3.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3.

Анна Мокрецова не стала запираться. Беседа с ней продолжалась на основе полной откровенности.

Вытирая концом головного платка набухшие глаза и путаясь в словах, она торопливо рассказывала:

— Ведь мне после него тюрьма раем покажется. Я еще не верю, что он мертвый. Всю зарплату пропивал. А какая она у меня? Посудница на кухне. Если бы там не ела, да в кошелке домой не приносила, умерли бы. Хлеб — весь оттуда: куски, что на тарелках остаются…

Она всхлипнула.

— Посмотрите кругом — жизнь-то какая? Девчонка, глядишь, в семилетке, а у нее туфли на высоком каблуке и чулки капроновые, а на парне костюм за сто рублей. Или на соседей поглядишь: в кино идут, в театр, квартиры получают, новоселье… А тут, как в другой земле живешь. Людей таишься, все смолчать стараешься, грязь свою прячешь от людских глаз. А что бы не жить? Бухгалтер он, образованье дали ему, в люди вывели. Дом у нас свой. Чего не хватает?

— Да если б только пропивал, а то издевался. Домой к детям не хотелось идти. Из синяков не выходила. Зальет глаза и начинает. Я, говорит, несчастный. Неизлечимый. Я дипсоман. Водка, говорит, мне жизнь сохраняет. Без нее я сразу помру. Я, кричит, знаю, ты давно ждешь, когда я недвижный буду.

Не выдержишь и скажешь ему что-нибудь. Тогда он хватает что попало — и в меня. И у соседей от него пряталась, и дома не ночевала. Бабка тут одна, через двор, оставляла жалеючи. А потом сына стал бить. Приневоливал бутылки порожние собирать. Иди, говорит, в парк к маслозаводу. Ну, а мальчик уже большой. Взял один раз в руки топор и говорит: «Не подходи!» А взгляд такой, что муж пьяный-пьяный, а сразу из дома ушел. А то выйдет, бывало, на улицу, ляжет на снег и лежит. Если не придешь поднимать, он вернется и кричит: «А-а, змея, тебе муж не нужен, хотела, чтоб замерз!» И драться. А если втащим в дом (всей семьей приходилось, он тяжелый), он опять: «А-а, змея, занадобился тебе муж!»…

Решили мы к осени на одежонку детям собрать. Стали брать с галантерейной фабрики на дом коробки клеить. Сядем вечером, я и дети, даже Степка, и клеим. Заработали немного. Так он стал требовать, чтобы ему отдали…

Прихожу вчера. Вижу произошло что-то. Большие молчат Степка всхлипывает, а громко плакать боится. Глянула, а на столе копилка Степкина разбитая. Полгода на железную дорогу собирал. Игрушка такая. А он пьяный сидит. Весь в грязи. Выгреб мелочь и напился. И пока, видно, по дождю шел, в каждой луже побывал. Завалился он на мою кровать в чем был, не раздеваясь. С ботинок на матрац течет. Стала я его разувать. Вроде спит. Один ботинок сняла. Начала другой стаскивать, а он ка-ак двинет меня ботинком в лицо. Я так и залилась кровью. Не спал. Притворялся. Подбегает Степка.

— Ты за что маму?!

А он и Степку, да так, что мальчишка в угол отлетел и воздух ртом хватает.

Закричала я не своим голосом, бросилась на него, стала душить, а он сильный. Подбежали дети. Мы его прикрутили веревками к кровати, чтобы ногами не бил. Держу его за горло.

— Будешь, говорю, прощение просить?!

А он хрипит:

— С-сама развяжешь. А как р-развяжешь, я тебя убью. За тебя, говорит, много не дадут.

И плюнул мне в лицо.

Откуда у меня только сила взялась. Душу его и думаю: «Дадут тебе срок, ты через год опять придешь, спишут тебя. Ты будешь еще хуже. Нужно с тобой совсем…»

Посинел он и глаза подкатил. А потом мы его все подтянули на веревке в коридоре — вроде сам повесился. И не верим, что одни…

До суда Мокрецова оставалась на свободе. Незадолго до рассмотрения дела из деревни в прокуратуру пришло письмо. Писали отец и мать умершего.

«Мы не осуждаем Анну, — читала Карасева. — Мы стыдимся, что у нас был такой сын. Мы хорошо знали его и жалеем, что из-за него теперь может пострадать Анна».

Старики взяли на воспитание дочь Мокрецовой. Сыновья остались с матерью.

Дело разбиралось при переполненном зале. Слушатели едва верили, что Григорий Мокрецов — не выдумка. Он представлялся подобием ископаемой окаменелости.

Впервые за многолетнюю практику прокурор просил суд назначить за умышленное убийство условную меру наказания.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.