3

3

Поклонение животным связано с тотемизмом, и некоторые вещи указывают на его существование среди кельтов или на существование условий, из которых развился тотемизм в других местах. Это – происхождение от животных, табу, связанные с животными, ритуальные поедания животных и экзогамия.

1. Происхождение от животных. Кельтские имена, подразумевающие происхождение от животных или растений, бывают двух типов – клановые и личные имена. Если последние являются тотемическими, то они должны происходить от первых, поскольку тотемизм – это клановое явление, в то время как так называемый «личный тотем», иллюстрируемый американским индейским манитоу, является хранителем, но не предком человека. Некоторые клановые имена уже были упомянуты. Другими являются Биброки из Юго-Восточной Британии; возможно, это бобровый клан (беброс), и Эбуронес, клан тисового дерева (эбурос). Ирландские кланы носили имена, связанные с животными; одни группы назывались «телятами», другие – «грифами», третьи – «красными оленями», а связь с растениями отражена в названии Фир Биль, то есть «люди деревьев». Такой клановый тотемизм, возможно, лежит в основе историй о «потомках волков» в Оссори, которые на какое-то время стали волками в результате святого проклятия. Другие примеры ликантропии были связаны с определенными семействами. Вера в ликантропию могла легко возникнуть в существующих волчьих кланах, превращения затем объяснялись как результат какого-нибудь проклятия. Возможно, тотемическими были истории о Кормаке Мак Арте, вскормленном «волчицей», о Лугхайде Мак Коне, «сыне волкодава», об Ойсине, матерью которого была олениха и который не ел оленину, хотя тотемизму или культу животных может быть приписано то, что древние путешественники в Ирландии говорили о людях, считающих волков своими крестными отцами и моливших их не вредить им. В Уэльсе отряды воинов во время сражения при Каттраэтхе описываются в «Гододине» Онеурином как собаки, волки, медведи и вороны, в то время как отряд воронов Овейна, который противостоял Артуру, возможно, был вороньим кланом, позже неправильно истолкованным как настоящие вороны. Некоторые группы далриадских скоттов носили имена животных: Инел Габран («небольшой козлиный клан») и Инел Лоарн («лисий клан»). Возможно, традиция именования кланов Нагорья в честь животных или растений связана с верой в происхождение от растений или животных. На многих монетах животное изображается сидящим на спине лошади, возможно, как ведущее клан, – подобно тому как птицы привели кельтов в район Дуная. В мифах рассказывается о том, как животное – тотем клана – привело клан на его нынешнюю территорию. Такие мифы могут сохраняться в легендах о том, как животное привело святого к месту расположения его церкви. Кельтские воины носили шлемы с рогами, а ирландская история говорит о людях с кошачьими, собачьими или козлиными головами. Возможно, это были люди, носящие головной убор, сделанный из кожи или головы тотема клана, поэтому в более поздние времена их помнили как чудовищных существ, хотя рогатые шлемы связаны с той же традицией. Солинус описывает бриттов как носивших кожу животных перед вступлением в битву. Были ли это кожи тотемных животных, под защитой которых они таким образом оказывались? «Формы зверей, птиц и рыб», которые круитхне или пикты татуировали на своих телах, возможно, были тотемными знаками, в то время как рисунки вайдой на телах у южных бриттов, возможно, имели тот же характер. Некоторые знаки на лицах, изображенные на галльских монетах, по-видимому, были татуировочными знаками.

Вполне возможно, что древний тотем волка из-за ночных блужданий животного в лесах был связан с подземным миром, откуда, согласно кельтской вере, люди произошли и куда они возвращались и откуда происходила вся растительность. Галло-римский Сильван, бог подземного мира, носил кожу волка и, таким образом, возможно, был богом-волком. Были различные типы богов подземного мира, и этот волчий тип, возможно местный прародитель тотемного волка, уподобленного местными жителями Диспатеру, по-видимому, был богом клана, который наложил свое мифическое происхождение от волка на другие кланы. Некоторые кельтские бронзовые изделия изображают волка, глотающего человека, который не оказывает сопротивления, возможно, потому, что мертв. Волк намного больше человека – возможно, это бог. Таким образом, эти бронзовые изделия символизировали веру в возвращение людей после смерти к их тотемному предку, или богу подземного мира, связанному с тотемным предком, свидетельствуя о том, что он пожирал мертвых, как некоторые полинезийские божества и греческий Евриномос.

Во многих индивидуальных именах первой частью является название животного или растения, второй – обычно «генос», то есть «рожденный от», или «сын», например, Артигенос, Матугенос, то есть «медвежий сын» (artos, matu-); Урогенос, или Урогенертос, «тот, кто имеет силу сына тура»; Бранногенос, «сын ворона»; Куногенос, «сын собаки». Эти имена могут быть получены от имен кланового тотема, но они восходят к тому времени, когда животные, деревья и люди были в чем-то равнозначны и была вера в возможность человеческого происхождения от дерева или животного. Профессор Рис доказывал, исходя из частоты личных имен в Ирландии типа Курой, или Ку Рой («собака Роя»), Ку Корб («собака Корба»), Мж Кон («сын собаки») и Маэлхон («раб собаки»), что существовал тотем собаки или бог-собака – не у кельтов, а у докельтской расы. Это предполагает, что тотемизм был не кельтским, – предположение, основанное на предвзятых представлениях о том, что есть кельтские институты. Следует заметить, что эти имена являются личными, а не клановыми.

2. Табу, связанные с животными. Кроме отвращения к мясу свиньи, уже отмечавшегося среди некоторых кельтских групп, убийство и поедание мяса зайца, курицы и гуся запрещалась среди бриттов. Цезарь говорит, что они разводили этих животных для развлечения, но он знает только о разведении редких животных богатыми римлянами для забав, поскольку у него не было никакого знания о разведении священных животных, которых не съедали – согласно распространенной традиции культа тотема или животных. Заяц использовался для предсказаний боудиккой, несомненно, как священное животное, и было обнаружено, что в Уэльсе этим животным до сих пор приписывается священный характер. Петухов или куриц церемониально убивали и съедали в последний день Масленицы либо как прежнее тотемное животное, либо, что менее вероятно, как представителя духа зерна.

Зайца в некоторых районах не убивали, а в других на него ежегодно церемониально охотились и убивали. На ежегодных ярмарках продавали и съедали исключительно гусей. В других местах, например в Девоне, барана или ягненка церемониально убивали и съедали, его поедание считалось приносящим удачу. Предполагалось, что неудача, следовавшая после убийства некоторых животных, может быть следствием нарушения тотемных табу. Рыбу не ели в пиктской Мэтэ и в Каледонии, и отвращение к поеданию некоторых видов пресноводной рыбы наблюдалось среди горцев в XVIII веке. Как уже было замечено, некоторые рыбы, живущие в священных источниках, были табуированы, и считалось, что они дают предсказания. В Ирландии не любили мясо цапли, а на Гебридских островах считалось, что убийство лебедя приводит к несчастью. Губительные последствия убийства или поедания животного, с которым едок был связан именем или происхождением, встречаются в ирландских сагах. Конайре был сыном женщины и птицы, которая могла принимать человеческую форму, и это запрещало ему охотиться на птиц. Однажды он убил птицу, и из-за этого, а также из-за нарушения других табу, он лишился жизни. У Кухулина, «собаки Куланна», было табу на поедание мяса собаки, и, когда его уговорили сделать это, его сила ушла от него, и он погиб. Диармайда, которому запрещено было охотиться на кабана, с которым была связана его жизнь, Фионн заставил нарушить это табу, и вследствие этого кабан его убил. Другой пример встречается в истории о некоторых людях, превращенных в барсуков. Они были убиты Кормаком и принесены его отцу Таджу на съедение. Тадж необъяснимым образом почувствовал к ним отвращение, потому что они были превращенными людьми и его двоюродными братьями. В этой истории, которая, возможно, содержит в себе остатки тотемной традиции, отвращение является результатом того, что барсуки на самом деле являются людьми. Это – довольно распространенный мифологичекий сюжет, объясняющий неправильно истолкованные тотемные нравы, причем здесь не теряется из виду древняя идея о связи между человеком и тотемом. В других историях также рассказывается о нарушении табу, связанного с клановым тотемом. Возможно, вера в приносящих удачу или неудачу животных или в предзнаменования, полученные по их внешнему виду, может быть основана на древней вере в тотемы и в божественность животных.

3. Ритуальное поедание животных. Обычай «охоты на крапивника», встречающийся во всем кельтском регионе, связан с поклонением животным и может быть тотемным по происхождению. Несмотря на свой небольшой размер, крапивник был известен как царь птиц, и на острове Мэн на него охотились и убивали на Рождество или в День святого Стефана. Птицу несли в процессии от двери к двери, сопровождая это пением, а затем торжественно хоронили, исполняя при этом панихиду. В некоторых случаях птичье перо оставляли в каждом доме и тщательно хранили, и есть следы обычая варки и поедания птицы. В Ирландии охота и участие в процессии сопровождались праздником, средства для которого собирали от дома к дому, и подобный обычай существовал во Франции, где юноша, который убивал птицу, назывался «королем». В большинстве этих регионов считалось несчастливым или опасным убить птицу в любое другое время, однако один раз в год ее можно было церемониально убить, причем мертвое животное даровало удачу, и его торжественно съедали или хоронили с траурными почестями. Подобные обычаи, связанные с животными, которым фактически поклонялись, обнаруживаются повсюду, и они подтверждают идею о том, что кельты считали крапивника божественным животным, или, возможно, животным тотема, что убивать его необходимо было ритуальным образом и хоронить рядом с жилищами племени, чтобы получать его божественное влияние, что его поедание или захоронение священны. Возможно, подобные обычаи соблюдались и в случае с другими животными, и, видимо, они дали начало таким историям, как истории о поедании чудесного кабана Мак Дато, а также мифам, в которых некоторые животные, например свинья, считались бессмертной пищей богов. Другие примеры ритуальных пережитков такого ритуального поедания уже были отмечены, и вполне вероятно, что поедание священного животного встречалось в Самайне.

4. Экзогамия. Экзогамия и отсчет происхождения через мать тесно связаны с тотемизмом, и некоторые следы того и другого обнаруживаются у кельтов. Среди пиктов, которыми были, возможно, кельты бриттского происхождения, эти нравы сохранялись в правящей династии. Власть переходила к брату короля от той же матери или к сыну сестры, в то время как отец короля никогда не был королем и часто был «чужаком». Подобные правила преемственности преобладали в древнеарийских родах – греческих и римских – и, как считает доктор Стокс, возможно, существовали в Таре в Ирландии, хотя в истории Фиана об Ойсине он женится на дочери короля Тир на н-Ог и наследует после него королевскую власть частично по этой причине, а частично потому, что он победил его на ежегодном состязании за престол. Такое спортивное соревнование за престол было известно в Древней Греции, и этот рассказ, возможно, подтверждает теорию кельтского священнического царствования, поскольку занимающий эту должность сохранял ее до тех пор, пока его не побеждали или пока не убивали. Следы преемственности через сына сестры обнаруживаются в «Мабиногионе», и Ливий описывает, как мифический кельтский правитель Амбигат, обнаружив новые территории, послал туда не своего собственного сына, а сыновей своей сестры. Ирландские и уэльские группы богов и героев назывались по имени матери, а не отца: дети Дану и Дон и мужчины Домну. Ану – это мать богов, Буанан – героев. Дающим свое имя предком у скоттов была женщина, а древнейшими колонизаторами Ирландии были женщины, а не мужчины. Боги и герои саг часто матронимичны, и имя отца опускается: Луг Мак (сын) Этхненд, Конхобар Мак (сын) Нессы, Индех, сын Дe Домнанн, Корпре, сын Етайн, и другие. Возможно, аналогичным этому является обычай называния мужчин в честь их жен, например, сын Фергуса – Фер Тлахтга, муж Тлахтги. В сагах женщины (богини и героини) занимают высокое место, подобающее им, и часто они сами выбирают себе любовников или мужей, – нравы, наводящие на размышления о матриархате. Таким образом, то, что некогда было только общей практикой, позже было ограничено правящим родом или рассказывается о божественных или героических персонажах. Возможно, некоторые случаи кровосмешения действительно могли иметь место как преувеличенное истолкование того, что некогда разрешалось тотемным законом. Цезарь говорит о бриттском многомужии, о том, что братья, сыновья и отцы имели общих жен. Страбон говорит об ирландских брачных союзах с матерями и сестрами, возможно ссылаясь не на фактическую практику, а на сообщения из историй саг о кровосмешении. Дио Кассий говорит об общих женах у каледонцев и мэтэйцев, а Иероним говорит почти то же о скоттах и атекоттах. Однако эти замечания, за исключением сообщений Цезаря, неясные, они относятся к брачным нравам, неизвестным тем, кто о них сообщает. В ирландских сагах есть легенды о кровосмешении вокруг потомков Етайна: отцы соединяются с дочерьми, сын – с матерью, женщина имеет сына от своих братьев (так же как Экне был сыном Бриана, Иухара и Иухарбы) и является также матерью Кримтхана по этому сыну. Союзы между братьями и сестрами встречаются как в ирландской, так и уэльской истории.

В этих случаях кровосмешение с матерью нельзя объяснить тотемным обычаем, но эти случаи могут быть искаженными реминисценциями того, что могло происходить в тотемном племени, а именно: сын брал жен своего отца, кроме своей собственной матери, когда те были другой веры, отличной от его собственной. При тотемизме братья и сестры от различных матерей, имевших различные тотемы, могли, возможно, соединяться, и о таких союзах рассказывается в мифах многих народов. Позже, когда тотемизм прекратил свое существование, союзы заключались между детьми от одной матери. Согласно закону тотема, отец мог сочетаться с дочерью, поскольку она имела тотем своей матери, но на практике это осуждалось. Многобрачие также могло сосуществовать с тотемизмом, и, конечно, это, как правило, связано с отсчетом происхождения через мать. Если кувада была кельтским институтом, то это также указывает на существование матриархата у кельтов. Чтобы объяснить все это как доарийское или говорить о том, что сообщения классических авторов касаются неарийских племен и что свидетельства в ирландских сагах показывают только то, что кельты были под влиянием нравов коренных племен, среди которых они жили, следует пренебречь тем фактом, что эти обычаи тесно связаны с кельтской жизнью, хотя это оставляет необъяснимым влияние таких обычаев на народ, чьи собственные нравы были совершенно другими. Свидетельства указывают на существование тотемизма среди древних кельтов или же хотя бы отдельных элементов этой веры.

В первобытный период охоты или скотоводства люди поклонялись животным, на которых охотились или которых разводили. Они, возможно, чувствовали вину перед животным, на которое охотились и которое убивали (форма поклонения), а там, где на животных не охотились, их разводили и поклонялись им, а одного из них, возможно, ежегодно убивали и съедали, чтобы получить его божественную силу. Заботливо оберегались священные животные, на которых не охотились, и это привело к одомашниванию, воздержанию от употребления в пищу их мяса, что способствовало увеличению запасов продовольствия в более позднее время, когда одомашненных животных свободно убивали. Но более раннее священное убийство таких животных сохранилось в религиозном аспекте их заклания в начале зимы. Культ животных был также связан с тотемным обычаем, хотя на более поздней стадии этот культ был заменен культом антропоморфных божеств, со старшими божественными животными в качестве их символов, священных жертв и т. п. Эта эволюция привела теперь к устранению ограничений убийства и поедания животных. С другой стороны, более примитивные культы животных, возможно, кое-где оставались. Поклонение культам животных, возможно, ограничивалось мужчинами. С появлением сельского хозяйства как искусства в руках главным образом женщин и последующего культа Матери-Земли, богини плодородия и зерна, возможно считавшегося женским, священное поедание божественного животного приводило к убийству и поеданию человеческой или животной жертвы, по-видимому чтобы воплотить такой дух. Позже эти два культа были вынуждены объединиться, и божественное животное и животное воплощение духа растительности перестали различаться. С другой стороны, когда мужчины начали принимать участие в женских культах плодородия, то, поскольку духи были женскими или, возможно, стали рассматриваться как богини, это заставило мужчин рассматривать некоторых антропоморфных животных божеств как богинь. Некоторые из них, например Эпона и Дамона, с расширением участия мужчин в сельском хозяйстве стали мужскими или же супругами и матерями богов плодородия, хотя более древний аспект никогда не терялся из виду, как свидетельствует Мать Зерна. Эта эволюция привела к тому, что божественные священники-короли заняли место более древних священнослужи-тельниц этих культов, одна из которых, возможно, была божественной жертвой. Однако в некоторых местных культах все еще сохранялось поклонение женским божествам, и они имели своих священнослужительниц.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.