Кто-то скребется

Среди бумаг Ричарда Бентли, филолога-классика и главы Тринити-колледжа в Кембридже, было найдено следующее письмо от Джона Касуэлла, оксфордского математика, жившего в XVIII веке.

«Сэр, будучи в Лондоне в апреле, я твердо намеревался вновь Вас посетить, однако простуда и хромота, одолевшие меня на следующий день, помешали мне осуществить свое намерение: из-за простуды я лишился голоса, из-за хромоты – способности передвигаться; поэтому я спешно нанял экипаж до Оксфорда. Я Ваш вечный должник, особенно в том, что касается Ваших добрых намерений в отношении мистера Д., хотя, как оказалось, это не пошло мне на пользу. Тем не менее я Вам за это премного обязан, а также за другие вещи, и, если у меня появится возможность доказать свою признательность, Вы убедитесь в том, что я остаюсь Вашим преданным слугой.

Вместе с письмом посылаю Вам отчет о привидении; эту историю я слышал от двух человек, каждый из которых беседовал с ее участником; и все же их сообщения несколько разнились и, переходя из уст в уста, стали разниться еще больше; посему я попросил своего друга отвести меня к участнику этой истории, в комнате которого я записал ее с его слов, вслед за чем прочел ему запись и оставил второй экземпляр. Он сказал, что может клятвенно подтвердить ее истинность в том, что касается лично его. Он – викарий из Уорблингтона, бакалавр искусств оксфордского Тринити-колледжа, проживший там около шести лет; я не слышал о нем ничего дурного, в настоящее время он уехал в свой приход; он обещал прислать подпись арендатора дома и его работника, кузнеца по профессии, а также работников фермера, насколько их это касается.

Мистер Бринтон, священник, вероятно, попросил его не распространяться об этом случае, так как он не найдет постояльцев, хотя и предложил платить за дом на десять фунтов меньше.

Мистер П., прежний священник, призрак которого бродил по дому, пользовался весьма дурной репутацией; говорят, у него были дети от служанки, которых он умерщвлял; однако я посоветовал викарию ничего не говорить об этом недостатке П., оставив это на совести знавших его прихожан. Люди, знакомые с П., утверждают, что у него была в точности такая ряса и что он любил свистеть.

Ваш Дж. Касуэлл».

А вот и сам отчет.

«В Уорблингтоне близ Хаванта в графстве Гемпшир в шести милях от Портсмута проживал в доме священника некий Томас Пирс с женой и детьми, работником Томасом и служанкой. В начале 1695 года, часов в девять-десять вечера, когда все домочадцы улеглись в постель, служанка с ребенком задержалась на кухне. Служанка сгребла угли в камине, взяла свечу в одну руку, а ребенка в другую и, обернувшись, увидела, что кто-то в черной рясе медленно бредет по кухне и через дверь выходит в сад. Служанка бросилась наверх и, не успев преодолеть и двух ступеней, принялась кричать; хозяин и хозяйка, выбежавшие на крик, увидели, что в одной руке она держит свечу, а другой прижимает к себе ребенка; служанка объяснила им причину крика.

Она не осталась ночевать в этом доме и отправилась в другой, принадлежащий фермеру Генри Салтеру, где проплакала всю ночь от охватившего ее ужаса и ни за что не соглашалась вернуться назад.

На следующее утро (во вторник) жена Томаса Пирса пришла ко мне в Хавант, желая получить от меня совет, и сообщила об этом некоторым своим друзьям; я ей сказал, что, на мой взгляд, это выдумки и что они хотят возвести напраслину на мистера Бринтона, священника, которому принадлежит этот дом. Я сказал, что с ее позволения приду и проведу ночь в этой комнате; ибо я тогда не верил во все эти истории о призраках и привидениях. Я явился туда вечером во вторник и около двенадцати или часа ночи обошел весь дом вместе с жильцом и его работником, чтобы посмотреть, не спрятали ли они там кого-нибудь, чтобы меня провести. Наконец мы пришли в чулан; и там я с улыбкой сказал жильцу, стоявшему рядом, что вызову привидение и заставлю его явиться. Жилец перепугался, но я обещал защитить его, продекламировав: „Barbara, Celarent, Darii“ и т. д. При этом жилец изменился в лице и едва не лишился чувств от страха; я сказал, что заметил его страх и не позволю привидению явиться, и повторил: „Barbara…“ и т. д.

Жилец быстро пришел в себя, мы вышли из чулана, спустились в кухню, откуда пришли, и, просидев там оставшуюся часть ночи, не заметили ничего необычного.

Вечером в четверг мы с жильцом улеглись в одной комнате, а работник в другой; и он увидел, как кто-то в черной рясе идет по комнате, подходит к окну, стоит перед ним и потом уходит. В пятницу утром, когда он мне об этом рассказал, я спросил, почему он не позвал меня, и добавил, что, на мой взгляд, это выдумки или обман. Он объяснил, что не позвал, потому что потерял дар речи и был не в силах пошевелиться.

В воскресенье вечером я улегся в одной из комнат (не там, где работник видел призрак), а жилец с работником в другой комнате на одной кровати. И между двенадцатью и двумя ночи работник услышал, как кто-то ходит по комнате у изножья кровати и очень хорошо свистит; потом призрак подошел к постели, отдернул полог, посмотрел на них и через некоторое время удалился, а работник позвал меня и попросил прийти, потому что кто-то расхаживает по комнате и очень хорошо свистит. Я спросил, есть ли у него огонь и может ли он его зажечь, и он ответил, что нет. Тогда я выпрыгнул из постели, даже не накинув одежды, чтобы не терять времени, и побежал по коридору к двери, но оказалось, что она заперта на замок или засов; я попросил открыть ее и впустить меня; тогда работник встал с постели, отворил дверь, которая была рядом, и тотчас улегся опять.

Я вошел, сделал три-четыре шага вперед и в ярком лунном свете увидел, как призрак двинулся от кровати к стене, отделявшей эту комнату от моей. Я приблизился к нему, встал напротив, на расстоянии протянутой руки, и спросил во имя Господа, кто он такой и зачем нас тревожит. Я стоял в ожидании ответа и, не получив его, решил, что кто-то, возможно, прятался в комнате, чтобы меня напугать; я вытянул руку, чтобы до него дотронуться, но моя рука, не ощутив никакой субстанции, прошла насквозь и уперлась в стену; тогда я отдернул руку, а привидение осталось стоять на месте. До той поры я совсем не испытывал страха, и даже теперь испугался совсем немного.

Тогда я стал заклинать его ответить, кто он такой. После этих слов призрак, стоявший спиной к стене, начал медленно продвигаться к двери; я последовал за ним, а он вышел из комнаты, повернулся ко мне спиной, прошел немного вперед по коридору и, не дойдя до конца, где начиналась лестница, исчез в том месте, где не было угла, за который он мог бы завернуть.

Я ощутил от ступней до пояса нестерпимый холод, хотя не испытывал сильного страха; потом я улегся в постель между жильцом и его работником, и они сказали, что я холодный как лед. Работник, перегнувшись через хозяина, видел, как я протягивал руку к призраку, и слышал, как я с ним говорил; хозяин тоже слышал мои слова.

Призрак был лет сорока пяти – пятидесяти на вид, среднего роста, с непокрытой головой, короткими черными волосами, в темном длинном одеянии, из-под рукавов которого виднелись кисти рук, с бледным худым лицом и смуглой кожей, глаза полуоткрыты, руки опущены.

Я познакомил с этим описанием мистера Джона Ларднера, священника из Хаванта, а также его прихожанина, майора Баттена из Лангстоуна; оба сказали, что оно полностью соответствует наружности мистера П., здешнего священника, умершего двадцать лет назад. После этого жилец и его жена покинули дом, который с тех пор пустует.

В понедельник, после Михайлова дня, некий человек из Чадсона в графстве Уорикшир, посетив ярмарку в Хаванте, часов в девять-десять вечера шел мимо вышеупомянутого дома и видел свет почти во всех комнатах. Так как дорога подходила почти вплотную к дому, он из любопытства заглянул в освещенное кухонное окно, но никого не увидел; повернувшись, чтобы следовать дальше, он увидел человека в длинном одеянии; прохожий заторопился прочь, но призрак следовал за ним; он миновал несколько акров церковной земли, пересек тропинку, затем лужайку и по другой тропинке подошел к ограде у амбара, принадлежащего фермеру Генри Салтеру, моему домовладельцу, где сидели несколько его работников и другие люди. Этот человек вошел в амбар и сказал, что испугался призрака, который следовал за ним от дома священника, и что они, если выйдут, увидят его у ограды; они вышли и увидели, что он скребется в ограду и производит страшный шум; некоторое время он стоял у ограды, а потом исчез; их описание совпадает с тем, что видел я.

Последний рассказ я слышал от того самого человека, а также от работников фермера.

Томас Уилкинз, викарий из Уорблингтона.

11 декабря 1695 года».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.