23

23

В течение шести месяцев Кейси занимался еще одним совершенно необычным контр разведывательным делом.

ЦРУ получило данные о том, что в период с 1975 по 1980 г. советская разведка приобрела важного агента из числа сотрудников АНБ, который предложил свои услуги посольству СССР в Вашингтоне по телефону. Эти сведения были переданы ФБР, которое занялось проверкой своих старых записей разговоров разных абонентов с советским посольством. На пленке шестилетней давности они услышали голос неизвестного человека: «Я располагаю информацией, которую хотел бы передать вам…» Располагая данными о принадлежности информатора к АНБ, ФБР сосредоточило внимание на элитной группе сотрудников, занимавшихся советскими делами, в состав которой входило около тысячи человек. Запись была воспроизведена некоторым из них. По голосу они опознали своего бывшего коллегу Рональда В. Пелтона, который работал в советском управлении АНБ с 1965 г. В 1979 г. он ушел в отставку с должности с годовым окладом 24,5 тысячи долларов.

Хотя у Пелтона было невысокое служебное положение, по роду своей работы он имел широкий доступ к совершенно секретной информации о расшифровке материалов, передаваемых по 60 советским линиям связи, которые были объектами АНБ. Пелтон закупал оборудование, занимался бюджетными вопросами, планированием, решением некоторых других проблем. Тридцативосьмилетний Пелтон был настойчив, умел вести переговоры при заключении контрактов, обладал феноменальной памятью. Другими словами, он был настоящей находкой для советской разведки. Если бы ей предоставили право выбора среди тысяч сотрудников АНБ, она не смогла бы найти лучшего кандидата. Пелтон был одним из тех ключевых работников низшего звена, которые имеются почти в любом учреждении, обладающих техническими знаниями и широким общим кругозором.

В ноябре 1985 г. ФБР установило, что Пелтон занимается продажей моторных лодок в Аннаполисе (штат Мэриленд). Два агента ФБР допросили его в отеле «Хилтон» в Аннаполисе, и Пелтон частично признался в шпионской деятельности. В 1979 г., еще работая в АНБ, Пелтон объявил себя банкротом, но об этом никто не знал. После ряда деловых неудач он предложил свои услуги советской разведке. Пелтону заплатили 35 тысяч долларов за информацию о шпионском оборудовании стоимостью в десятки миллионов долларов.

Сразу же после допроса Пелтон был арестован по обвинению в шпионаже. В представленных суду документах ФБР указало, что Пелтон передавал сотрудникам советской разведки информацию «о проекте Соединенных Штатов по сбору разведывательных сведений о Советском Союзе». Это вызвало сенсацию в средствах массовой информации. Как могло случиться, что одна из важных операций АНБ была выдана противнику? На одном из судебных заседаний назначенный судом адвокат Пелтона упомянул об операции под кодовым названием «Айви беллз». Судья прервал допрос, запретив дальнейшее разбирательство дела.

Операция «Айви беллз» начала осуществляться в конце 70-х гг., когда Тэрнер был директором центральной разведки, и в 1981 г. она была уже провалена. Только после разоблачения Пелтона АНБ и Кейси удалось свести воедино все куски.

На восток от советского побережья, глубоко на дне Охотского моря АНБ и ВМС США с подводной лодки установили одно из самых современных и сложных подслушивающих устройств, при помощи которого снималась информация с глубоководного советского кабеля, обеспечивающего работу ключевых советских военных и других коммуникационных линий. Аппарат имел специальное облегающее кабель устройство, которое позволяло электронными методами проникать внутрь его, без физического контакта с отдельными проводами. Если бы русские стали поднимать кабель для обследования, они не обнаружили бы каких-либо признаков оборудования его подслушивающим устройством — оно легко бы отсоединилось от кабеля и осталось необнаруженным на дне моря. Записывающая аппаратура этого устройства могла фиксировать сообщения и сигналы, передававшиеся по различным линиям связи, в течение четырех недель.

Одним из наиболее сложных аспектов операции «Айви беллз» было изъятие из устройства пленок с записанной информацией. Специально оборудованная американская подводная лодка должна была регулярно появляться в Охотском море. Военные аквалангисты при помощи минилодки и даже подводного робота устанавливали местонахождение записывающего устройства и меняли пленки, которые затем направлялись в АНБ для расшифровки. Хотя сообщения имели месячную или даже большую давность, они содержали ценную информацию.

Особый интерес представляли сообщения, связанные с испытанием советских баллистических ракет. Ракеты завершали свой полет в водах Охотского моря в районе Камчатского полуострова, и вся информация о ракетах и испытаниях передавалась по этому кабелю.

Советские специалисты считали, что их глубоководные коммуникационные кабели и подземные линии связи фактически неуязвимы для перехвата со стороны Соединенных Штатов. Поэтому для зашифровки информации, передаваемой по некоторым каналам охотского кабеля, использовалась далеко не самая современная система кодирования. А некоторая информация вообще не кодировалась. Самые сложные системы кодирования информации использовались в наиболее уязвимой радиоволновой связи: в обычной радиосвязи, микроволновой или спутниковой.

Операция в Охотском море успешно осуществлялась до 1981 г. Но однажды на фотоснимке со спутника было отмечено большое скопление советских судов как раз в том участке Охотского моря, где к кабелю было прикреплено американское подслушивающее устройство. Один из советских кораблей был оборудован подводно-спасательной техникой. Ранее было зафиксировано участие этого судна в спасательных операциях в различных районах мирового океана. Позднее, когда американская подводная лодка прибыла для замены пленок, она установила, что устройство исчезло. Руководство АНБ пришло к выводу, что оно попало к русским и операция провалена. ВМС изучили всю имевшуюся разведывательную информацию, и был составлен настолько важный секретный доклад, что доступ к нему был предоставлен строго ограниченному кругу лиц. В этом докладе исключалась возможность простого совпадения или случайной удачи со стороны русских: они знали, что делают, и шли точно к месту нахождения записывающего устройства. Значит, имела место утечка информации, почти определенный шпионаж. В докладе был сделан вывод о том, что у русских в этих сферах есть агент.

Причины утраты в 1981 г. записывающего устройства были загадкой до получения информации, давшей ключ к разоблачению Пелтона в 1985 г. Кейси надеялся, что Пелтон будет осужден без раскрытия операции «Айви беллз», других секретных проектов или их результатов.

Основным недостатком операции «Айви беллз» был разрыв по времени между передачей русскими своих сообщений и их съемом с подслушивающего устройства с помощью подводной лодки. После провала проекта «Айви беллз» глава военно-морской разведки США адмирал Джон Баттс и руководитель аппарата Кейси по разведывательному сообществу вице-адмирал Эдвард А. Буркхалтер начали выступать за разрешение проблемы ликвидации разрыва между получением информации и ее реализацией.

Предлагалось скрытно провести из Гренландии глубоководный кабель и исходящие от него подслушивающие устройства подсоединить к советским подводным коммуникационным линиям в северных прибрежных водах. В этом случае информация сразу же попадала бы в АНБ. Расстояние между Гренландией и советским побережьем через Северный полюс составляет около 1200 миль. Кабель пришлось бы укладывать на дно океана, при цене около миллиона долларов за милю. Общие расходы — свыше миллиарда долларов — значительны, но они стоят того, доказывали оба адмирала. При всем скептицизме и снобизме законодателям было необходимо как-то показать, что они серьезно относятся к разведывательной деятельности. По другому проекту, стоимостью тоже миллиард долларов, предлагалось, используя такую же технологию, прослушивать все коммуникационные кабели мира.

Я узнал об операции «Айви беллз» в начале 1985 г., но, поскольку нам было неизвестно о ее провале, Брэдли решил задержать публикацию. После ареста Пелтона нам удалось установить, что одним из наиболее важных проваленных проектов по сбору разведывательной информации была как раз операция «Айви беллз». Поскольку русские захватили устройство и без труда могли установить его предназначение, Брэдли считал себя вправе рассказать о деталях этой операции, чтобы показать, какой ущерб может быть нанесен одним из многих тысяч клерков, техников, переводчиков и обработчиков информации, имеющих дело с последними достижениями в области технологии шпионажа.

5 декабря Брэдли и редактор-распорядитель газеты «Вашингтон пост» Леонард Дауни-младший прибыли к директору Агентства национальной безопасности генерал-лейтенанту Уильяму Одому. Десять лет назад подполковника Одома при администрации Картера устроили на работу в Совет национальной безопасности, что явилось трамплином для его карьеры. Худощавый, непроницаемый, с сильным характером человек, Одом считался «сверхъястребом» по отношению к Советскому Союзу. Он твердо верил в успех сбора информации с помощью технических средств. Статья об операции «Айви беллз», по словам Одома, раскроет перед русскими неизвестные им сведения, однако в течение последующих тридцати минут беседы он так и не пояснил, что имел в виду. В нем чувствовалась обеспокоенность. Он заявил, что на карту поставлены важные вопросы, затрагивающие национальную безопасность.

Позднее Дауни заявил, что, по его мнению, Одом попытается установить источники нашей информации об операции «Айви беллз». Брэдли считал, что наши телефоны могут прослушиваться. Пэт Тайлер и я начали беседы с некоторыми людьми (естественно, не по телефону) и выяснили, что должностные лица разведки не хотели, чтобы предстоящий судебный процесс над Пелтоном был предан широкой огласке. Один из них отметил, что стратегия АНБ в отношениях с прессой состояла в том, чтобы добиться отсрочки публикации материалов и выиграть время.

Ни один агент и ни одна разведывательная операция не могут функционировать вечно, они действуют определенное время. Поэтому каждый день на счету. Несмотря на то что Пелтон все выдал русским, заявило это должностное лицо, возможно, у русских чего-то не хватает. В прошлом руководители американской разведки не раз убеждались, что пойманные шпионы по каким-то причинам не сообщали некоторых сведений русским, и те не смогли должным образом проанализировать и использовать полученную информацию.

Как выяснилось, кроме «Айви беллз» Пелтон выдал русским еще семь важных операций, одна из которых осуществлялась из американского посольства в Москве, а другая проводилась совместно с англичанами. Еще одна операция касалась нового и эффективного способа перехвата микроволновой связи русских. В руки русских попала также информация об оборудовании, при помощи которого сведения сразу же после их перехвата передавались для обработки на компьютерах. Официальные лица опасались, что предание гласности истории с «Айви беллз» вызовет у представителей прессы желание получить о ней больше информации. Может последовать серия статей, в которых будут вскрыты подробности операции. Все это очень деликатные вопросы. Что запомнил Пелтон? Что он не рассказал? Что именно сообщил русским? Как это было воспринято? Поверили ли ему? Провал не всегда означает, что какая-то возможность, технология или агент утрачены навсегда. Напечатанные в газетах статьи о Пелтоне откроют шлюзы, превратят АНБ в жертву репортеров. Так нам говорили. Но в то же время более десяти лет назад на первой странице газеты «Нью-Йорк тайме» Сеймур Херш сообщал о сомнительной операции американских подводных лодок вблизи советского побережья. Со ссылкой на источник Херш сообщал, что с подводных лодок США удалось подключиться к советским кабелям, проложенным по дну океана, и перехватывать таким образом поступающие с командных пунктов распоряжения и другие сведения, которые считались слишком важными, чтобы их можно было передавать по радио или другим, менее безопасным способом.

В 1976 г. в своем докладе о разведывательной деятельности США комиссия Пайка указывала: «За последние десять лет в ходе осуществления разведывательной программы с использованием специального оборудования подводных лодок во враждебных территориальных водах имело место по меньшей мере девять столкновений с судами противника, более ста десяти возможных обнаружений наших действий, и трижды информация просачивалась в прессу». Далее комиссия констатировала, что ВМС неправильно оценили эту программу как связанную с небольшим риском и что проведенный ВМС анализ носил «формальный характер».

Мы показали Брэдли результаты своих исследований. Ранее в беседе с Брэдли Одом доказывал, что сведения об оборудовании американских подводных лодок техническими средствами для прослушивания кабельных линий относятся к категории особых государственных секретов и их появление в прессе приведет к катастрофическим последствиям. Брэдли позвонил Одому.

— Я надеюсь, что вам не удастся найти в прессе такую информацию, — ответил директор АНБ.

Брэдли сказал, что его репортеры вновь займутся этим делом. Он чувствовал, что его пытаются одурачить. Его особенно расстроило появление в только что вышедшей из печати публикации «Ядерная война на море» ссылки на старую статью из газеты «Нью-Йорк тайме» о прослушивании подводных кабелей.

Если такие сведения могут появиться в других изданиях, то почему не в «Вашингтон пост»?

27 января Брэдли, редактор по внутренней информации Роберт Г. Кайзер и я отправились в штаб разведывательного сообщества на встречу с Одомом и двумя его помощниками. У нас имелся вариант статьи об операции «Айви беллз», и мы надеялись, что они отметят в ней абзацы, которые были неприемлемы с точки зрения обеспечения национальной безопасности. Руководящие сотрудники АНБ несколько суетливо прочитали восемь страниц черновика. Мы ждали их реакции. Одом был осторожен в своих высказываниях, его помощники пробурчали что-то не очень внятное. Брэдли спросил, почему мы не можем опубликовать то, что хорошо известно русским. Они узнали об этом от Пелтона, изъяли устройство со дна океана, разобрали его и внимательно изучили. Почему сейчас, когда Пелтон скоро предстанет перед судом, мы не можем рассказать об этом общественности?

Одом сказал, что возьмет черновик с собой, изучит его, взвесит все мнения и вернет его Брэдли.

На следующий день, 28 января, через несколько часов после взрыва космического корабля «Челленджер», Одом позвонил Брэдли. Он, Одом, АНБ и правительство США возражают против публикации этой статьи. Он не собирается редактировать ее или готовить новый, приемлемый вариант, если бы это даже было возможно. Публикация вызовет к этой проблеме внимание, что опасно и не нужно, заявил Одом. Если даже русским все известно, они не знают точно, какими данными об их осведомленности располагают США. Расшифровку этого он и хотел бы не допустить. Вся эта история должна быть предана забвению, и задача Одома позаботиться об этом.

7 февраля Брэдли, Дауни, Кайзер и я обедали с одним из бывших высокопоставленных сотрудников ЦРУ, давно отошедшим от дел, но хорошо осведомленным о трениях между ведомствами, занимающимися обеспечением национальной безопасности, и средствами массовой информации. Брэдли изложил все, что мы знаем об операции «Айви беллз», предательстве Пелтона и предстоящем суде над ним.

— Почему они так противятся? — поинтересовался Брэдли.

— Мать, защищающая свое дитя, — ответил бывший сотрудник ЦРУ, — ничто по сравнению с офицером разведки, оберегающим свою операцию.

— Но русские все знают, — сказал Брэдли.

— Да, — ответил наш собеседник. — Но кто именно? Об обнаружении подслушивающего устройства могло быть доложено руководству страны как о крупном успехе. Но может случиться и так. Линия прослушивалась в течение длительного времени, и этот факт мог принести неприятности военным или КГБ. Будут ли они докладывать руководству? Вы можете ответить на эти вопросы? — спросил он. — Поэтому давайте посмотрим на проблему с позиции русских: они раскрыли американскую операцию, проводившуюся в одном из морей Советского Союза, и тем самым положили ей конец. В Америке прошел судебный процесс без раскрытия подробностей и все, вопрос закрыт. А в случае появления статьи? У советских военных или у КГБ возникнет чувство тревоги и возмущения, требующее соответствующего выхода. Ведь родина стала жертвой шпионажа (в таком-то месте и в такое-то время). А это можно рассматривать как удар по национальному самолюбию. Начнутся поиски новых шпионов, поднимется кампания шпиономании. В дипломатических переговорах русские станут менее сговорчивыми и именно по тем вопросам, в которых заинтересованы США. И наконец, это может привести к провалу других операций.

Цель разведки состоит в том, — заявил бывший сотрудник ЦРУ, — чтобы успокоить противоположную сторону, дать ей почувствовать себя в безопасности, усыпить бдительность. Поэтому американская разведка и возражает против появления какой-либо статьи. Кроме того, статья в газете «Вашингтон пост» может создать определенную проблему для нового советского руководителя Горбачева, который находится у власти всего одиннадцать месяцев.

Публикация о шпионаже США, — заключил он, — глубоко заденет его. — Возможно, некоторые факты скрываются от него точно так, как это делается у нас. Как ни крути, а прослушивание нами кабеля связи было их провалом.

Беседа подействовала на нас отрезвляюще и напомнила, что вопрос не такой простой. Последствия от публикации могли быть непредсказуемыми..

Мы показали статью еще в некоторых инстанциях в Вашингтоне в надежде найти авторитет, который бы санкционировал ее публикацию. Имея на руках официальные и неофициальные предупреждения, Брэдли заявил, что он хочет притормозить, чтобы ясно представить, к чему может привести публикация этих материалов.

До сих пор никто нам не сказал, что конкретно в этой статье может нанести ущерб. Было очевидно, что разведывательное сообщество не хочет, чтобы средства массовой информации вмешивались в это дело. Возможно, у разведывательных служб были на это свои причины, которые они пока не раскрыли, а возможно, такое положение создалось потому, что они не хотели обсуждения своих операций по сбору разведывательной информации или своего фиаско с Пелтоном. Перед нами пока мигал только желтый предупредительный свет, а не запрещающий красный.

Последний вариант статьи я передал ответственному сотруднику Белого дома и попросил его сообщить, есть ли возражения. Из статьи ранее были исключены четыре несущественные детали, на которые указал генерал Одом. Наши дальнейшие исследования подтвердили, что Советы действительно о них могут не знать. В статье, которую я передал, говорилось, что Пелтон «раскрыл долгосрочную операцию ВМС США по прослушиванию советского глубоководного кабеля связи». Далее указывалось, что передача этой информации русским произошла в 19S1 г. и что операция «Айви беллз» проводилась на кабеле в Охотском море. Сотрудник Белого дома обещал ответить на наши вопросы.

20 февраля 1986 г. президент Рейган вылетел на Гренаду, чтобы отпраздновать годовщину победы 1983 г. Находясь на борту президентского самолета, этот сотрудник Белого дома обсудил вопрос о нашей статье с Шульцем, Уайнбергером, Пойндекстером и Джоном Риганом. Их мнение было единогласным: последний вариант статьи был наименее приемлемым. Они пришли к выводу, что «Вашингтон пост» теперь у них в руках. Действия газеты по обсуждению многочисленных вариантов статьи с сотрудниками Белого дома и Агентства национальной безопасности свидетельствовали о наших колебаниях и неуверенности. Руководящие сотрудники администрации полагали также, что публикация статьи нанесет ущерб национальной безопасности не столько раскрытием секретов, сколько ухудшением отношений между США и Советским Союзом. Если Советы отнесутся к этой статье как внушающей доверие, то опасения генерала Одома подтвердятся: Советы убедятся, что американцы знают об их секретах. Кроме того, операции АНБ затрагивают ряд взаимосвязанных секретов — трудно раскрыть одну операцию, не нанеся ущерба другим.

Но главную озабоченность вызывала динамика американо-советских отношений. Статья могла повредить их развитию, а это с полным правом можно отнести к вопросам национальной безопасности.

Позднее сотрудник Белого дома сообщил нам: «Обсуждение было проведено на самом высоком уровне, насколько позволяет сделать это мое служебное положение. Брэдли следует поговорить с адмиралом Пойндекстером».

Пелтон был одним из наиболее информированных лиц, когда-либо имевшихся у русских. Он выдал не только «Айви беллз», но и другие исключительно важные операции по сбору разведывательной информации. В АНБ он имел доступ ко всей информации, касающейся операций разведывательных служб США со средствами связи Советского Союза. В течение ряда лет Пелтон передавал русским информацию во время встреч с ними в Европе. Мы хотели рассказать своим читателям, что именно он выдал. В статье также показывалось, насколько просто было прийти в советское посольство и выдать американские секреты.

Однако редакторы «Вашингтон пост» колебались. Тогда Брэдли сказал, что он позвонит Пойндекстеру[29].

В середине марта ответственный сотрудник ФБР информировал нас о том, что министерство юстиции почти проиграло битву за привлечение Пелтона к ответственности в связи с опасением расшифровки важных государственных секретов.

Мы спросили, а теперь газета может напечатать статью о том, что Советам уже известно? На что сотрудник ответил, что все-таки следует считаться с атмосферой, которая окружает разведывательные операции. Любая информация о методах получения секретных данных повышает осторожность и бдительность другой стороны. Как известно, успехи в разведке часто достигаются тогда, когда другая сторона допускает ошибку, что-то просматривает, не проверяет. А привлекать внимание контрразведки не хотелось бы. «Впрочем, я мог бы переговорить с министром юстиции», — предложил он.

— В этом нет необходимости, — ответил Брэдли, хотя Миз был единственным руководителем ведомства, с которым мы не консультировались.

В пятницу 21 марта я встретил Кейси на большом приеме, который устраивал издатель газеты «Нью-Йорк тайме» Артур Оке Сульцбергер. Прием подходил к концу, число людей, собравшихся в вашингтонском «Международном клубе», уменьшилось. Кейси беседовал с репортером из «Нью-Йорк тайме», помешивая свой напиток. Я подошел и спросил, могу ли я пожать ему руку.

— Я только что говорил, — сказал Кейси, обняв меня за плечи, — вы организовали прекрасную вечеринку.

Все, кто был близко от нас, удивились, и я тоже. Потом я понял, что Кейси, видимо, принял меня за Сульцбергера, и сказал, что я из «Вашингтон пост».

Кейси внимательно посмотрел на меня. «Вот так штука», — сказал он, улыбаясь. Осмотревшись по сторонам, он нашел Сульцбергера и подошел к нему. Очевидно, для того чтобы показать мне, что он понял свою ошибку, Кейси заговорил о моей книге. Ему было известно, что я работаю над книгой о ЦРУ и о нем. В течение последнего времени мы говорили с ним об этом неоднократно. Он спросил, будут ли книгу просматривать, чтобы удостовериться в том, что я не раскрыл каких-либо секретов. Я ответил, что приму к сведению любые идеи о том, как это можно было бы сделать. Однако сомневаюсь, что это поможет.

— Продолжайте работу и критикуйте меня, если вам это нравится, — сказал он. — Это — ваша книга.

Вскоре мы оказались одни, и я спросил Кейси, почему генерал Одом и другие создают нам такие трудности с публикацией статьи о том, что Пелтон выдал операцию «Айви беллз» русским.

— Если вы опубликуете это, — сказал Кейси, держа стакан в обеих руках, — может создаться определенное общественное мнение, с которым мы можем не справиться. Я попросил Билла Одома заняться этим делом. Он знает о нем больше меня.

Кейси не пояснил, имел ли он при этом в виду факт прослушивания кабелей или саму операцию, проводившуюся с подводных лодок вблизи побережья Советского Союза. Может быть, он подразумевал и то, и другое.

На другой день я рассказал Брэдли об утверждении Кейси, что все дело в «общественном мнении». Брэдли ответил, что сейчас его просто угнетает сознание того, что мы все еще не можем решить вопрос о статье. Вечером в тот же день я написал Брэдли письмо, в котором сказал, что считаю прекращение наших расследований серьезной ошибкой и что мы должны как-то распутать этот узел.

Брэдли пригласил меня на обед. В течение нескольких последних лет он неоднократно задавал мне один и тот же вопрос: «Неужели ЦРУ бесконтрольно?» Что я ему мог ответить? Многие, в том числе и сотрудники разведки и лица, использующие разведывательную информацию, испытывают по этому поводу определенное беспокойство, особенно в отношении Кейси. Они считают, что США своими тайными операциями, секретным сбором разведывательной информации часто вмешиваются не в свои дела. Некоторые даже считают, что США ведут настоящую разведывательную войну против Советского Союза. Все эти так называемые пассивные методы сбора разведывательной информации: «жучки» — тут, спутники — там, системы подслушивания по всему миру, подводные лодки в территориальных водах — рождают довольно неприглядную картину. Соединенные Штаты обогнали русских в технологической области, а значит, и в тайных операциях.

Брэдли хотел уяснить для себя: какие специальные цели мы преследуем, сообщая об этом общественности? Мы же не можем просто так публиковать какие-то факты, какие-то секреты.

Я согласился с этим. «На первом этапе этой разведывательной операции с использованием ядерных подводных лодок США даже вынашивали планы направления их не только в территориальные воды СССР, но в устье одной из его рек», — сказал я.

— О боже, — простонал Брэдли.

— Правда, у нас была противоречивая информация об этом, и мы не знали, имело ли это в действительности место.

— А если было? Представьте себе: одну из наших ядерных подводных лодок обнаруживают в советской реке или советской гавани. По сравнению с этим инцидент с «Пуэбло» в 1968 г. кажется мелочью. (Американский разведывательный корабль «Пуэбло» был захвачен в 13 милях от побережья Северной Кореи.)

— Контролировал все это кто-нибудь или нет? — снова задавал вопрос Брэдли.

Потом мы говорили о том, что АНБ, очевидно, занимается прослушиванием и несоветских подводных кабелей, поскольку США являются совладельцами крупнейших кабельных сетей в мире: тихоокеанской и атлантической, и серьезные люди обеспокоены тем, что США позволяют русским перехватывать телефонные разговоры, используя для этого свои микроволновые антенны, расположенные выше любого здания в Вашингтоне. Это ведь тоже не что иное, как вторжение в личную жизнь американцев.

Потом, когда я собрал вместе кусочки имеющейся информации, мне стало ясно, что, возможно, имеется молчаливое согласие, что и США могут пользоваться современной системой электронного сбора разведывательной информации из своего посольства в Москве.

Брэдли возражал, но ни он, ни мы не могли с полной уверенностью сказать, что мы не нарушим требований национальной безопасности.

Мы согласились с тем, что Брэдли переговорит с одним из тех, чья информация легла в основу статьи, одним бывшим руководящим сотрудником разведки, который был полностью осведомлен об операции «Айви беллз». Он мог достоверно сказать, есть ли в статье какие-либо неизвестные русским сведения или нет.

Большую часть апреля мы занимались вопросами бомбардировки Ливии, и только в конце месяца Брэдли смог встретиться с бывшим сотрудником разведки для обсуждения операции «Айви беллз». Тот подтвердил Брэдли, что в данном варианте статьи нет ничего, чего не знали бы русские. В пятницу 25 апреля около 3 часов дня Брэдли попросил меня позвонить в Белый дом и проинформировать их о том, что статья будет напечатана в газете в ближайшее время.

— Мы вынуждены возразить, — заявил представитель Белого дома по вопросам национальной безопасности, вновь выдвигая аргумент о том, что статья «в целом» сообщит русским сведения, которых они еще не знают. Далее он заметил, что до публикации Брэдли следовало бы позвонить Одому.

— Одом считает, что ему дали обязательство, которое, кажется, не выполняется, — добавил он.

На следующее утро Одом сам позвонил Брэдли, который на выходные дни уехал на Лонг Айленд, и заявил, что он категорически возражает против публикации.

— Я разговаривал с людьми, равными вам по положению и степени лояльности Соединенным Штатам, — сказал Брэдли в ответ. — Они не нашли в статье ни одного факта, который не был бы известен русским.

Одом согласился, что в статье нет для русских ничего нового. Его больше беспокоят другие страны, которые пока не знают о наших возможностях по прослушиванию линий связи.

Брэдли ответил, что, очевидно, уже поздно снимать одни аргументы против публикации статьи и выдвигать новые.

Одом настаивал, чтобы Брэдли отложил принятие решения до личной беседы.

Представители различных разведывательных организаций США пытались убедить Одома в том, чтобы он недвусмысленно сказал Брэдли, что же именно в статье его не устраивает. Но Одом отказался это сделать. Различные уточнения — это слишком опасно.

1 мая Брэдли и Одом встретились за завтраком. Одом был спокоен и сказал, что его больше всего беспокоит реакция других стран, хотя и не назвал, каких именно. Брэдли настаивал на том, что если есть какая-то конкретная причина, он должен ее знать. Одом ответил, что его тревожит слишком большой объем раскрываемой информации. Он совместно с другими руководителями разведки рассматривает возможность применения закона от 1950 г., предусматривающего уголовное наказание за публикацию секретной информации из области сигнальной разведки.

Брэдли заявил, что он намерен опубликовать статью.

— Будет ли это единственной статьей об «Айви беллз»? — спросил Одом.

Брэдли ответил, что он не может сейчас ответить на этот вопрос. Во всяком случае, добавил он, мы не собираемся посвящать этой операции всю свою жизнь, а «Вашингтон пост» заполнять только этой темой. Брэдли ушел с впечатлением, что он все-таки смог убедить Одома.

Позднее в тот же день Брэдли заявил, что назад пути нет. «Я перешел Рубикон». Мы еще раз подработали статью для ее публикации в воскресном номере.

На следующий день, в пятницу 2 мая Кейси посетил начальника отдела министерства юстиции по уголовным делам Д. Лоуэлла Дженсена и предложил привлечь к уголовной ответственности в соответствии с законом 1950 г. органы прессы, допустившие утечку информации. У него был список пяти органов массовой информации, опубликовавших в последнее время сведения об использовании коммуникационных линий других стран: «Вашингтон пост», «Нью-Йорк тайме», «Вашингтон тайме», «Тайм», «Ньюсуик». Статью из «Вашингтон пост», на которую Кейси ссылался, написал я. В ней говорилось о перехвате ливийских сообщений, относившихся к взрыву в западноберлинской дискотеке.

Дженсен без энтузиазма отнесся к идее привлечения репортеров к ответственности. Он не хотел нарушать первую поправку к конституции США.

— Вам следует занять жесткую позицию в отношении этих негодяев, — заявил Кейси. Он хотел, чтобы Дженсен продумал вопрос об обращении в суд, с тем чтобы не допустить публикации газетой «Вашингтон пост» статьи об операции «Айви беллз». Однако, по мнению Дженсена, это не сработает. Администрации не удалось выиграть в Верховном суде дело о запрете на публикацию «документов Пентагона».

Позднее в тот же день Кейси позвонил из своей машины Брэдли и предложил встретиться в баре университетского клуба, как раз позади здания «Вашингтон пост», рядом с советским посольством.

Брэдли и Дауни подошли в бар к 4 часам и вручили Кейси вариант статьи. Он медленно прочитал ее.

— Публикация этой статьи, несомненно, нанесет ущерб интересам национальной безопасности, — сказал Кейси, взяв стакан виски с содовой. — Я не угрожаю вам, но вы должны знать, если эта статья будет напечатана, я выступлю за привлечение вас к ответственности. Это относится не только к «Вашингтон пост». Мы уже собрали данные о пяти таких грубых нарушениях.

Как бы между прочим он заметил, что только что был в министерстве юстиции, где по его рекомендации собираются завести пять уголовных дел.

Брэдли спросил, уж не по закону ли 1950 г.?

— Да, да, — ответил директор ЦРУ. — Я больше не занимаюсь адвокатской практикой.

Брэдли и Дауни пытались выяснить подробности. Сначала ссылались на русских, потом — на другие страны, а сейчас на что?

— Послушайте, — сказал Кейси, — придержите статью с неделю. Я хочу позвонить президенту, который выехал в Японию на совещание по экономическим вопросам, и попросить его лично переговорить с Брэдли.

— Это так важно? — спросил Брэдли.

— Да, очень, — ответил Кейси. — Если статью опубликуют, жизнь некоторых людей, возможно, окажется под угрозой.

При выходе из бара Кейси спросил Дауни: «Как у вас с Олли?» Дауни решил указать в одной из публикаций, в которой фигурировал Норт, что он является сотрудником Совета национальной безопасности, который занимается вопросами оказания помощи «контрас». В направленном Дауни письме Норт протестовал против этого. Обо всем этом Кейси было известно.

Поскольку к решению вопроса о публикации Кейси намеревался привлечь президента, Брэдли и Дауни согласились статью в воскресенье не публиковать. Вернувшись к себе, они проконсультировались с юристами. Ни один из них никогда не сталкивался с законом 1950 г., в котором говорилось, что подлежит наказанию любое лицо, «опубликовавшее» информацию о разведке в области средств связи. Юристы не были уверены, соответствует ли этот закон конституции. Они советовали проявлять осторожность.

Тайлер и я были уверены, что статья не может причинить какого-либо ущерба. В ходе правки из нее уже все убрали. Возможно, что Кейси блефует. Он стремился сделать так, чтобы средства массовой информации не писали о таких вещах.

— Из материалов статьи можно сделать определенные выводы, — заключил Тайлер, — и именно этого они хотели бы избежать.

Брэдли решил обсудить эти вопросы публично. Во вторник 6 мая он передал свои заметки о встрече с Кейси репортеру газеты «Вашингтон пост» Джорджу Ларднеру. Если человеку может что-то сказать не умеющая лаять собака, то подобную роль может сыграть и неопубликованная статья.

В 5 часов 45 минут пополудни в кабинете Брэдли раздался звонок. В телефонной трубке он услышал голос Кейси. Директор центральной разведки сказал, что с ним только что связался по телефону Генри Грюнвальд, главный редактор журнала «Тайм», и спросил, правда ли, что его журнал собираются привлечь к ответственности. Вы в курсе?

— Конечно, — ответил Брэдли. — Это я поручил репортеру написать об этом статью для очередного номера газеты.

— Я думал, что у нас был конфиденциальный разговор.

— Вы просили о встрече, — ответил Брэдли, — и никаких условий не оговаривалось. А вы сделали заявление, имеющее большое значение не только для «Вашингтон пост», но и для других органов прессы. Это ведь важная новость.

На этом разговор закончился. Однако через несколько минут Кейси позвонил снова.

— Я думал, что мы еще поговорим, — сказал Кейси.

— А разве есть что-либо еще для обсуждения? — спросил Брэдли.

— Когда я смогу прочитать статью?

— Завтра утром, — ответил Брэдли.

— Мое имя будет упомянуто?

— Конечно.

На следующий день на первой странице газеты была напечатана статья «Администрация взвешивает вопрос о наказании прессы за утечку информации». В ней были названы пять органов прессы, о которых говорил Кейси, и говорилось, что ввиду угрозы судебного иска «Вашингтон пост» воздерживается от «публикации еще одной статьи, касающейся разведывательных возможностей США».

На следующий день Кейси пригласил на завтрак юрисконсульта газеты «Вашингтон пост» Эдварда Беннета Уильямса. Позднее Уильямс обо всем рассказал нам. Правительство может предъявить судебный иск, но, по мнению Уильямса, это вряд ли случится. «Мне неоднократно приходилось сталкиваться с их трусостью». Но теперь «Вашингтон пост» и Кейси находятся в разных углах ринга и их позиции обнародованы. Уильямс сказал, что нужно ждать.

В пятницу в газете «Нью-Йорк тайме» появилась публикация следующего содержания: «Согласно сообщениям официальных лиц, ЦРУ пытается убедить администрацию в том, что публикация такой статьи в «Вашингтон пост» нанесет США ущерб, поскольку в ней будет указано, что Пелтон передал Советскому Союзу. ЦРУ утверждает, советские власти до сих пор еще не знают, что они получили от Пелтона».

В субботу 10 мая 1986 г. Рейган позвонил Катрин Грэхем, председателю правления компании «Вашингтон пост».

Грэхем поздравила президента с успешным проведением встречи на высшем уровне.

Рейган сказал, что разговаривал с Кейси и что статья о Пелтоне нанесет ущерб.

— На карту поставлены государственные секреты, — заявил президент.

Грэхем ответила Рейгану, что Брэдли с осторожностью подошел к подготовке статьи. Она, как владелец компании, и ее сын, Дональд Грэхем, как издатель газеты, могут запретить Брэдли печатать эту статью. Но они не сделают этого. Для всех было бы лучше, если бы Брэдли сам пришел к такому решению.

Рейган, казалось, понял. Он попрощался.

Грэхем сказала, что ее убедила аргументация президента. Для нее не совсем понятно, зачем вообще публиковать эту статью? Если бы разведывательные службы пытались свергнуть правительство, возможно, об этом стоило бы говорить. Но как США могут собирать слитттком много разведывательной информации, прослушивать слишком много объектов? Русские ведь нас тоже слушают. Если мы даже обогнали их в различных технологиях, следует ли нам ждать, чтобы они нас догнали?

Брэдли объяснил, что в статье речь идет лишь об операции «Айви беллз», выданной русским Пептоном пять лет тому назад, и ничего больше. Грэхем сказала, что президента беспокоит нечто большее, и посоветовала Брэдли быть сверхосторожным.

Кейси понял, что у него есть два козыря: Рональд Рейган и Катрин Грэхем.

Утром 19 мая, когда должен был начаться отбор присяжных для проведения суда над Пелтоном, корреспондент Эн-би-си Джеймс Полк заявил в передаче «Тудей»: очевидно, Пелтон выдал один из наиболее охраняемых секретов АНБ — операцию под кодовым названием «Айви беллз», в ходе которой, как полагают, осуществлялось прослушивание подводных кабелей с американских подводных лодок внутри советских гаваней.

Брэдли позвонил Кейси, который не слышал передачи Эн-би-си, и спросил: «Вы советовали нам не публиковать эти материалы. Что вы собираетесь дальше делать?» В тот же день Кейси сделал заявление о том, что он направляет вопрос о передаче Эн-би-си в министерство юстиции на предмет возможного наказания.

Теперь стало ясно, что мы должны опубликовать свою статью, хотя бы в измененном виде. Она появилась в газете «Вашингтон пост» 21 мая под названием «Разглашены данные о системе подслушивания. Самое современное оборудование, выданное Пелтоном, попало в руки к русским». В ней говорилось, что Пелтон выдал русским «дорогую, долгосрочную и очень успешную американскую операцию, в которой для перехвата советских коммуникационных линий использовалась сложная технология. В операции применялись подводные лодки. Подслушивающее оборудование извлечено и находится у русских». Кейси выступил с формулированным в мягких выражениях заявлением о том, что наша статья изучается для определения целесообразности возбуждения судебного иска.

Суд над Пелтоном начался на следующий день. Тайлер и я включали в свои статьи все больше подробностей об операции «Айви беллз». В первый день мы дали место проведения операции — Охотское море.

Спустя пять дней Кейси и Одом опубликовали совместное заявление, в котором предупредили относительно «спекуляций и опубликования подробностей, выходящих за пределы раскрытых на суде. Такие спекуляции и дополнительные факты являются недопустимым разглашением информации и могут нанести существенный ущерб национальной безопасности». Заявление вызвало всеобщее удивление, попытка правительства объявить войну «спекуляциям» была абсурдна.

Пытаясь приглушить поднявшуюся шумиху, 29 мая Кейси заявил агентству Ассошиэйтед Пресс «По моему мнению, пресса вела себя очень истерично по этому вопросу, пытаясь обвинить нас в нарушении первой поправки конституции и ущемлении свободы печати. Мы не делали этого. Что касается предупреждения о «спекуляциях», то, если бы ему пришлось делать новое заявление, он вместо слова «спекуляция» употребил бы слово «экстраполяция».

Кейси позвонил Брэдли. В текущем году это был, вероятно, их двадцатый разговор. Директор центральной разведки заявил, что теперь ему до этого нет дела[30].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.