12. Дверехранитель

12. Дверехранитель

Рост у Сандро Загашвили почти двухметровый, сила бычачья, а воспитание чекистское.

В раннем детстве он остался сиротой. Его отец и мать погибли в маленьком грузинском селении во время горного обвала. Сандро стал беспризорником. Всю страну объездил под вагонами поездов, научился воровать и убегать из детских домов, куда его сажали после милицейских облав на беспризорных детей.

Когда Сандро исполнилось 15 лет, он попал в детскую трудовую колонию ГПУ. Управлявшие колонией чекисты поставили ему и другим беспризорникам «твёрдые условия»: или они будут жить и работать в колонии, или их отправят в детский лагерь строгой изоляции.

Сандро слышал от своих приятелей, что в северных лагерях чекисты морят детей голодом и холодом. Поэтому, скрепя сердце, согласился жить в колонии. Здесь мальчика научили работать в поле, читать, писать и… драться по всем правилам бокса и джиу-джитсу. Обучали его чекисты и классовой — ненависти, и методам борьбы против врагов советской власти.

В колонии он прожил три года, вступил в комсомол, а потом был отправлен на комсомольскую работу в один грузинский район, там, спустя год, его приняли кандидатом в члены ВКП(б), а через пять лет комсомольской и партийной работы «выдвинули» в личную охрану Сталина. Казалось, что перед 24-летним коммунистом открывается путь к блестящей карьере, но в начале второго года службы его арестовали. Это было в порядке вещей. Каждые год-полтора среди кремлевской охраны производится чистка и на места арестованных охранников набираются новые…

Попав в тюрьму, Сандро Загашвили люто возненавидел своего «подохранного». Называя его Иоской, он к этому имени обязательно прибавляет ругательства.

Заключенные нашей камеры буквально засыпают Загашвили вопросами о его жизни в Кремле. Он отвечает на них с сильным грузинским акцентом, но довольно толково и подробно.

— Как же ты Сталина охранял?

— Очень хорошо. По-стахановски. Половина сутки работал, половина — спал. Я охранял Иоскины двери, так его…

— Какие двери?

— Не понимаешь? Ну, я ему всегда двери охранял. Он в Кремле ходит в разный двери. На даче в Сочи то же. В других зданиях тоже двери.

— Значит, ты охранял все двери?

— Зачем все? Одна дверь. Другой дверь — другой охранял.

— Ага! Таким образом, у каждой двери в Кремле еть охранник?

— Конечно, есть.

— И все вы стояли у дверей?

— Зачем все? Разный люди, разный работа. Один — двери охранял, другой — окно, третий ходит, смотрит: «»туда-сюда, туда-сюда.

— Для чего смотрит?

— Ну, понимаешь: ты пришел к Иоске. На тебя смотрят: какой у тебя лицо? Приятный лицо — иди, пожалуйста, неприятный — тебя спрашивают: —«Почему брови сдвигаешь? Почему губа кусал? Почему лицом не улыбался?…» С неприятный лицо к Иоске не пустят.

— Отчего же?

— А если ты захочешь Иоске неприятность сделать? Если ты на него плюнешь или кулаком погрозишь?

— Значит Сталин трус? Загашвили смеется.

— У нас в охране на ухо говорили: —«Кто самый большой трус в Кремле?» — «Иоска, так его» …

— Кого он боится?

— Всех. Молотова, Ворошилова, Кагановича, своих детей, докторов, охрану. Он ночью спать боится. С большим палком по свой комната ходит. Двери закрыть боится. Всю ночь ходит, дрожит, зубам щелкает, как горный волк. Днем спит.

— Чего же он ходит с палкой, а не с револьвером?

— Он стрелять не умеет.

— До сих пор не научился?

— Нельзя ему учиться. Для него учителя нет.

— Его бы Ворошилов научил. Или Буденный.

— Приходить к Иоске с оружием никто не имеет права. Запрещено…

— Может быть, он ночью работает? Ходит, думает и работает.

— Как работает? — не понял Сандро.

— Ну, пишет, витает, подсчитывает, составляет планы.

— Зачем пишет? Он ходит… ходит…

— Говорят, что Стадий по ночам усиленно работаете

— Не знаю, не видал. За письменный стол он не пишет. Только людей принимает. На стол всегда чистый бумага лежит.

— Людей, что к нему приходят, он ведь тоже боится?

— Тоже. Кто к нему идет, большой контроль проходит.

— Какой контроль?

— Самый разный обыск. Весь тяжелый и острый предмет отбирают?

— Что именно?

— Портфель, перочинный нож, портсигар. Пояс тоже.

— Почему же пояс?

— Поясом человека задушить можно.

— Кроме обыска еще какой контроль?

— Всякий проверка личности. Потом разъяснительный работа: —«Перед Сталиным сиди спокойно, не волнуйся, говори тихо и мало, рука в карман не клади».

— Отчего нельзя руку в кармане держать?

— Иоска боится. Он думает: ты из кармана будешь наган вынимать.

— А если кто из посетителей или охраны на него бросится, чтобы убить?

— Нельзя на Иоску бросаться. На столе кнопка есть. Иоска ее нажимает. В полу дырка делается. Человек туда падает…

Загашвили рассказывает, что во всех комнатах Сталина сделаны замаскированные коврами люки ведущие под пол. Охранник однажды видел, как какой-то важный партиец, разговаривая с «отцом народов», сильно закашлялся и вскочил с кресла. Сталин нажал кнопку на столе и коммунист провалился в люк. Его вытащили из-под пола со сломанной ногой и куда-то увезли. Со

Сталиным от страха сделался сердечный припадок. Испугавший его партиец в Кремле больше не появлялся.

Когда Сталин бывает на съездах или конференциях, то сопровождает его туда почти весь состав личной охраны. Ее расставляют всюду с таким расчетом, чтобы за каждыми двумя-тремя участниками съезда наблюдал один охранник. Никто из охраны не имеет оружия, но у каждого здоровые кулаки и он специально обучен для рукопашной борьбы.

Из Кремля Сталин выезжает обычно так: Не меньше десятка закрытых автомобилей выскакивают из ворот один за другим и мчатся по улице. В каком находится «отец народов», неизвестно. Улицы, по которым он проезжает, переполнены нарядами милиции и множеством шпиков в штатском, а в домах этих улиц живут, исключительно семьи энкаведистов и тщательно проверенных коммунистов.

— Сколько всего охранников в Кремле? задает вопрос Смышляев.

— Много, — отвечает Сандро.

— Ну, сто, двести, тысяча?

— Больше. Не знаю сколько. Очень много. И все грузины?

— Зачем грузины? Разный люди: грузины, русские, армяне, евреи, калмыки.

— Разве Сталин не боится, что кто-нибудь из охраны попробует его укокошить?

— Иоску нельзя убить. Мы его охраняем и один за другим следим. Я за тобой, ты — за мной. Каждый день начальнику охраны доносим, кто что делал. И за начальником тоже следят; Порядок такой.

— Тебе нравилось в Кремле служить?

— Нет. Плохой служба. В Кремле, как в тюрьме сидел. Понимаешь? В Москву ни один раз не ходил. Не пускают. С девочками гулять нельзя, водка пить нельзя, никому письмо писать нельзя…

— Кормили вас как?

— Хорошо. Кушай, что хочешь, сколько хочешь.

— Вино давали?

— Мало. На один день два стакана вина и бутылка пива. Разве может грузин так мало пить? Нет, совсем плохой служба. От нее человек скучный делается, злой делается. Иоску ругает…

— За что, все-таки, тебя в тюрьму посадили?

— Понятий не имею. Совсем не знаю. Я Иоске хорошо двери охранял… Теперь мне очень хочется ему горло резать, так его.

— Теперь поздно, — вздохнул Гордеев.

— Да-а! Умеет «отец народов» свою шкурку сохранять! — воскликнул Пронин…

Сандро Загашвили пробыл в нашей камере четверо суток. Оказалось, что в пятигорскую внутреннюю тюрьму его привезли по ошибке. Это случилось в те дни, когда горячка «ежовщины» перепутала многие дела НКВД.

Ночью грузина вызвали «с вещами» из камеры и он отправился в неизвестные для нас места.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.