Представление доказательств заместителем главного обвинителя от Франции Ш. Дюбостом о казнях заложников и других нарушениях законов и обычаев войны [Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 24, 25, 29 и 30 января 1946 г.]
Представление доказательств заместителем главного обвинителя от Франции Ш. Дюбостом о казнях заложников и других нарушениях законов и обычаев войны
[Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 24, 25, 29 и 30 января 1946 г.]
Мои британские и американские коллеги предъявили доказательства того, что подсудимые замыслили и осуществили план заговора с целью господства над Европой. Они показали вам, какие преступления против мира они совершили, развязывая несправедливые войны. Они показали вам, что все подсудимые, будучи руководителями нацистской Германии, задолго выработали план ведения несправедливых войн и участвовали в заговоре…
Мы намереваемся предъявить доказательства того, что подсудимые, будучи руководителями гитлеровской Германии, систематически проводили политику уничтожения, жестокость которой усиливалась день ото дня, вплоть до поражения немцев; что эти жестокости подсудимые задумали и осуществляли, что это входило в систему, которая должна была способствовать выполнению политического замысла…
Преступления против отдельных лиц и собственности, изложенные здесь французскими коллегами, тесно связываются с войной. Таким образом они сохранили определенный характер военных преступлений. Те преступления, о которых я буду говорить далее, превосходят все известные по силе и глубине. Они являются частью политики экспансии и стремления к господству. Наилучшее определение этой политики было дано самим Гитлером в его речи 16 мая 1927 г. в Мюнхене. Он говорил своим слушателям об опасности, которой якобы подверглась уже высокоиндустриальная и богатая Германия с населением в 70 миллионов человек со стороны Франции, страны сельскохозяйственной, с 40 миллионами жителей. В этот день Гитлер сказал: «Есть только одна возможность у Германии избежать окружения, эта возможность – уничтожение государства, которое по своей природе всегда будет смертельным врагом Германии. Этот враг – Франция.
Когда народ видит, что его существованию угрожает враг, тогда он должен иметь одну цель, а именно: уничтожение своего врага».
В течение первых месяцев после победы немцы, казалось, оставили свое намерение уничтожать население, но это была лишь тактика. Они надеялись вовлечь в войну против Англии, против Советского Союза порабощенные ими западные нации. Попеременно прибегая то к хитрости, то к насилию, они пытались заставить население этих стран сотрудничать с ними. Народ сопротивлялся. Тогда подсудимые отказались от этой тактики и снова стали замышлять осуществление своего большого плана истребления побежденных народов, стремясь захватить в Европе необходимые пространства для 250 миллионов немцев будущих поколений; «истребление», «уничтожение», «ликвидация» – это термины, взятые мной из речи Гитлера, они употреблялись под различными предлогами: истребление низшей расы, или негроидов, уничтожение большевизма, ликвидация еврейского и масонского влияния…
В действительности уничтожение, истребление и ликвидация являлись просто убийствами всех тех, кто противился нацизму. Все эти действия были направлены на то, чтобы понизить жизненный потенциал порабощенных народов.
Я вам сейчас предъявляю доказательства того, что все это проводилось в осуществление продуманного плана, существование которого доказано наличием аналогичных фактов, повторяющихся во всех оккупированных странах.
Картотека писем с просьбами о помощи, которые в годы войны потоком шли в Красный Крест
При наличии такого повторения и постоянства невозможно более говорить о том, что только тот, кто совершал эти зверства, повинен в них. Это повторение и это постоянство доказывают, что одна преступная воля объединяла всех членов немецкого правительства, все руководство Германии.
Эта общая воля породила официальную политику террора и истребления, которая направляла удары палачей. Именно участием в формировании этой общей воли каждый подсудимый поставил себя в ряд главных военных преступников…
Все совершенные зверства полностью объясняются германской террористической политикой. С этой точки зрения у нее имеется прецедент в немецкой практике ведения войны. Мы все сохранили в своей памяти казни заложников в Динане во время войны 1914 года, казни заложников в цитадели Лаон или в Сен-Ло. Но нацизм усовершенствовал эту политику террора. Для него террор есть способ порабощения. Для нацизма террор есть средство подчинить все порабощенные народы целям своей политики.
Все французы еще хорошо помнят первые признаки этой политики террора во время оккупации. Они увидели на стенах Парижа, так же как и всюду, вплоть до самых малых селений, во Франции, всего несколько месяцев спустя после подписания перемирия, красные плакаты, окаймленные черным, возвещавшие о первых казнях заложников. Мы знаем матерей, которые таким образом узнали о казни своих сыновей. Эти казни проводились оккупантами в связи с антигерманскими инцидентами, которые были ответом французского народа на официальную политику коллаборационизма. Было оказано сопротивление этой политике, и вместе с ним возрастали репрессивные меры вплоть до 1944 г. – кульминационного пункта германского террора во Франции и в оккупированных странах Запада. К этому времени армия, полиция, СС перестали говорить об истреблении заложников, они организовали настоящие карательные экспедиции, во время которых сжигали целые деревни, тысячи людей из гражданского населения были убиты, арестованы или угнаны. Правители Германии пытались оправдать такие преступные действия в глазах народов. Они разработали и издали настоящий кодекс о заложниках и делали вид, что хотят лишь заставить уважать право всякий раз, когда проводили казни и репрессии.
Гаагская конвенция в статье 50 запрещает взятие заложников:
«Никакое общее взыскание, денежное или иное, не может быть налагаемо на все население за те деяния отдельных лиц, в коих не может быть усмотрено солидарной ответственности населения». Однако германский генеральный штаб, германское правительство старались заставить забыть об этом законе.
Я опишу вам, как генеральный штаб присвоил себе мнимое право брать заложников, что нашло окончательное выражение во Франции в кодексе Штюльпнагеля о заложниках.
15 февраля 1940 г. в секретном указании, предназначенном для подсудимого Геринга, ОКВ оправдывает взятие заложников. Этот документ датирован: «15 февраля 1940 г., Берлин» и озаглавлен: «Верховное командование вооруженных сил. Секретно. Имперскому министерству авиации. Главное командование военновоздушных сил. Тема: Взятие заложников».
В документе говорится: «По мнению ОКВ, взятие заложников оправдывается во всех случаях, когда этого требует безопасность войск, действующих во исполнение приказов. К этому нужно будет прибегать в случаях сопротивления или враждебных действий населения в оккупированных районах при условии, однако, что войска находятся в бою или в таком положении, когда нет никакого другого способа обеспечить безопасность.
При отборе заложников они будут арестовываться лишь в том случае, если враждебные группы населения заинтересованы в том, чтобы они не были казнены. Заложники будут отбираться из тех кругов населения, от которых можно ожидать враждебных выпадов. Арест заложников должен производиться из числа лиц, участь которых может повлиять на руководителей» (документ РФ-267).
Против этого, насколько мне известно, Геринг никогда не возражал.
Вот еще один документ – РФ-508. Это инструкция главнокомандующего сухопутными силами во Франции; она подписана 12 сентября 1940 г., спустя три месяца после оккупации. О заложниках в ней говорится следующее:
«Заложниками являются граждане страны, которые гарантируют своей жизнью безупречное поведение населения. Ответственность за их судьбу несут их соотечественники. Поэтому население должно знать, что заложники отвечают за враждебный поступок каждого в отдельности. Только французские граждане могут быть взяты в качестве заложников. Заложники могут отвечать за действия, совершенные только после их ареста и после публикации правил».
Это аннулирует пять предшествующих распоряжений, изданных до 12 сентября 1940 г. По этому вопросу было издано несколько приказов. У нас имеется два распоряжения генерального штаба. Даты их указаны в начале документа Ф-510: 2 ноября и 13 февраля.
«Если акты насилия совершены населением в отношении лиц, принадлежащих к оккупационным силам, или военным помещениям и оборудованию причинены повреждения, или они подверглись разрушению, или если другие действия угрожают безопасности немецких управлений и отдельных частей, то в зависимости от обстоятельств население, проживающее в месте совершения преступления, считается ответственным за эти акты саботажа или соучастником их; могут быть приняты превентивные меры репрессий с тем, чтобы гражданское население впредь побоялось бы совершать, провоцировать или терпеть подобные поступки.
Все население считается ответственным за действия саботажа со стороны отдельных личностей, если своим общим поведением в отношении немецких вооруженных сил оно способствовало недружелюбным поступкам, или если своим пассивным отношением в раскрытии предшествующих актов саботажа оно воодушевляло злонамеренных лиц на подобные действия, или если оно создавало благоприятную почву для оппозиции немецкой оккупации.
Должны предписываться такие меры, которые могут быть приведены в исполнение. Угрозы же, не приведенные в исполнение, есть признак слабости».
До сих пор мы не находим в этих немецких текстах утверждения, что взятие и казни заложников составляют право оккупационных властей. Но вот немецкий документ, который очень ясно формулирует эту мысль.
По нашим описям он числится за номером Ф-307, датирован 18 апреля 1944 г., Брюссель. Он исходит от главного судьи при главнокомандующем в Бельгии и в Северной Франции и адресован германской комиссии по перемирию в Висбадене. На полях документа – заголовок: «Секретные дела командования». Тема: «Убийство 8 террористов в Лилле 22 декабря 1943 г.».
В середине второго абзаца вы прочтете: «К тому же я подтверждаю свою точку зрения, а именно, что меры, принятые полевой комендатурой в городе Лилле в ответ на письмо моей полицейской группы от 2 марта 1944 г., вопреки мнению комиссии по перемирию основываются на твердых правовых нормах и являются действенными. Как раз комиссия по перемирию должна объявить французам, если есть необходимость входить в такого рода детали, что казни были произведены в соответствии с основными принципами правил, действующих для заложников».
Таким образом, здесь речь идет о государственной доктрине. Невиновные становятся заложниками. Они своей жизнью отвечают за поведение своих сограждан по отношению к немецкой армии. Если совершено нарушение, к которому они даже непричастны, все равно они подвергаются коллективному наказанию вплоть до смертной казни. Это положение официально установлено германским верховным командованием. Кейтель 16 сентября 1941 г. подписал общий приказ, который здесь уже зачитывался (документ ПС-389).
Действие этого приказа распространялось на все области, как на Востоке, так и на Западе. В приказе имеется перечень тех, кому он должен быть направлен; в числе других упоминаются имена всех главнокомандующих в странах, оккупированных Германией: во Франции, Бельгии, Норвегии, Голландии, Дании, на Украине, в Сербии, Салониках, Греции, Крите. Этот приказ действовал в течение всей войны; он носил яркий характер антикоммунистических репрессий и, кроме того, имел целью проведение репрессий в отношении гражданского населения.
Приказ должен был касаться также командования воинских частей, находившихся на Востоке. Согласно этому приказу во всех случаях, когда совершено нападение на германскую армию, необходимо считать, «что речь идет о массовом движении, руководимом Москвой в соответствии с общим планом, в связи с которым проводятся и отдельные действия, не имеющие большой важности, отмеченные в районах, которые до сих пор оставались спокойными».
В связи с этим Кейтель приказал, наряду с прочим, казнить от 50 до 100 коммунистов за одного убитого германского солдата. Таков политический смысл, который мы непрестанно обнаруживали во всех террористических действиях немцев. Для гитлеровской пропаганды всякое сопротивление, оказываемое Германии, являлось инспирированным из коммунистических источников. Таким путем немцы рассчитывали отделить от движения Сопротивления националистов, которые, по их предположениям, были враждебны коммунистам; но нацисты преследовали еще и другую цель: они надеялись также – и это основное – разделить Францию и другие побежденные страны Запада на два враждебных лагеря и использовать один из них для борьбы против другого под предлогом борьбы с коммунистами.
Мы остановились на подписанном подсудимым Кейтелем приказе от 16 сентября, который является, как я уже изложил, основной директивой по вопросу о заложниках. Этот приказ, подтвержденный подсудимым Кейтелем 24 сентября 1941 г., мы представляем под номером РФ-271. Вы найдете его в книге документов за номером Ф-554. Я оглашаю параграф 1:
«Следуя директивам, изданным фюрером, верховное командование вооруженных сил опубликовало приказ от 16 сентября 1941 г. о борьбе с революционным коммунистическим движением в оккупированных странах. Этот приказ был направлен министерству иностранных дел для передачи его послу Риттеру. В этом приказе, между прочим, говорится о праве военных трибуналов выносить смертные приговоры. Отсюда следует, что отныне самые суровые меры должны проводиться на оккупированных территориях».
Об отборе заложников говорится также в ранее оглашавшемся, изданном до начала немецкой агрессии против России документе ПС-877, о котором следует напомнить потому, что он показывает решимость военного командования Германии и нацистского правительства разделить оккупированные территории, лишить движение Сопротивления его патриотического характера… На странице 2, в параграфе 4 документа ПС-877, который был представлен под номером РФ-273, вы найдете следующие фразы:
«Можно считать установленным, что помимо противников, с которыми обычно сражались наши войска, на этот раз мы столкнулись с чрезвычайно опасными элементами из гражданского населения, разрушающими всякий установленный порядок и проводящими еврейско-большевистскую пропаганду. Нет никакого сомнения в том, что повсюду, где возможно, они используют против немецкой армии как в бою, так и в мирное время свое коварное и тайное оружие и прибегают к различным ловушкам».
Этот документ является официальным документом, исходящим из ставки главного командования сухопутных сил. Он выражает основной принцип всего германского генерального штаба. Кейтель руководил разработкой этого принципа… Это является прямым и тяжким обвинением против Кейтеля, но Кейтель – это германский генеральный штаб; таким образом, обвинение направлено против этой организации. Вы видите из приводимого документа, что такое обвинение обосновано потому, что генеральный штаб Германии замешан в преступной политике немецкого правительства.
В отношении Франции общие приказы Кейтеля были применены генералом Штюльпнагелем в его приказе от 30 сентября 1941 г., который известен во Франции под названием «Кодекс о заложниках».
Приказ от 30 сентября 1941 г. является существенным потому, что освещает обстоятельства, при которых расстреливались французские заложники. Я оглашаю этот документ, представляемый под номером РФ-274.
«22 августа 1941 г. я опубликовал следующее сообщение:
Утром 21 августа 1941 г. в Париже немецкий военнослужащий пал жертвой покушения. Поэтому я приказываю:
1. Чтобы французы, задержанные в настоящее время по любой причине немецкими властями или по их распоряжению, с 23 августа считались заложниками.
2. Некоторое число из этих заложников будет расстреляно в зависимости от серьезности совершенных действий.
19 сентября 1941 г. я приказал послать ноту уполномоченному Французского правительства при немецком главнокомандующем во Франции, чтобы с 19 сентября 1941 г. все французы мужского пола, которые находятся под арестом за коммунистическую или анархистскую деятельность или которые в дальнейшем будут арестованы, были задержаны и подвергнуты аресту французской администрацией; одновременно аресты будут проводиться и по приказу немецкого главнокомандующего во Франции.
На основании моей ноты от 22 августа 1941 г. и моего приказа от 19 сентября 1941 г. следующие группы или лица будут считаться заложниками:
a) французы, которые в настоящее время задержаны немецкими властями по любым причинам, например: лица, арестованные полицией; лица, находящиеся в превентивном заключении; лица, отбывающие наказание;
b) французы, которые задерживаются во Франции французскими властями по требованию немецких властей; сюда относятся:
аа) французы, которые арестованы французскими властями за анархистскую или коммунистическую деятельность; bb) французы, которые будут отбывать наказание – лишение свободы – под контролем французских властей по требованию немецких военных трибуналов; сс) французы, которые по требованию немецких властей были арестованы французскими властями, или будут находиться под арестом, или будут передаваться французским властям немецкими властями для содержания их под арестом;
c) лица, не имеющие гражданства, которые достаточно долго живут во Франции, будут считаться французами в смысле моего объявления от 22 августа 1941 г.
3. Освобождение из-под стражи.
Лица, которые не находились под арестом к 22 августа и к 19 сентября 1941 г., но которые были арестованы позднее и к которым ранее указанные определения не относятся, не включаются в число заложников.
Освобождение лиц, отбывающих наказание, по истечении срока или по всяким другим причинам не будет приостанавливаться моим объявлением от 22 августа 1941 г. Освобожденные лица не могут быть взяты в качестве заложников. Те, кто находится под арестом у французских властей за коммунистическую или анархистскую деятельность, могут освобождаться, как я уже сообщал Французскому правительству, только с моего согласия».
В конце этого параграфа вы прочитаете следующее:
«Из тех групп французов, которых немецкое командование найдет для этого подходящим, можно будет в случае какого-либо инцидента составлять списки заложников, подлежащих немедленной казни.
Если произойдет такое событие, которое в соответствии с моим объявлением от 22 августа 1941 г. вызовет необходимость расстрела заложников, то казнь должна быть произведена немедленно вслед за изданием соответствующего приказа.
Таким образом, начальники округов должны будут из общего количества заключенных выбрать тех, которые могут быть казнены в первую очередь, и внести их в список заложников. Эти списки заложников являются основой для предложений, которые должны быть сделаны мне в каждом случае.
1. На основании наблюдений, сделанных до сих пор, надо сказать, что те, кто совершает покушения, большей частью принадлежат к террористическим или анархистским кругам. Таким образом, начальники округов должны отобрать из задержанных лиц тех, которые в прошлом принадлежали к коммунистам или анархистам или участвовали в подобных организациях: они подлежат казни в первую очередь.
При отборе необходимо учитывать, что воздействие казней заложников на тех, кто совершает террористические акты, и на тех лиц, которые во Франции или за границей несут моральную ответственность как издающие приказы или как пропагандирующие акты саботажа и террора, тем больше, чем большей известностью пользуются расстрелянные. Опыт показывает, что лица, издающие приказы, и политические круги, заинтересованные в совершении покушений, пренебрегают жизнью своих мелких сообщников и, напротив, стремятся максимально охранять жизнь своих старых и известных сотрудников. Поэтому в списки надо вносить в первую очередь:
a) известных депутатов и деятелей коммунистических или анархистских организаций;
b) лиц умственного труда, которые содействовали распространению коммунистических идей устно или письменно;
c) лиц, которые своим поведением доказали свою опасную деятельность;
d) лиц, которые участвовали в распространении листовок».
При отборе руководствовались лишь одним стремлением парализовать деятельность или уничтожить наиболее выдающихся личностей. Мы увидим, что в соответствии с параграфом «b» немцы расстреляли в 1941 и 1942 гг. в Париже и в провинциальных городах большое число лиц из интеллигенции, среди которых были такие, как Соломон и Политцер.
Я еще возвращусь к этим казням, когда буду приводить вам примеры немецких зверств, совершенных по отношению к заложникам во Франции.
«…2. Список заложников, взятых среди французских заключенных – сторонников де Голля, должен быть составлен в соответствии с этими же директивами.
3. Чистокровные немцы, состоящие во французском подданстве, которые арестованы за коммунистическую или анархистскую деятельность, также могут включаться в эти списки. Их немецкое происхождение должно указываться в прилагаемой к списку анкете. Лица, которые были осуждены к смерти и позднее помилованы, тоже могут заноситься в эти списки…
5. В списки по округам должно заноситься по 150 человек, а в районе Большого Парижа – от 300 до 400 человек. По возможности надо казнить лиц, проживающих в районе, где совершено преступление. Поэтому начальники округов должны каждый раз заносить в списки тех лиц, последнее местожительство которых находилось в этом округе.
Списки должны быть всегда наготове. В них должны вноситься изменения в соответствии с новыми арестами и освобождениями…
7. Предложения, касающиеся казней.
Если происходит какое-либо событие, вызывающее необходимость казни заложников, в соответствии с моим объявлением от 22 августа 1941 г. начальник округа, в котором это событие имело место, должен выбрать из списка заложников лиц, которых он хочет предложить для казни. По мере возможности он должен выбирать заложников, принадлежащих к той среде, из которой предположительно вышло лицо, совершившее данное преступление…
Не могут быть казнены те, кто в момент покушения уже находился под арестом. В этом предложении должно указываться число людей, которых предполагают казнить, и порядок очередности их отбора.
Следует избегать того, чтобы после погребения трупов общие рвы и могилы стали местом паломничества для значительного числа лиц, так как позднее эти места погребения будут использованы в интересах антинемецкой пропаганды. Вот почему, поскольку возможно, погребение должно всегда производиться в различных местах».
Параллельно с этим документом, касающимся Франции, существует приказ Фалькенхаузена от 19 сентября 1941 г. относительно Бельгии; вы найдете его на странице 6 официального доклада о Бельгии (документ Ф-683), представляемого мною под номером РФ-275.
Относительно Норвегии и Дании существует телеграфное распоряжение Кейтеля на имя главнокомандующего флота, датированное 30 декабря 1944 г., которое вы найдете в книге документов за номером С-48.
«Каждый рабочий верфи должен знать, что всякий акт саботажа, происходящий в районе его деятельности, повлечет самые серьезные последствия для него лично или для его близких, если он скроется».
Страница 2 документа ПС-870: «4. Я только что получил по телеграфу распоряжение фельдмаршала Кейтеля, требующее издания приказа, согласно которому все причастные лица, а в случае необходимости также их ближайшие родственники будут подвергаться коллективной ответственности за акты саботажа, происходящие на предприятиях, где эти лица работают».
Автор этого документа Тербовен прибавляет следующую фразу, уличающую фельдмаршала Кейтеля:
«Это требование может быть выполнено успешно лишь в том случае, если я смогу действительно приступить к расстрелам»…
Председатель: Господин Дюбост, правильно ли я понимаю, что в Бельгии, Голландии, Норвегии и Дании были изданы аналогичные распоряжения и приказы в отношении заложников?
Дюбост: Я именно собирался, господин председатель, зачитать те из них, которые касаются Бельгии, Голландии и Норвегии.
Относительно Бельгии, например, на странице 6 документа Ф-683, который является официальным документом бельгийского министерства юстиции, в параграфе 5 вы найдете следующее: «В будущем население должно знать, что нападение на немецких военнослужащих или членов немецкой полиции в тех случаях, когда виновные не могут быть арестованы, вызовет расстрел заложников, число которых будет определяться в соответствии с тяжестью совершенного и во всяком случае не менее пяти заложников, если нападение привело к смертельному исходу.
Все политические заключенные в Бельгии будут отныне рассматриваться, как заложники»…
Кейтель несет полную ответственность за развитие этой политики казней заложников. К нему поступали сведения, да и сами немецкие генералы признавали, что эта политика вышла за пределы той цели, которую она должна была преследовать, и могла стать опасной. 16 сентября 1942 г. генерал Фалькенхаузен написал письмо, из которого я процитирую один абзац (это документ ПС-1594, который я представляю под номером РФ-281):
«При сем прилагаются данные о казнях заложников, проведенных до сего дня в моем секторе, и о событиях, послуживших причинами этих казней. Во многих случаях, в особенности в наиболее важных, лица, производившие покушения, арестовывались и немедленно осуждались. Эти результаты отнюдь не способствуют умиротворению. Такие меры являются не столь запугивающими, сколь разрушающими право и безопасность в глазах населения. Исчезает та пропасть, которая существовала между частью населения, находящейся под влиянием коммунистов, и остальным населением; все слои населения будут полны ненависти к оккупационным силам, что поможет вражеской пропаганде. Это опасно в военном отношении и неблагоприятно отразится на проведении общей политики». Подписано: «Фалькенхаузен»….
Я ограничусь в своей обвинительной речи несколькими типичными примерами казней, которые разоблачают политический план генерального штаба, предписывавшего их совершение, террористический план, заключавшийся в создании розни между французами и в усилении этой розни, если рассматривать вопрос в общих чертах. Это же относится к населению всех оккупированных стран.
Я предъявляю документ, который называется «Объявление для жителей Парижа».
В этом документе воспроизведены некоторые из многочисленных объявлений, которые помещались в газетах с 1940 г. по 1945 г. и в которых сообщалось об арестах заложников в Париже, в районе Парижа и во Франции. Я оглашу лишь один из этих документов. На этом документе имеется заголовок «№ 6, за 19 сентября 1941 г.». В этом документе вы обнаружите призыв к доносу, призыв к предательству. Вы увидите, как в нем используются средства коррупции, средства, систематически применявшиеся во всех странах Запада в течение оккупации, средства, с помощью которых стремились деморализовать население этих стран.
А вот еще объявление:
«21 августа. Обращение к населению оккупированных территорий.
21 августа трусливые убийцы напали сзади на немецкого солдата и убили его. В связи с этим я приказал взять заложников. Я пригрозил расстрелять часть этих заложников в том случае, если подобные покушения повторятся.
Новые преступления заставили меня привести эту угрозу в исполнение. Несмотря на это, многочисленные покушения имели место и в дальнейшем.
Я признаю, что население в своем большинстве сознает свой долг, который заключается в оказании помощи оккупационным властям в их усилиях, направленных на поддержание спокойствия и порядка в стране, что делается также и в интересах местного населения.
Но среди вас имеются агенты, оплачиваемые державами – противниками Германии, преступные коммунистические элементы, которые имеют перед собой единственную цель – посеять раздор между оккупирующей державой и французским населением. Эти лица проявляют безразличие к тем последствиям, которые могут быть вызваны их деятельностью в отношении всего населения.
Я не хочу далее подвергать угрозе жизнь германских солдат. Для того чтобы выполнить свой долг, я не отступлю ни перед какими мерами, какими бы суровыми они ни были, но моим долгом также является признание ответственности всего населения, поскольку до настоящего времени оно не схватило этих преступников и не подвергло их наказанию, которого они достойны.
Я считаю себя вынужденным принять меры, и прежде всего в Париже, меры, которые, к сожалению, создадут затруднения в обычной жизни населения.
Французы! От вас самих зависит, усугублю ли я эти меры или же вновь откажусь от того, чтобы их использовать. Я призываю вас всех, вашу администрацию и вашу полицию содействовать путем проявления вами предельной бдительности и вашей личной активной помощи в аресте виновных. Необходимо предупреждать о преступных действиях и доносить на их участников в целях избежания критической ситуации, которая повергла бы всю страну в несчастье». Подпись: «Штюльпнагель»…
В районах на Севере Франции, которые в административном отношении были присоединены к Бельгии и находились под властью генерала Фалькенхорста, осуществлялась та же политика истребления.
В других странах Запада, помимо Франции, число подобных казней исключительно велико…
Тысячи и десятки тысяч граждан во всех западных странах были казнены без суда в виде репрессий за действия, в совершении которых они не участвовали.
Каждое покушение вызывало казнь заложников; каждый расстрел заложников вызывал в отместку новые покушения. Как общее правило, объявление о новых казнях заложников погружало страны в оцепенение и заставляло каждого гражданина осознавать судьбу своей Родины, несмотря на усилия германской пропаганды. Можно было бы думать, что ввиду провала этой политики террора подсудимые изменят свое поведение. Однако они, наоборот, усугубляли свои зверства…
Из имеющихся документов мы узнаем, что в этих зверствах повинны подсудимый Риббентроп, подсудимый Геринг, подсудимый Кейтель, так как именно их управления вносили предложения, и мы знаем, что эти предложения были приняты.
…Аресты производились представителями всех видов репрессивной системы Германии: гестаповцами в форме и без формы, СД и жандармерией (особенно на демаркационной линии), вермахтом, СС и т. д.
…Я не могу перечислить города и деревни, где под предлогом заговоров или покушений целые семьи не подвергались бы каре. Немцы стали действовать облавами, когда система трудовой повинности не представляла больше достаточной рабочей силы.
…Большинство французов, которые таким образом были захвачены, не были в действительности использованы на работе в Германии, а сосланы для того, чтобы быть заключенными в концлагеря.
Эти облавы никогда не имели юридических оснований. Они даже не были представлены в качестве действий, основывавшихся на мнимом праве прибегать к системе захвата заложников, о которой мы говорили. Они всегда были произвольными, всегда производились без видимой причины и во всяком случае никогда не обусловливались какой-либо репрессией за действия французов. Другие массовые аресты производились по причинам расового порядка. Они носили тот же подлый характер, как и аресты политического порядка.
Некоторым германским полицейским было специально поручено обнаруживать евреев по внешнему облику. Эта группа полицейских называлась «бригадой физиономистов».
Проверка мужчин иногда происходила публично: например, на вокзале города Ниццы их заставляли раздеваться под угрозой револьвера.
Парижане помнят об облавах, производимых по кварталам города, о громадных полицейских автобусах, которые возили вперемешку стариков, женщин и детей. Арестованных собирали на зимнем велодроме в ужасных условиях с точки зрения гигиены, а летом везли в Дранси, откуда их пересылали дальше.
Облава, произведенная в августе 1941 г., приобрела плачевную славу: все выходы из станции метро 11-го округа города были закрыты, и все евреи этого округа были арестованы и заключены в тюрьму. Облавы в декабре 1941 г. коснулись особенно интеллигенции. Затем были произведены облавы в июле 1942 г.
После того как вся Франция была оккупирована, все города южной зоны, особенно Лион, Гренобль, Канны и Ницца, куда переехало большое количество евреев, подверглись облавам.
Немцы искали всех еврейских детей, нашедших приют у частных лиц или в различных организациях.
В мае 1944 г. были арестованы дети колонии в Эйзье, а также дети, нашедшие себе приют в других колониях.
Я не думаю, чтобы эти дети были врагами германского народа и чтобы они могли представлять какую-либо угрозу германской армии во Франции.
…Я должен представить доказательства того, что преступления отдельных начальников немецкой полиции в каждом городе и каждом районе оккупированных западных стран были совершены во исполнение указаний из центра, указаний, исходивших от германского правительства. Это даст нам возможность коснуться одного за другим каждого из подсудимых…
Интернированные и задержанные во Франции лица содержались в гражданских тюрьмах, которыми завладели немцы, или в некоторых отделениях французских тюрем, занятых немцами, доступ в которые был запрещен всем французским официальным чиновникам.
Во всех этих местах лишения свободы заключенные подвергались одинаковому режиму. Этот режим был совершенно бесчеловечным и едва давал возможность заключенным выжить в этих тягчайших условиях.
В Лионе и крепости Монлюк женщины в качестве пищи получали только чашку настоя из трав в семь часов утра и маленькую миску супа с крошечным куском хлеба в пять часов вечера. Это установлено документом Ф-555.
В этом документе дан анализ собранных свидетельских показаний. Свидетельница показывает, что по прибытии в крепость Монлюк «заключенные, захваченные гестапо во время облавы 20 сентября, были лишены всего своего имущества. Они подвергались свирепому обращению. Питание было минимальным. Совершенно не принималась во внимание женская стыдливость».
Это свидетельское показание было дано в Сен-Женгольфе 9 октября 1943 г. Оно относится к арестам в Сен-Женгольфе, произведенным немцами в сентябре 1943 г.
«У возвращавшихся с допроса молодых людей пальцы ног были обожжены кислотой, у других на икрах ног были ожоги от паяльника. Наконец, некоторые были искусаны полицейскими собаками…»
Я говорил о том, что намереваюсь показать, как в единообразии жестокого обращения, которому подвергались допрашиваемые заключенные во всех немецких полицейских органах, обнаруживается проявление единой воли, о которой мы не можем представить вам прямых доказательств. Но мы докажем это убедительным образом потому, что идентичность методов предполагает единство той воли, которая, как мы утверждаем, могла исходить только от верхушки немецкой полиции, то есть от германского правительства, членами которого были подсудимые. …
Как происходили пытки? Жертву сгибали, руки привязывались к правой ноге, потом бросали на землю и в течение 30 минут били палкой. Если жертва теряла сознание, ей на лицо выливали ведро воды. Это все делалось для того, чтобы заставить говорить…
В других случаях жертву помещали в специальную исправительную камеру.
Руки привязывали к железной решетке над головой. В таком положении пытали до тех пор, пока пытаемый не начинал говорить.
Пытки электричеством: один конец электрического провода прикрепляли к ногам жертвы, а другой – к другим частям тела. Пытки были тем более ужасны, что немцы зачастую сами точно не знали, какие сведения они хотели получить, и пытали людей наугад.
Один из способов пытки заключался в том, что жертву вешали за руки, связанные за спиной, и держали в таком положении до тех пор, пока плечи совершенно не выворачивались. После этого бритвами резали кожу на ступнях ног и заставляли ходить по разбросанной соли».
Документ Ф-560 представляет собой отчет профессора Поко о зверствах, совершенных немцами на севере Франции и в Бельгии. Этот отчет касается деятельности немецкой полиции во Франции – в Аррасе, Бетюне, Лилле, Валансьенне и других пунктах; в Бельгии – в Фор-де-Юи, Кам-де-Бельверко.
К этому отчету приложено 73 письменных показания жертв. Из этих показаний явствует, что жестокости и варварские методы, которые применялись во время допросов, были одинаково бесчеловечны в различных местах.
«На заключенного, который пытался совершить побег и был снова пойман, были в его камере напущены полицейские собаки, разорвавшие его на части».
Господин Эррера присутствовал при пытках, которым подвергались многие лица, и видел поляка по фамилии Рипц, которому жгли подошвы ног. Затем этому поляку разбили голову, а после выздоровления он был расстрелян.
Мы стремимся показать, что истязатели повсюду применяли при пытках одинаковые методы и что они могли это делать только во исполнение тех приказов, которые давались им начальством.
Из показаний господина Альфреда Дьедоне видно, насколько жестоким было обращение, которому он подвергался:
«18 августа наносились удары молотком по чувствительным частям тела.
19 августа я был погружен в воду.
20 августа моя голова была зажата в тиски.
21 и 24 августа я был закован в цепи день и ночь.
26 августа я все еще оставался закованным в цепи день и ночь и подвешен за руки».
Женщины подвергались такому же обращению, как и мужчины.
«К физическим мучениям пытавшие их садисты добавляли моральные страдания, особенно мучительные для женщин или для молодых девушек, которых палачи раздевали догола. Беременность не избавляла от побоев и когда в результате истязаний происходили преждевременные роды, женщины оставались без всякого ухода и подвергались тем опасностям и осложнениям, к которым могли привести эти преступления».
…Свидетельские показания заканчиваются общим изложением методов, которые применялись при пытках:
«1. Избиение хлыстом из воловьих жил.
2. Ванна. Жертву опускали вниз головой в ванну, наполненную холодной водой, и она находилась там до тех пор, пока не начиналось удушье. Потом несчастному делали искусственное дыхание. Если истязуемый не говорил, то это повторялось по нескольку раз подряд. В намокшей одежде он проводил ночь в холодной камере.
3. Пытки электрическим током. Провода прикреплялись сначала к рукам, потом к ногам, к ушам, а затем один провод прикреплялся к заднему проходу, а другой к концу мужского члена.
4. Половые органы зажимались в специальные тиски или скручивались.
5. Подвешивание. Руки сковывались за спиной. Крюком зацепляли за наручники и при помощи блока жертву поднимали. Сначала человека поднимали и опускали рывками. Потом его держали подвешенным довольно долгое время. Очень часто руки бывали вывихнуты. Я видел в лагере лейтенанта Лефевра, который не мог пользоваться обеими руками, потому что был подвешен таким образом в течение четырех часов.
6. Ожоги при помощи паяльной лампы или просто спичками. 2 июля в лагерь прибыл мой товарищ Лалу, учитель из департамента Шер, который перенес большую часть этих пыток в городе Бурж. У него была вывихнута рука, и в результате подвешивания он не мог двигать ни одним пальцем правой руки. Он перенес избиение хлыстом и пытки электричеством. Его жгли спичками. Ему загоняли обрезанные спички под все ногти на руках и ногах. Ему надевали кольца из ваты на руки и на ноги. Вата и спички поджигались. В то время как все горело, один немец неоднократно вонзал ему острие ножа в подошвы ног, а другой в это же самое время бил его плетью. Фосфором у него были сожжены некоторые пальцы вплоть до второго сустава. Образовавшиеся нарывы прорвались. Это спасло его от заражения крови».
За подписью господина Маньона, начальника штаба одной из частей французских сил внутреннего Сопротивления, освободивших департамент Шер, имеется следующий протокол допроса. Его подпись удостоверена официальными французскими властями.
«После освобождения города Бурж 6 сентября 1944 г. было произведено обследование застенков гестапо. При этом было найдено орудие пыток: браслет, составленный из многочисленных твердых деревянных шариков со стальными наконечниками. К нему было приделано приспособление, позволяющее завинчивать его на кистях рук. Этот браслет видели многие солдаты и командиры партизанских отрядов района Шапету-Салон».
…Это систематическое обращение к одним и тем же преступным приемам для того, чтобы добиться единственной цели – терроризировать население, не является поступком какого-нибудь одного второстепенного начальника, распоряжавшегося только в нашей стране, о чем не знает его правительство или генеральный штаб армии. Обнаруживается, что те же самые ужасные пытки и зверства систематически повторялись во всех западных странах. Если ознакомиться со способами действия германской полиции в этих странах – идет ли речь о Дании, Бельгии, Голландии или Норвегии, – везде и всегда допросы в гестапо проводились такими же зверскими приемами, с тем же нарушением прав защиты, с тем же презрением к человеческой личности.
О Дании мы приведем документ, уже представлявшийся под номером РФ-317, который является официальным докладом Датского правительства, составленным в октябре 1945 г. Мы зачитаем из него несколько строчек, которые вы найдете в небольшой книге документов, приложенной к большой книге, переданной вам сегодня утром. Нам кажется, что эти строчки полностью освещают интересующий нас вопрос. Это документ Ф-666 – выдержка из датского меморандума от октября 1945 г. в отношении главных военных немецких преступников, дело которых разбирается Международным Военным Трибуналом.
На странице 5 под заголовком «Пытки» имеется краткое резюме, в котором изложено все, что относится к этому вопросу по Дании:
«В многочисленных случаях германская полиция и ее подручные прибегали к пыткам для того, чтобы заставить захваченных ими людей признаваться или давать сведения. В большинстве случаев пытки состояли в ударах кнутом, дубинками или резиновыми палками. Использовались также гораздо более жестокие формы пыток. Некоторые из них калечили людей на всю жизнь.
Бовензипен заявил, что приказ об обращении к пыткам исходил в некоторых случаях от высших властей, даже, может быть, от Геринга, но во всяком случае от Гейдриха. В инструкциях указывалось, что к пыткам можно прибегать в тех случаях, когда нужно заставить подвергаемых пыткам лиц дать сведения, которые помогут обнаружить диверсионные организации, действующие против Германской империи, но не для того, чтобы заставить правонарушителя признаться в своих личных проступках».
…Нам достаточно знать, что германское право, которое действовало в отношении граждан западных оккупированных стран, не смирившихся с разгромом своих стран, признавало только одну кару – смертную казнь. Все это делалось по безжалостным приказам одного из этих людей – Кейтеля. Один из приказов содержится в оглашенном уже документе Л-90, который представлялся под номером США-224. Строчка 5: «…За поступки такого рода кара, лишающая свободы, и даже пожизненное заключение считаются признаком слабости. Добиться эффективности можно только смертной казнью или такими мерами, которые обусловливают незнание населения о судьбе виновных. Угон в Германию как раз достигает этой цели».
Нужно ли это комментировать? Следует ли удивляться тому, что этот военачальник отдает приказы юстиции? То, что мы знаем о нем со вчерашнего дня, позволяет нам сомневаться в том, что он представляет собой только военачальника. Мы процитировали вам его собственные слова: «Добиться эффективности можно только смертной казнью».
«Если суд не может приговаривать к смертной казни, – продолжает Кейтель, – тогда пусть ссылают!» Я думаю, господа судьи, вы разделяете мое мнение, что когда такие приказания отдаются суду, то о правосудии не может быть речи. Во исполнение этого приказа те из наших соотечественников, которые не были приговорены к смертной казни и немедленно казнены, были угнаны в Германию.
…Чтобы дать представление, чем занимался немецкий Красный Крест, а также чтобы закончить этот вопрос, нужно добавить, что на странице 162 документа Ф-321 имеется доказательство того, что под маркой Красного Креста в лагеря Освенцима (Аушвица) для газовых камер в железных банках со знаком немецкого Красного Креста перевозился отравляющий газ.
…В связи с угоном населения все жители порабощенных стран Западной Европы оказались вместе со своими товарищами по несчастью с Востока в концентрационных лагерях Германии. Эти лагеря были средством реализации политики уничтожения, которую проводила Германия после того, как власть в ней захватили национал-социалисты. Употребляя слова Гитлера, эта политика истребления проводилась в целях предоставления для немцев места в Европе на соседних с Германией территориях, которые составляют «жизненное пространство» Германии.
В последующее время полиция и германская армия не расстреливали более заложников, как в первый период оккупации, но тем не менее ни армия, ни полиция не щадили их. С 1943 г. их угоняли все в большем и большем количестве в концлагеря Германии, где предпринималось все возможное, чтобы истребить их, используя на непосильных работах и уничтожая в газовых камерах.
Перепись, которая была нами произведена, позволяет утверждать, что из Франции было вывезено более 250 тысяч человек и только 30 тысяч человек возвратилось. В документе Ф-497, предъявленном под номером РФ-339, указывается, что на 600 тысяч арестов, которые были произведены немцами во Франции, 350 тысяч имели целью заключение под стражу во Франции и в Германии.
На первой странице документа Ф-497 указывается:
«Общее число угнанных – 250 тысяч.
Число депортированных, которые возвратились, – 30 тысяч». …
Данный текст является ознакомительным фрагментом.