НА ФРОНТЕ И ВО ВРАЖЕСКОМ ТЫЛУ

НА ФРОНТЕ И ВО ВРАЖЕСКОМ ТЫЛУ

Наше дело правое! Партизанскими тропами. Свидетельствуют генерал Доватор и маршал Рокоссовский. Последняя схватка Михаила Немцова. Боевые ордена муровцев

Вместе со всем советским народом, рука об руку с москвичами многие сотрудники МУРа громили фашистов в открытом бою. Часть из них ушла добровольно на фронт, некоторые стали народными ополченцами, другие действовали в тылу врага в партизанских отрядах и диверсионных группах.

На старинном здании по Малому Ивановскому переулку установлена мемориальная доска. На ней выбито:

«В этом здании в октябре 1941 года был сформирован истребительный мотострелковый полк, героически сражавшийся с немецко-фашистскими захватчиками в тылу врага на фронтах Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.».

В полк, кроме чекистов, сотрудников милиции, уголовного розыска, вошли добровольцы с часового завода, типографии «Красный пролетарий», радиокомитета, ряда наркоматов, студенты института физкультуры, слушатели Промышленной академии, школьники-старшеклассники. 7 ноября 1941 года на знаменитый исторический парад на Красной площади вместе С кадровыми частями армии вышли и бойцы истребительного полка. На бой с фашистскими захватчиками народных мстителей вдохновляло историческое напутствие партии:

«Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!»

Полк имел задачу, действуя в ближайшем тылу врага, истреблять его живую силу и технику, совершать диверсии, громить тыловые учреждения и пункты снабжения, нарушать связь, вести разведку расположения войск противника. За два с половиной месяца — с 13 ноября 1941 года по 31 января 1942 года — штаб полка направил в тыл врага 104 боевые группы. Они действовали на рузском, дороховском, рогачевском, можайском, нарофоминском и волоколамском направлениях. Боевые группы народных мстителей наносили ощутимые удары по врагу. За это гремя они истребили 1016 гитлеровцев, уничтожили 6 танков, 46 автомашин, одно тяжелое орудие, заминировали 8 дорог, взорвали три склада, авторемонтную базу фашистов, два моста, в 440 местах нарушили связь противника.

В дни обороны Москвы из сотрудников милиции формировались и милицейские подразделения для действий в тылу врага. Их боевые операции получили высокую оценку не только руководителей партизанского движения, но и ряда крупных военачальников.

Вот одно из свидетельств признательности милицейскому партизанскому отряду за помощь частям регулярной армии:

«Благодарю командование партизанских отрядов и вас, товарищи партизаны, за сведения. Желаю вам успехов. Доватор».

Эту записку генерал Л. М. Доватор направил партизанам милицейского отряда, которым командовал И. Е. Шапошников, за ценные разведданные и информацию о планах фашистов разгрома одного из отрядов прославленных конников, расквартированного в деревне Каменка Московской области.

Каратели уже давно стягивали силы, чтобы взять в кольцо воинов Доватора. Однажды в доме мельника А. Виноградова, где разместился штаб фашистов, гитлеровцы устроили попойку. Перепившись, офицеры стали хвастаться друг перед другом, как они завтра поведут на Каменку своих солдат и покончат с отрядом кавалеристов. Их бахвальство слышали мельник и его «племянница» В. Прохорова — разведчица партизанского отряда. А через несколько часов о планах фашистов знали партизаны.

И когда стянутые в соседние с Каменкой села танки гитлеровцев и автомашины с автоматчиками начали атаку, загрохотали взрывы. Это сработали партизанские мины. В Каменку фашисты так и не попали. На одной из мин подорвался мотоциклист. В его сумке партизаны обнаружили очень ценные документы, которые немедленно передали в штаб Доватора.

И позднее конники Доватора неоднократно получали от партизан И. Е. Шапошникова ценные разведданные о расположении фашистских частей, их штабов, радиостанций, баз.

В тылу оккупантов действовало несколько отрядов, сформированных только из сотрудников Московского уголовного розыска. Первый такой отряд был организован еще в начале сентября 1941 года. Его возглавил секретарь комсомольской организации МУРа Виктор Колесов. Комиссаром отряда был назначен старший оперуполномоченный 1-го отделения МУРа Михаил Немцов.

Безлунной сентябрьской ночью отряд муровцев перешел линию фронта в районе Волоколамского шоссе и за Истрой углубился в лес. Партизаны, действовавшие в ближнем тылу гитлеровцев, занимались сбором разведывательных данных и диверсионными операциями. Через некоторое время карателям удалось напасть на след отряда и окружить его. Муровцы приняли неравный бой. Когда кольцо окружения стало сжиматься, Виктор Колесов приказал своим товарищам прорываться, а сам залег за пулемет. До последнего патрона он вел огонь по врагу, но дал отряду без потерь прорвать окружение. В этом неравном и тяжелом бою командир пал смертью героя. За мужество, проявленное в борьбе с гитлеровскими захватчиками, секретарь комсомольской организации МУРа Виктор Колесов посмертно был награжден орденом Красного Знамени.

Вскоре для проведения боевых операций в тылу рвущихся к Москве фашистов был сформирован новый партизанский отряд муровцев. В один из поздних осенних вечеров тревожного 1941 года секретарь начальника МУРа, разыскав заместителя начальника 1-го отделения Михаила Кузнецова, сообщила ему:

— Михаил Иванович, вас срочно к товарищу Романченко.

— Меня? — удивленно переспросил Кузнецов и сразу подумал, что же такого он мог натворить, чтобы его вызывал сам начальник управления милиции столицы. Быстро прокрутил в памяти события последних дней. Ничего особого припомнить не смог. Обычная муровская текучка военного времени. При налетах фашистской авиации выезжал с товарищами на места падения вражеских бомб спасать людей и имущество. Дважды за последние дни их отделение выбрасывали в пригород в район приземления немецких парашютистов и диверсионной группы. Возможно, начальство интересуется результатами их вчерашнего выезда на мясокомбинат для пресечения паники и разграбления склада готовой продукции? Но там старшим был не он, а заместитель начальника МУРа. Громких уголовных дел тоже, кажется, в последнее время не было.

Когда Михаил вошел в кабинет Виктора Николаевича Романченко, там уже находились начальник политотдела Московского городского управления милиции Иван Акимович Кожин и двое военных, звания которых он сразу не рассмотрел. Как и все помещения Петровки, 38, кабинет начальника городской милиции в связи со светомаскировкой в городе освещен был весьма скупо, хотя окна закрывали плотные темные шторы.

— Проходите, товарищ Кузнецов, — пригласил Романченко, поздоровавшись с Михаилом. — Знакомьтесь. Этот товарищ из штаба обороны Москвы, а этот — из штаба армии генерала Рокоссовского, — представил военных начальник управления. — Я вызвал вас по поводу вашего рапорта с просьбой отправить на фронт.

Начальник управления вернулся за стол и подвинул к себе раскрытую папку с довольно внушительной стопкой бумажных листов. Михаил заметил, что сверху лежит его рапорт. Уже третий — с просьбой отправить в действующую армию.

— Ваш рапорт?

— Мой, товарищ инспектор милиции.

— Не изменили своего решения, по-прежнему рветесь на фронт?

— Не изменил. Хочу бить фашистов в открытом бою.

Романченко с улыбкой обвел взглядом присутствующих в кабинете и произнес:

— Значит, считаете, что мы отсиживаемся в тылу и не хотим бить гитлеровцев в открытом бою?

— Да нет… Я не о вас… о себе, — смутился Михаил.

— Ничего, бывает, — начальник управления поспешил вывести его из затруднительного положения. — Думаю, сегодня в московской милиции не сыщется такого человека, который не рвался бы в открытую схватку с фашистами. Но ведь кому-то надо быть и здесь. Охранять порядок в городе, бороться с паникерами и мародерами, тушить вражеские зажигалки, спасать людей из-под развалин, дежурить в истребительных батальонах. Наконец, вылавливать разных там жуликов, другой преступный элемент. Но это к слову. Итак, по существу вашего рапорта. Решено сформировать из работников МУРа еще один отряд для заброски в тыл немцев. И командиром этого отряда есть предложение назначить вас, товарищ Кузнецов…

Михаил пружинисто встал со стула и замер по стойке «смирно».

— Служу Советскому Союзу!

— Минуточку. Садитесь и выслушайте до конца. Новый отряд ожидают более суровые условия за линией фронта, чем были они у отряда Колесова. Колесов и его товарищи все время держались вблизи населенных пунктов, поддерживали широкие контакты с местными жителями. Многие знали об их боевых операциях. Может быть, это и сыграло роковую роль в судьбе отряда. Вам известна его судьба? Есть предположение, что на след отряда фашистов навел предатель.

Кузнецов молча кивнул. Неделю назад в МУР из-за линии фронта вернулся оперуполномоченный их отделения Михаил Немцов, который был комиссаром отряда Колесова. Он и поведал товарищам о подвиге их общего любимца, весельчака и жизнелюба, секретаря бюро комсомольской организации МУРа Виктора Колесова.

— В целях обеспечения большей безопасности, — продолжал Романченко после короткой паузы, — новому отряду будет запрещено заходить в населенные пункты, а тем более останавливаться там без крайней необходимости и без тщательной разведки… — Начальник милиции города опять умолк на несколько секунд. — Увы, в семье не без урода. А гитлеровцы рекрутируют свою агентуру на временно оккупированной территории как раз из всяких выродков. Так что родным домом отряда должен стать подмосковный лес и только. Причем постоянно надо менять места своей дислокации, не засиживаться долго на одном месте. А на пороге зима. Отряд столкнется с серьезными трудностями быта, не говоря уже о боевых испытаниях. Поэтому в тыл к немцам пойдут только добровольцы, хорошо проверенные люди. У вас, товарищ Кузнецов, еще есть время подумать над тем, что я сказал, прежде чем принять окончательное решение.

— Я уже подумал, товарищ инспектор милиции. Ваше доверие оправдаю. Клянусь жизнью! — отчеканил Михаил.

— Хорошо, на том и порешим. Переговорите с нашими гостями и приступайте к отбору людей. Начальник МУРа товарищ Рудин уже имеет необходимые указания.

На следующее утро К. Рудин собрал оперативный состав МУРа и объявил, что формируется отряд добровольцев для засылки в тыл фашистов и желающие могут подать заявления. Он подробно рассказал о трудностях, с которыми доведется столкнуться отряду за линией фронта, и дал сутки на обдумывание.

Однако уже через час на его столе лежало более сорока рапортов сотрудников с просьбой послать в тыл врага. Пригласив своих заместителей, начальников отделений, секретарей бюро партийной и комсомольской организаций уголовного розыска, всегда спокойный и уравновешенный Рудин, забросив руки за спину, несколько минут молча вышагивал перед собравшимися из угла в угол своего небольшого кабинета. Подчиненные с интересом наблюдали за начальником: такое его состояние было в новинку. О выдержке и хладнокровии начальника МУРа все хорошо знали. В памяти сотрудников еще свежо было одно из многих свидетельств самообладания Рудина. Не так давно он лично возглавил группу захвата, выезжавшую в Ярославль для задержания бежавшего из Москвы и разыскиваемого муровцами опасного бандита.

Работникам уголовного розыска стало известно, что дерзкий вооруженный преступник под чужим именем проживает в одной из гостиниц областного центра на Волге. Когда приехали в Ярославль, Рудин, приказав подчиненным перекрыть пути возможного нового побега преступника, один вошел к нему в номер. Увидев на пороге незнакомого человека и сразу сообразив о цели его визита, преступник выхватил из кармана пистолет и с криком: «Ни с места, убью!» начал медленно отступать к окну. Рудин смело пошел на вооруженного преступника. В последнюю долю секунды перед выстрелом он отклонился в сторону, и пуля просвистела у уха. Приняв прежнее положение, он спокойно сказал бандиту: «Не умеешь стрелять, не хватайся за оружие. Брось!» Тот покорно разжал пальцы, и пистолет упал к его ногам. Когда на звук выстрела в номер вбежали несколько сотрудников, Рудин как ни в чем не бывало листал записную книжку бандита.

Два ордена Красной Звезды и орден «Знак Почета», полученные в мирное время, красноречивее всяких слов характеризовали начальника МУРа.

Немного успокоившись, Рудин вернулся за стол и, прикрыв ладонью стопку рапортов сотрудников, проговорил:

— Это что же получается, товарищи? А? Значит, вывешиваем большой плакат: «МУР закрыт, все ушли на фронт!» и сворачиваем борьбу с преступностью в осажденной фашистами столице. Так? Да нам преступники только спасибо за это скажут. Так, чего доброго, и от фрицев благодарность можно заработать. Позор для уголовного розыска.

— Но вы же сами утром сказали, что желающие уйти в партизаны могут писать рапорта, — подал голос Николай Шестериков.

— Сказал и сейчас повторяю: могут, — быстро отозвался Рудин. — Однако в каждом деле должны быть порядок и дисциплина. А что получается у нас? Приходит ко мне с рапортом оперуполномоченный Немцов и с порога заявляет: «Запишите меня в отряд первым». «Почему, спрашиваю, первым? Вы уже ходили в тыл к гитлеровцам. А как смотрит на ваш уход начальник отделения?» А он мне: «При чем здесь начальник отделения! У меня с фрицами особый счет, не отпустите — пойду в партком». Видали такого! Вот, к слову, у вас, товарищ Шестериков, сколько сотрудников подали рапорта?

— Точно сейчас не знаю.

— Вот я и говорю: непорядок это. Обязаны знать, кого мы рекомендуем в отряд, с кем останетесь работать. И каждый начальник отделения, мои заместители обязаны позаботиться, чтобы остающийся оперсостав принял на себя обязанности ушедших в тыл врага. Дело борьбы с преступностью в столице не должно пострадать. При отборе добровольцев надо учитывать их военную специальность. Нужны минеры, автоматчики, снайперы, пулеметчики, лучшие значкисты «Ворошиловский стрелок». Уголовному розыску оказано большое доверие, и дело нашей чести оправдать его на все сто процентов — рекомендовать в отряд лучших из лучших…

Не без обид и выяснений «почему его, а не меня» в МУРе сформировали отряд из двадцати двух добровольцев. С каждым состоялось по нескольку бесед, прежде чем сотрудник получил «добро» на зачисление в партизаны. Командиром был назначен Михаил Кузнецов. Его заместителем — Михаил Немцов, который сумел-таки убедить начальство, что он для отряда — незаменимый человек, так как отлично знает Подмосковье, уже имеет опыт действий в тылу врага, закончил курсы минеров, а к тому же у него значок «Ворошиловский стрелок» первой ступени. Партизанским комиссаром стал старший оперуполномоченный 2-го отделения Илья Михлин.

За учебными тренировками и инструктажами, которые вели представители нескольких отделов штаба обороны города, незаметно пролетели дни, отпущенные на подготовку муровцев к отправке за линию фронта. В последний день сентября к бойцам отряда пришли начальник милиции города В. Романченко и начальник политотдела И. Кожин. После придирчивой проверки готовности партизан к выполнению боевого задания завязалась беседа, как говорят, «за жизнь». В конце ее Романченко спросил:

— Товарищи, возможно, кто-либо считает себя еще недостаточно подготовленным для действий в фашистском тылу? Работа там предстоит тяжелая, сопряженная со многими лишениями и опасная для жизни. Или кто за эти дни передумал идти с отрядом — скажите прямо. Никаких упреков таким товарищам не будет высказано. Мы хорошо понимаем, на какое дело вы идете. И хотели бы быть уверенными, что каждый идет на него с полным сознанием своего долга в это трудное для нашей страны время.

Никто не проронил ни слова. Сделав небольшую паузу, начальник управления милиции Москвы напутствовал подчиненных:

— Завтра, товарищи, вы вступите на тропы партизанской войны с гитлеровскими захватчиками. Руководство управления и партком уверены, что всегда и во всем вы будете верны присяге Родине и ни при каких обстоятельствах не уроните высокую честь нашего прославленного МУРа. Пусть славным будет ваш боевой путь!

Первая половина следующего дня — 1 октября 1941 года — ушла на экипировку отряда. Каждый получил личное оружие — пистолет или револьвер «наган», валенки и шапку-ушанку. На отряд выдали три автомата и девятнадцать винтовок, гранаты и мины, подсумки с патронами и вещевые мешки с запасом продуктов — галет, сухарей, шоколада, несколько армейских фляжек со спиртом.

Когда все было получено и упаковано, родилась идея сфотографироваться на память. За час до выезда к линии фронта старший уполномоченный Евгений Потапьев навсегда запечатлел своих товарищей.

Солнце начало клониться к горизонту, когда со двора здания на Петровке, 38 отошел старенький автобус и, выбравшись на Волоколамское шоссе, направился в сторону Истры, уже оккупированной фашистами. Отряд сопровождал представитель штаба 16-й армии генерала К. К. Рокоссовского. Через час с небольшим были у линии фронта. Автобус остановили бойцы боевого охранения 4-й танковой бригады. Представитель штаба армии вместе с Кузнецовым и Немцовым направились на командный пункт командира бригады М. Е. Катукова. Приняли их комбриг и начальник политотдела И. Г. Деревянкин.

— Знаю, знаю, — подтвердил Михаил Ефимович, когда Кузнецов и Немцов представились ему и доложили о цели прибытия в расположение бригады.: — Мне уже звонил начальник штаба армии генерал Малинин. Все сделаем в лучшем виде. Да и как не постараться для своих тезок Михаилов! — широко улыбнулся Катуков и приказал адъютанту: — Капитана Гусева ко мне!

Пока разыскивали командира первого батальона капитана Гусева, разговор зашел о положении на фронте.

— Не знаю, как на других участках, но на нашем нелегко, — откровенно признал командир танковой бригады. — Прут, гады, не считаясь с потерями в живой силе и технике. Но бить немца можно.

— И бьем, — поддержал Катукова начальник политотдела. — Остановили вражеское наступление и помаленьку перемалываем хваленые гитлеровские дивизии. Москвы им не видать как своих ушей.

— А теперь и подавно, — пошутил Катуков, лукаво поглядывая на сотрудников МУРа. — Мы их с фронта в гриву, а вы с тыла в хвост.

Прибыл командир первого батальона.

— Принимай, капитан, партизанское пополнение. С наступлением темноты перебросишь их за линию фронта. Договоритесь о связи между собой. — И обратившись к гостям, Михаил Ефимович напутствовал: — От души желаю вам и вашим товарищам успеха. Храни вас удача от лишних потерь.

Катуков и Деревянкин тепло попрощались с муровцами, и отряд направился в расположение выдвинутого на передовые рубежи танковой бригады батальона капитана Гусева.

— Связь с вами будут поддерживать наши разведчики, — сообщил комбат, когда они прибыли на место. — Сейчас я познакомлю вас с ними. А пока располагайтесь, отдыхайте. Скоро ужин, перекусим, чем порадуют интенданты, а там, смотришь, пора и в путь.

Ближе к полуночи Гусев выделил в проводники солдата-разведчика, который вывел отряд на нейтральную полосу и подсказал, как вернее обойти возможные вражеские пикеты. К утру партизаны были уже далеко за линией фронта. В стороне от дорог в подмосковном густолесье разбили первый свой лагерь и стали держать совет, как лучше организовать выполнение боевого задания.

Руководством управления милиции Москвы по согласованию с командованием и штабом 16-й армия перед партизанским отрядом была поставлена основная задача: дезорганизация тыла противника. Партизаны должны были уничтожать мелкие гарнизоны и группы фашистов, их обозы, ремонтные мастерские и передвижные летучки, склады с горючим и боеприпасами, нарушать связь между оккупированными гитлеровцами населенными пунктами, устраивать завалы, минировать и разрушать дороги, а также собирать разведданные о передвижении противника, скоплении его войсковых частей.

Часто меняя лесные базы, действуя, в зависимости от обстановки, то отдельными группами, то всем составом отряда, партизаны постоянно напоминали фашистским оккупантам о своем присутствии в их тылу. Как-то дозорные отряда западнее деревни Кострово обнаружили у моста через речку скопление немецких войск. По мосту беспрепятственно шла пехота, артиллерия, двигались автомашины. Партизаны поняли, что гитлеровцы нашли обходный путь для переброски своих сил к передовой, еще не установленный нашей войсковой разведкой. Мост решили взорвать. Выделили группу подрывников, организовали их боевое прикрытие. Выждали, когда движение стихло, быстро сняли охрану и заложили мины. Спустя некоторое время появились немцы. Когда головные машины въехали на мост, сильный взрыв разметал их в разные стороны. Среди фашистских вояк началась паника. Обстреляв мечущихся у разрушенного моста фашистов, партизаны отошли в лес.

В другой раз по просьбе армейских разведчиков они выследили и уничтожили передвижной наблюдательный пункт противника, с которого корректировался огонь вражеских батарей. Операцию провели днем, когда фашисты меньше всего ждали нападения партизан. Разделившись на несколько групп, тщательно маскируясь, незаметно подползли к наблюдательному пункту фашистских артиллеристов, забросали его гранатами и обстреляли из автоматов. Подорвали вражеские автомашины с радиостанциями и уничтожили несколько гитлеровцев. В этой операции особо отличились Кузнецов, Школьников, Немцов, Краснобаев и Долженков.

Нередко на прифронтовых дорогах партизаны устраивали завалы, дезорганизуя передвижение противника. Небольшие обозы и одиночные машины обстреливали и подрывали. Подчас на пути крупных транспортных колонн на завалы прикрепляли дощечки с надписью «Мины». Пока фашисты разбирались, что к чему, уходило время.

Все попытки карателей напасть на след отряда и окружить его оканчивались безрезультатно. Партизаны всякий раз целыми и невредимыми уходили от преследователей, чтобы вскоре вновь заявить о себе в другом районе. Начав операции юго-западнее Истры, они в первых числах декабря вышли к Рузе. Здесь и узнали о начале контрнаступления Красной Армии. А скоро им довелось громить фашистов в боевых порядках наступающих под Москвой войск.

На окраине деревни Горюны, куда на шум боя вышли из леса, муровцы столкнулись со старыми знакомыми — танкистами батальона капитана Гусева.

— Вот здорово, ребята, вас мне послала сама судьба, — приветствовал их Гусев. — Быстро седлайте машины, будете у меня танковым десантом. Сейчас мы фрицам покажем кузькину мать! Давайте, други мои, пошевеливайтесь, пока немцы еще не очухались.

— Какой из нас десант? Мы и на танках никогда в жизни не ездили, — попробовал объяснить командир отряда.

— Пустяки, никакой тут премудрости нет, — махнул рукой комбат. — Все в жизни бывает в первый раз. Забирайтесь на броню и держитесь крепче за скобы или что там еще. Танк остановится, сигайте на землю и бейте фашистов. И вся недолга! Ясно? По машинам!

Через несколько минут батальон, взревев моторами, с десантом на броне рванулся на позиции врага. Танкисты и партизаны смяли оборону фашистов и обратили их в бегство. Еще не остыв от боя, Гусев, с блестящими от возбуждения глазами на закопченном лице, расспрашивал новоявленных десантников:

— Как броневое крещение? Без потерь? Герои! Вижу, не из робкого десятка. Обязательно доложу начальству. Самочувствие-то как?

— Очень уж трясет, того и гляди, сбросит под гусеницы, — поделился кто-то впечатлением.

— А вы думаете, нас там внутри не трясет? Ого-го, как швыряет из стороны в сторону. Но это замечаешь только попервости, а потом привыкаешь. И вы пообвыкнете. Вот покатаем вас побольше и пообвыкнете, — смеялся комбат, пожимая руки обступившим его партизанам.

И точно. С каждым новым рейдом, в котором участвовали вместе с батальоном, муровцы чувствовали себя на танковой броне все более уверенно. В одной из атак на окопы немцев у деревни Анино был ранен пулеметчик отряда Александр Овечкин. И хотя он потерял много крови, броню танка не покинул до полного завершения атаки. А когда ему предложили отправиться в госпиталь, наотрез отказался оставить боевых товарищей.

Вместе с танкистами партизаны-муровцы штурмовали вражеские гарнизоны и таких крупных населенных пунктов Подмосковья, как Петровское и Волоколамск. Вспоминая этот период партизанской эпопеи отряда, его командир Михаил Иванович Кузнецов писал:

«С активизацией действий наших войск на волоколамском направлении наш отряд получил задание от командира 1-й гвардейской бригады Катукова… находиться в ближайшем тылу немцев, организовывать видимость окружения отдельных гарнизонов и тем самым ослабить их сопротивление наступающим войскам Красной Армии. Чтобы создать панику в тылу противника и держать его в постоянном страхе, на путях его сообщений мы устраивали противотанковые и противопехотные мины, на которых подрывались фашисты и их техника. Кроме того, о своем присутствии мы напоминали немцам эпизодическими налетами.

Когда наш отряд попал в расположение танковой бригады, в момент наступления мы выполняли роль танкового десанта».

С волоколамского направления после относительной стабилизации фронта отряд муровцев был переброшен для выполнения боевого задания в Шаховский и Рузский районы.

В результате крупномасштабной операции по разгрому немецко-фашистских войск под Москвой, начавшейся 5 декабря 1941 года и закончившейся 20 апреля 1942 года, враг был отброшен на запад на 80—250 километров. Противник потерял в ходе боев более 500 тысяч солдат и офицеров, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 тысяч автомашин и другой техники.

В эту победу внесли долю своего ратного труда и бойцы партизанского отряда МУРа, а также другие отряды и диверсионные группы московской милиции. О их боевых действиях писал маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский:

«…1 октября 1941 г. на участок фронта, занимаемый войсками 16-й армии, которыми в то время я командовал, прибыл отряд добровольцев, сформированный из числа работников милиции гор. Москвы.

Этот отряд был переброшен через линию фронта на волоколамском направлении для партизанских действий в тылу немецко-фашистских войск… По сведениям, поступившим в армию, отряд, находясь в тылу врага до 28 апреля 1942 года, действовал успешно».

После разгрома фашистов под Москвой значительная часть сотрудников вернулась к исполнению своих служебных обязанностей в МУРе, но многие связали дальнейшую судьбу с армией и громили врага далеко от столицы.

…В октябре 1942 года в районе Туапсе группа советских солдат защищала ущелье, преградив путь большому отряду гитлеровцев. Фашисты несколько раз обрушивали на воинов шквалы минометного и артиллерийского огня. Но каждый раз, как только гитлеровцы поднимались в атаку, их встречал мощный огневой удар защитников ущелья. Откатившись назад, оставляя убитых, фашистские автоматчики снова требовали у артиллеристов и минометчиков поддержки.

Силы были неравными. Все реже ответные залпы защитников ущелья, все меньше оставалось их в живых. И вот наконец только один боец с кровоточащими ранами отбивается от наседающих врагов. Но скоро и у него кончились патроны. Зажав гранату в руке, он поднялся навстречу врагам в полный рост. Увидев, что раненый без оружия, гитлеровцы осмелели и решили взять его живым. В тот момент, когда фашисты бросились на последнего защитника ущелья, он с трудом выдернул чеку гранаты и сделал несколько шагов им навстречу. Взрыв. Солдат погиб, но рядом с ним нашла смерть и группа гитлеровцев. Так далеко от Москвы погиб бывший работник МУРа Михаил Сергеевич Немцов.

В Московский уголовный розыск молодой коммунист Михаил Немцов пришел по путевке Краснопресненского райкома партии в 1939 году. Новое дело пришлось ему по душе. Он настойчиво постигал основы оперативно-розыскной службы, не стеснялся учиться у старших, более опытных товарищей, работал не считаясь со временем. Немцов был верным и добрым другом, отзывчивым товарищем, мужественным и бескомпромиссным человеком.

С первых дней Великой Отечественной войны Михаил рвался на фронт. Однако впервые лицом к лицу с фашистскими оккупантами ему довелось встретиться только в сентябре 1941 года, когда вместе с первым отрядом муровцев он ушел в тыл врага. Несколько месяцев провел Немцов за линией фронта и со вторым партизанским отрядом сотрудников МУРа. Во многих критических ситуациях пришлось побывать Михаилу и его товарищам во вражеском тылу, но мужество и находчивость всякий раз выручали их в трудную минуту.

Как-то Немцов с несколькими товарищами, проводя разведку местности, куда предстояло передислоцироваться их отряду, зашли в обнесенную крепким забором избу на окраине деревни. Во дворе были привязаны несколько лошадей. Находившийся здесь пожилой мужчина объяснил, что он — бывший колхозный конюх, которого оккупанты заставили присматривать за лошадьми, собранными ими по соседним селам для отправки в Германию.

— Уходите, ребята, — посоветовал он. — Вот-вот фрицы заявятся, а вас всего ничего, только головы сложите зазря.

Но уйти незамеченными не удалось. На дороге появились два автофургона с группой фашистов, приехавших за лошадьми. Пришлось принять неравный бой.

— Рус, сдавайся! — кричали немцы, подступая к дому, за стенами которого укрылись партизаны. Их меткий огонь охладил пыл оккупантов. Разъяренные враги бросили в разбитое окно бутылку с горючей жидкостью. В доме занялся пожар. Казалось, муровцы попали в безвыходное положение: или сгореть заживо, или пасть под автоматной очередью врагов. Немцов, открывая дверь, чтобы побольше дыма выходило из горящего дома, бросил взгляд на двор и его осенило. Он попросил товарищей быстро освободить от привязи перепуганных стрельбой и пожаром лошадей. Сам же распахнул ворота. Лошади с ржанием устремились на улицу. Среди фашистов произошло замешательство. Этим и воспользовались муровцы, чтобы прорваться через вражью цепь.

Товарищи называли Михаила счастливчиком и везучим человеком. И когда его просили раскрыть секрет удачливости, он неизменно отвечал своей излюбленной поговоркой: «Не такие мы ребята, чтоб зазря пропасть». За успешное выполнение заданий в тылу врага Немцов был награжден орденом Красной Звезды, а за подвиг в районе Туапсе — посмертно орденом Красного Знамени.

Военная подготовка и навыки, обретенные за годы работы в МУРе, весьма пригодились в фронтовой жизни сотрудникам, которым довелось сражаться с врагом в действующей армии. Все они имели боевые награды и отличные характеристики командования.

«За время пребывания в отдельном батальоне связи, — сказано, например, в армейской характеристике А. И. Ефимова, начавшего службу в уголовном розыске в 1919 году, — показал образцы воинской дисциплины, мужества и отваги в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Посылался на самые ответственные участки боя и каждый раз верный сын Родины выполнял задания на отлично, своим бесстрашием увлекал товарищей».

Самоотверженный труд работников уголовного розыска, других служб московской милиции в тяжелейшее для столицы нашей Родины время, когда враг стоял у ее стен, получил высокую оценку Коммунистической партии и Советского правительства. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 июля 1942 года за успешное выполнение заданий правительства по охране революционного порядка и общественной безопасности и проявленные при этом отвагу и мужество большая группа работников милиции Москвы была награждена орденами и медалями. Среди них К. Гребнев, Н. Шестериков, П. Тахтаджиев, А. Кириллов и ряд других сотрудников МУРа.

«Работники РК милиции, — писала газета «Правда» 3 июля 1942 года, — проявляют мужество и отвагу в охране революционного порядка и общественной безопасности, самоотверженно борются с антисоветскими элементами, неустанно следят за революционным порядком и общественной безопасностью. И на этом участке многие проявили себя верными сынами Родины, доблестными патриотами».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.