ЗАХВАТ

ЗАХВАТ

На четвертые сутки в руки контрразведчиков попали данные, позволявшие вести целенаправленный поиск.

4 марта в 11.30 Центр впервые после перерыва сообщил, что шпионская рация вновь вышла в эфир и после установления связи с Брянском передала противнику радиограмму, расшифровать которую не удалось.

В 17.00 того же дня состоялся второй сеанс связи между Брянском и шпионской рацией, во время которого противник передал агентам ответную радиограмму, также не поддавшуюся расшифровке. По данным пеленгаторных пунктов, местонахождение шпионской рации оставалось в прежнем треугольнике с незначительным отклонением в западном направлении.

Поздно вечером 5 марта поступило сообщение от Васильева о том, что в районе Рудневского хутора обнаружен труп солдата с простреленным черепом; за голенищем сапога на правой ноге найдено письмо за подписью «Патриот», адресованное в НКВД. В письме говорилось, что в районе под видом связистов действует шпионская группа. Она состоит из 22 человек, передвигается на четырех санных повозках. Возглавляют группу Митин и Николаев. Сомнений не оставалось: это был труп убитого Павлова.

Ночь с 5 на 6 марта прошла в хлопотах. Поставив в известность Центр о вновь полученных данных, связались с работниками на местах, осуществлявшими контроль на маршрутах передвижения, а также с особыми отделами воинских частей. Нужно было срочно ознакомить с новыми данными. Перед особыми отделами ставилась задача перекрыть подходы к линии фронта, чтобы не пропустить шпионов на сторону противника. Но вся работа была впереди.

Взяв за исходное место обнаружения трупа, начали выяснять в близлежащих селах, не останавливалась ли в них на отдых команда военнослужащих — двадцать два связиста во главе со старшим лейтенантом Митиным и лейтенантом Николаевым.

К утру 6 марта удалось выяснить, что в двадцатых числах февраля шпионская группа в течение двух дней находилась в Рудневском хуторе, откуда отбыла на четырех санных повозках в неизвестном направлении. Уехали под утро, затемно.

Для преследования шпионов по наиболее вероятным маршрутам их движения от Рудневского хутора пришлось создавать три оперативных группы. Они отбыли в северном, западном и южном направлениях.

Оперативная группа под командованием Васильева из Рудневского хутора взяла курс на Киреевское, Алимовский, Слаговищи, Дмитровский с дальнейшим продвижением в направлении Хомутова. К исходу 6 марта она достигла перегона Плохово — Сяглово. Здесь должны были действовать два контрольных поста, наблюдавшие за движением по дороге. Подъехав к посту номер один, Васильев осведомился об обстановке. Патрульный ответил, что движение слабое, за время дежурства прошло только три грузовика и один обоз из тринадцати саней.

— Документы проверили? — спросил Васильев.

— Проверили, вроде все в норме.

— У всех?

— Нет, только у старшего обоза на первых санях.

— Фамилию помните?

— Извините, товарищ капитан, не запомнил.

— Сколько всего было людей?

— Человек тридцать.

— Как они размещались?

— На первых семи или восьми повозках по одному человеку, а на последних остальные.

— Груз проверяли?

Патрульный замялся.

— Кто вас инструктировал?

— Лейтенант Лебедев из особого отдела.

— Когда?

— Дня четыре назад.

— Плохо несете службу, старшина. Когда ушел обоз?

— Часа два назад.

Уточнив еще ряд вопросов, Васильев приказал водителю догнать обоз. Настигли его лишь через полтора часа.

Светало. Сквозь утреннюю пелену капитан в бинокль стал рассматривать ехавших. Его внимание привлекли последние сани. В трех из них было по пять человек, в четвертых — шесть. Всего двадцать один.

— Предупреди солдат, — сказал он своему заместителю, — чтобы оружие держали к бою.

Грузовик с чекистами, обогнав обоз, остановился. Васильев подошел к командиру группы, следовавшему на первой повозке.

Сколько у вас должно быть саней?

— Девять...

— А почему же здесь тринадцать?

— Пристали в пути.

— Вы знаете, кто они?

— Понятия не имею, мало ли тут ездят, за всем не уследишь. Да и ко сну ночью тянет, чуть задремлешь, смотришь, а тебя уже кто-то обогнал или вклинился в строй.

— Своих всех знаете?

— Конечно.

— Идите с нами.

Подходя к десятой повозке, чекист спросил:

— Эта ваша?

— Нет.

Васильев насчитал на санях пять человек.

— Кто старший?

— Я, а что?

— Военный патруль, прошу предъявить документы!

— Пожалуйста. — Он нехотя вылез из повозки, засунул руку под полушубок и вытащил удостоверение личности на имя старшего лейтенанта Митина Сергея Ивановича.

«Он!» — пронеслось в голове. Сердце сильно забилось. По телу пробежал озноб. Мысль работала в одном направлении: как взять без перестрелки, живьем? Ориентировка гласила — их двадцать один. Рядом с Васильевым стояло пять советских автоматчиков. В то же время из грузовика стали выпрыгивать и окружать группу другие красноармейцы.

Просмотрев удостоверение и возвращая его обратно Митину, стараясь быть как можно спокойнее, Васильев сказал:

— Товарищ старший лейтенант, можете следовать дальше. И кто с вами?

— Нас двадцать один человек, — ответил Митин, заметно повеселев и указывая рукой на две повозки, где в напряженных позах лежали его соучастники.

«Надо выманить их. В повозках брать опасно», — сверлила мозг мысль.

Митин засунул удостоверение под полушубок и направился к повозке.

Васильев успел шепнуть Викторову: «Они! Будем брать, ждите сигнала!»

Когда Митин снова улегся в повозку, Васильев подошел и сказал:

— Извините, товарищ старший лейтенант, требуется проверить груз.

— Да у нас, собственно, никакого груза, только оружие да личные вещички.

— Все равно требуется для порядка. Распорядитесь, чтобы все вышли.

— Пожалуйста, — пожал плечами Митин, приказывая всем слезть с повозок.

— Товарищ лейтенант, проверьте груз! — приказал Васильев Викторову.

Тот вместе с автоматчиками пошарил для вида в сене; тем временем красноармейцы заняли удобные позиции.

Рядом с Васильевым встал сержант Соколов. Разговаривая с Митиным, Васильев предложил ему закурить и, нарочно обронив пачку папирос, заметил:

— А черт, рука совсем не действует после ранения.

Митин нагнулся, чтобы поднять папиросы. В это время Васильев подал сигнал для захвата. Болевым приемом вывернули Митину руки и надели наручники. Других сбили с ног и, угрожая автоматами, заставили лечь вниз лицом, вытянув вперед руки, после чего им тоже надели наручники.

Все произошло настолько быстро и неожиданно, что шпионы опешили. Присутствовавший при этом лейтенант с первой повозки тоже растерялся и не знал, что делать. Васильев подошел к нему, объяснил ситуацию и попросил быть понятым при составлении акта задержания.

При обыске у шпионов были изъяты боевое оружие, которым их снабдили немцы, а также документы, дневник с записями шпионских сведений, рация, хранившаяся на самом дне повозки, карта местности с отметками пунктов в тылу Красной Армии, в которых они побывали, ампулы с цианистым калием для самоотравления в случае провала.

Оформив акт о задержании, шпионов этапировали в областное управление НКВД.

Домой Таров возвратился 9 марта. Встреча с Барниковым была теплой и сердечной.

— Ну что же, дебют состоялся, как говорят шахматисты, поздравляю с боевым крещением. Устал небось?

— Заслуга моя здесь маленькая. Митина и его группу взял Васильев. Думаю, надо ходатайствовать о представлении его к награде.

— Ну ладно, не прибедняйся. Общая организация розыска — это ведь тоже немаловажная вещь.

— Так-то оно так, но, понимаете, обидно, что Николаев и Митин вначале ускользнули, можно сказать, из самых рук. Сидели-то мы у них на самом хвосте, оставалось только схватить... Ребята даже расстроились.

— Ну и напрасно. В конечном счете важен итог: шпионы обезврежены, а как это произошло — не суть важно.