Жара в Москве Гольяновский пруд – между улицами Алтайской и Уральской, переходящей в Уссурийскую
Жара в Москве
Гольяновский пруд – между улицами Алтайской и Уральской, переходящей в Уссурийскую
Летняя жара 2010 года сделала из Москвы филиал ада. Сначала больше месяца москвичей поджаривали на солнцепеке за 30, а затем и под 40 градусов. Потом начался вообще кошмар – загорелись подмосковные торфяники, и столицу накрыл едкий смог. Стало не просто удушливо жарко, но вообще нечем дышать.
С утра до вечера «спецы» (а на самом деле мало что понимающие люди) пытались давать москвичам советы. Все это словоблудие было двух сортов: одни с пеной у рта кричали: «Срочно уезжайте!», другие с еще более жуткой истерикой заклинали: «Закройте окна, задвиньте шторы и ни в коем случае не выходите на улицу!» При этом первые забыли, что большинство москвичей работает, да и дети и пенсионеры не могут вот так просто сорваться вмиг и ехать куда-то. Ну а вторые, кажется, искренне и сами не понимали, что советовали, – ведь при закрытых окнах и почти сорокаградусной жаре бетонные дома москвичей превращались в настоящие ловушки смерти. Ну а кондиционеров у большинства народу и в помине не было. Во-первых, потому, что их не разрешали ставить без специального оформления бумаг. Во-вторых, потому, что их покупка, установка и платное разрешение стоили баснословных денег. Да и невозможно было купить их и тем более установить в те проклятые дни.
Гольяновский пруд
Утром в воскресенье 8 августа стало совсем невыносимо – это был уже третий день совершенно угарного смога. Радио надрывалось в советах закупориться в бетонных жилищах и не высовывать носа на улицу. Но мы с мужем решили по-иному – мы вышли на улицу. И поразились, насколько там легче дышать. Ведь у нас под окнами Гольяновский пруд, вокруг него – деревья. Конечно, они почти не дают тени, но все равно хотя бы бетонные стены не давят на психику. Вода брала на себя основной удар, и кажется, даже запах внизу чувствовался меньше, чем в «законопаченной» от этого запаха квартире-душегубке. К тому же в 15 минутах ходьбы от Гольяновского пруда – лес Лосиного Острова. Правда, до него идти по солнцепеку под 40 градусов. Но мы переглянулись и решили – рискнем.
О, как мы были правы! Вот это и надо было советовать обезумевшим от жары и жуткой гари москвичам – выходить из квартир-душегубок под деревья, на любой клочок природы – хоть под куст, хоть на травку. Ну а в нашем Лосином Острове был рай. Вот когда можно было понять и почувствовать, что это такое. Это не развлечения с гуриями, не какой-то там особый комфорт. Рай – это место, где можно дышать. Конечно, вонища в лесу тоже чувствовалась – но не до такой же степени! Словом, к вечеру мы вернулись домой, почти отдышавшиеся. И тут раздался звонок. Моя вернейшая подруга, живущая на соседней улице, говорила таким голосом, что мне стало воистину страшно…
– Не могу больше. – шептала она заплетающимся языком. – Звоню проститься. Вдруг что…
– Ты дома? – встрепенулась я. – Немедленно выходи на улицу!
– Нельзя… – прошептала подруга. – Врачи велели все щели законопатить и дома сидеть.
– Никого не слушай! – закричала я. – Иди во двор к первому попавшемуся дереву! Отдышись немного и ползи в лес!
– Нельзя на улицу. – повторяла дурацкое убеждение подруга.
– Я сейчас к тебе приду! – кричала я. – Сама тебя выведу!
– Не надо… Сама небось еле на ногах стоишь, – спохватилась подруга.
– Тогда иди на улицу!
Наверное, я орала так истошно, что она таки пошла. Осмелилась. И уже через несколько минут звонила почти в эйфории:
– Я во дворе. Тут у нас деревья и кустарник. Тут гораздо лучше. Почему же они убеждали всех не выходить из дому?!
Я не стала спрашивать, кто такие – «они». И так ясно! Эти самые «они» наверняка вели речь о том, что надо законопатиться в квартире, включив КОНДИЦИОНЕР на всю катушку. «Они», там, на верхах, даже и не подозревали, что у москвичей никаких кондиционеров отродясь не водилось. Эти «они»-советчики вообще жили не в нашей реальности.
Подруга позвонила примерно через час – уже из леса, где вполне отдышалась. Только и сказала:
– Кажется, ты меня спасла…
А сколько тех, кто поверил, что надо закрыться в бетонной душегубке, просидело там в дни смога – и сколько потом поплатилось здоровьем за этот странный совет – «Не выходите из дома»?..
Конечно, сначала-то все вроде пережили этот ад. Но спустя пару месяцев у массы народа обнаружились сердечные, сосудистые, кожные и аллергические заболевания, не прошедшие и по сей день и ставшие хроническими. Вот уж воистину – хроника московской жары.
Но мы с мужем вечером 8-го числа опять выползли на улицу. Сидели напротив своего пруда. Молчали. Мысль была только одна: если и завтра все продолжит идти по нарастающей – жара и ядовитая гарь, – это станет началом конца. Кто знает, смогут ли даже деревья и наш пруд противостоять нарастающему аду. А люди – они же, как моя подруга, верят, что надо сидеть в бетонных душегубках, – что будет с ними? Ведь даже сейчас, под ночь, почти никто не выполз из квартир. А может, они уже не в состоянии? Ведь прошептала же моя подруга: «Не могу больше… звоню проститься…»
Неужели правда – и это начало конца?..
Белая фигура – высокая, тонкая – возникла на берегу Гольяновского пруда. Мужчина в белой длинной, по колено, рубахе, свободных льняных брюках и белых кроссовках подошел вплотную к воде и вскинул руки. Рывок, резкий вскрик. И на том берегу пруда возник отклик. Зажглись два огня – темно-алых, кровавых. Что это было? Не понять. Гольяновский пруд большой. Не пруд – озеро разливное. Если в Бабаевском пруду всего-то зеркало воды в 1 гектар, то Гольяновский разлился почти на 9 гектаров. К тому же ночь – фонари еле горят. Это теперь вокруг пруда на Алтайской улице – иллюминация, там же создали благоустроенный парк. А в 2010 году от фонарей были одни остатки. Не потому ли два огня на противоположном берегу высветились резко и тревожно? То ли две фары машины, то ли два прожектора. Но больше всего они походили на пару волчьих окровавленных глаз. И глаза эти замигали в странном ритме.
Мужчина в белом напрягся. Его тонкие пальцы вскинулись в каком-то напряженном взлете. Миг – и они повторили ритм мигающих кровавых огней. Пальцы сжимались и разжимались, руки закрутились в странном хороводе. Мужчина снова что-то гортанно выкрикнул… И вдруг я поняла… Это маг. Белый маг работал у воды Гольяновского пруда.
Почему здесь? НЕ потому ли, что наша река Сосенка, заключенная в трубу, стала подземной? Рекой-призраком. Мистической рекой, проводящей Времена и Тайны. Правда, сейчас из-за чудовищной жары она явно обмелела, потому что уровень воды в пруду сильно упал. Наверное, и силы реки истончились тоже. Не потому ли белый маг пришел сюда колдовать-работать не один? Кто-то на другом берегу пруда поддерживает его алыми огнями. Огонь. Вода. Воздух. Земля под ногами. Четыре основные стихии, с которыми работают маги. Но есть еще одна – металл. И словно в ответ на мои мысли руки мага задрожали в воздухе, и стало ясно, что на его руках множество железных браслетов. Значит, он подумал и о пятой стихии – металле.
Обычно магические ритуалы сопровождаются ритмичными звуками – песнями, барабанными ударами. Но сейчас ничего этого не было. Только два яростных и резких вскрика мага. И вот прозвучал третий. Руки в белом взметнулись вверх, словно в прощальном всплеске. Огни на том берегу пруда тут же погасли. Белая фигура отшатнулась от воды и медленно побрела прямо на нас. Мы с мужем сидели на скамейке, оцепенев. Казалось, маг подойдет. Но он, тяжело дыша, обошел нашу скамью и остановился сзади. Муж почему-то вздохнул и повернулся к магу спиной. А я смотрела, не в силах оторваться. Лица этого человека не было видно. Только белеющая высокая и худая фигура. И мне почему-то казалось, что он стоит, покачиваясь, не потому, что устал, а потому, что хочет что-то сказать, но не решается. Я начала подниматься навстречу. Но тут он махнул рукой и, повернувшись, быстро пошел прочь. Ну а я снова плюхнулась на скамью.
На восходе взошло яростно-оранжевое солнце, и москвичи уже приготовились к его новой смертоносной атаке. Но произошло неожиданное – столбик термометра упал. Ядовитая гарь развеялась. Из темной пелены воздух вновь обретал былую прозрачность. Подруга позвонила и, не доверяя себе, спросила:
– Это действительно пахнет не так ужасно или мне кажется?
Ей не казалось. Москвичи были спасены.
Но едва муж вышел из дома, как вернулся назад:
– Там, у подъезда, мертвый!
Я выскочила. Внизу толпились люди, ошарашенно переглядываясь. В небольшой канавке обожженной жарой земли лежал человек в белом. Лицо было спокойно. И поза почти безмятежна. Он сделал свое дело – закрыл город от смертельной жары. Но все имеет свою цену. И он ее заплатил.
Правда, на другой день снова повеяло удушливой гарью. Но ядовитый поток воздуха как пришел, так и ушел. Значит, маг был все-таки силен и знал свое дело. Значит, и цена была отмерена и предназначена заранее.
Только вот как он собирался с силами, чтобы выйти к воде? Для меня это страшная загадка. Он знал, на что шел. Но, наверное, все же надеялся на мистические силы подземной реки. И не выходили ли в ту же ночь другие маги на другие мистические реки и иные Места Силы Москвы? Может, и так. Кто знает?..
И еще я все время думаю: почему взмахом руки маг остановил меня, не дав подойти? Может, если бы я оказалась рядом, ЦЕНА поделилась бы на двоих?
Но он явно не хотел этого…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.