Наступление группы армий «Центр» в направлении Западной Двины и Днепра 2–6 июля

Наступление группы армий «Центр» в направлении Западной Двины и Днепра 2–6 июля

Планы и реальность

Первоначальная цель фон Бока, древний, окруженный каменными стенами город Смоленск, расположенный в верховьях Днепра, являлся историческим символом для всего русского народа. Жизненно важный перекресток, постоянно оспариваемый у русских в эпоху Средневековья поляками и литовцами, в XVII столетии Смоленск наконец был окончательно взят русскими, а Петр I Великий использовал город в качестве опорного пункта для действий против шведских войск Карла XII. В августе 1812 г. в город вошла (после жестоких боев 4–8 (16–18) августа) «Великая армия» Наполеона. Таким образом, европейские армии неоднократно вступали на кровавый путь через Смоленск к Москве. Однако, поскольку пересечение рубежа Западной Двины – Днепра в операции «Барбаросса» составляло первоначальную цель группы армий «Центр», а Смоленск располагался на кончике немецкой «стрелы», нацеленной на Москву через плацдарм Витебск – Орша – Смоленск, этот город и в самом деле был своеобразными воротами к Москве. Осознавая, какую смертельную опасность для столицы представляет собой потеря Смоленска, Сталин был настроен решительно и готовился удержать ключ-город любой ценой. В результате последующая двухмесячная битва за Смоленск приобрела намного более существенное значение, чем судьба самого города. Фактически Смоленскому сражению предстояло в значительной степени решить судьбу операции «Барбаросса» в целом.

С точки зрения фон Бока, река Березина являлась главным препятствием на пути к Западной Двине и Днепру. Верховья реки, охватившие обширную заболоченную область между Лепелем и Борисовом, находились на пути 3-й танковой группы Гота. В то же время центральные и южные участки ее течения, простирающиеся на более чем 130 км от Борисова до Бобруйска вместе с обширными болотистыми участками вдоль восточного берега Березины, создавали существенное препятствие для 2-й танковой группы Гудериана. Поскольку для форсирования реки южнее Борисова требовались переправы до 546 м длиной, стальные железнодорожные мосты и прочие деревянные мосты в Борисове, Свислочи и Бобруйске имели для наступления Гудериана исключительное значение⁴³.

Лишь за считаные дни до того, как расширенная 4-я «танковая» армия Клюге взяла на себя управление 3-й и 2-й танковыми группами, XXIV моторизованный корпус Гейера фон Швеппенбурга из танковой группы Гота нанес удар в направлении Березины вдоль единственной приличной дороги из Минска в Бобруйск. 3-я танковая дивизия Моделя 29 июня захватила в Бобруйске плацдарм, выбив оттуда 47-й стрелковый корпус и отряд Бобруйского автотракторного училища, а на следующий день 4-я танковая дивизия Лангермана захватила железнодорожный мост в Свислочи, оттеснив части 8-й воздушно-десантной бригады 4-го воздушно-десантного корпуса Жадова. При этом наступающие танки отрезали 212-ю воздушно-десантную бригаду того же корпуса и большую часть 20-го механизированного корпуса А.Г. Никитина, который силами менее 93 устаревших легких танков отчаянно пытался помешать наступлению Гудериана.

Таким образом, тайно, под видом проведения разведки боем, вопреки желанию Гитлера, но заручившись поддержкой фон Бока и Гальдера, Гудериан начал бросок к Днепру на южном крыле группы армий «Центр». Однако в разгар сумятицы и боев с окруженными группировками русских под Белостоком и Минском, которые задержали части второго эшелона и колонны снабжения, ни фон Бок с фон Клюге, ни Гот с Гудерианом не имели четкого представления о расположении подчиненных им частей и соединений. Поэтому 30 июня Гот и Гудериан решили встретиться в штабе Гота в Крево, в 40 км к западу от Молодечно, чтобы с глазу на глаз обсудить сложившееся положение и скоординировать наступательные операции, что приобретало особое значение, поскольку в отсутствие ясного руководства сверху оба командующих танковыми группами были в значительной мере предоставлены сами себе⁴⁴.

Во время своего полета к месту совещания в Крево Гудериан провел с воздуха осмотр покрытых плотными лесными массивами Белостокского и Минского котлов и заключил, что в этих местах нет существенных сосредоточений советских войск. Поэтому, вопреки представлениям фон Бока и Клюге, не было никакой опасности прорыва русских к юго-востоку.

Когда в ходе дискуссии выяснилось, что Гудериан оставил очень мало сил для сдерживания Минского котла и сосредоточил почти все части для наступления на восток, Гот согласился расширить область действий своих войск до закрепленного за Гудерианом участка южнее Минска, хотя у него было только всего два моторизованных корпуса против трех у Гудериана. Более того, поскольку Гот для этого выделил все имеющиеся у него силы, кроме 7-й танковой дивизии Функа, а пехотные корпуса 9-й армии Штрауса наступали слишком медленно и не могли сменить танки Гота, последний не мог продолжать наступление, несмотря на настойчивые требования фон Бока взять хотя бы Борисов.

В результате Гудериан предложил отправить 18-ю танковую дивизию Неринга из своего XXXXVII моторизованного корпуса Лемельзена из района Минска на Борисов, освободив тем самым от выполнения этой задачи 7-ю танковую дивизию. Когда Гудериан выполнил это 1 июля, Гот перенацелил 7-ю танковую на Зембин, в 25 км северо-западнее Борисова. Таким образом, поскольку у войск Гудериана была 48-часовая фора для наступления на восток, главным силам Гота требовалось не меньше времени, чтобы с глазу на глаз перегруппироваться и начать марш к переправам через Двину в Витебске и Полоцке. Когда Гот смог этого добиться, 4-я танковая группа группы армий «Север» должна была поддержать его одновременным наступлением на Опочку и Остров на реку Великую.

Тем временем пехотные соединения 9-й армии Штрауса и 2-й армии Вейхса, вовлеченные в изнурительные бои с советскими войсками, окруженными к западу от Минска и находящимися более чем в 240 км в тылу немецких танковых клиньев, изо всех сил пыталась выполнить стоящую перед ними двойную задачу, чтобы освободить занятые в котлах танковые части для броска на восток. В то же самое время они также пытались ликвидировать увеличивающийся разрыв между собственными соединениями и продвигающимися вперед танковыми дивизиями. Задача усложнялась тем, что, поскольку танковые группы претендовали на передвижение по нескольким относительно пригодным для прохода тяжелой техники автодорогам и шоссе, пехоте приходилось довольствоваться лишь вторичными малопроезжими дорогами. Лишь после того, как эти две армии 30 июня наконец ликвидировали небольшой котел под Белостоком, их первые пехотные соединения получили возможность начать наступление в восточном направлении, чтобы нагнать ушедшие далеко вперед танки Гота и Гудериана.

Пехотные колонны двух упомянутых немецких армий вынуждены были совершать марш-бросок в обстановке подавляющей, почти тропической жары и удушающей пыли. Продвигаясь вперед, по следам танковых частей, изможденные люди и лошади с трудом тащились по разбитым и глубоко изрытым дорогам. Со слов солдат и офицеров, этот марш был изматывающим, но крайне необходимым⁴⁵. Испытав на собственном опыте однообразие страны, простирающейся бесконечно на восток, генерал-майор Лотар Рендулич, командир дивизии, который позднее дослужился до командующего группой армий, записывал свои впечатления, когда его подразделения шли с боями через обширные белорусские равнины. Это был скудный регион, песчаные почвы которого позволяли выращивать здесь лишь овес и картофель, покрытый участками густых лесов и редкими селениями, состоящими из деревянных или глинобитных хижин с соломенными крышами, среди которых обычно выделялись кирпичные школы и административные постройки. В многочисленных болотах, соседствующих с любой речкой или озером, обитали полчища комаров, досаждавшие солдатам, особенно на закате и по ночам. Кроме того, в любой деревне их подстерегали вши и другие паразиты. Маршируя походными колоннами вдоль проселочных дорог, пехотные дивизии растягивались в пути более чем на 30 км. Требовалось не менее суток, чтобы форсировать главные реки, и все это без всякого вмешательства со стороны противника: «Войска непрерывно шли в густых облаках пыли, которая поднималась выше крыш, висела в воздухе, оседала на деревьях, нависающих по обеим сторонам дороги и препятствующих любому перемещению воздуха. Вскоре и сами деревья покрылись серовато-белым налетом, не оставляющим ни следа былой зелени. Лица солдат покрывались толстым слоем пыли, и многих попросту нельзя было узнать»⁴⁶.

Одной из самых серьезных проблем для пехотинцев была нехватка воды, поскольку, несмотря на наличие в деревнях небольших колодцев, которыми пользовалось местное население, они были абсолютно непригодны для того, чтобы напоить полмиллиона человек и сотни тысяч лошадей. И к тому же эта вода была небезопасна для здоровья, если только ее не прокипятить и не обезопасить хлором. В то время как интенсивная жара вынуждала солдат совершать марш-броски и даже воевать с голым торсом, природа все-таки предоставляла некоторое облегчение во время гроз и дождей. В такие часы солдаты могли наконец искупаться и немного отдохнуть. Гот сетовал на нехватку легких рубашек, которые в это время поставлялись только Африканскому корпусу, он опасался, как бы подобный недостаток в обмундировании не сказался на дисциплине того или иного подразделения⁴⁷.

В то время как 2 июля основная часть двух танковых групп фон Бока наконец начала общее наступление, Клюге принял полное командование над танковыми группами лишь день спустя, а когда это произошло, то у него возникли трудности с определением их точного местоположения. Хотя фон Бок приказал двум танковым группам начать наступление 1 июля, затем он потратил некоторое время на споры с Браухичем, а также косвенно – с Гитлером через Гальдера, стремясь к тому, чтобы Гитлер не смог задержать его танки. В конце концов фон Бок добился своего, однако ему пришлось категорически заявить, что было бы безответственно отменять уже отданные приказы⁴⁸.

Наступление танковой группы Гота

Предполагалось, что на севере 3-я танковая группа Гота форсирует Западную Двину в Полоцке силами LVII моторизованного корпуса Кунтцена и в Витебске – силами XXXIX моторизованного корпуса Шмидта. Затем корпус Кунтцена двинется на город Рудня, а корпус Шмидта обойдет Смоленск с севера и выйдет на Ярцево. Оставив позади 12-ю танковую и 14-ю и 20-ю моторизованные дивизии, чтобы завершить операции по разгрому окруженных частей РККА в Минском котле, танковая группа Гота, таким образом, двинется к Западной Двине четырьмя дивизиями, 19-й танковой и 18-й моторизованной LVII корпуса на Полоцк и 7-й и 20-й танковыми дивизиями XXXIX корпуса – на Витебск. Гот осознавал риски, связанные с наступлением на цели, отстоящие друг от друга на расстоянии 160 км, ведь тем самым он лишался взаимной поддержки между своими двумя корпусами. Но на своем участке он ожидал встретить минимальное сопротивление русских либо вовсе никакого. Так было потому, что 4-я танковая группа группы армий «Север», которая уже прорвалась через оборонительные порядки противника вдоль рубежа Западной Двины на север, 2 июля также возобновила свое наступление на Опочку. Гот также предпочел двигаться широким фронтом вместо того, чтобы проводить концентрические атаки, потому что так можно было бы более гибко использовать дорожную сеть и избежать болот и топей вдоль верховьев Березины. Этот маршрут имел еще одно преимущество: он шел в обход озера Нарочь и смежной группы озер к северу от Молодечно⁴⁹. Прежде всего, Гот исходил из того, что дороги, которые он планировал использовать, будут проезжими, сопротивление противника минимальным и, кроме того, сохранится сухая погода.

На острие клина, образованного наступающим на Витебск XXXIX моторизованным корпусом, Гот планировал поставить 7-ю танковую дивизию Функа, ту самую, которая всего неделю спустя возглавила впечатляющий бросок севернее Смоленска. После взятия 26 июня Смолевичей, на главном шоссе от Минска до Борисова, отбив жестокие контратаки русских и будучи в течение нескольких дней фактически отрезанной от соседних соединений, в соответствии с соглашением Гота и Гудериана 30 июня, 1 июля 18-я танковая дивизия Неринга пришла на выручку дивизии Функа и потом не мешкая двинулась дальше, чтобы к вечеру 2 июля взять Борисов. Тем временем, все еще находясь в авангарде XXXIX моторизованного корпуса Шмидта, танковые части дивизии Функа спешили, наступая севернее, чтобы захватить переправу через Березину восточнее Зембина, в 24 км севернее Борисова.

Однако, к счастью, все три предположения Гота оказались неверными, и прежде всего, это произошло на участке наступления Шмидта. Начиная со 2 июля и в течение последующих шести дней в районе действия танковых частей Гота продолжались сильные дожди с грозами, которые превратили пыльные дороги и тропы в непроходимое месиво грязи. Непрерывные дожди, а заодно и местный ландшафт с его, казалось, бесконечной чередой русел рек, многочисленных озер и болот, с которыми договариваться было бесполезно, внезапно замедлили энергичное продвижение и 7-й танковой дивизии, и ее соседа, 20-й танковой дивизии Штумпфа. Хуже того, как только танковые войска Гота начали наступление, к его удивлению, XXXIX моторизованный корпус Шмидта вскоре столкнулся с новыми советскими 5-м и 7-м механизированными корпусами, поддержанными частями 20-й армии, а LVII моторизованный корпус Кунтцена, достигнув рубежа Западной Двины, натолкнулся на подготовленные оборонительные рубежи советской 22-й армии.

Поэтому, по крайней мере на участке XXXIX моторизованного корпуса, былые безмятежные дни времен Французской кампании, когда 7-я танковая дивизия мчалась через Северную Францию, покрывая до 320 км в день, очевидно, безвозвратно ушли в прошлое. Вместо того чтобы взять Витебск стремительным рейдом, 7-я танковая дивизия Функа потратила больше двух дней на форсирование Березины севернее Борисова и вышла к Лепелю, расположенному от него на расстоянии 73 км.

Хуже того, выйдя к окрестностям Лепеля, 7-я танковая дивизия уже не могла организованно продолжить быстрое наступление, потому что ее части оказались сильно растянуты вдоль единственной мало-мальски пригодной дороги, загроможденной застрявшей в грязи техникой. 20-я танковая дивизия Штумпфа, наступавшая в тандеме с 7-й танковой, тоже не имела возможности двигаться дальше, потому что пользовалась той же дорогой и должна была пересечь тот же самый мост через Эсу в Лепеле, единственный в этом районе. Гот с разочарованием отметил небрежную работу штабных работников и отсутствие надлежащей разведки дорог, которая теперь подвергала опасности дальнейшее наступление танковых групп⁵⁰.

Тем временем на левом фланге у Шмидта 19-я танковая дивизия Кнобельсдорфа, наступавшая в первом эшелоне LVII моторизованного корпуса Кунтцена, намного быстрее продвигалась в восточном направлении в районе местечка Поставы благодаря неплохой дороге. Однако вечером 2 июля 18-я моторизованная дивизия Херрлейна, наступавшая на правом фланге Кнобельсдорфа, миновав Глубокое, столкнулась с ожесточенным сопротивлением русских на подходах к Полоцку. Кунтцен перегруппировал 19-ю танковую дивизию, направив ее севернее, к Дисне, в районе южного берега Западной Двины, в 45 км западнее Полоцка. Преодолев менее чем за сутки более 190 км, при эффективной поддержке VIII воздушного корпуса пикирующих бомбардировщиков Ю-87 «Штука», 4 июля танковые части дивизии Кнобельсдорфа захватили плацдарм на северном берегу Западной Двины у Дисны, сломив сопротивление советского 51-го стрелкового корпуса 22-й армии.

Тем временем после тщетных попыток, вследствие сильного сопротивления русских, форсировать Западную Двину в Полоцке, 18-я моторизованная дивизия Херрлейна направила главные силы для поддержки танковых войск Кнобельсдорфа у Дисны, в то же время ожидая в качестве подкрепления подхода 14-й моторизованной дивизии генерал-лейтенанта Генриха Воша из корпуса Кунтцена, которая совершала длительный марш из района Минска. Таким образом, к вечеру 6 июля и в течение последующих трех дней войска Кунтцена были втянуты в ожесточенные бои с силами 22-й армии Ершакова, 51-й стрелковый корпус которой попытался уничтожить плацдарм Кнобельсдорфа у Дисны, а 62-й стрелковый корпус в безвыходном положении удерживал мотопехоту Херрлейна под Полоцком. Ничего больше Кунтцен сделать не мог, до тех пор пока инженерам не удалось восстановить мост через реку в Полоцке.

Поскольку LVII моторизованный корпус Кунтцена был целиком задействован под Полоцком и к северо-западу от города, то он мало чем мог помочь в наступлении своего южного соседа, XXXIX моторизованного корпуса Шмидта. И начиная с 6 июля корпус Шмидта, который внезапно оказался обложенным советскими танковыми частями, действительно просил о помощи. За три дня до этого, осознавая, что танковым войскам Гота понадобится поддержка пехоты его 9-й армии, Штраус приказал V, VI и XXIII армейским корпусам, которые завершали свои тактические задачи к западу от Минска, приготовиться сопровождать 3-ю танковую группу в направлении рубежа Западной Двины и немедленно приступить к отправке туда передовых частей. Хотя три корпуса Штрауса так и поступили 3 июля ввиду фактического отсутствия какого-либо сопротивления, передовые части XXIII и VI армейских корпусов оказались не в состоянии вступить в бои у Западной Двины до 7 июля⁵¹. К тому времени, однако, XXXIX моторизованный корпус Шмидта на всем протяжении своего фронта уже начал интенсивные бои.

Наступление танковой группы Гудериана

В значительной степени благодаря предыдущим успехам его танковой группы наступление 2-й танковой группы Гудериана к Днепру носило намного более дезорганизованный и спонтанный характер, чем у Гота. В конце дня 1 июля 4-я и 3-я танковые дивизии XXIV моторизованного корпуса Гейера уже переправились через Березину в Свислочи и Бобруйске и, оставив 7-ю танковую дивизию в Смолевичах, 18-я танковая дивизия XXXXVII моторизованного корпуса Лемельзена приближалась к мостам через Березину в Борисове. Остальная часть корпуса Лемельзена (17-я танковая и 29-я моторизованная дивизии) все еще занималась ликвидацией котла к юго-западу от Минска, а дивизии XXXXVI моторизованного корпуса Фитингхофа находились далеко позади, растянувшись на 24 км к западу, вплоть до Барановичей. На тот момент цель Гудериана, возвышенность в районе Ельни, была действительно весьма отдаленной.

Неринг, ведущий свою дивизию вдоль шоссе Минск – Смоленск, имевшего наиважнейшее значение для танковых клиньев Гудериана, считал себя самоубийцей, хотя его 18-я танковая дивизия была в состоянии двигаться. Когда поздно вечером 30 июня дивизия подошла к Борисову, то натолкнулась на подготовленные позиции, оборону за которыми заняли остатки личного состава советской 13-й армии и отряда курсантов Борисовского танкового училища.

Их поддерживало несколько танков под командованием комиссара корпуса И.З. Сусайкова. Еременко лично инструктировал Сусайкова и приказал разрушить важнейшую дорогу и железнодорожные мосты, прежде они попадут в руки немцев. Сосредоточив дивизию для атаки, Неринг сформировал боевую группу (kampfgruppe) под командованием майора Теге, состоявшую из танкового батальона и подразделений мотоциклетного и разведывательного батальонов при поддержке артиллерийского и зенитного батальонов, и приказал захватить вышеупомянутые мосты. С первой попытки боевая группа не смогла выбить русских с мелкого плацдарма на западном берегу Березины. Когда на следующее утро сюда подошли 52-й пехотный полк и дополнительные танковые части, взвод пехоты пробился через оборону русских и штурмовал дорожный мост, застав врасплох команду минеров, прежде чем те успели активизировать свои взрыватели. В полдень стремительным броском через мост боевая группа Теге в считаные часы взяла Борисов.

Без сомнения, успеху 18-й танковой дивизии помогли беспорядок и противоречивые приказы советской стороны. Например, в течение суток Еременко сначала отдал приказ 13-й армии наступать на Раков, в 32 км к западу от Минска, который немцы захватили двумя днями ранее, и затем отойти к Борисову, то есть переместиться на 73 км к востоку от Минска. Но, даже находясь в состоянии дезорганизации, русские все равно оставались грозными противниками.

Когда 2 июля пост командующего фронтом занял Тимошенко, Ставка уже дала ему указание исправить ситуацию в Борисове с помощью 1-й Московской моторизованной дивизии Крейзера, главной силы 7-го механизированного корпуса Виноградова⁵². 7-й механизированный корпус начал свою одиссею за два дня до начала немецкого вторжения, после которого корпус сначала выдвинулся в Калужскую и Тульскую области, затем обратно под Москву, где присоединился к резервам Ставки, и, наконец, был переброшен в Гжатск. После этого корпус выдвинулся в Вязьму, Ярцево и, наконец, в Смоленск. Хотя официально это воинское соединение называлось моторизованной дивизией – в соответствии со штатом механизированного корпуса, на самом деле дивизия Крейзера была мотострелковой.

В конце дня 26 июня Ремезов, который только что сменил раненого Филатова на посту командующего 13-й армией, приказал Виноградову перебросить дивизию Крейзера на запад от Орши в направлении Борисова, в то время как остатки его корпуса должны были оборонять позиции, растянутые от Витебска до Орши. Поскольку 22, 20 и 21-я армии только выдвигались на позиции в условиях непрерывных ударов противника с воздуха, в распоряжении Ремизова под Полоцком была всего одна дивизия, никаких войск – к югу от Орши и лишь остатки его армии и местного гарнизона – в Борисове. В дополнение к заторам на дорогах и железнодорожных путях, поспешное развертывание 22, 20 и 21-й армий также лишало Ремизова тактической разведки и вообще элементарной информации, например о местоположении складов с боеприпасами и провизией⁵³.

Но и немцы, которые большую часть сведений о противнике получали от люфтваффе, проводящих разведку только в дневное время суток, а также из радиоперехватов, были не слишком хорошо информированы о перемещениях советских войск. Поскольку авиаразведка сообщила о движении тяжелой техники вдоль шоссе Смоленск – Борисов, а также в направлении на Могилев и Рогачев, а также об интенсивном железнодорожном движении в районе Витебска, Орши, Смоленска и Рославля, то появление 1-й моторизованной дивизии отнюдь не застало немцев врасплох. Кроме того, вскоре после полудня 3 июля немцы перехватили советскую радиограмму, в которой содержался приказ провести в 15:30 танковую атаку на Березино. Гудериан только что осмотрел Борисовский плацдарм, который 18-я танковая дивизия Неринга расширила, продвинувшись еще на 24 км. После получения этих сведений Гудериан лично привел в состояние повышенной боеготовности немецкие части в Борисове и приказал 17-й танковой дивизии Вебера, находящейся на тот момент в Минске, направить kampfgruppe для укрепления Борисовского плацдарма, что и было сделано под вечер 3 июля⁵⁴. Тем временем люфтваффе предупредили Неринга о продвигающихся к Борисову многочисленных колоннах советской мотопехоты у главного шоссе и сильной моторизованной колонне численностью более 100 танков, среди которых отмечено много тяжелых, ранее неизвестных. В колонну входило много танков КВ-1 и КВ-2, а также T-34. Стоит отметить, что огромные КВ-2 были оснащены пушками (гаубицами) калибра 152 мм и весили почти вдвое больше, чем немецкие Pz IV с их короткими 75 мм пушками⁵⁵.

3 июля дивизия Крейзера атаковала позиции 18-й танковой дивизии восточнее Борисова силами 12-го танкового полка и роты танков КВ под фланговым прикрытием моторизованных полков. Первоначально внезапная атака со столь мощными танками произвела смятение в рядах немцев. Однако, используя превосходство в радиосвязи и тактике, а также сочетание применения 88-мм зенитных орудий, стреляющих бронебойными снарядами, и сосредоточенных бомбовых ударов с воздуха, дивизии Неринга удалось остановить атаку Крейзера, нанести тяжелый урон его танковым силам и при этом самой избежать серьезных потерь. Согласно преувеличенным советским донесениям, Неринг потерял половину из своих 180 танков и значительную часть мотопехоты⁵⁶.

Хотя впоследствии ответственность за провал на данном участке Еременко возложил на Крейзера – за ошибочную тактику ведения боя, а не на технику или нехватку боевого духа, все-таки главными причинами его поражения были чрезвычайная изоляция и отсутствие авиационной поддержки. Однако немцы отметили, что Крейзер разбил свои танковые силы на небольшие группы, смешав легкие танки со средними T-34 и тяжелыми КВ, и, в отсутствие надежной радиосвязи, его атаки были плохо скоординированы. Танковые силы Неринга сначала ликвидировали легкие танки, а затем вывели из строя средние и тяжелые, в основном за счет попадания по гусеницам, зачастую с очень близкой дистанции. Хотя немецкие бронебойные снаряды не могли пробить броню T-34 и КВ, как это происходило повсеместно и на других участках фронта, многие советские машины попадали в руки немцев невредимыми после того, как вырабатывали горючее или застревали в траншеях. T-34 произвел на Гудериана сильное впечатление, и тот распорядился несколько уцелевших образцов отправить в Германию, где они были тщательно изучены. Однако пройдет еще целых два года, прежде чем немцы выпустят Pz V «Пантера», более тяжелый и мощный аналог T-34.

После своего поражения в Борисове в ночь с 3 на 4 июля Крейзер отвел дивизию к востоку за реку Начу, заняв новые оборонительные позиции на фронте в 24 км к северу и югу от местечка Крупки, чтобы прикрыть развертывание 20-й армии вдоль Днепра. Поскольку к этому времени Советы отступали по всему фронту, создавалось впечатление, что свежие резервные армии, выдвигающиеся на рубеж Западной Двины и Днепра, возможно, прибыли слишком поздно. Боевой дух среди личного состава упал, участились случаи дезертирства. Например, 29 июня под Минском в плен сдались 600 перепуганных русских солдат после одного-единственного залпа передвижной реактивной минометной установки Nebelwerfer (6-ствольный реактивный миномет). Это новое оружие немцы успели испытать в бою до русских, которые свои многозарядные реактивные «катюши» впервые применили 15 июля под Рудней, на полпути между Смоленском и Витебском, на участке 20-й армии⁵⁷. Как и с любым новым оружием, обе стороны в конечном счете научились управляться со страхом, который вызывал вой ракет, оставлявших за собой белый (немецкие) или красный (русские) хвост.

В другом случае массового дезертирства генерал-майор А.В. Горбатов, заместитель командующего 25-м стрелковым корпусом 19-й армии, который был переведен в район Витебска, потерял целый полк, причем даже несмотря на то, что он лично дважды собирал его. По иронии судьбы сам Горбатов был недавно освобожден из мест заключения, где он за считаные месяцы до этого томился после сталинских чисток. Реабилитированный, этот бывший унтер-офицер царской кавалерии, выдающийся солдат и верный коммунист, был потрясен происходящим на фронте в первые недели после немецкого вторжения⁵⁸. Однако, несмотря на вышеупомянутые признаки деморализации, Красная армия в целом не собиралась уступать противнику. Немецкие фронтовые донесения переполнены примерами того, как советские бойцы сражаются до последнего патрона, зачастую после того, как их бросили свои, считая погибшими, либо обошли наступающие немецкие колонны бронетехники. И где только возможно, все советские части и подразделения пробивались к своим, реорганизовывались, перевооружались и снова дрались, пока были силы.

После победы Неринга в Борисове его 18-я танковая дивизия с 17-й танковой дивизией Вебера на левом фланге начала медленное, но стабильное наступление к Орше на Днепре. Этот переход в конечном счете занял девять дней. На противоположной стороне фронта, несмотря на поражение в Борисове, 1-я мотострелковая дивизия Крейзера продолжала отходить с боями к Орше, важному железнодорожному узлу на пути к Смоленску, который приказал защищать маршал Тимошенко. При поддержке вновь прибывающих дивизий 20-й армии генерал-лейтенанта П.А. Курочкина, командующий которой в начале июля сменил Ремизова, Крейзер и его мотострелковая дивизия решили не повторять ошибок, допущенных в Борисове. Вместо этого они неохотно уступили, когда Курочкин запланировал собственный контрудар, на сей раз силами 5-го и 7-го механизированных корпусов.

В то время как дивизии XXXXVII моторизованного корпуса Лемельзена столкнулись с сильным сопротивлением русских западнее Орши, дивизии XXXXVI моторизованного корпуса Фитингхофа также ненадолго увязли на Березине и восточнее к югу от Погоста на подходах к Могилеву, стоящему на берегах Днепра. Передовым частям моторизованной дивизии СС «Рейх» под командованием Хауссера удалось вечером 2 июля захватить небольшой плацдарм у Погоста, а Фитингхоф вынужден был еще подтягивать сюда 10-ю танковую дивизию Шаля и оставшуюся часть дивизии СС «Рейх». Когда ему это удалось 2 и 3 июля, то первая заняла плацдарм у Погоста, в то время как последняя захватила плацдарм приблизительно в 16 км южнее. Затем, после почти двухдневных боев и упорного сопротивления остатков советских 64, 100, 108 и 161-й стрелковых дивизий 13-й армии и 4-го воздушно-десантного корпуса и 20-го механизированного корпуса 4-й армии, двум дивизиям Фитингхофа удалось к концу 7 июля пройти лишь полпути между Березиной и Днепром под Могилевом.

В конечном счете, однако, более быстрое наступление XXIV моторизованного корпуса Гейера фон Швеппенбурга южнее помогло ликвидировать тупиковое положение к западу от Могилева. Встречая лишь слабое сопротивление остатков 4-й армии Сандалова, но столкнувшись с отвратительными дорогами и заболоченными участками вдоль Березины и к западу от Днепра, войска Гейера 2 июля двинулись на восток от Березины, к городам Быхов и Рогачев на западном берегу Днепра. В то время как 4-я танковая дивизия Лангермана расширила свой плацдарм на Березине севернее Бобруйска, отбивая яростные контратаки остатков 6, 42, 55 и 155-й стрелковых дивизий 4-й армии, 3-я танковая дивизия Моделя вынуждена была два дня дожидаться инженеров, чтобы соорудить адекватную переправу через реку. Только за один день 30 июня немцы, по имеющимся сообщениям, сбили более 50 советских самолетов, которые пытались разрушить строящийся мост.

До Рогачева было всего 56 км, и к нему вела вполне проходимая дорога. После начала своего наступления 1 июля дивизия Моделя вышла к реке Ола, в 19 км к востоку от Бобруйска, одной из трех рек на пути к Рогачеву, но оказалось, что мост разрушен. Обойдя обороняющихся с флангов и захватив новый плацдарм во время сильного ливня, вновь превратившего дороги в грязное месиво, разведывательный батальон Моделя в сумерках достиг реки Добасны, в 35 км к востоку от Бобруйска, но выяснилось, что и этот мост тоже взорван. Аналогично, когда на следующий день передовые части немцев добрались до моста через реку Друть, в 19 км восточнее Добасны, они также нашли его в руинах. 3 июля, начав наступление силами батальона плавающих танков, в свое время разработанных для форсирования Ла-Манша и высадки в Великобритании, танковые части Моделя наконец переправились через Друть и стремительно преодолели 8 км, чтобы к вечеру достигнуть Днепра северо-восточнее Рогачева. Здесь еще раз вмешалась природа, когда в результате сильнейшего ливня Днепр вышел из берегов и его ширина увеличилась почти до 800 м!

Хотя 3-я танковая дивизия Моделя добралась до набившего оскомину Днепра, облегчив наступление 4-й танковой дивизии Лангермана к этой реке в районе Быхова, в 45 км севернее, вызванный ливнями паводок не позволил ни одной из дивизий захватить для себя плацдарм. Это же вынудило Гейера разбить свои две танковые дивизии на три части, подвергая каждую из них интенсивным контратакам русских и возможному разгрому по частям⁵⁹. Тем временем к вечеру 3 июля, согласно донесениям с Западного фронта, остаткам 4-й и 13-й советских армий удалось с боями отойти за Днепр, в то же время ни одной из частей 3-й и 10-й армий (погибших под Минском) это сделать так и не удалось⁶⁰. Среди отступающих частей был штаб 13-й армии, а также штабы 2-го и 44-го стрелкового корпусов, 50-й стрелковой дивизии, штаб 4-й армии со штабами ее 28-го и 47-го стрелковых корпусов, 6, 42, 55 и 155-й стрелковых дивизий, а также 14-го механизированного корпуса и, из фронтовых резервов, 20-й стрелковый корпус, 121-я и 143-я стрелковые дивизии. На тот момент большая часть дивизий 2-го и 44-го стрелкового корпусов и 17-го механизированного корпуса все еще сражалась к западу от Днепра.

Чтобы помочь отводу войск, до сих пор находящихся западнее Днепра, Тимошенко приказал 21-й армии Герасименко укрепить оборону вдоль реки и направить силы, с целью ослабить наступление Гудериана. Хотя приказа об общем наступлении не было, локальные атаки частей Герасименко убедили Гудериана, что его войска действительно оказались перед главным контрударом русских. Например, 6 июля 117-я стрелковая дивизия 63-го стрелкового корпуса генерал-майора Л.Г. Петровского нанесла удар через Днепр, и под этой атакой подразумевалась разведка боем. Вечерняя атака застала врасплох немецкую 10-ю моторизованную дивизию XXIV моторизованного корпуса, русские опрокинули ее правый фланг и вынудили отступить к дороге Бобруйск – Рогачев. Хотя двум танковым батальонам из 3-й дивизии Моделя удалось выправить ситуацию, но в этих боях они потеряли 22 танка, то есть половину штатных боевых единиц батальона⁶¹. Помимо нервного расстройства у Гудериана, эта краткая неудача подчеркнула резко сократившуюся силу его танковых дивизий. Например, в то время как его танковые дивизии были укомплектованы в среднем на 58 %, 3-я и 18-я танковые дивизии, которые действовали на левом и правом крыльях наступления его 2-й танковой группы от Минска до Днепра, сократились всего до 35 % их первоначальной штатной численности. Как показала разведка боем у Днепра, Рогачев был не лучшим выбором для плацдарма, и 7 июля Гудериан решил двинуться на север⁶².

Гудериан был настроен отыскать слабое место в обороне русских на Днепре и воспользоваться этим, чтобы бросить туда танки, не дожидаясь подхода пехотных дивизий. Но, как и следовало предвидеть, он столкнулся с серьезным противодействием командующего армией Клюге, который считал, что одних танков недостаточно и им понадобится существенная поддержка пехоты. Однако Гудериан убедил Клюге позволить ему осуществить свои планы, несмотря на то что они висели в воздухе⁶³. Документы тех лет свидетельствуют о царящей в штабе неразберихе относительно поставленных задач и целей. Браухич под неусыпным оком Гитлера настаивал на сдержанности, чтобы дать возможность пехотным войскам догнать танки. Но подобное бездействие казалось явно невозможным, с учетом сжатых временных рамок, поскольку фон Бок, Гот и Гудериан, поставив перед собой главной целью Москву, стремились двигаться дальше. Положение усложнялось тем, что 4-я «танковая» армия Клюге только что взяла под свой контроль две танковые группы, а сам Клюге испытывал трудности в управлении группами Гота и Гудериана частично потому, что сам зачастую не знал, где они находятся и куда направляются. Когда он пожаловался на эту нехватку контроля Браухичу, в обход фон Бока, то Браухич убедил Клюге предоставить Готу и Гудериану свободу и не вмешиваться, а ограничиться лишь координацией их действий. А когда одна из танковых групп получит свободу маневра, то нужно просто воспользоваться ее успехами⁶⁴.

Хотя фон Бок в значительной степени согласился с советом Браухича, он опасался, как бы Клюге не рассредоточил танковые войска слишком широко. Вечером 6 июля он сказал Клюге: «Создайте где-нибудь кулак»⁶⁵. Однако, поскольку обе танковые группы получили боевую задачу и ничего переиграть было нельзя, оказалось, что к этому времени слишком поздно создавать броневой кулак, даже если бы Клюге это и пришлось по душе. Кроме того, летние грозы, ужасные дороги и заболоченная местность делали сложной, если не невозможной, задачу переброски танковых групп и корпусов через весь фронт. Например, хотя танковая группа Гота наткнулась на не отмеченную на картах дорогу с твердым покрытием между Борисовом и Лепелем, почти каждый из более чем 100 деревянных мостов на протяжении всех ее 80 км были разрушены из-за интенсивного движения техники, тем самым препятствуя перемещению двух немецких корпусов⁶⁶. Аналогичным образом, в результате ожесточенного сопротивления русских XXXXVII моторизованный корпус Лемельзена застрял на левом крыле Гудериана, на полпути между Борисовом и Оршей, а XXIV моторизованный корпус Гейера фон Швеппенбурга оказался в безвыходном положении у Рогачева.

Упрямо отказываясь признать эту дилемму и не желая быть загнанным в угол, Гудериан решительно продолжал поиски слабых мест в советской обороне, и вскоре, согласно его утверждениям, нашел: севернее и южнее Могилева. С характерной для себя дерзостью он приступил к перегруппировке своих танковых войск, в то же время отправив срочный запрос о подкреплении пехотой из 2-й армии Вейхса. Вейхс тогда срочно выдвинул 1-ю кавалерийскую дивизию генерала кавалерии Фельдта, а также 52-ю и 255-ю пехотные дивизии, чтобы прикрыть южный фланг Гудериана, а Гудериан отправил две kampfgruppen на шоссе Минск – Смоленск, чтобы обезопасить границу действий своей танковой группы в районе Сенно. Обеспеченный поддержкой пехоты, Гудериан принялся решительно перегруппировывать свои XXXXVII и XXXXVI моторизованные корпуса на участке между Оршей и Могилевом, а XXIV моторизованный корпус сосредоточил в районе южнее Могилева. По мнению Гудериана, оставить оба фланга уязвимыми для контратак было бы оправданным риском, если бы результатом запоздалого сосредоточения его войск в центре оказался прорыв противника⁶⁷. Однако в течение двух дней, которые были необходимы для перегруппировки войск, Тимошенко нанес ответный удар с удвоенной силой, бросив в бой два свежих механизированных корпуса в попытке сломать хребет танковому кулаку фон Бока.

К вечеру 5 июля на северной половине участка действий группы армий «Центр» создалось впечатление, что от 3-й танковой группы Гота удача отвернулась. В то время как LVII моторизованный корпус Кунтцена все еще преодолевал яростное сопротивление частей 22-й армии Ершакова вдоль Западной Двины у Дисны и Полоцка, XXXIX моторизованный корпус Шмидта вел не менее тяжелые бои с 174-й и 186-й стрелковыми дивизиями 62-го стрелкового корпуса армии Ершакова у Уллы, в 56 км западнее Витебска, а также с 153-й и 233-й стрелковыми дивизиями 69-го стрелкового корпуса 20-й армии Курочкина в районе Сенно, в 65 км к востоку от Лепеля. Немцы обнаружили, что Советы укрепляют оборонительные рубежи к западу от Витебска и прекрасно воспользовались особенностями ландшафта к югу от Западной Двины. В итоге 7-я танковая дивизия Функа, которая, как предполагалось, возглавит стремительное наступление корпуса Шмидта из Лепеля на Витебск, до сих пор находилась более чем в 48 км от цели. Кроме того, 18-я танковая дивизия Неринга слишком медленно продвигалась вперед, с трудом преодолевая сопротивление 1-й мотострелковой дивизии Крейзера и остатков 44-го стрелкового корпуса вдоль дороги Борисов – Орша и в результате находилась в целых 65 км к западу от Орши. Таким образом, агрессивное руководство Тимошенко привело к тому, что 20-я армия Курочкина смогла серьезно затормозить реализацию плана наступления немецкой 7-й танковой дивизии.

Чтобы выправить это безвыходное положение под Витебском и Оршей, 5 июля Гудериан приказал XXXXVII моторизованному корпусу Лемельзена задействовать 17-ю танковую дивизию Вебера, только что выдвинувшуюся из района Минска, в наступлении на левом фланге 18-й танковой дивизии севернее дороги на Оршу, чтобы обойти фланг армии Курочкина и прорваться в район Витебска с юга. К этому времени, однако, обескураженный Клюге призывал фон Бока обратиться в OKХ и отозвать 4-ю танковую группу Гепнера из группы армий «Север», наступающей на Ленинград, чтобы помочь ему в собственном наступлении на Москву⁶⁸. А когда немцы начали подслушивание русских телефонных линий в районе Лепеля, то выяснилось, что Тимошенко продолжает интенсивно укреплять этот участок и его намерения, возможно, не ограничиваются одной лишь обороной⁶⁹. На сей раз немецкие телефонные перехваты правильно определили цели Тимошенко – крупное контрнаступление, нацеленное на то, чтобы остановить стремительное продвижение немецких войск. Как вскоре узнал фон Бок, наступление начнут два свежих советских механизированных корпуса, оба из «дворцовой стражи» Сталина в Московском военном округе, в составе которых до тысячи танков.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.