Глава 6 ВОЙНА ЗА ЗЕМЛЮ И ДОБЫЧУ

Глава 6

ВОЙНА ЗА ЗЕМЛЮ И ДОБЫЧУ

Самнер говорит: «Если собрать вместе все, что мы знаем из антропологии и этнографии о примитивных людях и примитивных обществах, мы поймем, что главной задачей человека было выживание». Чтобы выжить, люди в первую очередь должны были найти еду, а чтобы добыть еду, они должны были бороться, так как средства к проживанию можно было добыть только путем усердия и самоотречения. Борьба за то, чтобы получить от природы все необходимое для жизни, всегда была главной проблемой человечества. Это то, что в первую очередь занимало ум и энергию человека и всегда оставалось фундаментальным фактором существования.

Борьба за жизнь – это в первую очередь борьба за еду, а так как еду и другие необходимые для жизни вещи получают преимущественно из почвы, то эта борьба преобразуется в то, как получить больше продукции с имеющихся земель или получить дополнительные территории. В первом случае человек использовал свой ум для того, чтобы увеличить объем добываемых у природы необходимых ему средств к существованию. Орудия и приемы, которые он создал для помощи в решении данной задачи, известны как ремесла. Обращаясь к ним, можно выявить различные ступени самообеспечения, показывающие различные способы, с помощью которых люди боролись за существование, такие как охота, рыболовство, скотоводство и сельское хозяйство. Грубо говоря, они могут быть классифицированы в порядке развития и сложности, где охота и рыболовство будут находиться на низшей ступени, а сельское хозяйство – на более высокой. Следует, однако, заметить, что все они не представляют собой эволюционные стадии, через каждую из которых обязательно должны пройти все народы. Например, мы знаем, что «охота, несомненно, относится к одному из экономически обоснованных занятий, которые сохраняются во всех последующих стадиях, а земледелие практиковалось многими племенами, которые никогда не проходили через кочевой период и не держали домашних животных, за исключением собаки, – условие, подтверждаемое историей многих народов Северной Америки. Опять-таки в Черной Африке земледелие и кочевая жизнь были одинаково широко распространены». Но в целом справедливо, что большая часть необходимого для жизни добывается с имеющейся территории, которая успешно служит для этой цели. Развитие технологий, таким образом, сделало возможным добывать из земли больше. Но, как мы уже отмечали, существует другой первостепенный фактор, или условие жизни, – количество людей, которых следует обеспечить этими средствами. Если земля изобильна и плодородна, а население относительно мало, существовать просто, а если много людей живет на относительно маленьком участке земли, борьба за жизнь становится более напряженной. Ситуация, с которой сталкивается каждая группа (сообщество), заключена в рамки отношения количества ртов к еде или, поскольку еда добывается из земли, от отношения количества населения к площади территории. Отдельные превентивные меры, такие как аборт и детоубийство, могут некоторым образом отрегулировать ситуацию и снизить количество населения до определенного уровня, но если эти факторы не эффективны, складывается ситуация перенаселенности, и на группу (племя) оказывается сильное давление в плане выживания. Тогда группа людей вынуждена либо получать от земли больше, либо занять дополнительную территорию. Первый вариант медленный и сложный, второй позволяет достигнуть более быстрого облегчения сложной ситуации. Следовательно, когда территория становится перенаселенной, то есть когда на ней проживает больше людей, чем можно накормить, или даже когда такой уровень еще не достигнут, сообщества людей вынуждены двигаться на новые земли. Результатом этого стали бесконечные исторические и доисторические миграции. Желание обладать большим количеством земли или землей лучшего качества для того, чтобы улучшить условия жизни, называется земельным голодом. Он может также возникать от желания повысить качество жизни. Даже если район не перенаселен, люди могут хотеть обладать лучшими средствами к существованию, чтобы улучшить качество своей жизни, и могут быть вынуждены не только совершенствовать технологии, но также двигаться на более хорошие земли, если их привлекает возможность затрачивать меньше труда для того, чтобы обеспечить себя. Земельный голод в этой последней форме также ведет к захвату земли, а для более развитых народов он, возможно, имеет наибольшее значение.

Наиболее первобытные племена добывали средства к пропитанию главным образом охотой и собирательством; некоторые выживали исключительно за счет рыболовства и занятия сельским хозяйством. В первом случае требовалось достаточно большое количество земли, так как данный способ предполагал постоянные перемещения в поисках добычи или захват земель и еще потому, что землю использовали только экстенсивным способом, а иногда только используя дары природы. Так группам приходилось перемещаться в поисках новых земель. Делая так, тем не менее они обычно сталкивались с другими группами людей, соревнующимися за право обладать землей или уже владеющими ею. Границы племени обычно были очень четко определены, и любое посягательство или другие проявления агрессии неизменно встречали сопротивление. Так борьба за выживание вела и ведет к конфликтам.

Вторжение одного охотничьего племени на земли другого являлось наиболее частой причиной враждебности среди американских индейцев, которые очень ревностно относились к своим границам. В устье реки Маккензи (северо-запад Канады) войны, причиной которых было нарушение границы, были постоянными; любого, кто охотился за пределами собственной территории, убивали. Спорное право плоскоголовых (индейцы-сэлиши назывались так, поскольку добивались определенной формы головы, используя плетеный головной убор, сжимавший податливые кости черепа ребенка. – Ред.) охотиться на бизонов на востоке от Скалистых гор было причиной длительной вражды с черноногими (сиксиками). Вторжение на охотничьи угодья других племен было причиной войн между жителями Центральной Калифорнии, Омахи и племенами нижнего течения Миссисипи и т. д. Дикие племена долины Мехико «атаковали всех, кто заходил на их территорию, вне зависимости для чего – для охоты, собирания фруктов или сражения». Охота на землях другого племени была одним из наиболее распространенных поводов войны в Австралии. Неразрешенное убийство дичи непременно вело к столкновению. В Тасмании, так же как в Австралии, границы охотничьих земель были строго определены, и переступить их означало подвергнуть себя риску быть убитым. Споры по поводу границ были одним из наиболее распространенных поводов к кровопролитию среди маори. Следующим поводом были женщины. Отсюда происходит поговорка маори: «Земля и женщины – источники войны». Среди других полинезийских племен захват земли и охота в спорных районах были частыми источниками враждебности, тогда как у японских айнов «причинами ссор и битв обычно становились мужчины одной деревни или района, которые шли охотиться на территорию, которая принадлежит другим».

Среди скотоводов войны за землю были даже еще более частыми и кровавыми. Кочевые племена обычно более многочисленны и постоянно находятся в движении. В Африке, особенно на юге и востоке, борьба не на жизнь, а на смерть за обладание местами водопоя и пастбищами приводила к непрекращающимся войнам, сопровождавшимся уничтожением одних племен и принудительным переселением и исчезновением множества других. Более или менее развитые скотоводческие племена сегодняшнего дня часто воюют по тем же самым причинам, и исторические миграции и вторжения варварских народов на территорию Европы, Азии и где-либо еще принадлежат к той же категории. У бедуинов главной причиной войны была зависть к тем, кто обладал подходами к воде и пастбищами, в то же время покрытые травой земли и право пользования ручьями для ирригационных целей являются главным источником ссор у берберов Марокко.

Ссоры из-за границ и борьба за новые земли характерны не только для охотников и скотоводов, но также, хотя и в меньшей степени, среди народов, занимавшихся земледелием и рыболовством. Рыболовство – занятие оседлых племен, которое часто дает повод для войн. Когда границы рыболовных зон хорошо определены, посягательство на них со стороны других племен тем не менее может привести к войне. Так нередко случалось в Полинезии. В другом случае рыболовство стало источником разногласий среди индейцев Северной Калифорнии. «Когда один народ ставил на реке препятствия и расставлял сети, увеличивая таким образом количество лосося, находящегося в распоряжении племени, другим не оставалось ничего иного, кроме как сражаться или умирать от голода». Такие случаи, однако, достаточно редки, и рыболовство может считаться относительно мирным занятием.

Земледельческие племена также являются преимущественно оседлыми, и они обычно остаются в одном месте для того, чтобы собрать посеянный ими урожай зерна. Поскольку земледельцы меньше перемещаются, они в какой-то степени не настолько кровожадны, как скотоводческие племена, и менее часто ввязываются в войны. Тем не менее земледельцы также подвержены земельному голоду и могут вторгаться на чужие земли, если их вынуждает к этому необходимость или если их привлекают плодородные почвы. Так могут возникать ссоры. Среди занимающихся земледелием индейцев конфликты из-за земли не были редкими. В нижней Калифорнии такие племена часто были замешаны в кровавых войнах из-за спорных границ; это обычно случалось в периоды сбора зерна и фруктов. Междоусобные войны начинались из-за споров за собственность и прав на воду между земледельческими племенами индейцев юго-запада. «Границы между племенами являлись бесконечной причиной провокаций, ведущих к войне» среди земледельцев Канарских островов. Главной причиной войны среди африканских багешу являлось вторжение на земли другого клана. «Они ревностно охраняли границы своей земли, и, если другой клан пересекал границы возделываемых земель, они отстаивали свое право на нее с помощью оружия». Аборигены Борнео (Калимантана) и островов Фиджи часто сражались из-за своих земель. Цивилизованные иранцы воевали преимущественно за сельскохозяйственные угодья. «Дорийское завоевание было делом рук бедного и закаленного племени, родные горы которого больше не позволяли ему обеспечивать свое существование и которое поэтому двинулось вперед искать удачи в отдаленных землях с мечом в руках. Греческие колонии появлялись по тем же мотивам частично вследствие разорительных набегов, которые заканчивались так же, как впоследствии окончились походы викингов – завоеванием и расселением, частично путем мирной эмиграции. Более поздние войны – и междоусобные, и межнациональные – происходили по той же причине, то есть из-за борьбы за еду и землю».

Земля желанна, но не сама по себе, а как способ добывания средств к существованию. Ресурсы ее могут быть уничтожены или добыты немедленно или оставлены на будущее. Материальные блага, сохраненные для будущего использования, представляют собой энергию, достаточную для борьбы за существование. Одним словом, они представляют собой накопленный капитал. Они вызывают агрессию, поскольку, если земля привлекает завоевателей, они сами хотят жить и работать на ней. Следовательно, прежде чем группа (сообщество) может получить прибыль и удовлетворение от накопленных продуктов, она должна подтвердить свои права на них, при необходимости – силой оружия. Право на собственность всегда доказывалось силой, и только группа, которая способна отразить агрессию, может сохранить это право за собой. «Ресурсы принадлежат победителям» – доктрина старая как мир. Таким образом, продукты, получаемые при использовании земли, даже больше, чем земля сама по себе, вызывали агрессию и желание защищаться и поэтому представляли собой причину для войны.

Люди всегда надеялись получать что-либо, но при этом не отдавать ничего. Ограбление другой группы людей казалось способом претворить эту надежду в жизнь и до недавнего дня считалось легитимным способом обеспечить свое существование. Это простая альтернатива тяжелому пути непосредственного производства и накопления; она также гораздо привлекательнее из-за азарта, который приносит война, и разнообразия добычи, которую она предлагает, вместо монотонности и скуки мирного существования.

Так как набеги во все времена и во всех уголках мира, когда завоеватели забирали все ценное, что могли найти и унести, были результатом войны, желание захвата добычи всегда было одной из самых распространенных причин войны. Это особенно справедливо в отношении первобытного общества, чья собственность была преимущественно передвижной. Успешное завоевание, в том понимании, которое распространено в развитом военном деле, было практически неизвестно, потому что дикари, в соответствии с особенностями своего образа жизни, редко желали получить землю в постоянное пользование, а также потому, что политическое развитие их общества было недостаточным, чтобы реализовать свое преимущество. Войны за добычу или набеги особенно часты там, где живут кочевые племена, а накопление собственности считается разумным. Они представляют собой ощутимое и эффективное преимущество перед завоеваниями даже там, как признает Норман Энгелл, где благосостояние состоит преимущественно из переносимой собственности, а победитель обогащается за счет того, что использует и превращает побежденных в рабов. Многие племена часто подобным образом целиком обеспечивают свое существование. Ограбление других групп считалось нормальным способом добывания пропитания, таким же легитимным, как сельское хозяйство или любой другой способ добывания средств к самообеспечению. Такой «образ жизни бедуина», как Липперт охарактеризовал доминирование подобного типа войны у кочевых скотоводческих племен, дожил и до наших дней. Ему следуют как на море, так и на суше.

Перспектива получения добычи и последующая месть вору являются наиболее явными причинами, по которым дикие племена вступают на тропу войны. Такие войны велись практически повсеместно, как будет показано в нижеследующем приложении З. Это считается достаточно обычным в Азии, Океании и Америке, но истинной родиной такого образа жизни является Африка.

Войны за добычу также характерны для более культурных народов. Древние иранцы постоянно ощущали давление со стороны варваров, живших на севере и жаждавших наживы, и в ответ на набеги проводили бесконечные карательные экспедиции. Древние евреи часто вели войны с целью получения добычи, унося с собой всевозможную добычу и лишая своих врагов каких-либо средств к существованию. Набег на самом деле был наиболее подходящим для географических условий Палестины типом войны. На юге иудеи сталкивались с амалекитянами и другими кочевыми племенами; на востоке – моавитяне и мидьянитяне; на западе жили совершавшие рейды на земли евреев филистимляне. (Филистимляне, морской народ, жили вдоль побережья и совершали нападения на землю Израиля. – Ред.) Желание наживы было очень сильным военным мотивом для людей эпохи Гомера. «Набеги за добычей были обычной практикой и не считались позорными. На море и на суше пиратство считалось нормальным явлением и редко осуждалось». Даже во времена Фукидида в отдельных районах Северо-Западной Греции успешное пиратство считалось почетным, и ранние греческие города, такие как Афины, Спарта и Микены, строились на некотором расстоянии от моря с учетом угрозы морских набегов. Величие Рима было в значительной степени достигнуто за счет захватываемой добычи и дани, которую платили провинции. Северные варвары считали войну достойным способом добычи средств проживания и вели войны для того, чтобы обеспечить себя. Набег признавался важным мотивом на протяжении всего периода открытий и колонизации, когда европейцы были очарованы сказками о неисчерпаемом благоденствии дальних континентов. Та же причина войны очевидна и в недавние времена. Курдские племена Османской империи по большей части представляют собой кочевые племена грабителей. У бедуинов война обычно принимает форму экспедиций с целью получения добычи. Эти племена постоянно грабили друг друга, и, если предоставлялась возможность, они уносили шатры вместе со всем содержимым. В Аравии ваххабиты сражались, чтобы пропагандировать свою веру, но они избегали нападать на Ирак, Месопотамию и Сирию из-за недостатка там добычи. Берберами Марокко «грабеж прохожих воспринимается как абсолютно уважаемый способ выживания, и с этой целью часто предпринимаются вылазки в долины или предместье какого-нибудь города». Скотоводческие племена, как мы видим, определенно следуют методу выживания бедуинов. Их форма существования делает необходимой странствующую жизнь и приводит к бесконечным конфликтам с другими племенами. Необходимость защиты стад и постоянной агрессии ведет к высокой концентрации населения, а постоянная война имела следствием развитие лидерства, дисциплины и патриархальной организации. Скотоводческие племена, таким образом, хорошо организованы для войны, и их образ жизни создал значительные возможности для набегов. Они постоянно жили и живут в состоянии войны, потому что у них всегда есть повод сражаться – они могут обогатиться за счет удачной экспедиции. Крадут в данном случае чаще всего скот. Любое племя, которое увело стадо другого племени, становилось гораздо более богатым и лучше подготовленным к борьбе за существование.

Обладание стадом было для скотоводческих племен поистине решающим для выживания фактором. Для них разведение скота было «благородным» занятием; они уделяли скоту огромное внимание; они даже думали о стаде как об основе социального разделения общества. Они четко определяли стадо как естественную основу самосохранения, и это влияло на образ жизни племени на всех стадиях его культурного развития.

Об африканском племени бахима (Уганда. – Ред.) говорят, что «они делают мягкие накидки для животных, которых они любят как детей, воспитывают их и разговаривают с ними, задабривают их и плачут, когда они болеют; в случае смерти любимца их горе безмерно, и известны случаи, когда люди оканчивали жизнь самоубийством из-за потери любимого животного». «Самой большой гордостью и радостью у мкамба является его скот, и ничто не обладает для него такой же ценностью». Его жена имеет второстепенное значение, «потому что в конце концов она расценивается как часть стада». Экономической основой общества динка является стадо. Скот – это их валюта, и за невесту также расплачиваются скотом. Среди них ничто не дает такой престиж и социальное положение, как обладание большими стадами, и авторитет вождя, который потерял свое стадо, моментально падал. В случае нападения мужчины были заняты перегоном скота в безопасное место или его защитой – защитой того единственного, что стоило охранять, – не свои дома или семьи, а стада. «В этом заключена любопытная деталь скотоводства, – пишет Камминс, – определение, которое наиболее полно показывает картину жизни динка. Воин был слишком практичным, чтобы противостоять превосходящим его силам для защиты своего двора или семьи, но проявлял безудержную храбрость в попытках спасти или защитить свои стада». Бечуаны так же относились к своему скоту. Обладание скотом делало их социальную позицию более прочной. Их поговорка гласит: «Человек, у которого нет скота, не является человеком». Скот был практически единственным достоянием этих людей; скотине покровительствовали с того света предки.

Некоторые народы так же относились к лошадям, например якуты, вся жизнь которых была связана с верховой ездой. «Так проявлялись все их лучшие качества, отсюда брали начало искусства и ремесла, сочинялись песни и легенды, развивалась система общественной жизни. Так берет свое начало обычай сообща преодолевать невзгоды и бороться с трудностями». На все, что раньше делали якуты, повлиял характер этих сильных животных, которые потом стали основой их благосостояния и существования.

Поскольку скот так сильно влияет на скотоводческие племена и настолько желанен им, эти племена всегда готовы украсть стадо другого племени. То, что Норткот говорит о кавирондо, может быть применено ко всем примитивным скотоводам: «По характеру они очень честны, за исключением тех случаев, когда дело касается скота, – это искушение, которому не может сопротивляться ни один житель Восточной Африки». Поскольку кража скота стала обычным методом пополнения собственных стад и глубоко укоренилась в их жизни, она воспринималась как совершенно правильное и законное занятие. Ливингстон уместно отмечал: «В тех племенах, где практиковалась кража скота, данное занятие не считалось противоречащим морали, в отличие от простого воровства. До того, как я хорошо выучил язык [макололо], я однажды сказал вождю: «Ты украл то и другое стадо». «Нет, я не крал их, – был ответ. – Я только перегнал их». Слово gapa (перегнать) идентично горскому термину с таким же значением». Перегон скота, в соответствии с подобными обычаями, совершенно законен. Так эти племена обеспечивают свое существование. Война за скот нормальна, и она ведется постоянно. Поскольку такие племена живут за счет грабежей, то отказаться от войны – значит отвергнуть свой естественный образ жизни; состояние мира для них ненормально.

Африка предлагает огромное разнообразие иллюстраций жажды наживы, в частности скота как причины войны. На всем континенте, где главным занятием было выращивание скота, его угон наиболее часто встречающийся повод к войне.

Среди галла и амхара, которые вели войны за скот, каждый воин получал определенную часть добычи, а лидер (вождь) – львиную долю добычи. Большая часть войн в Восточной Африке велась из-за скота. Скотоводы ваника воевали только для того, чтобы украсть скот, таким же было главное занятие масаи. «Масаи не занимаются и не будут заниматься ничем, что не связано с выращиванием скота или набегами... Вся их жизнь проходит в выращивании скота или его угоне. Все сражения происходят случайно. Их жадность к скоту непреодолима». На них тоже иногда нападают, и поэтому до зубов вооруженная охрана сторожит скот день и ночь.

У племени динка «целью каждого набега является захват скота, и в оправдание этого набега они вспоминали истории о каком-нибудь набеге, совершенном на них противником в прошлом». На деле все их войны происходили с целью кражи скота или представляли собой ответный набег. Между населенными пунктами Шамбе и Вау на юге Судана живет четыре клана динка, каждый из которых воюет со всеми остальными, а набеги с целью захвата скота являются источником новых поводов для войны. Агар, самый богатый и воинственный клан, является источником ужаса для всех соседей. Каждому клану и племени приходилось постоянно защищать или завоевывать стада, и это сильно повлияло на военные возможности динка. Племя голос избежало рейдов динка, потому что у них не было ничего, что могло привлечь захватчиков. Мухи цеце и другие насекомые сделали невозможным существование скота на их земле. Поэтому племя голос – спокойный, миролюбивый народ. Акамба, для которых скот является основным предметом гордости (и радости в жизни), постоянно совершают набеги с целью захвата скота (и подвергаются ответным набегам). Около 1850 года акамба начали войну с галла, крадя их скот и выводя его из Китуи, а позднее сами стали жертвами постоянных набегов масаи, которые увели огромное количество их скота. Племя должно было постоянно быть начеку, и для того, чтобы не потерять весь скот, стадо обычно делилось на части, и его пасли в разных частях страны. Соседние терака, подобно голосам, были избавлены от набегов; они слишком бедны, чтобы масаи ими заинтересовались.

В районе озера Баринго (Восточная Африка, Кения) смертельные войны за стада и пастбища сделали практически невозможным для некоторых племен выращивать свой скот в безопасности. Масаи или другие воинственные племена часто крадут у таких племен большую часть их стад. Как только слабое племя вырастит некоторое поголовье скота, оно сразу становится объектом внимания достаточно сильного племени, которое готово забрать эту собственность силой, и некоторые племена грабились так часто, что были вынуждены уходить в горы. Главным занятием бахима было скотоводство; они миролюбивый народ, который редко воюет с другими племенами, потому что обладают большим богатством. «Тем не менее им приходилось защищаться, поскольку другие племена всегда смотрят на их богатые стада ревнивыми глазами, и, как только предоставляется шанс, они стараются угнать одно из стад». Да и сами бахима иногда не могут удержаться от искушения угнать несколько коров, оставшихся без должной защиты. Результатом таких поступков могла быть война, хотя это случалось достаточно редко.

В Ньясаленде (ныне Малави. – Ред.) и прилегающих районах набеги за скотом были постоянными, и наиболее активными в этом были ангони. На Мадагаскаре сакалавы всегда были готовы увести скот и поживиться за счет своих соседей. В Южной Африке война часто выливалась в охоту за скотом. Большинство разрушительных набегов зулусов предпринимались с целью увода скота соседних племен. Фрич говорит, что войны южноафриканских племен даже при европейцах принимали форму набегов за стадами. Война – любимое занятие кафиров (т. е. племени банту. – Ред.) не из-за того, что они были кровожадными, а потому, что она предполагала наживу в виде скота, и кафиры рассчитывали на праздник и роскошную мясную диету. Для готтентотов стада являлись практически единственным поводом к войне, постоянные столкновения становились результатом воровства стад, вторжений на чужую территорию или уничтожения чужих пастбищ. Макололо и матабеле описывают как племена, которые очень любят набеги за скотом. Ватута уничтожали деревни во всех направлениях, уводя скот, а когда страна оказывалась опустошенной, они начинали искать поживы на новых землях. Бакгалагади когда-то обладали огромными стадами, но им постоянно угрожали, и они были вынуждены переселиться в пустыню.

Кража скота была самой распространенной причиной войны среди ба-мбала. В Того войну обычно начинали с целью добычи скота и другой наживы. Значительную часть свободного времени племени будума, жившего около озера Чад, занимали набеги с целью угона скота у соседних племен. Их главным занятием было выращивание скота, большая часть которого была дерзко украдена у других племен, и они терроризировали все окрестные племена.

В Индии скот играл небольшую роль в национальной экономике, поскольку животные считались священными и, следовательно, не могли быть убиты для еды. В Кафиристане (северо-восток Афганистана и прилегающие земли Пакистана. – Ред.) тем не менее было не так, и там часто предпринимались хищнические набеги за скотом. В Северо-Восточной Азии разведение скота более распространено, и поэтому войны за скот были более частыми. Во всех легендах и традициях якутов, например, воровство скота представлено как один из наиболее распространенных поводов к войне. Американские аборигены не были скотоводами. Но юго-западные индейцы переняли практику скотоводства от европейцев, и так появилась новая причина войны. Апачи, к примеру, быстро научились совершать постоянные набеги на пима и уводить весь скот, до которого могли добраться. Когда в прериях появились лошади, конокрадство стало главной причиной войны, например, у омаха.

Войны за скот также были обычным явлением и для более развитых народов.

Евреи Ветхого Завета совершали нападения на своих врагов и в качестве военной добычи забирали скот – овец, быков, коз и ослов. Согласно египетским надписям, там организовывались набеги за добычей, особенно за скотом, который уводили в большом количестве. В эпоху Гомера угон скота был обычным поводом для войны. Он расценивался как «законный метод пополнения отар и стад и способом обретения благосостояния... Для храброго человека быть убитым во время набега, в том числе за скотом, было обычным способом встретить смерть; Одиссей спросил Агамемнона в загробном мире, был ли он убит во время такого набега; это не считалось позорным».

Курдские племена и поныне являются угонщиками скота. Похожим образом бедуины привязаны к хищническим набегам; во время нападения на поселение их главным намерением было увести лошадей и верблюдов. Иногда все, что они захватывали во время набегов, делилось в соответствии с предыдущим соглашением; в других случаях каждый всадник грабил для себя самого, и то, до чего араб дотрагивался наконечником своего копья, считалось его единоличной собственностью; так, если арабы находили стадо верблюдов, каждый торопился дотронуться до как можно большего количества верблюдов своим копьем раньше остальных, выкрикивая при каждом прикосновении: «О, N, будь свидетелем! О, Z, да сохрани тебя мое искусство!» Берберы Марокко также вели войны главным образом ради наживы и совершали набеги, чтобы увести стада лошадей и быков, которые находились на пастбищах. «Все продукты и движимое имущество, даже скот, становилось добычей первого, кто клал на них руки, хотя добыча между победителями часто не делилась».

Помимо набегов друг на друга, скотоводы-кочевники постоянно похищали у крестьян то, что было выращено ими на земле. Это пример одного из древнейших конфликтов между земледельцами и скотоводами. Вторые, бесспорно, более воинственны и кровожадны, чем первые, чей оседлый образ жизни больше располагает к миролюбию. Наше собственное пограничное общество представляет собой пример конфликта и антагонизма между «огороженными» и «неогороженными» людьми. Этнография приводит массу примеров в подтверждение данного факта.

Воинственные матабеле Южной Африки являются угрозой для всех соседних сельскохозяйственных племен, подобно мадагаскарским сакалава, которые грабят соседние племена. Среди племен гор Чин в Индии (ныне запад Мьянмы (Бирмы). – Ред.) до недавнего времени существовал «сезон набегов», продолжавшийся примерно с октября по март, после сбора урожая, когда не было больше важных работ в полях. «Тогда горцы проявляли жестокость в отношении тех, кто работал в полях, держали в напряжении чайных плантаторов Ассама и практически уничтожили жалкие приграничные посты короля Авы (в Бирме (Мьянме). – Ред.). Похожим образом койари, которые населяли горы, удаленные от побережья Новой Гвинеи в глубине островов, «спускались иногда вниз на побережье с целью грабежа плантаций моту», а народ татана, живущий около Порт-Морсби, который не обладает плантациями, живет за счет набегов на тех, кто ими обладает. Тоарипианы (племя, жившее на побережье Новой Гвинеи) «искренне верили, что у них было право брать с каждой плантации то, чего они желали везде, где находили». Когда поселенцы спасались от их вторжений, тоарипианы забирали с плантаций все, что могли найти. На Маркизских островах существовал такой же антагонизм между горными племенами и народами долин. Каждая группа вела войну с целью нажиться за счет «антиподов» – захватить то, что произвели другие. «Горцы возжелали плоды с хлебных деревьев тех, кто жил в долине, а те, в свою очередь, часто ходили в горы, чтобы воровать орехи, которые там росли». В Новом Свете конфликт между кочевниками и оседлыми племенами наиболее хорошо виден на примере апачей и пима. Пима возделывали землю и были мирным народом, чья воинственность была ограничена карательными набегами в отношении других племен, в особенности кочевых и воинственных апачей.

Эта ситуация иногда развивалась в «групповое рабство», которое лучше всего проявляется в систематической эксплуатации землепашцев кочевыми народами. Великолепным примером этого являются масаи, «настоящие воины и налетчики», которые держали у себя в подчинении оседлые племена, чтобы те охотились и пахали землю. В Ньясаленде племена асенга, атумбука и ачипета были подчинены воинственным и доминирующим ангони, мирные ваньянджа также порабощены своими соседями ангони. Бечуаны победили макалахари и сделали их своими рабами. Последние были принуждены жить в западных районах, где паслись стада, и их заставляли убивать скот и платить дань своим хозяевам, которые жили в районах, где ощущалась нехватка воды. Ваганда похожим образом подчинены вахума; макаколо держали в услужении племя макалака; масарви – потомки бечуанов и бушменов – являются рабами бечуанов, матабеле и марсуте, в чьей стране они живут. Ба-йака превращали в рабов те племена, которые завоевывали. Бакгалагади являются слугами батлхапингов, баролонгов и бахурутше. Племени ялунка (у реки Нигер) разрешено их покорителями софа «существовать практически на правах рабов и помогать во всем своим хозяевам». Ратцель создал ясную карту Африки, показывающую, как повсеместно кочевые племена являются хозяевами землепашцев. Эта область тянется через весь континент к северу от экватора и вдоль восточного побережья к юго-восточным областям в глубине континента. Земледельческие племена, более того, были окружены со всех сторон скотоводами.

В качестве дальнейшей иллюстрации данного явления «группового рабства» калифорнийские хупа держали своих соседей в подчинении и массовом рабстве, южноамериканские чаны были порабощены чиригуанами, а маори из Новой Зеландии делали завоеванные племена своими вассалами. Арабы держали негров борку в подчинении и грабили их во время уборки урожая, а в других племенах того же региона кочевая группа управляет оседлой группой той же самой численности. Туареги поделены на могущественные «плодородные племена» и вассальные, или «плененные», племена. Израильтяне вошли в Ханаан как кочевники и стали повелителями ханаанцев. Покорение гиксосами Египта является другим подтверждающим примером; подобное происходило среди всех народов одного уровня развития.

Человек сам по себе может быть военной добычей. Мы уже делали обзор войн, имевших своим мотивом каннибализм. Желание превратить врагов в рабов также постоянно являлось причиной войны. Часто пленными были женщины, и это, как будет показано ниже, также стало причиной практики похищения женщин. В любом случае война предпринимается с намерением доказать статус племени и помочь ему в борьбе за существование путем пленения врагов, заставляя их работать, продавая их или требуя за них выкуп.

Помимо определенных частей Африки, где торговля рабами была хорошо развита и где война велась для того, чтобы получить пленников для продажи, война за человеческую добычу или рабов обычно ведется с целью получения работников, которые будут выполнять унизительную, но необходимую работу. Спенсер говорит: «Везде наблюдается тенденция заставлять одного человека работать на другого». Это применимо главным образом к земледелию и частично к рыболовству – занятиям, которые являются монотонными и скучными и которые люди любят заставлять делать других. Сражения, охота и скотоводство, как мы уже видели, считаются примитивными людьми единственными стоящими занятиями. Они интересные, захватывающие и гораздо больше по вкусу дикарям, чем нудная работа по вспашке земли (и иным операциям по ее возделыванию), посеву и т. д. Так, когда племена стали зависеть от земледелия, поскольку оно стало основным источником средств к существованию, и поэтому стало больше работы, которую могут делать женщины, мужчины предпочитали принуждать к подобной работе врагов, помогая таким образом женщинам своего племени (а не самим выполнять монотонную работу). Рабство также поощрялось чувством этноцентризма, желанием получить что-то, ничего при этом не делая, и «любовью к суверенности, составной части тщеславия». Именно на стадии земледелия рабство впервые развивается в настоящий социальный институт. На более низких стадиях развития пленных на войне обычно не брали, а если и брали, то съедали, мучили, приносили в жертву или, в отдельных случаях, усыновляли. Это был единственный способ использования пленных врагов, известный примитивному человеку. Более развитые племена иногда держали рабов для домашней работы, но до начала эры земледелия ученые не находят следов полноценного рабства. А в земледельческих сообществах рабы стали настолько экономически важны, что пленники неизменно обращались в рабство, и миграция человеческих существ увеличилась. Рынок рабов поддерживался войнами, которые велись именно с целью его пополнения. Необходимость в рабах стимулировала завоевательные набеги и создала настоящие нации завоевателей, особенно в Африке.

В некоторых случаях рабство было скорее случайной, а не осознанной целью войны. Это было случайностью там, где рабство являлось средством использования пленников; это было целью там, где агрессия предпринимается с целью получения пленников для работы или продажи. Рабство как способ использования пленников будет обсуждаться ниже. Здесь же приводятся примеры войн, главной целью которых был захват врагов. С незапамятных времен африканцы часто обращали друг друга в рабство, и их также часто порабощали другие народы. Рабство настолько часто становилось их уделом, что слово «негр» стало подразумевать раба и наоборот. На французском языке понятия «работорговец» и «работорговля» – negrier и traite des negres. Многие наши выражения, например «работать как негр», имеют то же происхождение. Ранние египетские рисунки изображают рабов-негров. Веками европейские торговцы и мореплаватели ужесточали условия уже существовавшего в Африке рабства, поощряя войны и набеги с целью сохранения торговли людьми, а недавно эта функция перешла к арабам. На всем континенте рабство и угон скота борются за право первенства в качестве основной причины войн.

Оромо (галла) (Эфиопия) совершали кровопролитные набеги на своих соседей с целью захвата пленников, которых они отводили на ближайший рынок рабов и продавали арабским работорговцам по текущей цене. С приходом ислама рабство стало известно в Афаре и Сомали. Амхара (Эфиопия) вели войну по одной из двух причин – либо из-за скота, либо из-за рабов. Большинство войн, которые велись в Восточной Африке, происходили по той же причине. История побережья суахили – это история следующих один за другим завоеваний арабов с целью захвата рабов, тогда как суахили, будучи наполовину арабами, наполовину неграми, обращали в рабов всех по всем направлениям. В озерном районе востока Центральной Африки война была преимущественно охотой за рабами. «Опасный сосед или враг может быть легко устранен, если у него уводили большое число подчиненных ему людей и продавали их на рынке. Это превращало войну в большей степени во внезапные и неожиданные набеги». В Азимбе и Чипиталенде войны предпринимались главным образом для того, чтобы накопить пленных для рынка – в данном случае покупателями были португальцы, а в Ньясаленде ангони делали карьеру в набегах за рабами, пока британская оккупация не положила этому конец. Ангони ловили женщин, чтобы жениться на них, и мужчин, чтобы те помогали им сражаться.

Ангольское племя либоллос вело войны, как только представлялась возможность получения пленников в качестве рабов. Ба-джоукс разоряли территорию ба-пинди и угоняли множество рабов на португальскую территорию, пока их в конце концов не выдворили из страны. Ба-пинди являются каннибалами, и они покупали у та-конго рабов для еды. После одной из бесчисленных войн ба-бунда были обязаны платить дань, частично в форме рабов, племени баква-мосинга; а племя ба-мбала потеряло много своих людей в древних войнах, так как их обращали в рабов. Когда каджурава заставили кагоро платить дань, последние посылали отряды, чтобы похищать случайных странников, которых они передавали завоевателям; эту практику они прекратили лишь недавно.

В Того война велась исключительно из-за добычи – скота или рабов. Салага, столица царства Гонья, была обязана своим внезапным ростом и процветанием работорговле. Этот расположенный в Западном Судане город был главным рынком рабов, которых приводили из Центральной Африки. Их секретно проводили через территории, контролируемые европейцами, к Золотому и Невольничьему Берегу Западной Африки. В более ранние времена на рынке в Салаге ежегодно продавалось около 15 тысяч рабов. Клозе описал разрушения, причиненные набегами за рабами: «Убийства и поджоги являются обычными для этого бизнеса. Большие селения и целые районы опустошались во время набегов и становились пустынными». Хотя сегодня человеческая торговля не может быть международной, мусульмане до сих пор используют некоторое число рабов, а почти все вожди и состоятельные люди Того держали рабов, которые возделывали поля и формировали своего рода рабочий класс. Клозе говорит, что не в природе негров заниматься мирным трудом и что определенная степень принуждения является естественной; поэтому он считал, что в Западной Африке рабство необходимо.

На побережье Лоанго (близ устья реки Конго) рабы частично приобретались за счет хищнических набегов в глубь континента. Вокруг озера Чад племя котоко совершает набеги за рабами и продает пленных племени будума, которые используют их для рыболовства. Социальная организация западноафриканского королевства Бенин основывалась на рабстве; их рабы преимущественно пригонялись из страны Собо; лежащий к востоку Бенин постоянно находился в состоянии войны с соседями, чтобы получить рабов для собственного использования или на продажу. Среди народов Невольничьего Берега (между устьями рек Нигер и Вольта. – Ред.), говорящих на языке эве, «очень широко распространены похищения; и поскольку люди являлись рыночным товаром, то красть людей значило красть товар».

Королевство Дагомея было известным источником рабов для европейского рынка. Главной целью дагомейцев в каждой кампании была добыча пленников для рынка рабов. Дагомея – государство, разбогатевшее за счет войн и работорговли. Под властью Трудо, его основателя, оно начало завоевательную историю, которая продолжалась до тех пор, пока оно не победило торговые государства и не завоевало выход к морю, получив, таким образом, доступ к работорговле и отношениям с европейскими торговцами напрямую. Чтобы обеспечить необходимые тысячи рабов на продажу, Дагомея вступила на путь постоянных войн и кровавых набегов на соседние племена, которые продолжались до недавнего времени. Торговля рабами на экспорт пришла к концу к 1864 году, когда был захвачен пароход, перевозивший огромное количество рабов в Бразилию, но ежегодная охота за рабами продолжается, так как у мусульманских племен, живущих у реки Нигер, существует настоящий рынок рабов. Большая часть рабов, привозимых в Соединенные Штаты и другие страны Нового Света, шла из этого района западного побережья Африки.

Рабство, набеги за рабами, рынок рабов и работорговля до сих пор существуют в Эфиопии (Абиссинии), Французском, Британском и Итальянском Сомали, Эритрее, Египте, Триполи, в Ливийской пустыне, Марокко, Рио-де-Оро (Западная Сахара. – Ред.), Либерии, Судане, Хиджазе и остальной Аравии, Афганистане, Тибете, в наиболее независимых мусульманских государствах и некоторых других территориях. Это утверждение основано на отчете Лиги Наций, сделанном Временной комиссией по рабству, состоявшей из британских, французских, бельгийских, португальских и датских официальных лиц с большим опытом управления колониями, в сентябре 1925 года.

В Индии ангами и другие племена нага совершали частые набеги с целью захвата рабов. «Жители подвергшихся нападению земель уводились в плен, пока их не выкупали друзья». Эта практика немного отличалась от политики завоевания пленных для продажи на невольничьем рынке, так как налеты в последнем случае приобретали денежный интерес, и именно это делало подобные рейды прибыльными.

В Новой Гвинее охота за рабами является источником враждебности и беспокойства, особенно в юго-западных частях острова, находящихся под голландским управлением. Местные жители часто становились жертвами ежегодных набегов и потому всегда были настороже. На острове Бугенвиль, острове Шуазель и на других Соломоновых островах войны из-за рабов были постоянными. Среди полинезийских племен одним из мотивов войны был захват пленных и обращение их в рабов. Гавайцы, таитяне и маори заводили рабов, чтобы те помогали им в возделывании почвы, а также использовали их во время празднеств (в том числе в качестве еды).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.