УСПЕШНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО
УСПЕШНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО
Кто спас жизнь – заслуживает лаврового венка.
Сельские жители однажды вмешались в горячий спор между господами М. и М-й. Случилось это в 1826 году, близ Слайго (Ирландия, как и следующие населенные пункты). Сельчане решительно заявили, что два выстрела, которыми обменялись дуэлянты, более чем достаточно удовлетворяют любое возможное оскорбление и они не хотят, что «жинтлемины убивали друг друга». Крестьяне в Роскоммоне вели себя точно таким же образом, когда по соседству с ними два джентльмена из Лонгфорда договорились о встрече для выяснения отношений. В данном случае крестьяне, разоружив обе стороны, применили силу, после чего противники заявили, что их спор по вопросам чести закончен.
В 1783 году проходящий мимо священник все же смог примирить двух джентльменов, которые собрались драться у гравийного карьера в Кенсингтоне. Мистеру Кристоферу Бентаму из Дублина после многих безуспешных попыток все же удалось добиться примирения двух джентльменов, которые уже приступили к дуэли рядом с Милтауном. Подробности этого случая вы найдете далее.
Наш покойный друг, достойный и талантливый хирург Джон Адриен, потеря которого вызывает глубокую скорбь и чей врачебный халат достался его сыну, обладал немалым опытом в делах чести, и поэтому к его мнению часто обращались. Когда его, как медика, пригласили к мистеру Кассиди, которому было примерно девятнадцать лет, и к шестидесятилетнему мистеру О’Нейлу, хирург убедился, что стороны, обменявшись парой выстрелов, готовятся приступить к кулачному бою. Говорят, что это предложение Кассиди сделал от имени своего друга, мистера О’Нейла, лейтенант Эверард, один из секундантов, но никто из дуэлянтов не помнил ничего подобного. Лейтенант Дуглас со стороны мистера Кассиди принес извинение, но, как ни странно, мистер Эверард его отверг. Обратились к помощи Адриена, у которого были рассудительная голова, чувствительное сердце и язык, умеющий убеждать. Кассиди сошел с места, двинулся навстречу противнику, выразил свое сожаление из-за причины этой ссоры и обнялся с человеком, который мог стать его жертвой при очередном обмене выстрелами.
Когда в газетах было объявлено, что мистер О’Коннел прибыл в Лондон и направляется на континент, чтобы драться с мистером Пилем, эта информация стала известна в магистрате, и обе стороны были арестованы.
Досточтимый мистер Л’Эстранж сообщил информацию в полицейский участок, и были выданы ордера на арест мистера Мориса О’Коннела и Дарси Мэхона.
Мистер Коль, полицейский судья, в ложе дублинского театра стал свидетелем конфликта, который, возможно, мог привести к дуэли, и был вынужден обратиться к обеим сторонам, чтобы восстановить мир. Впоследствии его поведение было одобрено судом Королевской скамьи.
Спикерам палаты лордов и палаты общин и в Вестминстере и в Дублине часто удавалось успешно вмешиваться в ход подобных дел.
Мистер Курран однажды добился примирения с помощью удачной шутки, которая развеселила и всю ирландскую палату общин. Пример его действий приводится в рассказе одного из дуэлянтов. После многих лет доброго знакомства и дружбы между господами Баррингтоном и Толером разгорелся горячий спор. По возвращении последнего от лорда Клэра, с которым он обедал, Баррингтон сказал, что он может подать руку кому угодно, а вот в сердце у него никого нет. На эти слова был дан темпераментный ответ, и движением головы Толер предложил Баррингтону последовать за ним, что тот без промедления и сделал, но спикер послал пристава арестовать их обоих. Толер был пойман за полу сюртука, который полностью сполз с него. Баррингтон был остановлен на Нассау-стрит, и под крики толпы его на плечах доставили в палату общин. Толер попытался было оправдать свое поведение, но в таком виде он выглядел настолько смешно, что неизменно находчивый Курран обратил все дело в шутку, сказав, что это беспрецедентное оскорбление палате общин, когда один ее член сдергивает сюртук с другого едва ли не на глазах спикера.
Лорд Колерейн, ранее известный под прозвищем Синий Висельник из-за цвета своей одежды, был, наверное, самой элегантной личностью своего времени; не меньшей известностью он пользовался из-за своей вежливости и хорошего чувства юмора. Серьезно проигравшись в молодости, он был вынужден уехать во Францию, где провел двенадцать лет вплоть до смерти старшего брата, когда, уже настоящим французом, он вернулся, чтобы принять титул лорда.
Когда его светлость впервые посетил театр Друри-Лейн, природный юмор Колерейна принес ему определенное неудобство при случайной встрече. Видя, как в ложу, где он, одетый с иголочки, сидел, входит джентльмен в сапогах и бесцеремонно устраивается рядом, его представление об этикете вынудило лорда отпустить замечание, которое во Франции было бы сочтено нарушением правил хорошего тона: он обратился к соседу со следующими словами: «Прошу вас, сэр, вы можете не извиняться». – «Извиняться? Чего ради?» – «Ну как же, – ответил его светлость, показывая на сапоги, – за то, что вы не привели с собой в ложу свою лошадь». – «Возможно, вам повезло, сэр, – возразил незнакомец, – в том, что я не взял с собой хлыст, но я могу проучить вас и рукой, когда дерну за нос за вашу невоспитанность». Вмешались другие джентльмены, присутствовавшие в ложе, и стороны, обменявшись визитными карточками, покинули театр.
Синий тут же отправился к своему брату Джорджу в Брукс и, рассказав о происшествии, попросил ему помочь справиться с этой неприятной ситуацией, «которая, – сказал он, – может кончиться кровопролитием. Я признаю, – продолжил он, – что был зачинщиком, но угрожать дернуть меня за нос – это уж никуда не годилось. Что мне оставалось делать?» – «Как следует намылить нос, – ответил Джордж, – и тогда он легко выскользнул бы из пальцев». Тем не менее Джордж уладил дело к удовлетворению обеих сторон, объяснив другой, что его брат так долго жил во Франции, что почти забыл обычаи соотечественников.
Этот метод избегать покушения на свой нос был любимым у полковника Хангера, потому что он его даже рекомендовал в «Воспоминаниях о моей жизни», – он говорит, что если кто-то решил из-за спины оклеветать другого джентльмена, то должен первым делом предпринять необходимые предосторожности, как следует намылив нос.
В «Истории Лондона» мы нашли историю, как по тридцать джентльменов с каждой стороны на рассвете встретились в Мурфилдсе, который в то время был довольно уединенным местом, чтобы разрешить какую-то личную ссору. Место это располагалось перед сумасшедшим домом, и приготовления к схватке вызвали живейший интерес у его обитателей. Как только дуэлянты выстроились друг против друга и приступили к делу, сумасшедшие, охваченные неконтролируемым возбуждением, вырвались из своего деревянного жилища и, вооруженные дубинами и тем, что попало им под руку, напали на дуэлянтов, чье оружие не могло противостоять их натиску. Получив хорошую взбучку от психов, поединщики быстро рассеялись.
Прежде чем уехать из Каслбара, судья Бартон, зная, что на рассмотрении находится дело о дуэли, призвал к себе обе стороны – лорда Бингхема и мистера Джеймса Брауна – и заставил их вместе с поручителями под залог в девять или десять тысяч фунтов с каждой стороны дать обязательство соблюдать мир. Его светлость предупредил их, что если они отправятся во Францию и там встретятся на дуэли, то за нарушение обещания потеряют свои залоги. Этот пункт закона был мало известен.
В марте 1750 года адмирал Ноулс и капитан Х. дрались на дуэли. С каждой стороны было сделано несколько безрезультатных выстрелов. Его величество, узнав, что четверо других офицеров бросили вызов адмиралу, отправил их под арест. Покойный король питал особую симпатию к несчастному Харви Астону и, зная его склонность драться на дуэлях, которые его величество запретил, заставил его дать обещание, что он больше не будет драться, и предупредил, что в случае нарушения этого обещания он будет казнен.
Мистер Хануэй говорит, что «самая большая неприятность во время прелюдии к дуэли часто заключается в беззаботности или слишком большой уверенности, что все как-то уладится, что вмешаются зрители или друзья с обеих сторон; могу добавить, что для участников дуэли считается позором спрашивать совета в таких случаях. Весьма отважный морской офицер, который не раз доказывал свою смелость в куда более серьезных случаях, неоднократно заверял меня, что ему приходилось служить орудием примирения в более чем двенадцати ссорах, которые, по всей видимости, должны были кончиться дуэлями».
Прежде чем закончить этот раздел о вмешательстве с целью примирения, мы хотели бы напомнить всем секундантам и советчикам, что в тех случаях, когда они считают необходимым принести извинение или, стоя на линии огня, не ответить на выстрел, первый, кто это сделает, будет считаться более достойным человеком.
Примирение не может быть достигнуто слишком быстро, и, пока не поступит окончательный отказ от схватки, ни друзья, ни другие лица, присутствующие на месте, не должны оставлять своих усилий, чтобы они могли сказать вместе с Гомером: «Смири свой бурный гнев; ты должен обладать милосердным сердцем. Даже боги проявляли мягкость. Даже если кто-то преступал закон или совершал ошибку, воздержись от гнева...»
Исходя и из нашего собственного опыта, накопленного за много лет, и из знаний некоторых друзей, а также из тысяч анекдотов и случаев, собранных нами, мы можем уверенно утверждать, что имеется очень мало случаев, в которых нельзя было бы легко добиться достойного примирения, не прибегая к последнему доводу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.