Пансионат для престарелых

Пансионат для престарелых

– Если бы у мамы не началась синильная болезнь, мы бы ее в пансионат для престарелых не отдали, – говорит Улла Биргергардт, заведующая кафедры славистики Гётеборгского университета. – А до этого она долго жила в доме для пожилых.

…В один такой дом меня пригласили в гости. Трехэтажное здание состояло из нескольких квартир. В каждой жил один пенсионер, иногда супружеская чета. На первом этаже располагались социальные службы: врачи, медсестры, санитары. А также прачечная, парикмахерская. И – большой зал для совместных развлечений. Там проходят концерты, встречи с писателями, журналистами, артистами. Два раза в неделю это помещение становится кинозалом.

– А почему вы тогда не взяли маму к себе? У вас недостаточно большая квартира? – спрашиваю я Уллу.

– Нет, не в этом дело. Просто это уже давно в шведской традиции. Старики любят жить отдельно, они предпочитают уединение. Но это не значит, что взрослые дети отказывают им во внимании и помощи. Напротив, мы помогаем и деньгами, хотя наша мама в этом не нуждается, помогаем и обычной повседневной заботой – прийти «прогулять» родителя или подстричь ногти. А бывает, нужно сходить в муниципальную службу за усилителем звука для телефона, за лупой для слабых глаз, за «ходунками» – приспособлением для ходьбы после инсульта или инфаркта.

– Но вам же это тоже нелегко. Вы же много работаете.

– Да, иногда взрослые дети престарелых родителей объединяются в «группы ухода»: по очереди ухаживают за своими стариками. А если на какое-то время мы уезжаем, можно отвезти их в центр временного проживания, что-то наподобие детского сада на время отсутствия родителей.

– Ну, а потом мама заболела уже серьезно. Перестала ориентироваться в пространстве, стала забывать, что с ней случилось минуту назад, бывало, даже меня не узнавала, путала всех своих родственников. И я каждую минуту хваталась за телефон – волновалась, как она там. Сейчас-то я успокоилась. В доме для престарелых у мамы отдельная комната, в ней душ, туалет. И, конечно, телевизор. Мы перевезли туда все ее любимые вещи. В том числе и мебель, кроме кровати. Там своя конструкция кроватей: их можно опускать, подымать, с обеих сторон – поручни. В доме обычно таких не бывает.

– Обслуживанием вы довольны? Девушки приветливы?

– Да, атмосфера там дружелюбная. А почему вы сказали «девушки»? Там ведь много и молодых парней. Они работают санитарами, медбратьями. Моют стариков, кормят, высаживают на горшок – кто сказал, что это чисто женские занятия?

В моем сознании еще раз промелькнул след феминизма.

Кстати, самой Улле уже 65 лет, и она собирается на пенсию.

– И что вы будете делать потом?

– Собираюсь продолжать исследования по русской литературе. Хочу много путешествовать по миру. Буду больше читать, ходить на выставки.

– Но денег-то станет меньше?

– Не намного меньше: народная пенсия, университетская надбавка, вклад в частную страховую компанию – все это даст мне примерно ту же самую сумму, что я получаю сейчас.

– Так с каким чувством вы ждете выхода на пенсию? – спрашиваю напоследок. – Только честно.

– С большим нетерпением, – говорит она. – И это честно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.