Смерть и второстепенные боги

Смерть и второстепенные боги

Независимо от того, как организовано государство – а здесь все, как уже говорилось, было предрешено от рождения, – ничто не могло предотвратить смерть, последнюю главу жизни. И этим индейцы были весьма озабочены. Смерть никому не подчинялась, она не была похожа ни на что, так что, когда она приходила – а она должна была прийти рано или поздно ко всем индейцам, – она «напрягала» живых. Индейцы были всегда очень осторожными, чтобы не прогневить недавно умершего человека. Ведь мертвые были на самом деле живыми, они только стали невидимыми, неосязаемыми и, к неудобству живых, неуязвимыми; отсюда и огромная озабоченность удобствами для умерших.

«Поистине, – писал Педро де Сьеса де Леон, говоря об огромных памятниках вокруг Айявири вблизи озера Титикака, – это место… стоит упомянуть, особенно огромные гробницы, которые столь многочисленны, что занимают больше пространства, чем жилища живых…»

Даже смерть разделяла простолюдина от знатного человека. Смерть просто продолжала уже существующее деление: пурик умирал почти так же, как и жил, в общине. Только для великих мира сего предназначались пышные, престижные похороны. Здесь уже был описан образ жизни простого индейца, его внешность, одежда, язык, брачные обычаи, рождение, его день от зари до зари, его искусства и ремесла, рынки и праздники, и граница между работягой и правителем-Инкой была резко прочерчена во всем. Одежду (это относится к представителям низшего класса) носили до тех пор, пока она не становилась слишком старой, чтобы ее сохранять; правитель-Инка никогда не надевал дважды одну и ту же тунику. У простого индейца была одна жена; у Инки их были сотни. У налогоплательщика было мало привилегий; Инка создавал их. У Инки было серьезное образование; индеец же получал свое образование из собственного жизненного опыта.

В смерти «маленький» человек должен был довольствоваться второстепенными богами. Его конец, как и начало жизни, представлял собой простой ритуал. И хотя богов было много, только один из них, бог– создатель Тики Виракоча (или Тонапа), был реально существовавшим; начиная с Пачакамака (бога огня) имелся пантеон менее значительных богов, и эти боги, подобно богам Древнего мира, имели свое назначение и могущество. Индеец верил в бессмертие; фактически он верил в то, что человек не умирает, так как после отпущения грехов, когда мертвое тело сгибали, оно просто превращалось в восставшего из мертвых и вбирало в себя воздействия невидимых сверхъестественных существ.

Смерть ослабляла общину айлью; она подрывала клан, который представлял собой общество взаимной помощи друг другу. Когда в общину приходила смерть, живые надевали подобие траура. Женщины распускали свои длинные волосы, прятали свои лица и предлагали угощение всем, кто приходил на обряд похорон. Возле тела исполняли медленный танец; женщины били в небольшие барабаны и пели погребальные песни. Тело умершего человека сгибали, подтягивая колени к подбородку, укрывали его собственной туникой и обертывали тканью. В Андах его могила располагалась под скальным карнизом; там из камней, скрепленных глиной, делали небольшую катакомбу, круглую, квадратную или овальную. Внутри могилы помещали тело в сидячем положении, а вокруг него ставили пищу, сосуды с чичей, многочисленные мелочи из его жизни: если это был воин, то его оружие, если ткачиха – то предметы, соответствующие этому занятию. Женщине в могилу клали ее ткацкий станок, шерсть для прядения и коробочки с красками. Все это было чрезвычайно важно, так как мертвые не желали уходить из жизни. Они были враждебно настроены по отношению к живым, и их нужно было устроить с удобствами, чтобы, страдая от своего одиночества, они не утащили к себе живых для утешения. Смертью можно было заразиться.

Мертвые теперь становились уака, т. е. подобными богам и таинственными. Они обладали колдовской силой, так что надо было быть осторожными, чтобы никто из членов айлью не нанес оскорбления мертвому. Мертвые теперь становились в ряды невидимых сверхъестественных существ, и их нужно было умилостивить. И все же со временем мертвые умирали, и постепенно, если только это не был Бог-Инка (который даже мертвый был окружен пышными церемониями), о них забывали. Простого индейца поглощали жизненные проблемы, и тут можно поразмышлять о существовании у него скептического отношения к немертвым мертвецам. В других местах, например в некрополе древней Мирины в Эолиде (сейчас это в Турции), люди хоронили своих мертвецов точно так же, как это делали инки, кладя им в могилы предметы обихода. Они знали, что мертвым трудно угодить. Но они также знали и то, что они никогда не вернутся. Они надевали мертвым на голову золотой венец, но такой тонкий, что дыхание могло превратить его в пыль. Они рассчитывались со своими умершими по как можно более низкой цене. Обол, который они клали в рот мертвеца, чтобы тот мог заплатить Харону за перевоз через реку Ахерон, был всего лишь жалкой медной монетой (V₆ драхмы, первоначально серебряная, затем медная монета. – Ред.).

И тем не менее влияние религии на индейца было огромным и вполне реальным, так как жизнь основывалась на опыте, а религия была жизнью. А так как вся жизнь находилась во власти вездесущих невидимых сверхъестественных сил, то индейцу приходилось заключать с ними молчаливое соглашение ради своего собственного блага. Такой в то время была жизнь индейца, типичная для бесчисленного количества людей, из которых складывалось основание пирамиды, представлявшей собой государство инков. На ее вершине находился Великий Инка.

«Основанием пирамиды был пурик, трудоспособный мужчина. Десять таких рабочих состояли под началом десятника; над десятью десятниками стоял бригадир; в свою очередь, над десятью бригадирами был главный управляющий… Иерархия таким манером доходила до вождя племени, которое, по некоторым данным, состояло из десяти тысяч работников; выше стоял губернатор провинции, еще выше – правитель одной из четырех частей империи инков, и, наконец, надо всеми царил император, Сапа Инка…»