.
Годдардом было выдвинуто и предложение о посылке заряда осветительного пороха на поверхность Луны с целью доказательства реального достижения ее поверхности. Спустя полвека, когда первые станции устремились к Луне, об этой идее вспомнили, правда, доказать достижение поверхности нашего естественного спутника намеревались с помощью взрыва ядерной бомбы. Но время тогда было уже другое, бесшабашное и непутевое.
Многие из выдвинутых Годдардом в начале ХХ века идей впоследствии были осуществлены. Только он сам получил на них 214 патентов, не говоря о многочисленных последователях и продолжателях.
В 1908 году Годдард окончил Политехнический институт со степенью бакалавра и тут же поступил в Университет Кларка в Вустере. Одновременно он преподает в Политехе. А с Кларковским университетом судьба Годдарда оказалась связанной на долгие годы. Там он преподавал с 1914 по 1943 год.
В 1909 году Годдард приступил к расчетам по проблемам использования ракеты для космического полета и применения различных видов топлива, в первую очередь пороха и водородно-кислородных смесей. Работы продолжались несколько лет, пока в июле 1914 года не были запатентованы конструкции составной ракеты с коническими соплами и ракеты с непрерывным горением в двух вариантах: с последовательной подачей в камеру сгорания пороховых частиц и с насосной подачей двухкомпонентного жидкого топлива.
Однако прошло еще немало лет, прежде чем ракеты Годдарда «научились летать». Этому препятствовали и отсутствие необходимых для строительства средств, и технические трудности, и многое другое. Но, в конце концов, деньги на работы в этом направлении дал Смитсоновский институт и начались эксперименты. Первые пуски ракет, не слишком удачные, состоялись в ноябре 1918 года. Но Годдард довольно быстро преодолел трудности и заставил свои творения летать довольно успешно.
В 1921 году он перешел к экспериментам с жидкостными ракетными двигателями, о преимуществе которых перед пороховыми он начал писать за десятилетие до этого. В марте 1922 года на стенде был испытан первый жидкостный ракетный двигатель, маломощный, несовершенный, но первый в мире.
А 16 марта 1926 года произошло событие, которое вписало золотыми буквами имя Годдарда в летопись мировой космонавтики – близ города Обурн в штате Массачусетс впервые в мире был осуществлен успешный пуск ракеты с жидкостным ракетным двигателем с вытеснительной подачей топлива. Стартовая масса «малютки» составляла всего 4,2 килограмма. Пролетела она 56 метров, поднявшись на высоту всего 12,5 метра. Но она была первой и это означало начало эры практической космонавтики.
Годдарду принадлежит приоритет и во многих других вопросах ракетной техники. Первым в мире он поместил на борт ракеты научные приборы, первым оснастил ракету гирорулями, системой стабилизации в полете и так далее.
Наибольшая высота, на которую поднялись ракеты Годдарда, составила 2,8 километра (март 1938 года). Тогда-то он и пришел к выводу, что жидкостные двигатели с вытеснительной подачей топлива исчерпали свои возможности, и перешел к разработке турбонасосных систем. О том, что сделанное Годдардом предположение было и не таким уж бесспорным, я писать не буду.
До начала Второй мировой войны Годдард работал в основном в одиночку. Уж таков был характер этого человека. Он считал ракетную технику своей личной вотчиной, а всех других, в ней работающих, – браконьерами. Может быть, этот фактор и повлиял на то, что до получения первых данных о немецких ракетах в США довольно прохладно относились к работам Годдарда, основные усилия сосредоточив на авиастроении.
Но война все изменила, и в 1942 году Годдард поступает на службу в американских флот. Вплоть до своей смерти в 1945 году он руководил созданием жидкостных ракетных двигателей для самолетных ускорителей.
Но был и еще один фактор, который усугубил самоизоляцию Годдарда. Из-за этой истории, когда изобретатель едва не стал «первым фантомным космонавтом», я и привел здесь его биографию.
Началось все весной 1924 года, когда пороховые ракеты Годдарда уже летали, а сам конструктор упорно трудился над созданием новых жидкостных ракетных двигателей и был уверен, что только с их помощью можно было совершать межпланетные путешествия. Тогда-то и разразилась газетная шумиха, серьезно подпортившая репутацию ученого. Пресса писала в те дни, что Годдардом сконструирована и построена ракета, на которой он собирается полететь на Луну. Называлась и конкретная дата старта – 4 июля 1924 года.
Естественно, что ни в этот день, ни на следующий, ни спустя месяц полет не состоялся. И не мог состояться, потому что не было у человечества еще ракеты, способной вынести людей в космос. Но публикаций на эту тему было великое множество.
И пусть события 1924 года не привели к появлению первого «космонавта-призрака» и наш список по-прежнему пуст, сообщение о возможном полете Годдарда само по себе весьма примечательно. Хотя бы тем, что оно положило основу всем последующим публикациям о «секретных миссиях» в Германии, Советском Союзе, США, Китае.
И еще одна ремарка в завершение первой главы. Удивительно, что сведения о «фантомных космонавтах» впервые появились только в послевоенные годы, а не лет на десять раньше. Если вспомнить историю, на начало 1930-х годов приходится бурный расцвет ракетной техники. Ее пытались использовать на всем, что движется: самолетах, автомобилях, санях, велосипедах. Вспомните хотя бы «первую жертву межпланетных путешествий» Макса Валье с его изобретениями и его экспериментами. Или его последователей в Германии, США, Франции, Латвии.
Одновременно с бурным внедрением ракетных двигателей расцвел и жанр научно-фантастической литературы, в которой шла речь о полетах на Луну и другие планеты. А многие писатели замахивались и на большее, отправляя своих героев еще дальше – к звездам. Плюс кинематограф, который не оставил без внимания тему полетов в космос и создавал на экране «осязаемые» картины будущего.
Казалось бы, что такая «взрывоопасная смесь» должна была привести к появлению людей, которые вполне серьезно считали бы, что все эти изобретатели или хотя бы часть из них, создавая фантастические по тем временам устройства и сами их испытывая, уже вырвались за пределы атмосферы. Конечно, такие мысли могли бы появиться в первую очередь в больном воображении. Думаю, что газеты того времени тогда бы писали об этом довольно много. Вспомните пример Годдарда. Но, странно, нет таких публикаций!
Может быть, человечество еще не было готово вырваться в космос? А может быть, психическое состояние человечества было более «стойким» к подобного рода вещам, чем впоследствии? Но, вероятнее всего, чтобы «скатиться» в мистику и мифологию, «оторваться» от реальности, человечеству необходим был стресс, коим оказалась Вторая мировая война. А новый виток научно-технического прогресса заставил говорить о космосе не только в будущем времени, но и в настоящем. Тут-то и пришло время «фантомных космонавтов». Впрочем, как и много другого, мифического и материального. И не всегда можно четко провести между ними границу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.