Наталья Горбаневская «Есть музыка, а больше ни черта…»

Наталья Горбаневская

«Есть музыка, а больше ни черта…»

…Это была осень 1955 года, я пошла в Большой зал консерватории с таким убеждением, что культурный человек должен слушать музыку, а я ее не слушаю. Пошла с Валентином Непомнящим на то, на что он шел. Там был какой-то датский или норвежский композитор, еще что-то, а потом «Болеро» Равеля. И меня скушало с потрохами. После этого я прониклась и начала бегать на концерты. Я сдавала кровь, чтобы покупать билеты, бывало так, что я в одно воскресенье ходила и на дневной, и на вечерний концерт… А с этими ребятами я попала на премьеру квинтета Андрея Волконского. Играла как раз Юдина. Тогда я ее увидела в первый раз. Потом я много раз слушала ее сольные концерты, потом слышала, как они с Деревянко играли двойной концерт Стравинского, которого у нас почти тогда еще не исполняли, – но это было позже. Квинтет был совершенно невероятным, удивительным. И я как-то так сразу врубилась в эту музыку – при моей собственной немузыкальности я в нее страшно врубилась. И с этими ребятами я ходила[31].

Есть музыка, а больше ни черта —

ни счастья, ни покоя и ни воли,

во всем остекленелом море боли

лишь музыка – спасенье, чур-чура.

Да, чур-чура, на час, на полтора,

когда ни завтра нету, ни вчера,

среди зимы про золотое лето

свистит лесною иволгою флейта.

Но краткому забвению конец,

смолкает человеческий птенец,

и снова в пустоту, в метель, во мглу,

всё босиком по битому стеклу.

Звезда с небес и сладостный сонет —

тебя уже ничто не обморочит,

и ты проговоришь «Покойной ночи»,

а молча прокричишь «Покоя нет».