Кафедра Ваннаха: До и после Великого Кольца

Кафедра Ваннаха: До и после Великого Кольца

Автор: Ваннах Михаил

Опубликовано 07 октября 2011 года

Связь с внеземными цивилизациями – одна из "городских легенд" современного естествознания. В принципе нет никаких законов природы, ограничивающих возможность существования где-то на звёздах иной жизни, иного разума и иной технологической цивилизации. А технологическая возможность на электромагнитных волнах короче трёхсот метров и длиннее трёх сантиметров была продемонстрирована в работах Коккони и Моррисона аж в 1959 году.

Согласно им частоты ниже мегагерца будут поглощаться межзвёздной средой, а выше десятка гигагерц – молекулами, входящими в состав планетных атмосфер. Для связи на расстоянии десяти парсеков достаточно было передатчика в десяток киловатт. "Заглушки", забивавшие в годы "холодной волны" вражьи голоса, излучали куда больше…

Но вот беда – сигналов из иных миров обнаружено не было. Ни пионерским проектом "ОЗМА" в 1960 году, году ракетно-спутниковой эйфории, ни последующими работами. Так что чужой разум по-прежнему пребывает где-то по соседству с давшей работам Дрейка страной Оз из книжек Баума…

Обратим внимание: именно чужой разум. Отсутствие сигналов от него в направлениях и во временные интервалы, выявленные проектом "ОЗМА", - знание сугубо научное, а именно фальсификация по Попперу гипотезы, что со звёзд - эпсилон Эридана и с вошедшей в песню классика тау Кита на радиочастоте водорода 1420 МГц несутся к Солнечной системе сигналы. Так что связь с иноразумом надо рассматривать пока (до момента, когда таковая или будет установлена, или фальсификация покажет невозможность её ввиду отсутствия такового, как феномен массовой культуры. Ну а она же – один из движущих моторов современной цивилизации, весьма ценный (и в прямом, и в переносном значении) объект бизнеса.

В массовое сознание, в ноосферу нашей страны, идея межзвёздной связи ярче и глубже всего была введена "Туманностью Андромеды" Ивана Антоновича Ефремова. На целое поколение наших людей огромное влияние оказала идея Великого Кольца, межзвёздного, а к финалу романа и межгалактического, обмена телевизионными сигналами. Возможность "получать и передавать целые картины разнообразной жизни разных миров" завораживала (историкам массового сознания предстоит выяснить, как это повлияло на восприимчивость советского населения к зарубежной радиопропаганде).

Вообще с точки зрения современных понятий роман выглядит несколько странно. Скажем, на планете всего четыре электронные исследовательские машины высшего класса… Например: "Заведующие памятными машинами превосходили всех учёностью. Они решали, что из полученных сообщений следует увековечить в памятных машинах, что направить в линии общей информации или дворцы творчества".

Да, без цензора представить себе светлое коммунистическое грядущее было нельзя – поразительная разница между современным сетевым доступом к результатам астрономических исследований и к использованию процессорной мощности широких сетевых масс для поиска инозвёздных на дому…

В процессе переиздания туалет красавицы Веды Конг претерпевал изменения. В журнальной публикации 1957 года "крупные, нарочито грубо заделанные в титановую цепь вишнёвые камни – фаанты с Венеры – горели на нежной коже". В "Роман-газете", советской версии публикаций книжного клуба, в 1959 году цепь становится золотой – металлургия осваивает широкое производства титана, и металл, как некогда алюминий, теряет ювелирное значение.

Золотишко сохранялось и в приложении к журналу "Сельская молодежь" 1962 года. А в первом томе легендарной Библиотеки современной фантастики, увидевшем свет в 1965 году, у бедной женщины отняли и венерианские камни, золотую цепочку, и наряд, в котором "низко открытая грудь поддерживалась корсажем из голубой ткани". Интересно, что из перечисленного смутило редактора Б. Клюеву или её начальство? Нынешний спеллинг-корректор, например, отчёркивает красным слова "голубой" и "розовый"…

Но это так, курьёзы, просто очень жаль, что у автора, когда-то оказывавшего колоссальное влияние на настрой мыслей общества, нет биографов, сравнимых "по производительности" с исследователями творчества бр. Стругацких. (В Сети-то сведений масса, но из них можно узнать, что был Иван Антонович йогом, масоном, а то и вовсе розенкрейцером…)

Но сейчас хотелось бы описать настрой общества с интенсивным технологическим развитием и вспомнить одного абсолютно забытого автора. Автора, явно оказавшего влияние на ход мыслей Ефремова. Кстати, проходящего по ведомству ИТ. Итак, Эраст Маслов из города Кунцево. Научно-фантастический рассказ "Под светом двух солнц" был опубликован в марте 1955 года в журнале "Техника - молодёжи" с иллюстрациями К. Арцеулова.

Сюжет прост. Рассказчик, приехав в маленький городок на раскопки, встречает там одноклассника, чей дом в Москве разбомбили в войну. Тот трудится на радиоузле и увлекается сверхдальним телеприёмом. Сверхдальним, поскольку в окрестностях телестанции нет и в проекте… В мастерской, в которую превращён не отсутствовавший у советского человека той поры гараж, а самая просторная из комнат "маленького домика, огороженного плетнём", он создаёт телевизор, изобилующий автоматическими настройками и дополнительными усилителями, и с помощью его ловит сигнал с числом строк разложения в 1100, которого нет "ни в одной стране".

Сигнал оказывается иномировым, с планеты у двойной звезды в созвездии Центавра. Герои наблюдают чужую жизнь под изумрудным небом, освещённым светом пары солнц, а потом пишут записку в Академию наук… И вот пусть кто-то попробует сказать, что этот рассказ не повлиял на Ефремова, писавшего "Туманность Андромеды" с сентября 1955-го по сентябрь 1956 года и впервые опубликовавшего её в том же журнале!

Есть ещё одно свидетельство: в коммунистическом мире, по Ефремову, автомобили и аэропланы редки, а транспорт завязан на Спиральную Дорогу с гигантскими локомотивами и вагонами. Так в том же мартовском журнале 1955 года инженером Ю. Моралевичем описана железная дорога с шириной колеи в четыре с половиной метра, широко использующая мосты и эстакады для горизонтальности полотна… (Кстати, наци планировали для лучшей эксплуатации территории оккупированной России строить ширококолейки с трёхметровой колеей…)

Так что даже фантастические романы о далёком грядущем всегда несут на себе отпечаток конкретной эпохи, свидетельствуют о мыслях, бродивших тогда в человеческих умах. Могут быть интереснейшим документом по истории науки и техники. Ну, скажем, Ефремов, чьи взгляды сформировались значительно раньше того времени, отвергал теорию разбегающейся Вселенной (она некогда признавалась идеалистической, ибо была выдвинута аббатом Леметром – атеисты-материалисты в отечественной науке дел тоже наворотили!), объясняя красное смещение "усталостью фотонов".

Ефремов, в отличие от Эраста Маслова, исключал из числа претендентов на жизнь планеты двойных звёзд – тут ощущается влияние книги А.И. Опарина и В.Г. Фесенкова "Жизнь во Вселенной", изданной Академией Наук СССР в 1956 году. (В ней же присутствовало и скептическое отношение к идее кремниевой высокотемпературной жизни, которое потом отразится в "Туманности…")

Межзвёздная связь, по Ефремову, была делом всего общества – наступала эра Большой Науки с её гигантскими приборами. Внешние станции Великого Кольца были вынесены на орбиту, примерно как радиоинтерферометр РадиоАстрон. Да и любители самодельного творчества весь советский период ныли о невозможности купить в магазине сколько-нибудь пристойные материалы и комплектующие. "Гаражных компьютерных стартапов" плановая экономика породить не могла по своей сути…

После выхода в свет "Туманности Андромеды" имела место перебранка Генриха Альтова с Ефремовым. Бакинский писатель (он же создатель ТРИЗ Альтшуллер) в "Балладе о звёздах" оценил приключения героев Ефремова на планете Железной Звезды как подобающие приключенческой литературе девятнадцатого века (Хаггарда Ефремов любил, заимствованное у него имя Орм носит в "Туманности…" начальник над звездоплаванием, а во всех ефремовских женских образах присутствует Аэша из хаггардовского "She"), ну а Иван Антонович уличил звездолётчиков Альтова в бритье тривиальной электробритвой, позорящей светлое Завтра…

Альтов же в рассказе "Порт Каменных Бурь", 1965, обозвал идею Великого Кольца "по философской сути геоцентричной". Жизнь, мол, на Земле пойдёт своим чередом, независимо от обмена межзвёздными сигналами. Кстати, обвинение в геоцентризме во времена принудительной идеологии было совсем не таким безобидным, как кажется ныне. Косвенное обвинение в симпатии к тем мракобесам, что сожгли Бруно и заставили отречься Галилея… (Кстати, шмон у вдовы Ивана Антоновича после его смерти был, и "Час быка" из библиотек изымали…)

Правда, сам Альтов схлопотал той же монетой от Александра Казанцева за рассказ "Полигон Звёздная Река". Сверхсветовые скорости, мол. Значит – СТО Эйнштейна отвергаешь, как и былая Арийская наука. Следовательно, с нацистами солидаризируешься! Забавы ж были у людей – верно сказано, что когда коту нечего делать…

В альтернативу Великому Кольцу Альтов выдвигал в рассказе "Порт Каменных Бурь" идею "переезда" систем жёлтых карликов в шаровые звёздные скопления (был очаровательный термин начала прошлого века – "звёздная куча"…) на предмет создания галактических коммуналок – "в каждом шаровом скоплении множество планет с самыми различными формами жизни". Но подход Ефремова кажется всё же более плодотворным.

Наверное, когда цивилизация достигнет галактической мощи, единственное, что будет ей важно, – информация. Материи в космосе навалом. Энергии – тоже. Термоядерный синтез, эргосферы чёрных дыр, тёмная энергия, о роли которой выдвигаются самые разнообразные предположения.

Важно одно: понять, как это можно с пользой и интересом употребить. А понять – значит уменьшить меру нашего незнания. В чём и состоит суть информации.