§ 2. Практика использования воинских коллаборационистских формирований
§ 2. Практика использования воинских коллаборационистских формирований
Коллаборационистские формирования из граждан СССР на оккупированных территориях использовались германским командованием, в основном, в двух направлениях: для охраны коммуникаций, военных и промышленных объектов, а также для борьбы с партизанским движением, активность которого росла прямо пропорционально жестокостям и насилиям оккупантов. Мероприятия по принудительной отправке в Германию рабочей силы, в основном, молодежи, увеличивали приток добровольцев в партизанские отряды. Кроме того, формирования в составе германских спецслужб (РННА, «Дружина») использовались для агентурной и разведывательной работы. В редких случаях коллаборационистские части и подразделения имели столкновения с войсками Красной Армии.
Практику использования коллаборационистских формирований на оккупированных территориях СССР нельзя рассматривать в отрыве от характеристики партизанского движения в исследуемых областях, так как именно оно обусловило создание боевых единиц из граждан Советского Союза, определило практику их использования.
Из территорий, входящих в рамки настоящего исследования, Орловская область явилась наиболее значительным очагом партизанского движения, что подтверждает количество действовавших здесь партизанских сил.
На 15 марта 1942 г. на территории Орловщины, согласно докладной записке начальника областного управления НКВД К.Ф. Фирсанова секретарю Орловского обкома ВКП(б), официально действовало 65 партизанских отрядов общей численностью 2959 чел., а также 236 истребительно-диверсионных разведгрупп, общей численностью 731 чел. Согласно этой же записке, количество партизан после пополнения их отрядов за счет населения достигло 5000—5500 чел.[1167]. Через два с половиной месяца секретарь обкома Матвеев в своей докладной записке в ЦК ВКП(б) о состоянии партизанского движения и боевых действиях партизан Орловской области на 1 июня 1942 г. писал, что на территории области на указанный период действуют 60 партизанских отрядов общей численностью 25 240 чел.[1168].
Первые официальные данные немецкого командования, представленные штабом командующего тыловым районом 2-й германской танковой армии (Корюк-532), определяют численность партизан следующим образом:
на 31 января 1943 г. — 10—15 тыс.;
на 20 мая 1943 г. — 15—20 тыс.;
на 18 июня 1943 г. — 13—14 тыс.[1169].
Не допуская, что за восемь месяцев численность орловских партизан, даже при условии ожесточенной борьбы с ними[1170], могла сократиться в 2—2,5 раза, можно предположить, что Матвеев указал численность партизан по всей территории области, тогда как германский тыловой корпус — лишь по ее южным районам.
Количество партизан по другим областям по состоянию на конец 1942 — начало 1943 г. выглядит следующим образом:
— Калининская область — 2383 чел. в составе 24 отрядов, 1 бригады, 2 групп;
— Смоленская область — 3490 чел. в составе 40 отрядов и 1 диверсионной группы;
— Витебская область — 6108 чел. в составе 69 отрядов[1171].
Это количество не было постоянным, изменялось в результате потерь, пополнений за счет населения, красноармейцев-окруженцев и перебежчиков-коллаборационистов. Так, по Смоленской области за восемь месяцев 1942 г. оно уменьшилось почти вдвое, с 6500 чел. на начало 1942 г. до 3490 чел. на конец августа 1942 г.[1172].
На весну 1944 г. перед Калининским фронтом действовало 9 партизанских бригад общей численностью 3892 чел.[1173].
Интересны обобщающие данные германского командования по составу партизанских отрядов на июль 1943 г.:
5 % — руководящее ядро (коммунисты);
15 % — рядовые члены компартии;
15 % — евреи и «прочие помощники партизан» (т.е. лица, лояльные к советской власти);
10 % — мародеры, уголовные элементы, ищущая приключений молодежь;
55 % — лица, насильно завербованные или вынужденные присоединиться к партизанам под влиянием разного рода принудительных мер, колеблющиеся двурушники[1174].
Согласно приказу № 42 от 18 ноября 1941 г. Главного штаба войск СС за подписью Г. Гиммлера, определяющему методы борьбы против партизан, личный состав партизанских отрядов рекрутировался «из разбитых русских полков, коммунистов и особенно комиссаров и политических работников, а также из гражданских лиц, получавших предварительную подготовку в партизанских школах, которых сбрасывают на парашютах в тылу немецкого фронта»[1175]. В этом же приказе говорится, что «носителем партизанского движения является не Красная Армия, а политические и государственные учреждения Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД) и Народного Комиссариата Государственной Безопасности (НКГБ)»[1176]. В этой связи необходимо отметить, что составители приказа дают в нем половинчатые сведения о составе партизанских отрядов, а именно, несмотря на обладание обширной информацией о партизанском движении, избегают упоминать о его народном характере, обусловленном притоком гражданского населения, в том числе невоеннообязанного, в ряды партизан. Напротив, как этот, так и ряд других подобных документов, а также агитационная литература почти всегда представляют партизанское движение как борьбу кучки коммунистов и их сторонников, изолированных от основной массы народа[1177]. В этом просматривается попытка руководства СС в какой-то мере ретушировать сложившуюся по его же вине ситуацию, ибо по сравнению с вермахтом отряды СС проявляли на оккупированных территориях неслыханные зверства, не оправданные военной обстановкой[1178]. Это увеличивало приток обозленного местного населения в партизанские отряды. У западных исследователей, соприкоснувшихся с этой темой, даже «...складывалось впечатление, что немцы ведут кампанию по призыву добровольцев в ряды советских партизан»[1179], и делались выводы, типа «чем жестче германская администрация угнетала население, тем больше становилось партизан»[1180].
Росту партизанского движения способствовало наличие определенных географических условий, например, лесистости и заболоченности больших территорий. Непроходимые леса, перемежающиеся с болотами, давали прекрасную возможность для дислокации значительных партизанских сил. Нельзя не учитывать и то, что через леса проходило много километров железнодорожных путей, ввиду чего немцам, и без того вынужденным постоянно латать взрываемые партизанами участки железнодорожного полотна, приходилось изыскивать силы для их надежной охраны.
Для охранной службы и борьбы с партизанским движением в зоне оперативной ответственности 2-й германской танковой армии штаб командующего 532-м тыловым корпусом на 5 сентября 1942 г. располагал следующими силами:
— 707-я пехотная дивизия — 6709 чел.;
— 143-й самокатный охранный батальон — 1241 чел.;
— охранные батальоны 304, 313, 703, 862-й — 2817 чел.;
— бронепоезда № 2 и № 4—334 чел.;
— конное соединение (кавалерийская группа) «Трубчевск» — 1047 чел.;
— добровольческий полк «Вайзе» — 1950 чел.
Всего — 14 143 чел.[1181].
Привлекать для борьбы с партизанами регулярные германские части было невыгодно, во-первых, потому, что масштабы партизанского движения потребовали бы значительного распыления сил, во-вторых, из-за больших потерь, которыми неизбежно сопровождались бы боевые действия в не привычных для немцев геоклиматических условиях.
В предыдущих главах мы подробно останавливались на Локот-ском округе и созданной в его пределах с санкции германского командования Народной милиции, впоследствии — бригады Каминского (РОНА), предназначенной для борьбы с партизанами.
Столкновения между РОНА и партизанами приобрели характер долговременных боевых действий, по своей сути напоминавших гражданскую войну.
В течение октября—декабря 1941 г. не отмечено каких-либо боевых столкновений между партизанами и Народной милицией. В этот период функции Народной милиции ограничивались охраной общественного порядка, тыловых коммуникаций германской армии.
Первое крупное столкновение Народной милиции с партизанами произошло 8 января 1942 г. Это случилось вскоре после выхода приказа Воскобойника, предлагавшего партизанам до 1 января 1942 г. сложить оружие, «прекратить безобразие и приступить к организации мирной трудовой жизни» с одновременным обещанием не подвергать их каким-либо репрессиям[1182]. Согласно утверждению А.Н. Колесника, борьба партизан с локотскими вооруженными силами после этого «кончилась очень быстро — большинство партизан с оружием перешли на сторону этих сил»[1183]. Однако полностью доверять этому выводу нельзя по той причине, что ни в одном из архивных источников, относящихся к данному периоду, не содержится сведений о переходе «большинства» партизан на сторону локотян, к тому же А.Н. Колесник не ссылается на первоисточник, не приводит точных цифр перебежчиков. В то же время открытое письмо партизан бригады «Смерть немецким оккупантам», появившееся в этот период, подписали всего восемь партизан, перешедших на сторону локотян[1184]. Поэтому уместнее было бы говорить о единичных перебежчиках.
В этом и последующих случаях перебежчики из партизанских отрядов называли, как правило, политические мотивы перехода на сторону локотян[1185]. Так, бывший партизан Ф.А. Ракитин в своем заявлении от 5 января 1942 г. писал: «Прошу принять во внимание мою просьбу о прощении моего проступка... Мой отец остался инвалидом в Русско-японскую войну, где заслужил награду Георгиевского Кавалера. Также и я по его наследству хочу пойти по примеру отца за освобождение русского народа от большевизма»[1186].
Тем не менее, очевидно, именно указанное открытое письмо, оттиражированное в локотской типографии и при помощи германской авиации сброшенное на партизанские позиции, явилось тем тревожным сигналом, который во избежание еще большего резонанса вынудил партизанское командование немедленно принять меры к ликвидации «змеиного гнезда контрреволюции». Было решено совершить налет на Локоть. 8 января 1942 г. значительные силы партизан из нескольких отрядов (их точная цифра нигде не фигурирует), образовав сводный отряд под руководством Д.В. Емлютина, на 120 санных упряжках въехали в Локоть и атаковали превращенное в казарму Народной милиции здание лесохимического техникума. Однако партизаны переоценили свои силы: первую атаку милиционеры отбили, затем к ним на помощь подошли подкрепления. К.П. Воскобойник вышел на крыльцо своего дома (сохранился до настоящего времени, расположен по адресу: пос. Локоть, ул. Лесная, 1) и обратился к партизанам с предложением сдаться, но был смертельно ранен автоматной очередью, скончавшись через несколько часов[1187].
Советские источники, описывающие этот налет, содержат много противоречий. Так, первоначально, согласно докладной записке начальника Орловского НКВД К.Ф. Фирсанова, принято было считать, что налет совершил партизанский отряд Сабурова, численность которого не превышала 200 чел.[1188]. Однако ввиду промелькнувших данных о том, что партизаны въехали в Локоть на 120 санных упряжках, выходила явная нестыковка, пришлось внести коррективы, прибавив к нему также отряд имени Сталина[1189]. Лишь после войны в своих мемуарах К.Ф. Фирсанов заявил, что операцию проводил сводный отряд под руководством чекиста Д.В. Емлютина, при этом упомянул все те же 120 санных упряжек[1190].
При налете, согласно официальному сообщению Бюллетеня Локотского самоуправления, погибли К.П. Воскобойник и еще 6 чел.[1191]. 30 милиционеров, участвовавших в бою, были, согласно приказу Каминского № 21, награждены денежными премиями. Этим же приказом спустя год после этого боя Локотской окружной больнице присваивалось имя «Павших героев 8 января 1942 года», а на могиле Воскобойника было решено воздвигнуть памятник «Битва народов» по образцу такого памятника в Лейбциге с отпуском необходимых средств из фондов самоуправления[1192].
Согласно уже цитировавшейся записке К.Ф. Фирсанова, партизаны уничтожили 54 чел.[1193]. Данные самоуправления заслуживают в данном случае больше доверия, так как слухи о событиях, происходивших в Локте и окрестностях, распространялись гораздо быстрее, нежели об этом публиковалось в печати, ввиду чего преуменьшать потери локотян было бессмысленно. Такого же мнения придерживается Б.В. Соколов, указывая, что в Локте «местные жители и так были прекрасно осведомлены о партизанском терроре», ввиду чего самоуправлению оставалось лишь с точностью воспроизводить в печати имевшие место события, придавая им нужную окраску с целью внушить населению страх перед «партизанскими зверствами»[1194]. Тот же автор приводит множественные случаи преувеличения партизанами собственных успехов и потерь противника[1195].
Объявивший борьбу с партизанами «одной из первоочередных задач новой власти», Каминский предпринял несколько операций против действовавших поблизости партизанских отрядов. Уже в феврале 1942 г. силами 160 бойцов Народной милиции и 60 немецких солдат проведено наступление на действовавший в Ко-маричском районе партизанский отряд Капралова. Партизаны понесли большие потери. В ходе дальнейших операций Каминскому удалось очистить от партизан внушительную территорию, в ходе чего некоторое количество партизан с оружием в руках перешли на сторону «хозяина брянских лесов». Так, за неделю боев в Су-земском районе, с 19 по 27 июня 1942 г., согласно партизанским данным, из отрядов дезертировали 427 партизан, 65 из них вступили в Народную милицию Каминского[1196]. По сообщению коллаборационистской печати, переходы партизан на сторону локотян приобрели регулярный характер, и даже в тех районах, вошедших впоследствии в состав Локотского округа, положение которых вследствие налетов партизан считалось нестабильным, такие случаи имели место. Так, в Суземском районе (бургомистр И. Юров) в октябре 1942 г. на сторону противника почти ежедневно переходили 3—5—10 партизан с вооружением[1197].
Имели место случаи нападения партизан на гарнизоны РОНА и деревни, где проживали бойцы и командиры бригады. Так, в ночь с 30 апреля на 1 мая 1942 г. партизаны Кокоревско-го отряда совершили налет на расположенные в километре друг от друга деревни Тарасовка и Шемякино, получив через шемя-кинского старосту Машурина и командира вооруженного отряда Попова пароль и отзыв. Согласно партизанской сводке, при поддержке с тыла шемякинской подпольной группы партизанам фактически без боя удалось обезоружить и арестовать 142 бойца Народной милиции, из которых 57 чел. были расстреляны, также партизанам удалось взять множество трофеев[1198]. В приказе Каминского № 132 от 8 мая 1942 г. упоминается 115 расстрелянных, а также издевательства над ними. С целью освобождения Тарасовки и Шемякина Каминский три раза, 3, 6 и 8 мая, предпринимал безуспешные попытки штурма этих деревень. Лишь 11 мая при поддержке пяти самолетов и двух бронемашин камин-цы численностью около 500 чел. изгнали партизан, потеряв при этом 30 чел. убитыми[1199]. Как видно, для Локотского самоуправления освобождение указанных деревень имело большое значение, так как они являлись стратегическими пунктами на подступах к Локтю, что позже отметил заместитель комбрига Г. Белай[1200]. Если верить Белаю, партизаны спасались, переодевшись в женские платья[1201].
Отмечены факты возникновения антипартизанских групп в самих партизанских отрядах. О двух из таких групп сообщал начальнику Штаба партизанского движения при Ставке ВГК Пономаренко начальник Штаба партизанского движения при ВС Брянского фронта Матвеев. По его докладной записке от 8 августа 1942 г., в отряде им. Суворова Су земского района выделились две группы в 9 и 12 человек, возглавили которые В.Е. Данченко и Н.В. Солоников. Их целью было уничтожение партизанского руководства, очевидно, с целью дезорганизации отряда и перевода его на сторону РОНА. Результатом их деятельности стало убийство командира разведки отряда И.А. Бережкова и разоружения 15 бойцов-партизан[1202].
Как бы подводя итог использования коллаборационистов в тыловых районах за этот период, Главное управление полевой полиции (ГФП) в середине 1942 г. констатировало: «Несмотря на отдельные случаи недисциплинированности и вызванные большевистской пропагандой попытки бунтов, можно сказать, что местные жители, использовавшиеся для борьбы с партизанами, оправдали возлагавшиеся на них надежды»[1203]. t
В ночь на 1 января 1943 г. около 700 партизан провели наступление на село Кокушкино, однако, будучи встречены мощным огнем находившегося там гарнизона РОНА, были вынуждены отступить. В следующую ночь партизаны в том же количестве атаковали станцию Дерюгино Дмитриевского района, снова отступив, потеряв несколько человек убитыми, 1 партизан был взят в плен. В этот же период 6 партизан с оружием перешли на сторону РОНА[1204]. Село Кокушкино партизаны силами нескольких отрядов общей численностью до 1000 человек вторично атаковали 5 ноября 1942 г., очевидно, с целью уничтожения дислоцировавшегося там 3-го батальона РОНА. В результате шестичасового боя партизаны потеряли более 50 человек убитыми и были вынуждены отступить, оставив на поле боя часть вооружения[1205].
О результатах действий РОНА против партизан в период с мая 1942 г. по апрель 1943 г. свидетельствуют данные 532-го тылового корпуса (Корюк-532), согласно которым, с мая по октябрь 1942 г. партизаны провели 561 акцию по повреждению линий связи, военных объектов, железной дороги, из них успехом увенчались 260 акций, безуспешными оказалась 301 акция. В течение этого же периода партизаны 540 раз с переменным успехом атаковали подразделения округа. С ноября 1942 г. по апрель 1943 г. партизаны провели 236 успешных и 222 безуспешных разрушительных акций, 553 атаки подразделений охраны. Выражая удовлетворенность бригадой Каминского, насколько это было возможно обеспечившей немецкий тыл, генерал-полковник Р. Шмидт 20 ноября 1942 г. принял Каминского в своем штабе, выразив ему благодарность за участие «в созидательной работе» и успехи в борьбе против «банд»[1206].
Кроме борьбы с партизанами, личный состав бригады использовался для репрессий в отношении «противников новой власти». Так, за связь с партизанами каминцы в течение 1941—1943 гг. полностью сожгли деревни Красная Слобода, Требушка, Чернь, Гаврилова Гута, Кокоревка, Кокушкино, Смиличи, Чухра, Игриц-кое, Добровольский, Алтухово, Шушуево, переселив жителей в деревни, расположенные вне лесов[1207].
Другие воинские формирования коллаборационистов на территории Орловской области использовались следующим образом.
1-й батальон Русского добровольческого полка «Десна» под командованием капитана РККА Кубелько, еще будучи не полностью сформирован, был задействован в охране железнодорожных мостов и складов в районе Брянска. Начиная с 3 мая 1942 г. батальон вел бои против партизан Жирятинского и Дятьковского районов (операция «Антон»), а также в районе Красного Рога, где пробыл до 4 июня 1942 г.[1208]. 16 июля 1942 г. 1-й батальон, а также 2-я штабная батарея выгрузились на ст. Почеп (юго-западнее Брянска), а 2-й, 3-й батальоны и 1-я батарея — на станции Красный Рог, откуда начали наступление в юго-восточном направлении на Милечь, Плюсково, Юрово, Манцурово, Яновское, У ты. Наступление прошло успешно, в результате была очищена от партизан значительная территория Почепского, Трубчевского и Выго-ничского районов. К середине августа части полка достигли реки Десна и заняли оборону вдоль ее правого берега на фронте протяженностью около 60 км, от Ивановского до Выгоничей (на противоположном, левом берегу реки Десна начиналась территория Локотского автономного округа, контролируемая многочисленными формированиями РОНА). В районе Ивановского были сооружены шесть дзотов, прорыты отдельные траншеи, вокруг четырех дзотов протянуты проволочные заграждения. Вскоре после занятия полком позиции вдоль правого берега 1-й батальон начал наступление на партизанские лагеря[1209]. Использование батальона в таком качестве было связано, очевидно, с тем, что он вобрал в себя наиболее опытные солдатские и офицерские кадры. Оборону вдоль правого берега Десны основные силы полка держали в течение трех месяцев, имея целью обеспечить уборку крестьянами урожая, при этом не допускать партизан в населенные пункты за продовольствием. Боевое охранение впереди линии не выставлялось. С получением данных о проникновении партизан для ликвидации последних высылались группы солдат по 20—30 чел. В период выполнения как наступательных, так и оборонительных операций действия полка «Десна» поддерживались авиацией.
В сентябре 1942 г. 1 -й и 2-й батальоны предприняли несколько рейдов в очищенные незадолго до этого от партизан районы и уничтожили появившиеся здесь партизанские группы и построенные ими лагеря. 16 января 1943 г. 1-й батальон был переброшен в район Мглины, туда же убыли 1 -я (без одного орудия) и 2-я батареи, где действовали против партизан совместно с тремя батальонами немцев и французским добровольческим полком[1210].
57-й полк «вольного казачества» сражался с партизанами в районе населенных пунктов Васильевка и Белоусовка. Кроме того, на территории Орловщины действовал так называемый конный отряд «Вольное казачество» включавший 500 кавалеристов под командованием немецких офицеров. Его боевое крещение состоялось 28 июля 1942 г., когда отряд занял деревни Солдаты, Толченое, Лужки, Пакино, Берлодное и Опажье, выбив оттуда Михайловский и Троснянский партизанские отряды. Далее казаки пытались блокировать партизан в лесах и уничтожить их штурмовыми атаками, что, по-видимому, выполнить не удалось, так как сведений о полном уничтожении указанных партизанских отрядов не обнаружилось. Напротив, они прожолжили свою деятельность в указанной местности. Отмечены «особое рвение в бою» казаков, а также большие потери — в этот день погибли около 50 казаков. На следующий день казаки пытались атаковать партизан уже в лесу, однако потери отряда превысили половину личного состава. Ввиду этого операция не удалась, отряд был вынужден отойти в Михайлову слободу. Осенью 1942 г. казаки еще дважды принимали участие в карательных экспедициях против курских и орловских партизан 1-й Курской бригады. Отдельные столкновения партизан с этим же отрядом отмечены и зимой 1943 г.[1211].
628-й, 629-й и 630-й восточные батальоны, входившие в 709-й восточный полк особого назначения, с осени 1942 г. по июль 1943 г. обеспечивали охрану железнодорожных путей совместно с частями РОНА на участках Суземка — Середина-Буда, Суземка — разъезд Нерусса, а также держали оборону в районе населенных пунктов Старая Погощь, Новая Погощь, Синучры[1212].
619-й восточный батальон (Schtammbataillon), несмотря на то что служил для пополнения личным составом восточных частей 2-й танковой армии, одновременно, с декабря 1942 г. по июнь 1943 г., использовался в антипартизанских операциях. В частности, батальон нес охранную службу на рубеже по северному берегу реки Навля на участке Глинское—Салтановка.
Восточная часть брянских лесов в районе Навли, Алтухова, Кокоревки блокировалась 3-м полком РОНА, в районе Красного Колодца, Шемякино, Холмецкого, Крупца — 5-м полком РОНА.
1-й полк РОНА удерживал юго-восточную часть брянских лесов в районе населенных пунктов Мальцевка, Холмечи, Теребушка, Гаврилова Гута, Красная Слобода, Чернь. Район населенных пунктов Тростная, Бобрик, Селечня, Игрицкое, Кокушкино удерживал 2-й полк РОНА. Участок Катляково, Плюсково (юго-западная часть брянских лесов) с мая по август 1943 г. блокировал II/9-й армянский батальон. В Трубчевском районе на весну-лето 1943 г. против партизан действовала кавалерийская группа «Трубчевск». Населенные пункты Любожичи, Переторги и прилегающие территории в это же время контролировали до двух батальонов полка «Десна». В Рамасухинских лесах, в районе Могори, Мосточина, против партизан на август 1943 г. был выставлен 807-й азербайджанский батальон, на участке Красный Рог — Милечь — «части РОА неустановленной нумерации»[1213]. Каких-либо подробных данных о боевых действиях этих частей нигде не фигурирует.
В 1942 г. впервые была использована в боевых действиях Русская национальная народная армия (РННА). В мае 1942 г. Иванов, Бочаров, Рыль и Сахаров во главе группы из 300 человек, одетых в форму Красной Армии и снабженных поддельными документами, выехали в Дорогобужский район Смоленской области с целью разложения действовавшего в немецком тылу 1-го кавалерийского корпуса Белова. Операция, согласно партизанскому донесению, закончилась тем, что около 100 бойцов РННА перешли на сторону Белова, около 70 человек погибли (Бочаров был пойман, но бежал), 120 человек вернулись в Осинстрой вместе с небольшим количеством присоединившихся к ним бойцов корпуса Белова[1214]. Д-р И. Хоффман уточняет, что под этим «небольшим количеством» следует понимать присоединившийся к РННА и влившийся в ее ряды разведотдел корпуса под командованием героя Советского Союза старшего лейтенанта Князева. Несмотря на факт явного поражения, командование РННА считало это «моральной победой» и «самым крупным своим достижением»[1215].
В течение лета 1942 г. подразделения РННА четырежды участвовали в антипартизанских операциях. Осенью 1942 г. «народникам» удалось столкнуться с регулярными частями Красной Армии. Так, во время наступления РККА на Великие Луки немецкий гарнизон из частей 83-й немецкой пехотной дивизии был окружен в городе. К месту боев немцы стянули 1-й, 2-й и 3-й батальоны РННА в надежде, что красноармейская форма «народников» усыпит бдительность противника и батальонам РННА удастся прорвать кольцо окружения. Однако при попытке прорыва батальоны РННА были почти полностью уничтожены. Из 1028 чел. 1-го батальона обратно вернулись 12 чел., из 2-го — 18 чел., из 3-го — не более 30 чел.[1216]. После этого случая немцы отказались от использования РННА против Красной Армии, полностью переориентировав часть на борьбу с партизанами.
14 ноября 1942 г. отряд РННА совершил налет на деревню Ку-повать. Жертвой «народников» пал знаменитый командир партизанской бригады «Дяди Кости» К.С. Заслонов[1217].
Полным поражением окончилась операция РННА против партизан в районе населенного пункта Березино 22 декабря 1942 г. Потери 2-го батальона составили 120 чел. убитыми и 37 чел. ранеными. В довершение ко всему батальон при отходе угодил под огонь 1-го (633-го) батальона, который, как выяснилось позже, принял его за партизан[1218].
Достойна упоминания и такая мера по борьбе с партизанами, применявшаяся в 1941—1942 гг., как создание органами фронтовой разведки (абвером) так называемых лжепартизанских отрядов. Для придания этим отрядам авторитета в глазах партизанского командования им на начальном этапе их создания разрешалось иногда совершать налеты на полицейских. После этого лжепартизанский отряд приступал к выполнению своих прямых задач: устанавливал связи с советскими партизанскими отрядами, выясняя их дислокацию, численность, вооружение, о чем информировал немецкие власти. Побочной задачей являлась дискредитация партизанского движения в глазах местного населения, для чего лжепартизаны нападали на населенные пункты, терроризируя население[1219].
Представитель ЦШПД на Брянском фронте старший майор госбезопасности Матвеев в докладной записке заместителю начальника ЦШПД Сергиенко от 30.11.42 упоминает еще об одном предназначении лжепартизан — выискивать в лесах группировки выходящих из окружения красноармейцев, после чего передавать их немецким властям[1220].
Автору из свидетельств бывших власовцев достоверно известно о действовавшем в Смоленской области лжепартизанском отряде Мартыновского — человека с уголовным прошлым. Сжигая мелкие населенные пункты под предлогом ликвидации немецких форпостов, отряд Мартыновского лишал, таким образом, партизан их опорных пунктов, одновременно избавляя карательные отряды от грязной и дискредитирующей работы. Даже после разоблачения Мартыновского советскими партизанами его отряд продолжал действовать, играя на слабой информированности населения. Один из основателей РННА граф Г.П. Лам-сдорф характеризует Мартыновского как «сущего зверя», рассказывая о попытке перехода двух бойцов РННА к партизанам, свидетельствует, что они по пути были пойманы отрядом Мартыновского, который подверг их жестоким пыткам. Ламсдорфу удалось спасти перебежчиков, убедив Мартыновского, что они были посланы к партизанам с заданием. Если верить Ламсдорфу, Мартыновского ликвидировали сами немцы, так как он вел себя слишком жестоко даже с их точки зрения[1221].
На оккупированной территории Калининской, Смоленской и Витебской областей на направлении Калининского фронта в течение 1942 г. отмечались лишь незначительные боевые столкновения между партизанами и коллаборационистскими частями. Последние были заняты, в основном, охранной деятельностью[1222]. По-видимому, это было связано с тем, что возникшие в начале 1942 г. и просуществовавшие до конца 1942 г. на территории Смоленской области три партизанских края — Дорогобужский, Вадинский и Северо-Западный, располагались вдали от железнодорожных коммуникаций, в связи с чем больших неудобств немцам не доставляли.
Согласно донесению начальника оперативной группы партизанского движения при военном совете 3-й ударной армии подполковника Соколова начальнику 4-го отделения отдела контрразведки Смерш 3-й УА майору Островскому, на 6 июня 1943 г. здесь против партизан действовали следующие коллаборационистские формирования:
443-й кавалерийский батальон РОА трехэскадронного состава в количестве 285 чел. — оборонял от партизан населенные пункты Ежена, Тимонино, Ровница (20—28 км севернее Пустошки), Мельница, Баландино (12—26 км севернее ст. Забелье). С 18 апреля по май 1943 г. батальон совместно с 290-й немецкой пехотной дивизией вел бои с партизанскими бригадами Карликова, Боба-кова, Шиповалова, Моисеенко, действовавших в Кудеверском и Новоржевском районах. В июне батальон передислоцировался в район деревень Шилово, Юрово, Луни, Денисово, Тимоново, Ра-муси (все нас. пункты 14—16 км южнее Пустошки), где продолжил боевые действия против указанных партизанских бригад[1223].
198-й армянский полк (входил в состав 281-й охранной дивизии) с 10.05.43 по 11.06.43 вел антипартизанские операции в районе Опочка—Мозули, однако ввиду начавшегося массового перехода личного состава полка на сторону партизан его остатки были разоружены и отведены в г. Остров для расформирования[1224]. По другим данным, сообщенным разведгруппой Подгорного[1225] 11.06.43, 198-й полк, именовавшийся «запасным полком РОА», выбыл на фронт[1226].
Здесь речь, должно быть, идет не о полке, а об армянском батальоне, имевшем номер 1/198, именовавшемся армянским полевым батальоном, выделившемся из Армянского легиона.
2-й батальон 107-го охранного полка той же 281-й охранной дивизии прибыл на смену 198-го полка, продолжив бои с партизанами в том же Опоченском районе.
273-й оборонительный полк РОА с 10.05.43 по июнь 1943 г. дислоцировался и вел борьбу с партизанами в районе Мозули (Красногородский район). Штаб полка находился в населенном пункте Карсава. В июне 1943 г., по данным разведгруппы Подгорного, полк выбыл на фронт[1227].
623-й и 723-й батальоны РОА в мае и начале июня вели борьбу против партизан в Городецком районе. 623-й батальон (командир — капитан Бернике, немец) входил в состав т.н. Терской казачьей бригады (командир — фон Рейтелн). Бригада состояла из 4 батальонов, в каждом батальоне — 5 рот, по 110 чел. в каждой, была ориентирована исключительно на борьбу с партизанами, отдельные ее части вели бои, в основном, на территории Городецкого района.
Кавалерийский батальон и полицейский батальон (штаб — в населенном пункте Идрица), входившие в состав 281-й немецкой пехотной дивизии, вели постоянные боевые действия против партизан и несли охранную службу в тыловых районах, прилегающих к Идрице[1228].
Кроме того, в районе д. Кайки (4 км южнее ст. Езерище) размещался кавалерийский эскадрон РОА, а деревне Пустошка — около 3000 «власовцев», также боровшихся с партизанами в составе различных частей. В д. Заваруи (20 км от совхоза «Невель») размещался действовавший против партизан, набранный из военнопленных восточный батальон, входивший в состав 263-й немецкой пехотной дивизии. Также русские «добровольцы» несли вспомогательную службу в восьми транспортных колоннах 331-й немецкой пехотной дивизии, по 80 чел. в каждой колонне[1229].
В течение 1942 г. отмечено появление в тылу группы армий «Центр» казачьих частей. Так, подразделения 102-го (с октября 1942 г. — 600-го) казачьего дивизиона И.Н. Кононова вели борьбу с партизанами в районах Бобруйска, Смоленска, Невеля, Полоцка. Причем иногда в нескольких местах одновременно[1230]. Кроме того, на территории Смоленской области, в районе Дорогобужа и Вязьмы, против партизан сражался 750-й казачий полк в составе 624-го и 625-го восточных батальонов под командованием майора фон Ринтельна, прибалтийского немца. В течение зимы 1942—1943 гг. полк провел 17 карательных акций против партизан. Захваченные в ходе их партизаны расстреливались[1231].
Немецкий офицер связи майор Риттберг свидетельствовал, что казаки при этом проявляли неслыханную жестокость: сжигали деревни, расстреливали обнаруженных в лесах местных жителей, как партизан, арестовывали, а то и расстреливали каждого, заподозренного в связях с партизанами[1232].
Одно из поступивших в декабре 1942 г. донесений в штаб группы армий «Центр» свидетельствовало об удовлетворенности германского командования результатами использования коллаборационистов: «Во всех... мероприятиях подразделения показали себя с хорошей стороны. Командные инстанции, которым подчинены восточные и казачьи части, особо отмечают, что личный состав подразделений охотно принимает участие в акциях против партизан. Все поставленные перед ними задачи были выполнены»[1233].
Несколько крупных антипартизанских операций с участием значительного количества коллаборационистских формирований проведено весной-летом 1943 г. Целью была зачистка тылов немецких армий от партизан для обеспечения нормального функционирования коммуникаций накануне операции «Цитадель».
Самая крупная антипартизанская операция, в которой участвовали части РОНА и другие коллаборационистские формирования Орловской области, получила название «Цыганский барон». Она прошла в мае—июне 1943 г. В ней были задействованы 1-й и 5-й полки РОНА, бронедивизион РОНА, добровольческий полк «Десна» в полном составе (615-й, 616-й, 617-й, 618-й батальоны и 621-й артдивизион), 709-й восточный полк особого назначения (628-й, 629-й, 630-й батальоны, 582-я артбатарея и танковый взвод), кавалерийская группа «Трубчевск» (3 эскадрона), казачьи части, а также несколько отдельных восточных батальонов и вспомогательная полиция. Со стороны немцев в операции участвовали шесть немецких дивизий, в том числе две танковые, а также авиация[1234]. В ходе начавшегося 20 мая наступления немцы и коллаборационисты повели одновременное наступление на партизанские лагеря с севера, востока и юга с задачей окружить партизан и, прижав их к реке Десне, уничтожить. Наступающим удалось занять ряд населенных пунктов, а также партизанских лагерей, однако партизаны сумели вырваться из окружения и тем самым избежать полного уничтожения. По данным германского командования, результатом операции стали уничтожение 1584 партизан, пленение 1568, ликвидация 207 партизанских лагерей[1235]. В число военнопленных включены и 869 партизан, в ходе операции добровольно перешедших на сторону немцев и коллаборационистов[1236]. С немецкими данными приблизительно совпадает цифра, приведенная ЦШПД, указывающая на потери партизан в 4700 чел.[1237]. Разницу в 699 чел. можно объяснить недоучетом со стороны немцев.
Характеризуя эту операцию, начальник Орловского НКВД К.Ф. Фирсанов назвал ее «широкой карательной экспедицией против народных мстителей» и заключил, что в этот период «в партизанском крае сложилась тяжелая обстановка»[1238]. Орловский штаб партизанского движения докладывал 21 июня 1943 г. на пленуме Орловского обкома ВКП(б), что против партизан были выставлены крупные силы противника, в которые кроме немцев входили 2 полка Русской освободительной армии (надо полагать — РОНА), казачьи части и вспомогательная полиция. 18 мая они подошли в район Навли, с хода организовали наступление и «благодаря своему превосходству потеснили партизанские отряды северной группировки», заняв к 20 мая исходное положение на рубеже Ал-тухово, Кокоревка, Теребушка, Гаврилова Гута. На рубеже Старая Гута, Васильевка, Белоусовка против партизан наряду с 221-й гренадерской дивизией выступил русско-немецкий батальон. В этот же день противник, наступая с севера, востока и юга, стал окружать партизан и, постепенно сжимая кольцо, теснить их к реке Десне. В результате 15-дневных боев группировке партизан были нанесены большие потери, но она избежала полного уничтожения[1239]. Партизанский командир В.К. Морозов пишет, что в южных районах Орловской области наряду с частями 7-й немецкой армии и Королевской дивизии против партизан действовали «бригады изменника родины Каминского и 18 гарнизонов полиции», что, по его оценке, представляло собой силу, «вдвое превышающую численность партизан»[1240].
Если до 1943 г. РОНА вела лишь борьбу с партизанами внутри округа, то во время весенне-летнего наступления Красной Армии бригаде дважды довелось столкнуться с ее регулярными частями. В середине февраля 1943 г. на участке фронта Орел— Курск наступающие войска Центрального фронта под командованием генерала К.К. Рокоссовского прорвали фронт. В начале марта 1943 г. части РККА, соединившись с партизанскими отрядами в районе Михайловки, достигли восточных окраин Локотского округа, временно овладев районным центром Севск. Наступление красноармейских частей и партизан — всего около 3000 чел. — поддерживалось 35 танками и несколькими десятками орудий[1241]. Вместе с германскими частями город защищали 4-й (командир — майор Рейтенбах) и 5-й (командир — майор Турлаков) полки РОНА. В отличие от антипартизанских операций, в которых знание местности давало каминцам преимущество по сравнению с немецкими и венгерскими войсками, а выучка и оснащенность противников была примерно равной, столкновение РОНА с регулярными частями Красной Армии не обещало ей ничего хорошего, в результате войска Каминского понесли большие потери[1242]. К этому, вероятно, можно добавить и то, что недавнее поражение немцев под Сталинградом сказывалось на морально-психологическом состоянии личного состава бригады: солдаты многих батальонов, не принимая боя, разбегались по своим селам, откуда часть их была впоследствии призвана в Красную Армию. Кроме того, до 700 человек перешли на сторону партизана влились в партизанские отряды[1243]. Потери Красной Армии и партизан составили более 200 чел. убитыми[1244], случаев перехода красноармейцев и партизан на сторону немцев и РОНА не отмечено.
Положение округа в эти дни стало угрожающим. Личный состав бригады и административный аппарат уже были подготовлены к эвакуации. Однако советское наступление не получило дальнейшего развития, и уже в апреле 1943 г. фронт стабилизировался. Благодаря временному затишью РОНА получила возможность восстановить свои силы. Путем мобилизации возрастов 1925—1926 гг. рождения Каминскому удалось довести численность бригады до 12 ООО чел.[1245].
В июле 1943 г., когда Красная Армия вновь перешла в наступление, 5-й полк РОНА и отдельные роты из других полков были приданы немецким частям и подразделениям и введены в бой в районе Дмитровска-Орловского[1246]. Остановить советское наступление на этот раз не удалось, поскольку лучшие немецкие дивизии были обескровлены в ходе Курской битвы, и уже в начале августа после согласования с немецким командованием Каминский отдал приказ об эвакуации бригады и гражданского населения округа в район г. Лепеля Витебской области.
4-й полк под командованием майора Рейтенбаха был выставлен для обеспечения общего отхода и прикрытия севского направления, но попал в окружение в результате отсекающего танкового удара и был уничтожен полностью. Ворвавшиеся 27 августа в Севск советские войска добивали и раненых, над самим же Рей-тенбахом учинили расправу, привязав его к танку и протащив по улицам Севска[1247].
На территории Витебской области накануне Курской битвы — в мае—июне 1943 г. была проведена крупномасштабная операция против партизан, получившая название Бегомльской операции (по названию одного из районов Минской области). Согласно донесению зам. начальника разведотдела полковника Храпкова, операция проводилась силами как немецких регулярных частей, так и частей РОА, в 8 раз превосходящими силы партизан. Кроме того, уже в ее ходе со стороны Витебска к 14.06.43 в район юго-западнее Полоцка наряду с немецкими частями прибыли казаки — всего около двух дивизий.
В ходе операции было применено прочесывание лесов, противник овладел населенными пунктами Тумиловичи, Добрунь, но был выбит партизанами обратно. 29 мая партизан удалось вытеснить из Пустолесья, Бегомля. На долгиновском направлении немцы и власовцы заняли Чисти Мильчинские. На зембинском и плещеницком направлениях противник, применив прочесывание лесов, очистил от партизан дороги Зембин—Бегомль и Плещеницы—Бегомль, а 31 мая, вышел на западный берег Березины в район Броды—Маковое—Боровляны. На лепельском направлении немцам и власовцам удалось овладеть лишь дорогой Лепель—Борисов. 3 июня партизан удалось выбить из Пышна, а 16 июня части РОА овладели дорогой Лепель—Бегомль, а к 20 июня были окружены часть бригады «Железняк», бригады Лопатина, им. Кирова, «Смерть фашизму» и «За Родину». Однако к 23 июня партизанам удалось прорвать окружение и, выйдя из Домжерицких болот, рассредоточившись на мелкие группы, продолжить действия в тылах противника.
Согласно донесению заместителя начальника разведотдела ЦШПД полковника Храпкова, противник не выполнил задачи по уничтожению партизан — их удалось лишь оттеснить в другие районы К
После провала операции «Цитадель», с лета-осени 1943 г. многие коллаборационистские формирования стали резко терять боеспособность. Начавшийся отвод германских войск внес дополнительную деморализацию в коллаборационистскую среду. Ее объективным результатом явился переход на сторону партизан и Красной Армии от 10 ООО до 14 ООО бойцов и командиров изменнических формирований[1248]. Помимо переходов их личного состава к партизанам, принявших угрожающие масштабы, отмечены случаи, когда коллаборанты вступали в боевые столкновения с германскими войсками. Так, 6 октября 1943 г. возле населенного пункта Стайки произошло вооруженное столкновение между солдатами 263-го восточного батальона и немецким гарнизоном. Присланное из соседних немецких гарнизонов подкрепление было рассеяно солдатами 263-го батальона. После боя не менее 52 коллаборантов присоединились к партизанам[1249]. Примерно в это же время, согласно сводке ЦШПД, в районе Гдова взбунтовались несколько карательных отрядов (вероятно, отрядов самообороны), набранных из советских военнопленных. Вступив в схватку с немцами и перебив их, коллаборанты отошли в леса[1250]. Неподалеку от Пскова солдаты коллаборационистских частей, дислоцировавшихся в населенных пунктах Уда, Ашево, Ползово, вступили в бой с немецкими солдатами, и, одержав победу, также отошли в лес[1251].
Помимо вооруженных выступлений коллаборантов против немцев, зарегистрированы случаи отказа мобилизованных в коллаборационистские формирования принимать присягу[1252].
Этот же период отмечен случаями разоружения немцами изменнических частей, отправки ненадежных в лагеря военнопленных. Так, осенью 1943 г. были разоружены 668-й, 653-й, 669-й восточные батальоны, а их личный состав отправлен в Латвию, в г. Опочке разоружен отряд местной полиции[1253]. Тем не менее германскому командованию удавалось восполнять такого рода потери путем организации новых частей и пополнения существующих, в основном, за счет мобилизуемого местного населения[1254]. Чтобы остановить их дальнейшее разложение, в октябре 1943 г. было принято решение о переброске значительной части восточных батальонов на Западный фронт для их использования против англо-американских войск.
Передислоцированная в сентябре 1943 г. на территорию Витебской области, бригада Каминского сразу же была привлечена к боевым действиям против белорусских партизан, фактически парализовавших тылы 3-й танковой армии. По замыслу германского командования каминцы должны были локализовать партизанское движение и обезопасить от него еще находившиеся под немецким контролем районы оперативного тыла. Так, в конце января 1944 г. командование группы армий «Центр» разработало план организации своеобразных «военных поселений», с помощью которых предполагалось создать специальные защитные зоны от партизан. Разработанный во всех подробностях проект предусматривал выселение из этих зон всех «ненадежных элементов» и заселение их полицейскими и беженцами из освобожденных Красной Армией областей, включая казаков и кавказцев. В проекте предусматривалось объединение целых групп таких деревень в оборонительные районы, в которых в качестве связующих звеньев, а также средств обеспечения надлежащего порядка должны были служить сильные военные гарнизоны и целая система децентрализованных опорных пунктов.