Призрак «Дела Берия»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Призрак «Дела Берия»

Как мы могли убедиться, последние дни Берии окутаны тайной. Не меньшим туманом окутано и то, что называют «Делом Берии». После уничтожения Берии у всех разом раскрылись глаза на то, с преступником какой масти они имели дело. Особую роль в «обличении» этого махрового преступника и его банды сыграло и уголовное дело, возбужденное в их отношении.

Хотя, чтобы понять, какую роль сыграло в обличении Берии уголовное дело, нужно как минимум ознакомиться с его материалами. А вот здесь встаем перед еще одной проблемой в череде проблем, связанных с жизнью Берии. Особую атаку имя Берии переживало во время перестройки, но единственный документ, который был доступен широкому кругу читателей, было лишь обвинительное заключение. Никто даже не знал, сколько томов составляло дело Берии, не говоря уже о его содержимом.

В конце концов ознакомиться с делом удалось заслуженному юристу, бывшему военному прокурору А. Сухомлинову.

Сразу же оговорюсь, что глава, касающаяся дела Берии, будет короткой, и вовсе не потому, что я стараюсь обойти вниманием эту тему. Наоборот, нет ничего легче, чем находить процессуальные и другие нарушения в уголовном деле, особенно политического характера. Но, во-первых, это очень хорошо сделал Сухомлинов, а во-вторых, чтобы что-либо критиковать, это что-либо должно существовать.

Одно из самых больших доказательств, касающихся преступлений Берии, оказывается не чем иным, как блефом. Его просто не существует. Нет, существуют, конечно, листы, на которых написаны слова и даже целые рассказы, но эти листы не имеют никакой юридической ценности. Предоставим слово Сухомлинову, который и объяснит, в чем проблема данного «дела»:

«Само дело на 90 процентов состоит не из подлинных документов и протоколов, а из машинописных копий, заверенных майором административной службы ГВП Юрьевой. Где находятся оригиналы, можно только догадываться. Ни один прокурор не позволит представить ему дело без оригиналов. Это неписаное правило прокуратуры. И нарушил его Руденко».

Не обязательно иметь юридическое образование, чтобы понять, о чем идет речь. Это не просто процессуальное нарушение, которое допустил неопытный следователь, тем паче что дело вел Генеральный прокурор СССР, специально назначенный на этот пост, Руденко. Кандидатура Руденко не была случайной, он был близок к Хрущеву.

Суду было передано то дело, вернее копия дела, которое изучил Сухомлинов. Сухомлинов ставит вопрос – где же оригиналы? Елена Прудникова и Арсен Мартиросян вопрос ставят по-иному – были ли оригиналы вообще?

Поставим вопрос, возможно ли такое технически? Зачем нужно было кому-либо выбирать определенные документы из дела (особенно если вспомним, что эти документы составляли 90 % всего дела) и делать их копии. Скажем, из уголовного дела выделили в отдельное производство новое дело. В таком случае понятно, почему копии заверяет работник прокуратуры, а не суда или архива. Но, во-первых, в деле не встречается постановления о выделении дела в отдельное производство, а во-вторых, в суд должно направляться не выделенное дело, состоящее из копий документов, а первичное с оригиналами. Кроме того, даже если предположить, что и здесь допущена ошибка, все же должно существовать и второе дело и оно, как и первое должно храниться в архиве.

Беспрецедентный случай в истории юриспруденции. Беспрецедентный, но до наглости умный. Дело в том, что направление дела в таком виде облегчило бы задачу решения тех проблем, которые стояли перед следствием. Я не знаю, насколько опытным прокурором был Руденко (принимая во внимание, что он принимал участие в Нюрнбергском процессе, неопытным быть не мог), но изворотливым был точно.

Под каждым протоколом допроса или очной ставки необходима подпись участника следственного действия. С этой аксиомой были знакомы не только опытные юристы, но и следователи-мордовороты. Во время больших чисток даже самый тупой сотрудник НКВД старался получить признание, хотя бы путем пыток, главной же задачей считал получение вожделенной подписи под признанием. Более того, было бы лучше, если признание повторилось на суде.

В Средние века, когда пытки были допущены официально, даже во время допросов, которые проводила инквизиция, в процессе пыток «следователи» старались не нанести увечья правой руке допрашиваемого, для того чтобы он смог поставить подпись.

С этой стороны у Руденко и его следователей существовала большая проблема. Трудно сказать, смог бы Берия вынести пытки, но вся проблема в том и заключалась, что не было человека, которого можно было бы пытать. И Руденко нашел выход – продиктовал показания секретарю и заверил их печатью. Вот и 90 % расследования.

Как проверить сегодня, реальны ли протоколы допроса Берии и его соучастников или они представляют собой плод фантазий Руденко? Никак. Этого не смог бы установить и суд. Когда у суда возникает подозрение, кем сделана подпись, он ознакомляет подписавшего с подписью и в случае отказа его от авторства назначает почерковедческую экспертизу. Как собиралось обвинение решить этот вопрос на суде? Опять же никак. Такого вопроса не возникло бы.

Все следствие можно описать перефразированными словами Юлия Цезаря: пришли, увидели, арестовали. Не одного полноценного допроса, ни одной очной ставки, ни одной экспертизы.

Если примем во внимание, что Берии предъявили обвинение и в таком преступлении, как изнасилование, этот факт даже кажется абсурдным. По данному факту не то что экспертиза не назначена, даже потерпевшая допрошена вскользь. Профессионализм Руденко как прокурора, а не как политика можно поставить под большой вопрос, ведь все дело было сшито по тому принципу, что суд примет то решение, в котором заинтересована партия.

На «мелочи» решили не обращать внимания. Соучастникам Берии, например, предъявили такие обвинения, как убийство супругов Бовкун-Луганец в конце 30-х годов и ликвидация жены маршала Кулика – Киры Симонич. По данному факту каждый из допрашиваемых дает показание, отличное от показаний других, несмотря на это, в деле нигде не встретишь ни одной очной ставки для искоренения противоречий, ни одного вывода на место происшествия, ни одного следственного эксперимента, ни одного допроса жителей местности, в которой произошло «убийство». Не назначена комиссионная или комплексная экспертиза, что было бы необходимо в данном случае.

Да, Рюмин и то более профессионально расследовал дела. Короче говоря, даже в том виде, в каком дело было направлено в суд, т. е. в виде копий, это было не уголовное дело, а филькина грамота. Ни один уважающий себя прокурор не подписал бы обвинительное заключение.

Как я уже отметил, поиск недостатков уголовного дела не входит в мои планы, поскольку само дело представляет собой один большой недостаток. Просто еще раз отмечу, что никакого уголовного дела не существовало, существовала копия каких-то документов.

Судебный процесс был абсурдным продолжением следствия. Во-первых, сам процесс был закрытым. Почему? Почему отказались провести открытый процесс? Не лучше ли было, если бы народ узнал о том, каким выродком был Берия? Более того, процесс не только был закрытым, но и проводился в том же гарнизоне МВО, где якобы сидел Берия. Неужели и в декабре была опасность его побега? Конечно же, нет. Этот факт еще раз показывает, что Берия уже давно был ликвидирован и судить было некого. В случае проведения открытого процесса эта тайна легко была бы раскрыта, и с легкостью можно было удостовериться, что на скамье подсудимых сидит не Берия, а лишь его двойник, который мямлит какие-то псевдопоказания.

Интересен и состав суда. Он состоял из восьми человек, из них лишь двое были профессиональными юристами: зам. Председателя Верховного Суда Е. Зейдин и судья Московского городского суда М. Громов.

Председателем суда специального присутствия был назначен маршал Конев. Какими правами обладали бы Зейдин и Громов под председательством Конева, представить себе нетрудно.

Военных представлял еще один человек, генерал Москаленко. Верх абсурда: Берию осудил человек, который лично участвовал в заговоре против него и, согласно мифу, сам же и арестовал, лицо более чем заинтересованное. Такое рвение и преданность были по достоинству оценены Хрущевым, и в будущем данный процесс отразился на карьерном росте Москаленко.

Партию представлял функционер Н. Михайлов. Если принять во внимание, что заговор против Берии составила партия, позиция Михайлова была понятна. Ту же партию представлял, уже от имени МВД, бывший партийный функционер, недавно назначенный начальником управления охраны МВД Лунев.

И Грузия не осталась в стороне, прислав в качестве представителя Н.И. Кучава. И наконец, Н. Шверник, в недавнем прошлом Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

Судебный процесс проходил так же, как и следствие, поэтому не буду останавливаться на его ходе, остановимся лишь на приговоре и опять предоставим слово Сухомлинову:

«Весь протокол судебного заседания, находящийся в деле Берии, не первый экземпляр. Старшее и среднее поколение хорошо помнит, каким способом печатались документы. В каретку машинки вставлялось 5–6 листов бумаги, между которыми закладывались копирки. Последние экземпляры «пробивались» хуже, и их было труднее читать. В протоколе суда по делу Берии бросается в глаза то, что запись показаний Меркулова исполнена более бледным шрифтом, чем остальных, а Берия – еще бледнее. Это значит, что протоколы размножались в большом количестве, и чем выше был начальник (в частности, Меркулов и Берия), тем больше экземпляров их показаний готовилось. Уже достоверно известно, что и копии, и оригиналы протоколов рассылались всем членам Президиума ЦК. Вот и получилось, что, допустим, десять первых экземпляров отослали в ЦК, а одиннадцатый – самый плохой – оставили себе… Короче, протокол показаний в суде Берии, как и Меркулова, читать без применения «технических средств» порой нельзя. Хорошие экземпляры отправили в «инстанцию», а плохие оставили себе в деле».

Как видим, не стоит анализировать ни материалы дела, ни материалы суда. Дело Берия – одна большая бутафория, за которой ничего не стоит.

Абсурден даже факт расстрела Берии. Он тоже имеет множество версий. Одни доказывают нам, что перед расстрелом Берия вел себя трусливо, другие, наоборот, утверждают, что он встретил смерть мужественно. По официальной версии его расстрелял лично Батицкий, и Антонов-Овсеенко нам передает эпизод расстрела так художественно и до таких мелочей, что складывается представление, будто он сам участвовал в этом процессе. Но правда далека от этих версий.

Эпизод, связанный с расстрелом, еще раз доказывает, что Берия был убит раньше, и вот почему: в акте расстрела Берии за 23 декабря 1953 года читаем, что расстрел осуществил генерал-полковник Батицкий. В процедуре участвовали Генеральный прокурор Руденко и генерал армии Москаленко. Никакого Юферева, Хижняка и других шестерок, которые стараются уверить нас в том, что и они присутствовали при расстреле.

Интересно и то, почему столь неприятное дело взяла на себя элита. Неужели это можно объяснить лишь ненавистью к осужденному?

Более того, в процессе не участвовал врач, который должен был констатировать смерть и, конечно же, должен был подписаться под актом. Нет акта кремации, что необходимо в данном случае. Эти «мелочи», конечно же, списали на незнание инструкции, хотя в расстреле других соучастников все процедуры были учтены. Не слишком ли много неточностей и вопросов для одного дела?

На все вопросы может быть только один ответ: провести все эти процедуры было не с кем. Руденко, Батицкий и Москаленко лично участвовали в расстреле именно потому, что они и были заговорщиками и были в курсе дела. Вводить в его курс других, скажем врачей или патологоанатомов, было незачем, лишние свидетели.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.