Глава 9 Женщины

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 9

Женщины

То, что среди арабов превалируют страсти, несомненно. Но, думаю, несправедливо считать их в целом неспособными к возвышенным чувствам, достойным, если постоянство – достаточный критерий, называться настоящей любовью. То, что арабы не порочны, становится очевидным почти каждому человеку, который общается с ними в их среде. Ведь такой человек располагает возможностью знать многих арабов, искренне привязанных к своим женам, которые давно утратили личную привлекательность и не имеют ни богатства, ни влияния, ни богатых и влиятельных родственников для воздействия на мужей с целью заставить их воздержаться от развода. Часто случается также, что араб искренне привязан к своей жене, которая даже в своем цветущем возрасте не отличается обаянием, и что любимая из двух или более жен – не самая красивая. К сожалению, в том, что касается городских арабов, это мнение расходится с мнением, которого придерживается другой исследователь. Это – Буркхардт, один из наиболее интеллигентных и опытных современных путешественников, который долго жил среди представителей этого народа и справедливо заслужил широкую известность[235]. Но это подтверждается многочисленными фактами, приводившимися уважаемыми арабскими писателями (которые, следовательно, не считались ими необычными), а также случаями, которые попадали в мое поле зрения. История Лейлы и Меджнуна, Джульетты и Ромео Аравии, слишком хорошо известна, чтобы ее пересказывать. Но среди многих других историй верной любви можно рассказать и такую.

Халиф Язид, сын Абдель Малика, владел двумя рабынями. Одну из них звали Хабиба, другую – Салама. К Хабибе халиф питал особую страсть. Он купил ее за 100 тысяч дирхемов, а другую рабыню – за 10 тысяч. Правитель уединился с ними на три месяца, совершенно забыв о своем народе. Наконец, когда брат Маслама пожурил его за такое поведение, халиф пообещал вернуться к выполнению своего долга. Но рабыни вновь отвлекли его от этого. На следующее утро, когда он, возбудившись от их песен и ласк, впал в экстаз и как безумный принялся петь и танцевать, роковое несчастье прервало его веселье. Хабиба, поедая гранат, поперхнулась зернами и тотчас умерла.

Горе Язида было столь велико, что он не расставался с трупом. Халиф продолжал целовать и ласкать труп до тех пор, пока тот не стал разлагаться. Вняв увещеваниям придворных, что покойная заслуживала достойного захоронения, Язид согласился предать ее земле. Однако через пять дней желание увидеть объект своей любви побудило халифа вскрыть могилу, и, хотя тело покойной приобрело отталкивающий вид, он заявил, что оно остается прекрасным для него. По настоятельной просьбе Масламы халиф велел снова зарыть могилу, но не мог жить без лицезрения останков той, кто была его рабыней и госпожой. Язид бросился безмолвно на кровать и по истечении семнадцати ночей скончался. Его похоронили рядом с Хабибой. «Пусть Аллах, – пишет рассказчик, – ниспошлет свою милость на них обоих»[236].

В той же книге, из которой взят вышеприведенный рассказ, сообщается, что Харун-ар-Рашид, навестив Сулеймана, сына Абу Джафара, одного из своих военачальников, увидел рядом с ним рабыню по имени Даифа. Она отличалась необыкновенной красотой, и он, сраженный ее чарами, вытребовал ее себе в качестве подарка. Требование монарха было удовлетворено, но Сулейман, горевавший в связи с потерей возлюбленной, заболел и во время болезни восклицал:

– Я жалуюсь Аллаху на несчастье, которое Он послал мне посредством халифа.

Мир знает о его справедливости, но он стал тираном в случае с Даифой[237].

Любовь к ней запечатлелась в моем сердце, как чернила на бумаге.

Узнав о стенаниях юноши, ар-Рашид вернул ему возлюбленную и вместе с ней мир и покой в его душу. Эта история приводится как пример верной любви, но, возможно, не вполне отвечает этому назначению. Нижеследующая история из той же книги более уместна.

В самый жаркий час чрезвычайно знойного дня халиф Моавия, сын Абу Суфьяна, сидел в своих покоях, открытых со всех сторон для проветривания, когда увидел, что к нему приближается босой бедуин. Удивляясь тому, что могло побудить этого человека пренебречь сильной жарой, монарх заявил придворным, что, если незнакомец пришел просить помощи и справедливости, его просьба будет уважена. Бедуин обратился к халифу в стихах с жалобой на деспотизм Марвана, сына аль-Хакама (впоследствии халифа, четвертого наследника Моавии), который насильно отобрал у него любимую жену Соаду. Когда халиф потребовал подробностей, жалобщик сообщил нижеследующие факты. У него была жена, дочь дяди по отцу, которую он любит безмерно. Бедуин владел несколькими верблюдами, что обеспечивало достаток его жизни. Но год ужасной засухи лишил его всего имущества и привел к крайней нужде. Друзья бросили его, а жену забрал ее отец. Чтобы вернуть жену, он обратился к Марвану, губернатору округа Аль-Мадины, который, вызвав к себе отца жены и ее саму, был так пленен ее красотой, что решил сам жениться на ней. Для этого он заключил мужа в темницу и предложил отцу жены тысячу динаров и 10 тысяч дирхемов за согласие отдать за него дочь. Марван пообещал, что заставит реального мужа развестись с ней. И, добившись согласия отца, вырвал развод от несчастного бедуина самыми жестокими пытками. Сопротивление женщины новому замужеству было бы бесполезно, и она стала женой Марвана.

Рассказав обстоятельства своей драмы, удрученный бедуин упал в обморок и лежал на полу бездыханным, подобно мертвой змее. Когда он пришел в себя, халиф написал поэтическое послание Марвану, строго осудив его за низость и повелев ему под страхом смерти развестись с женщиной и прислать ее вместе с гонцом властителя. Соответственно она получила развод и была отослана с ответным посланием, составленным стихами того же размера и рифмы. В нем халифа заверяли, что он сам убедится в невозможности противиться чарам Соады при встрече. И это было действительно так. Сам Моавия, едва увидев женщину, возжелал ее. Он предложил бедуину за нее трех своих рабынь-девственниц, а также тысячу динаров и большую ежегодную пенсию в придачу. В отчаянии бедуин застонал, словно ему нанесли смертельный удар, и с негодованием отверг предложение. Тогда халиф сказал ему: «Ты признался, что развелся с ней, а Марван сказал, что женился на ней и развелся. Поэтому мы поставим ее перед выбором. Если она пожелает в мужья кого-нибудь помимо тебя, мы выдадим ее замуж за него. Если же она предпочтет тебя, то достанется тебе». Женщина предпочла неимущего бедуина, и халиф передал ее ему, подарив к тому же 10 тысяч дирхемов.

В произведениях арабских писателей приводятся многочисленные примеры безрассудной любви. Говорят, что один мужчина влюбился в женщину, увидев на стене отпечаток ее руки, и умер, не сумев завоевать ее сердце. Утверждают, что многие мужчины воспылали страстью к женщинам, которых видели во сне, другие же влюблялись, лишь услышав их голос. Один автор рассказывает, что был знаком с учителем, который потерял покой, услышав песню, которая славила женщину по имени Умм-Амр. Через два дня он заперся дома, чтобы оплакивать ее смерть, когда услышал впоследствии слова песни:

Ослик исчез вместе с Умм-Амр. Не вернулись ни она, ни ослик[238].

Читатель, должно быть, имеет некоторое представление о достоинствах или чарах, которые арабы считают обязательными признаками совершенной женской красоты. Он не должен полагать, что к одному из этих достоинств относится избыточная полнота, хотя она, как утверждают, считается основным признаком красоты на большей части территории Северной Африки. Наоборот, девушка, чья привлекательность вызывает наиболее пылкие эпитеты в арабской поэзии и прозе, отличается своей стройной фигурой. Она похожа на тростник и элегантна, как ветка восточной ивы. Ее лицо напоминает полную луну, резко контрастируя с цветом волос, которые (если продолжить сравнения) темнее ночи и ниспадают ниже пояса. Каждая из ее щек покрыта румянцем, а родинка придает ей дополнительное очарование. Арабы и в самом деле восхищаются естественными родинками сверх меры. Мушка на лице, в зависимости от местоположения, сравнивается с каплей амбры на блестящем белизной блюде или на поверхности рубина. Персидский поэт обещал за родинку на щеке любимой Самарканд и Бухару.

Глаза арабской красавицы иссиня-черные[239]. Они большие и продолговатые, в форме миндаля. Эти глаза полны блеска, который смягчается слегка опущенными веками и длинными шелковистыми ресницами. Они придают лицу красавицы нежное и томное выражение, полное очарования. Едва ли его улучшает побочный эффект черной линии сурьмы (кохль). Ведь она наносится миловидной девушкой скорее ради моды, чем в силу необходимости, ибо эта девушка обладает тем, что арабы называют естественной сурьмой. Ее брови тянутся тонкой дугой, лоб – широк и прекрасен цветом слоновой кости. Нос – прямой, рот – маленький. Губы – ярко-красные, зубы «как жемчужины коралла». Формы грудей сравнивают с двумя гранатами. Стан – тонок, бедра – большие и широкие. Руки и ножки – небольшие. Пальцы – длинные, конусообразные. Ногти подкрашиваются насыщенным оранжево-красным цветом лака, который придают листья хны. Девушка, в которой сочетаются эти особенности, являет собой живой облик «Авроры, благоухающей розами». В ее присутствии любовник не знает ни сна, ни отдыха, когда она приближается, он больше не видит созвездий на Небесах. Ее наиболее чарующий возраст – между четырнадцатью и семнадцатью годами. Затем формы женственности развиваются в ней до предельной красоты. Но многие девушки уже в двенадцать лет приобретают очарование достаточное для того, чтобы увлечь мужчину, который ее видит.

Читатель, возможно, пожелает более подробного анализа арабской красоты. Вот самое полное ее описание, которое я могу ему предложить. «В женщине должны быть черными четыре вещи – волосы, брови, ресницы и темная часть глаз. Четыре белые вещи – цвет кожи, белки глаз, зубы и ноги. Четыре красные вещи – язык, губы, серединки щек и десны. Четыре округлые вещи – голова, шея, предплечья и лодыжки. Четыре длинные вещи – спина, пальцы, руки и ноги[240]. Четыре широкие вещи – лоб, глаза, грудь и бедра. Четыре красивые вещи – брови, нос, губы и пальцы. Четыре полные вещи – ягодицы, бедра, икры ног и колени. Четыре маленькие вещи – уши, груди, руки и ноги»[241].

Арабские дамы чрезвычайно любят густые и длинные волосы. Хотя эти дамы в изобилии снабжены природой этим украшением, они прибегают к приемам, способным усилить впечатление от него. Но Пророк, ненавидевший искусственные украшения, которые могли обмануть мужа, а затем разочаровать его, «проклял женщину, которая присоединяла к собственным волосам волосы другой женщины или к волосам другой женщины свои волосы, без разрешения мужа. Если она так поступает с разрешения мужа, то это не запрещено, пока она не использует человеческие волосы. Последнее абсолютно запрещено»[242]. Вот почему арабские женщины предпочитают вплетать в свои волосы шелковые нити[243]. Волосы надо лбом стригутся довольно коротко. По обоим краям лица спускаются две пряди. Часто их завивают кольцами, а иногда просто плетут косы. Остальные волосы заплетаются в косы или в них вплетаются нити, которые ниспадают вдоль спины. Обычно бывает от 11 до 25 косичек, но всегда нечетное число. 11 – наименьшее число, 13 или 15 – наиболее распространенные числа. Количество черных шелковых нитей превосходит эти числа более чем втрое (по три – в каждую косу). Длина нитей – 40 или более сантиметров, они вплетаются в косы, составляющие четверть их длины. Порой нити крепятся к шнурку или ленте из черного шелка, которые обвязываются вокруг головы. В этом случае нити ниспадают отдельно от кос. Эти нити вкупе с некоторыми золотыми украшениями и т. д. составляют то, что называют сафа. Вдоль каждой нити на четверть, в крайнем случае на треть их длины, исключая самый верх, обычно крепятся девять или более плоских золотых украшений одинаковой формы. Чаще всего такие украшения имеют продолговатую форму, круглую внизу и конусообразную вверху или наоборот. Они подсоединяются (маленьким кольцом с верхнего края) на расстоянии 2,5 сантиметра или больше друг от друга. Но каждая нить преднамеренно располагается таким образом, чтобы украшения не совпадали друг с другом. На конце каждой нити небольшая золотая трубочка или продолговатая золотая бусина, под которой довольно часто подвешивается (маленьким кольцом) золотая монета диаметром чуть больше сантиметра. Таково в целом описание сафа. Некоторые женщины заменяют золотую монету причудливым украшением из того же металла, порой с жемчужиной посередине. Иногда же они подвешивают маленькую кисточку из бриллиантов или крепят снизу тройных нитей поочередно бриллианты и изумруды, а также жемчужины с упомянутыми золотыми украшениями. Порой же таким образом подвешиваются коралловые бусины. По-моему, сафа – самое прекрасное и уникальное из украшений, которые носят арабские женщины. Блеск маленьких золотых украшений и их треньканье во время ходьбы производят неповторимое впечатление. Подобие короны – круг драгоценных камней в золотой оправе (нижний край которой прямой, а верхний край возвышается в виде четырех и более заострений) окружает нижнюю часть куполообразной шапки с драгоценным камнем или каким-нибудь другим украшением на макушке – носили около двух столетий назад богатые арабские женщины или представительницы высших сословий. Сейчас обычно носят другой тип короны, которая называется курс. Это диск с выпуклым орнаментом около 15 сантиметров в диаметре. Он делается из золота, усеянного россыпью бриллиантов, выложенной в форме роз, листьев и т. д. Диск пришивается сверху фески (тарбуш). Его носят многие женщины Каира, когда ходят при полном параде[244].

Весьма примечательна походка арабских женщин. При ходьбе они раскачивают бедрами, а руками, поднятыми на уровне груди, поддерживают края своего верхнего платья. Шагают медленно, по сторонам не смотрят, но упираются взглядом в участок земли, лежащий в направлении движения.

Порочность женщин – тема, которую сильный пол среди арабов часто обсуждает в разговорах с аффектацией нравственного превосходства. То, что женщины ущербны в суждениях и уме, принимается как факт и не подлежит обсуждению даже ими самими, поскольку это опирается на утверждение Пророка. Однако то, что они отличаются большей хитростью, утверждается с равной убежденностью и апломбом. Считается, что женщины значительно превосходят мужчин в распущенности. «Я стоял, – рассказывал Пророк, – у ворот Рая. Большинство его обитателей были бедняками. Я стоял у ворот Ада. Большинство его обитателей были женщины»[245]. Имея в виду женщин, халиф Омар говорил: «Посоветуйтесь с ними и поступайте вопреки тому, что они советуют. Но это следует делать не просто из духа противоречия или из-за того, что можно воспользоваться другим советом. Для мужчины желательно, – говорит просвещенный имам, – перед важным предприятием посоветоваться с десятью образованными людьми из числа своих близких друзей. Если же у него всего пять таких друзей, то пусть каждый из них посоветует дважды. Если же у него один друг, то он должен советовать десять раз в ходе десяти отдельных визитов. Если ему не с кем советоваться, пусть идет к своей жене и посоветуется с ней. Что бы она ни посоветовала, ему следует поступить наоборот. В этом случае он будет следовать правильным путем в своем предприятии и достигнет своей цели»[246]. Подлинно добродетельная жена, конечно, исключается из этого правила. Такой персонаж столь же уважаем мусульманами, сколь он (во всяком случае, по их собственным рассказам) редко встречается. Когда создавалась женщина, шайтан, как нам рассказывают, выражал удовлетворение и говорил: «Ты – половина меня, хранилище моих секретов, моя стрела, которую я выпускаю и не промахиваюсь»[247]. То, что мы называем галантностью, имело широкое распространение среди доисламских арабов и значительно сократилось среди их мусульманских потомков. Однако она нечаста среди большинства бедуинских племен, а также среди потомков этих племен, не так давно занявшихся земледелием. Помню, как крики молодой женщины нарушили покой, которым я наслаждался в древней гробнице Тебеса. По соседству ее нещадно бил араб за непристойное предложение.

Брак обычно считается мусульманами естественным долгом мужчины, а пренебрежение им без достаточных оснований сурово порицается. «Когда раб божий, – говорит Пророк, – женится, воистину, он осуществляет половину своего религиозного долга»[248]. Однажды Пророк спросил мужчину: «Ты женат?» – «Нет», – ответил тот. «И ты здоров и бодр?» – «Да», – ответил мужчина. «Тогда, – сказал Мухаммед, – ты один из братьев шайтана, ибо наиболее порочные среди вас не женаты и наиболее подлые среди вас – не женаты. Женатые же люди защищены от грязных инсинуаций. И Он, в чьих руках моя душа, считает, что у шайтана нет более действенного средства против добродетельных людей, мужчин и женщин, кроме как пренебрежение браком»[249].

Мусульманин может иметь четыре жены. Он может жениться на свободных женщинах, иметь рабынь-наложниц или жить одновременно с обеими категориями этих женщин. По мнению многих мусульман, как я полагаю, строгих нравов, мужчина должен иметь не более четырех женщин, будь они женами или рабынями-наложницами либо женщинами обеих категорий. Но образ жизни некоторых сподвижников Пророка, которых нельзя обвинить в нарушении его предписаний, дает сильный аргумент против этого. Утверждается, что Али «был самым преданным из сподвижников, но у него было четыре жены и, кроме того, семнадцать наложниц. После Фатимы (да благословит ее Аллах!) у него было всего более 200 женщин, на которых он женился или с которыми развелся. Иногда он заключал контракт сразу на четырех жен, а иногда разводился сразу с четырьмя женами, беря, вместо них, четырех других жен»[250]. Возможно, в этом свидетельстве содержится преувеличение, но определенно, что обычай владения неограниченным числом наложниц был распространен среди богатых мусульман в I веке магометанской эры и он сохранялся в дальнейшем. Известный автор вышеупомянутой книги взывает к примеру Соломона, чтобы доказать, что владение многочисленными наложницами отнюдь не противоречит набожности и религиозной морали, невзирая на то, что Аллах создал вначале одного мужчину и всего лишь одну женщину.

Уже упоминалось, что мусульманин может развестись с женой дважды и каждый раз брать ее назад. Это он может делать даже вопреки ее воле, в течение определенного периода, который не может продолжаться более трех месяцев, если женщина не беременна. В последнем случае она должна ждать рождения ребенка, перед тем как заключить контракт на новый брак. В течение этого периода муж обязан содержать ее. Если муж разводится с женой в третий раз или произносит тройной приговор, он не может взять ее обратно, если она сама не согласится. В случае согласия они заключают новый контракт, после того как она совершит брачные отношения с другим мужем и разведется с ним.

Мусульманин, особенно среднего достатка, не всегда владеет более чем одной женой. Но немногие мусульмане среднего возраста избегли соблазна поменять жену, воспользовавшись легкостью развода[251]. Выше уже упоминался случай с Али. Мугейра ибн-Шеаба в течение своей жизни женился восемьдесят раз[252]. Арабские писатели зарегистрировали несколько других примечательных примеров изменчивой любви. Наиболее необычный пример подобного рода, который мне попался, представляет Мухаммед Ибн-ат-Тайиб, красильщик из Багдада, умерший в 423 году Хиджры в возрасте 85 лет. Весьма уважаемые авторитеты сообщают, что он женился более девятисот раз![253] Предположим далее, что он женился первый раз в 15 лет от роду. Тогда он должен был жениться, в среднем, почти тринадцать раз каждый последующий год. Женщины, естественно, не могут менять многих мужей, и не только потому, что должны иметь одного мужа, но также потому, что не вправе развестись с мужем. Имеется, однако, немало примеров женщин, которые выходили замуж поразительное число раз в быстрой последовательности. Среди них следует упомянуть Умм-Хариджу, которая в связи с этим вошла в поговорку. Эта женщина, происходившая из племени беджила в Йемене, выходила замуж сорок раз. Ее сын Хариджи не знал, кто был его отцом. Она умудрялась заключать брачный контракт возможно быстрым способом: мужчине, говорившему ей: «Хитб» («Прошу» руки), она отвечала: «Никх» («Даю» согласие). Таким образом, она становилась его законной женой. Она оставила весьма многочисленное потомство, явилась родоначальницей нескольких племен[254].

В выборе жены мужчина обычно полагается на свою мать, некоторых других родственников по женской линии или профессиональную сводницу (которую называют хатиба). Ведь за плату такую работу выполняют многие женщины. Закон позволяет претенденту видеть лицо девушки, которую он предполагает взять в жены перед составлением брачного контракта. В настоящее же время этого трудно добиться где-нибудь, если не считать низшего сословия. За этим исключением, жениху не позволяют видеть женщину без чадры, пока она не стала его женой или наложницей, и не позволяют видеть тех женщин, с которыми ему закон запрещает соединиться в браке. По мнению некоторых мусульман, ему не следует видеть собственную невесту без чадры, хотя он может не жениться на ней[255]. Следует добавить, что раб может по закону видеть лицо своей возлюбленной, но сегодня эта привилегия предоставляется изредка лишь евнуху. Нарушение вышеупомянутого закона считается позором для двух сторон. «Проклятье Аллаха, – говорил Пророк, – ляжет как на того, кто смотрит, так и на ту, кого осматривают». Однако этот закон часто игнорируют в случаях с женщинами низших сословий.

Мужчине запрещено Кораном[256] и сунной жениться на матери и других предках; на дочери и других родственницах; на сестре и сестре по одному из родителей; на сестре отца или матери и прочих предках; на племяннице и ее родственницах; на кормилице, которая кормила его пять раз в течение первых двух лет, или женщине, выкормленной той же кормилицей в любой степени, которая воспрепятствует его женитьбе на ней, если она находится к нему в таком же родстве; на матери своей жены, дочери своей жены в определенных условиях; на жене отца и жене сына. Запрещено иметь двух жен, являющихся сестрами, или владеть женами, одна из которых – тетка, а другая – племянница. Ему запрещено также жениться на не освобожденной рабыне или рабыне другого мужчины, если у него уже есть в качестве жены свободная женщина. Мужчине запрещено жениться на женщинах другого вероисповедания, кроме мусульманок, христианок и евреек. Женщина-мусульманка, однако, может выйти замуж только за единоверца. Незаконная связь с какой-либо женщиной препятствует браку мужчины с любой из ее родственниц.

Кузина (дочь дяди по отцу) часто берется в жены на основании кровной связи, которая должна привязать ее теснее к своему мужу, или на основании чувства, возникшего в прежние годы. Обычно учитывается сословный паритет. Часто мужчина не может взять в жены дочь человека иной профессии или ремесла, если он не относится к низшему сословию. Не может он взять в жены и младшую дочь, если старшие дочери не замужем. Девушка часто выходит замуж в возрасте 12 лет, иногда в 10-летнем и даже 9-летнем возрасте. Наиболее распространенный брачный возраст – между 12 и 16 годами. В возрасте 13 или 14 лет девушка может стать матерью. Молодые люди женятся в более старшем возрасте.

Наиболее важным достоинством жены является ее религиозность. Пророк говорил: «Благочестивая жена лучше всего мира и всего того, что он содержит». «Благочестивая жена, – говорил Лукман, – подобна короне на голове царя, порочная же жена подобна тяжкому грузу на спине старика». Среди других ее достоинств – покладистость характера, красота (без каких-либо дефектов в чертах или членах), умеренность в приданом и легкие роды. Говорят: «Если ты женишься не на девственнице (самая желанная цель), то женись на разведенной женщине, а не на вдове. Ибо разведенная женщина внемлет твоим словам, когда ты скажешь: «Если бы в тебе была какая-нибудь добродетель, с тобой бы не развелись». Между тем вдова скажет: «Да смилостивится Аллах над таким-то (ее первым мужем)! Он оставил меня недостойному». Согласно другой эгоистичной максиме, следует избегать больше всего той женщины, которая развелась с мужем, имея от него ребенка. Ибо ее душа остается с ушедшим мужем, она враждебно настроена к мужчине, который женится на ней впоследствии[257].

Скромность не является той добродетелью, которой следует уделять слишком большое внимание. Но это требует некоторого пояснения. «Али спросил свою жену Фатиму: «Какова лучшая из женщин?» Та ответила: «Это женщина, которая не видит мужчин и которую они не видят»[258]. Скромность, следовательно, в представлении мусульман, наиболее четко проявляется в женщине, скрывающей свое лицо и отводящей свой взгляд от мужчин. «Лучшее место мужчин (в мечети), – говорил Пророк, – впереди, лучшее место женщин – позади»[259]. То есть подальше от мужчин. Но еще лучше женщины, которые молятся дома[260]. Плодовитость тоже похвальное качество, которое следует учитывать при выборе жены. «Об этом свойстве девушек, – говорил Пророк, – можно судить по их родственницам, поскольку родство сходно по существу, и т. д.»[261] Наконец, к достоинствам следует причислить удовлетворенность. О ней говорится в том же источнике. «Воистину, лучшие из женщин те, которые довольствуются малым»[262]. Многие мужчины ищут довольных и покорных жен среди представительниц низшего сословия. Другие предпочитают на том же основании вместо жен наложниц.

Согласия девушки на брак не требуется. Ее отец или, в случае его смерти, ближайший взрослый родственник или опекун, назначенный по завещанию или решением кадия, действует в качестве ее представителя при составлении брачного контракта. При достижении зрелого возраста она сама назначает своего представителя. Для легализации брака требуется выкуп. Минимальный выкуп по закону – 10 дирхемов, или около 5 шиллингов на наши деньги. Мухаммед женился на некоторых своих женах за выкупом в 10 дирхемов и некоторую утварь. В нее входили ручная мельница для измельчения зерна, кувшин для воды, подушка из шкуры животного или выделанной кожи, набитая волокнами листьев пальмы. Но некоторых жен Пророк брал за выкуп в 500 дирхемов[263]. С ростом богатства и комфорта увеличивалась сумма выкупа. Но, на наш взгляд, она еще ничтожна. Примерно 20 фунтов стерлингов составляет распространенный среди среднего сословия выкуп за девственницу. Половина же, треть или четверть этой суммы – за разведенную женщину или вдову. Две трети такой суммы обычно выплачивается до составления брачного контракта, остальная же часть хранится в запасе для возвращения женщине в случае развода с ней или смерти мужа. Отец или опекун девушки, достигшей брачного возраста, получает большую часть этой суммы выкупа. Но она считается достоянием девушки. Они щедро тратят эту сумму, добавляя деньги из своего кошелька, на покупку для нее необходимой мебели, одежды и т. д. Все это муж не сможет у нее взять вопреки ее воле.

В настоящее время брачный контракт обычно заключается в устной форме, но иногда выписывается сертификат, который заверяется печатью кадия. Наиболее благоприятный период для этого месяц шавваль, наиболее неблагоприятный месяц – мохаррам. Единственные лица, чье присутствие требуется при заключении контракта, – это жених (или его представитель), представитель невесты (устроитель помолвки), два свидетеля-мужчины, если их можно легко найти, и кадий, школьный мулла или кто-нибудь другой, способный декламировать хутбу. Она состоит из нескольких хвалебных слов Аллаху, формулы благословения Пророка и нескольких отрывков из Корана, относящихся к браку. Все они декламируют Фатиху (открывающую главу Корана), после чего жених платит деньги. Жених и представитель невесты затем усаживаются на полу, лицом к лицу, и берут друг друга за правую руку, выпячивают большие пальцы и прижимают их друг к другу.

Перед чтением хутбы лицо, которое собирается ее читать, покрывает платком две соединившихся руки. После чтения хутбы это лицо инструктирует стороны контракта в отношении того, что они должны сказать. Устроитель помолвки обычно произносит нижеследующие или им подобные слова: «Я доверяю тебе свою дочь (или ту, представителем которой являюсь) такую-то (произносится имя невесты), девственницу (или совершеннолетнюю девственницу и т. д.) за выплату такой-то суммы выкупа». Жених отвечает: «Я принимаю от твоего имени ее согласие на женитьбу со мной». Вот все, что абсолютно необходимо. Но обращение и ответ обычно повторяются второй и третий раз и часто выражаются более многословно. Контракт считается заключенным после декламации Фатихи всеми присутствующими лицами.

Эта помолвка или брачный контракт часто совершается за несколько лет до свадьбы, когда обе стороны еще дети, или во время младенчества девочки, но обыкновенно это происходит за восемь – десять дней до самого события. Мебель и платья для невесты отсылаются ее семьей в дом жениха. Обычно это доставляется караваном верблюдов, за два, три или более дней до того, как туда приведут невесту.

Торжества и процессии, о которых сейчас пойдет речь, происходят в том случае, если невеста девственница. В случаях повторных браков вдовы или разведенной женщины празднование совершается в приватной обстановке. Я рассказываю об этих торжествах и процессиях на примере Каира, где, на мой взгляд, они в целом согласуются с описаниями и аллюзиями «Тысячи и одной ночи». Временем, наиболее подходящим для свадьбы, считается канун пятницы или понедельника. До этого жених устраивает одно, два или более застолий для своих друзей. Несколько ночей его дом и соседние дома обычно иллюминируются гирляндами ламп, фонарей, укрепленных на фронтонах. Некоторые источники света подвешиваются на канатах, протянутых через улицу. Эти веревки украшаются также небольшими флажками, квадратными разноцветными лоскутами шелка, обычно красно-зеленого цвета. Некоторые считают, что застолья следует устраивать по случаю заключения брачного контракта. Другие выступают за организацию таких застолий в ходе самой свадьбы, третьи – сторонники застолий в обоих случаях[264].

Жители Каира обычно устраивают одно застолье вечером перед свадьбой, а другое – в свадебную ночь. Некоторые же из них начинают праздновать раньше. Одобряя свадебные застолья, Пророк говорил: «Первый день празднования – непреложная обязанность. Второй день – предписание сунны. Третий же день – показуха и тщеславие». Он запрещал есть на таком застолье напоказ[265]. Гость должен принять приглашение на свадебное торжество или другое празднество, но не обязан есть. Приглашенные лица и все близкие друзья обычно присылают за день или два провизию в качестве подарка. Пророк учит, что свадебные застолья должны быть скромными: самое большее, на что он соглашался – выделить для такого празднества, была одна коза[266]. Пророк одобрял проявления радости и веселья на свадебном торжестве посредством пения и, согласно одному преданию, игры на тамбурине. Однако в другом предании такая игра осуждается[267]. Предпочтительным способом развлечения гостей является зикр.

В день, предшествующий тому дню, когда невесту приводят в дом жениха, она посещает общественную баню в сопровождении родственниц и подруг. Процессия ради помпы обычно идет кружным путем и, покидая дом, сворачивает направо. В Каире невеста шествует под шелковым балдахином, который несут четверо мужчин. По бокам невесты идут ее близкие родственницы. Перед ней – молодые незамужние девушки. Их опережают замужние женщины. Возглавляют и замыкают процессию группы музыкантов с барабанами и гобоями. Невеста надевает головной убор, похожий на картонную корону, и совершенно закрывается от взглядов зрителей кашемировой шалью, накинутой на корону и всю девушку. Но некоторые прелестные украшения крепятся на головной убор снаружи. Другие женщины одеты в свои лучшие облачения. В том случае, однако, когда невеста происходит из высшего сословия или из богатой семьи, а часто и в случаях принадлежности ее к среднему сословию, сопровождающие женщины едут на осликах с высокими седлами без музыки и балдахина. Невеста отличается от них лишь кашемировой шалью вместо обычного покрывала из черного шелка. Впереди иногда едут на конях один-два евнуха. В бане, после обычного омовения, водных процедур и т. д., проводится празднество, компанию часто развлекают певицы.

По возвращении домой тем же путем и способом подруги невесты снова с ней веселятся. Ее руки и ноги окрашивают хной, глаза подводят сурьмой. Подруги дарят невесте небольшие суммы денег и оставляют ее. «Сунна предписывает, чтобы невеста вымыла свои ноги в чистом сосуде и побрызгала этой водой по углам своих покоев, от чего на нее может сойти благословение. Она должна также попудрить лицо, одеться в лучшее платье, подвести глаза сурьмой, окрасить хной (руки и ноги), как упоминалось выше. В течение первой недели она должна воздерживаться от любой еды, которая содержит горчицу, от уксуса и кислых яблок»[268].

На следующий день невесту ведут в дом жениха таким же образом, как ведут в баню, и даже с большей помпой. В Каире процессии с невестой, происходящей из высшего сословия, проходят по единому образцу. Процессию обычно возглавляют шуты и музыканты. Водонос с бурдюком из козьей шкуры, наполненным водой и песком, таскает перед процессией (как и во время нее) свой тяжелый груз многие часы просто для того, чтобы поразить зрителей своей силой. За ними следуют многочисленные открытые телеги с украшениями, в промежутках между которыми пляшут танцоры и танцовщицы, показывают свое мастерство фокусники и т. п. На каждой из телег выставлены продукты и изделия торговцев и ремесленников, либо стоят они сами с приятелями. На одной телеге, например, хозяин кофейни с помощниками, с кофейниками и чашками готовит кофе для зрителей. На другой телеге готовят сладости, на третьей жарят оладьи (фатыра), на четвертой – кружевницы, на пятой – шелкопряд со станком, на шестой – медники и лудильщики за работой, на седьмой – маляры, которые белят стену снова и снова. Короче говоря, почти все виды ремесел имеют своих представителей на отдельной телеге. Аль-Джабарти описывает подобную процессию, в которой были представлены свыше семидесяти ремесел. Представители каждого вида ремесла помещались на отдельной телеге, помимо шутов, борцов, танцоров и других. За ними следовали разные чиновники, евнухи семьи невесты, хранительницы гарема со служанками. Далее ехала невеста в европейской карете, за которой шел отряд мамелюков в доспехах и турецкий оркестр. Это была такая процессия, какой еще не видели[269].

Невеста и ее сопровождение, прибыв в дом, располагаются отдохнуть. Жених еще не встречается с ней. Он уже сходил в баню и с наступлением вечера вместе с рядом своих друзей идет в мечеть совершить вечернюю молитву. Его сопровождают музыканты и певцы, декламаторы лирических од в похвалу Пророка и люди, несущие в руках факелы – шесты с цилиндрическими металлическими наконечниками, набитыми горящим деревом. По возвращении большинство из тех, кто его сопровождают, несут горящие восковые свечи и букеты цветов.

Вернувшись в дом, жених оставляет друзей в нижних апартаментах и поднимается к невесте, которую находит в положении, когда она сидит, набросив на голову шаль так, чтобы совершенно укрыть лицо, в присутствии одной или двух женщин. Подарив женщинам безделушки, он побуждает их удалиться. Затем передает деньги невесте как «цену за открытие лица». Сняв покрывало, произнося при этом: «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного», он видит ее лицо. Как правило, в первый раз. По случаю этого первого визита, который называется дохуль, или духла, жениху рекомендуется надушиться духами и посыпать на голову невесты и женщин, находящихся при ней, немного сахара и миндаля (это делается сегодня и делалось в прошлом). Кроме того, приближаясь к невесте, жених должен совершить молитву с двумя ракатами. Она должна сделать то же самое, если в состоянии. Затем жених должен взять прядь ее волос со лба и сказать: «О, Аллах, благослови меня в моей супруге и благослови супругу во мне! О, Аллах, дай мне потомство от нее! О, Аллах, соедини нас, как Ты соединял, и раздели нас, как Ты разделял, счастливо!»[270]

Часто составляется астрологический прогноз с целью определить, какие знаки зодиака влияют на пару, стремящуюся стать мужем и женой, и будет ли она жить в согласии. Этим часто занимаются и сегодня, сопоставляя численные величины букв, содержащихся в его или ее имени, а также в имени матери. Если не ошибаюсь, вычитают из 12 всю сумму величин, когда она меньше чем 12, или сумму остатков после вычитания или деления на 12 каждой отдельной величины. Таким образом, вычисляется цифра знака. 12 знаков, начиная с Овна, соответствуют стихиям огня, земли, воздуха, воды и т. д. Если знаки сторон брака указывают на одну и ту же стихию, делается вывод, что они будут жить в согласии. Если же они указывают на разные стихии, заключают, что одна из сторон будет влиять на другую так же, как одна стихия на другую. Так, если стихия мужчины – огонь, а женщины – вода, то он будет находиться у нее под каблуком. Вот другой прогноз подобного рода. Сопоставляются численные величины букв, содержащиеся в именах брачной пары, из одной величины вычитается другая. Если остаток нечетное число, прогноз неблагоприятен, если четное – наоборот.

Вслед за обслуживанием мужа или хозяина, заботой о детях и другими необходимыми домашними обязанностями самым важным занятием жены является прядение, ткачество или шитье. «Час сидения за прялкой, – говорил Пророк, – лучше для женщин, чем год молитв. За каждый отрез ткани, сотканный нитями, которые они спряли, женщины получат вознаграждение мученика». Айше, жена Пророка, так определяла достоинство прядения: «Передай женщинам мои слова: не бывает женщины, которая прядет лишь для того, чтобы одеть себя. Все ангелы на семи небесах молятся за прощение ее грехов. Она поднимется из могилы в день воскрешения в райских одеждах и покрывалом на голове, и перед ней явится ангел, а ангел справа даст ей выпить глоток воды Селсебила, райского фонтана. К ней подойдет другой ангел, поднимет ее на крылья и перенесет ее в Рай. Когда она войдет в Рай, ее встретят 80 тысяч девушек, каждая с разной одеждой на руках. Ей будут открыты изумрудные дворцы с тремястами дверьми. У каждой двери будет стоять ангел с подарком от Господина Небесного трона»[271]. Вышеназванными ремеслами занимаются женщины в гаремах представителей высших и средних сословий. Они проводят свой досуг, работая иглой, особенно вышивая платки, чадры и т. д. Они используют пяльцы, называемые минсадж, для вышивки разноцветными шелковыми нитями и золотом. Многие женщины, даже в богатых домах, пополняют свои кошельки, вышивая платки и прочие изделия таким способом. Они нанимают диллала (или женского посредника) для доставки и продажи вышивок на рынок или в другой гарем[272].

Ограничение общения между полами до брака, несомненно, способствует свободному образу жизни людей одинакового пола и различного звания, которые, таким образом, могут общаться друг с другом, независимо от имущественного неравенства и положения, без риска испытать неравенство супружеских отношений. Это ограничение, следовательно, не ощущается ни одним полом как угнетение, но рассматривается ими как производное от того, что составляет главное удовольствие мусульманина – высшую степень домашнего комфорта и наиболее свободное и широкое общение с приятелями. Так это воспринимается обоими полами. Ни один из них не поступится удовольствием, которое они извлекают из раздельного образа жизни, отчасти дополняющего их домашнее общение, но часто омрачающего домашний уют и сужающего до сравнительно небольшого круга приятельские отношения за пределами дома.

Я должен теперь обратить внимание на некоторые другие последствия такого образа жизни. Во-первых, ограничение общения между полами до брака делает необходимым до определенной степени легкость развода. Ибо было бы несправедливым для мужчины, который обманется в своих ожиданиях относительно жены, прежде никогда им не виданной, не иметь возможности освободиться от нее. Во-вторых, иногда это делает необходимым свободу полигамии. Ибо мужчина, которого не устроит первая жена, может оказаться не в состоянии развестись с ней из-за необходимости обеспечить ее достаток. В этом случае свобода полигамии так же необходима, как развод в вышеупомянутом случае. В-третьих, свобода полигамии делает легкость развода более желательной для счастья женщины. Ведь когда у мужчины две или более жен и одна из них не удовлетворена своим положением, у него есть возможность дать ей свободу. В-четвертых, легкость развода часто действует как средство сдерживания полигамии. Ведь страх перед разводом, под влиянием первой жены или ее родственников, когда мужчина берет вторую жену, часто заставляет его отказаться от своего намерения. Таким образом, обеих этих свобод требует наиболее важный принцип организации мусульманского общества, и каждая из них производна от некоторого душевного удовлетворения. При рассмотрении вопроса об их целесообразности следует также помнить, что бесплодие более распространено в странах с жарким климатом, чем с умеренным.

Христианство явно настроено против полигамии. Что же касается развода, то некоторые утверждают, что оно запрещает его лишь тогда, когда он осуществляется против воли жены, и не по одной причине[273]. Христиане часто бывают не правы в своем осуждении мусульманских законов и догматов, и особенно когда осуждают те из них, которые согласуются с кодексом Моисея и деяниями святых, такие как полигамия (которую Мухаммед ограничил), развод, война в защиту религии, очищение и даже менее важные предписания[274]. Мухаммед стремился устранить одну из главных причин полигамии и развода предписанием, что мужчина должен увидеть женщину, которую намерен взять в жены[275]. Можно представить себе, что он мог сделать эту практику менее распространенной, чем она стала сейчас и была раньше среди его последователей. Тогда бы он дал больше свободы, позволив мужчине некоторое общение с объектом своего выбора в присутствии ее родственников – мужчин и женщин (при этом невеста могла быть закрыта чадрой), без дальнейшего нарушения закона разделения полов. Но Мухаммед понимал, что такая свобода должна позволяться в весьма редких случаях, если вообще допустима. Едва ли какие-нибудь родители среди арабов, за исключением представителей низших слоев, позволят малейшую свободу, которую бы он рекомендовал. Думаю, мы были бы более разумны, если бы вместо осуждения Пророка за разрешение многоженства похвалили бы его за ограничение числа жен. Думаю, что точно так же Моисей позволил своему народу, ожесточившемуся сердцем, прогнать своих жен и точно так же Бог не осудил полигамию, когда ее практиковали патриархи. И мы были бы более последовательны, как верующие в Священное Писание, если бы признали, что разрешение такой практики более отвечает душевному состоянию человека, чем запрещение ее среди людей, подобных древним евреям, которым Моисей позволил подобную вольность. Что касается привилегии иметь больше жен, чем другие, которую Мухаммед позволил себе, то я где-то отмечал[276], что, поступая так, он, возможно, был столь же обуреваем сильным желанием иметь мужское потомство, сколь движим страстью.

«В вопросе многоженства, – пишет автор, глубоко изучивший мусульманские порядки, – европеец обладает всеми преимуществами в споре с турецкой женщиной, потому что ее чувства целиком на стороне ее антагонистов. Но затем у нее обнаруживается ответная сила доводов при сравнении практических результатов двух образов жизни и широко распространенных слухов о бессердечии и распутстве Европы. Убежденность в преимуществах наших обычаев и законов восстает против страны, где принцип многоженства возведен в закон государства. Тем не менее, когда мы порицаем исламизм за многоженство, исламизм может предъявить нам встречные обвинения в фактическом многоженстве, которое, будучи не санкционировано законом и осуждаемым обыденным сознанием, способствует умственному и нравственному распаду»[277].

Следует заметить далее, что, санкционируя многоженство, Мухаммед отнюдь не сделал эту практику всеобщей, он и не мог бы этого сделать. Многоженство – послабление для жестокосердных людей, которое удерживает их от худшего поведения, а в некоторых случаях, как уже показано, это – ресурс для мягкосердечных. «Разрешение иметь несколько жен, – указывает только что процитированный автор, – не изменяет соотношение численности мужчин и женщин. Пока, следовательно, закон природы делает эту практику невозможной в обществе, она здесь еще более ограничивается среди немногих, располагающих средствами позволить ее себе, как семейными скандалами, вызываемыми ее, так и общественным порицанием ее».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.