10. Золотой ростовский сыщик
10. Золотой ростовский сыщик
«Золотой Сыщик» – так в ГУВД Ростовской области уважительно называли подполковника милиции в отставке Леонида Семеновича Воскобойникова. Его своеобразный рекорд, установленный в 70-х годах XX века, не побит до сих пор: сотрудник ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности) вернул государству десятки килограммов золота самой высокой пробы. А раскрытая при его непосредственном участии кража из музея уникальных сарматских украшений по сей день изучается на кафедрах криминалистики в ВУЗах МВД России…
2 июля 1971 года Воскобойникова неожиданно вызывал к себе заместитель начальника УВД области полковник Иван Корчма:
– Сегодня ночью из Ростовского краеведческого музея украдены древнейшие золотые украшения. Сигнализация сработала, но охрана не успела задержать преступника. Следов нет. Есть вероятность, что фалары могут всплыть у твои «подопечных». Ты включен в группу по раскрытию кражи от службы ОБХСС.
Кто такие были «подопечные капитана Воскобойникова?
Летом 1971 года в донской столице перед сотрудниками ОБХСС была поставлена серьезнейшая задача – ликвидировать сеть хитроумных перекупщиков золота. Операция проходила под кодовым названием «Сапфир».
В те годы действовала 88-я статья Уголовного Кодекса РСФСР «Нарушение правил о валютных операциях». Она провозглашала, что лица, уличенные в незаконных сделках с золотом и ювелирными изделиями, могут быть осуждены судом на десять – пятнадцать лагерей особого режима, а при отягчающих обстоятельствах даже получить «вышку».
В поле зрения оперативщиков попала группа скупщиков золота, за которой в ходе операции «Сапфир» стало вестись наблюдение.
Один из группы, Ермаков, занимался своей «коммерцией» еще с дореволюционных лет. Другой, Колеров, во время войны служил механиком у летчика, Героя Советского Союза Мересьева.
54-летний Поляков по кличке Безрукий после войны был заподозрен в том, что в военные годы он сотрудничал с немцами. Но улик против него не было. Не могла ведь быть уликой против Полякова потерянная им в годы лихолетья рука. В среде перекупщиков у Полякова была кличка «Безрукий».
Эти «старики-коммерсанты» были профессионалами высокого класса. Поймать их было не просто тем более, что выбрали они рабочее место в центре города, но весьма оригинально.
В семидесятые годы в Ростове официальная скупка золота находилась в магазине «Фарфор-Хрусталь» с огромными витринными стеклами. «Старики – коммерсанты» смекнули, что этими витринами можно воспользоваться, если приобрести театральные бинокли и через них рассматривать с противоположной стороны улицы то, что происходит в скупке. Для облегчения «непосильного труда» старики заходили в кафе «Дружба», расположенного через улицу напротив «Фарфора и Хрусталя», усаживались за столиками. Им было прекрасно видно, кто и зачем зашел в скупку. Бинокли помогали различать золотые изделия. Интуитивно «старики-коммерсанты» догадывались, когда человека не устраивала предлагаемая скупщиком цена. А далее дело было проще пареной репы. Оставалось перейти улицу, дождаться, когда человек с золотом выйдет из скупки, подойти к нему и предложить более высокую цену.
Купленное золото старики перепродавали, а разницу клали в карман. Увлекшись своим «бизнесом», «золотые коммерсанты» и не заподозрили, что за ними ведется наблюдение. Все сделки «стариков» фиксировались на фотопленку.
Операция «Сапфир» была готова к завершению, но в работу сотрудников милиции вмешалось непредвиденное обстоятельство – кража золота в Ростовском краеведческом музее. Что было общего между «Сапфиром», магазином «Фарфор и Хрусталь» и кражей музейных ценностей? Оказалось, что если бы не было «Сапфира», «Фарфора и Хрусталя» не была бы и раскрыта золотая кража!
Для начала Воскобойников решил выяснить, что же украл грабитель? Оказалось, сарматские фалары!
Они были обнаружены в 1962 году при раскопках Садового кургана в Новочеркасске. Археологи установили, что это захоронение сарматского вождя, относящееся ко второму веку до нашей эры. Фалары украшали сбрую коня.
Фалары представляли собой серебряные диски, обтянутые золотой фольгой с тиснением. На них изображались стилизованные пантеры. В центре двух больших декорированных бирюзой и гранатами фаларов (всего их было 14 – два больших и двенадцать маленьких) выгравировано было изображение барса. Глаза, уши и пасть зверя были инкрустированы бирюзой. По кругу размещены были еще пятнадцать стилизованных голов зверей. При изготовлении фаларов использовались различные приемы ювелирного искусства рубежа нашей эры. С точки зрения художественного исполнения те фалары были лучшими образцами сарматского зооморфного (звериного) полихромного стиля. Они были изготовлены в среде сарматских племен, обитавших в северном Причерноморье. Ныне имеют большую научную ценность. Сарматские фалары были уникальны по своему художественному стилю и исполнению и не имели аналогов ни в одном музее мира.
Выезд на место происшествия сыщикам практически ничего не дал. Удалось только в общих чертах восстановить картину того, как преступник проник в музей. Опера УГРО предположили, что, спустившись по веревке или складной лестнице, вор разбил вначале окно, затем витрину, похитил украшения и тем же путем скрылся. Экспертная комиссия установила, что общая розничная стоимость семи похищенных фаларов с учетом их уникальности и исторической ценности составляет 500 тысяч рублей (более полумиллиона долларов).
Этот предварительный анализ позволил следственно-оперативной группе не распыляться по пустякам, а сосредоточится на версиях о заранее подготовленной и хорошо спланированной краже. Таким образом, все выводило на перекупщиков, работавших у магазинов «Фарфор-Хрусталь» и «Подарки». В ростовских криминальных кругах это были самые известные скупщики краденых раритетов, и столь ценные вещи не могли пройти мимо них. Отныне буквально каждый шаг группы «стариков» контролировали сотрудники из службы наружного наблюдения, а все сделки снимались скрытыми фотокамерами. Дело о краже из музея находилось на особом контроле не только МВД, но и Совета Министров СССР.
Работая по делу о фаларах, следственно-оперативная группа раскрыла около десятка преступлений, но сарматские сокровища как сквозь землю провалились. Кто-то из сыщиков даже предположил, что кража была заграничным заказом, и фалары уже давно за кордоном у какого-нибудь буржуя в частной коллекции. Верить в это никому не хотелось.
«В конце августа 1971 года я получил сигнал, что сегодня Безрукому принесут несколько слитков золота, – рассказал Воскобойников автору очерка Дмитрию Невзорову, – сделка должна была состояться у магазина «Подарки». Интуиция подсказывала, что мы приближаемся к долгожданной развязке. Но всех волновал вопрос – почему слитки? Решили задержать и продавца и скупщика».
Групп захвата тогда не было, сыщики проводили операцию своими силами. Полякова-Безрукого вместе с золотом взяли без проблем, а вот за вторым, молодым парнем, который пришел на встречу с Безруким, пришлось побегать. Задержанным оказался Василий Антюшин. Буквально через полчаса опера выехали с обыском к нему домой, в Батайск. Там обнаружили два слитка золота явно кустарного производства и большое количество ювелирных изделий. Под давлением улик Антюшин сознался: кража фаларов – его рук дело. Но, к сожалению, они больше не существуют…
На момент совершения кражи Василию Антюшину было 23 года. Успев закончить семь классов, он угодил в тюрьму. Освободившись досрочно, подался на золотые прииски в Якутию. Через три месяца вернулся домой и привез из якутских золотых приисков 25 граммов золота. Знакомый батайский ювелир Луганский сделал ему перстень-печатку с монограммой «ABH» – Антюшин Василий Николаевич.
Но молодому парню этого было мало. Хотелось во что бы то ни стало разбогатеть. Василий решился на кражу. Подходящее золото он видел в музее. Там на его вопрос, сколько же стоят древние украшения, экскурсовод ответила – бесценны. Однако Антюшин уже прикинул, какую прибыль ему принесут фалары.
К краже он готовился тщательно. Изучил подходы, проработал вариант бегства. Сплел веревочную лестницу. Ночью по пожарной лестнице взобрался на крышу многоэтажного дома, перебрался на крышу музея и затаился.
Около четырех часов утра Антюшин спустился по веревочной лестнице к нужному окну. Раскачался и одним ударом вышиб оконную раму. Не обращая внимание на сработавшую звуковую сигнализацию, он рванулся к стенду, кулаком в перчатке разбил витрину, сорвал фалары и рассовал их по карманам. Затем по веревочной лестнице спустился в хозяйственный двор музея, перелез через каменную стену и скрылся.
Вернувшись рано утром домой, Антюшин выспался, а затем, взяв у знакомого ювелира бензиновую горелку, пошел на берег ближайшего болота. Здесь он разломал два больших и пять малых фаларов: серебро выбросил в болотную жижу, а золото расплавил горелкой.
Далее в игру вступили крупные дельцы «теневого бизнеса»: ювелир Луганский, тот, что дал горелку, переплавлял золото фаларов в маленькие слитки, удобные для сбыта, изготовлял крестики; Поляков-Безрукий скупал и перепродавал слитки. А сам Василий, после удавшегося дела, был настолько щедр, что даже дал немного сарматского золота одному из своих родственников, чтобы тот вставил себе зубы.
Вот так соединились самоотверженный труд археологов, восстанавливающих древнюю историю нашей страны, безумные действия хрущевского правительства, вылившиеся в новочеркасский расстрел, неуемная жажда к стяжательству уголовного мира. Неужели человеческий прогресс может развиваться, только преодолевая хитросплетения неуемных страстей наших натур?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.