Конвои в Северную Россию

Конвои в Северную Россию

Ваш ответ неудовлетворителен. Почему ноябрьский конвой не может быть полного состава? Это относится также к конвою от 8 декабря. Мы должны попытаться провести по крайней мере пять конвоев полного состава до начала операции «Оверлорд». Я не думаю, что положение в Атлантике и на Средиземном море будет таким напряженным, каким оно было, когда мы посылали эти конвои раньше. Я, конечно, не собираюсь заключать торжественный контракт с маршалом Сталиным, и мы должны оградить себя на случай непредвиденных обстоятельств, но я считаю, что в ноябре, декабре, январе, феврале и марте необходимо послать по одному конвою полного состава.

Я созову штабное заседание по этому вопросу в 10 часов вечера во вторник.

Когда мы собрались вечером 29 сентября, чтобы обсудить эту проблему, нам стал известен новый отрадный факт. Смелой героической операцией наших подводных лодок-«малюток» линкор «Тирпиц» был выведен из строя. Из шести подводных лодок-«малюток», принявших участие в операции, две проникли через сложную систему обороны. Их командиры, лейтенант запаса английского военно-морского флота Камерон и лейтенант английского военно-морского флота Плейс, спасенные немцами и захваченные ими в плен, получили Крест Виктории. Позже воздушная разведка сообщила, что линкор получил серьезные повреждения и может вступить в действие только после основательного ремонта в доках. «Лютцов» уже ушел в Балтийское море. Таким образом, в арктических водах наше положение облегчилось, вероятно, на несколько месяцев, и я смог сообщить министру иностранных дел следующее:

«Вопрос о возобновлении движения конвоев практически решен в благоприятном смысле. Прежде чем я пошлю телеграмму Сталину об этом, представьте мне ваш список жалоб относительно обращения с нашими людьми в Северной России, чтобы я мог наиболее выгодным образом объединить эти два вопроса. Я хотел бы составить телеграмму сегодня вечером».

Жалобы Идена были серьезны, и в соответствии с этим я послал Сталину следующую телеграмму:

Премьер-министр – премьеру Сталину

1 октября 1943 года

1. Получил Вашу просьбу о возобновлении конвоев в Северную Россию. Я и все мои коллеги весьма желаем помочь Вам и руководимым Вами доблестным армиям до пределов наших возможностей. Поэтому я не отвечаю на различные противоречивые моменты, содержащиеся в сообщении г-на Молотова. С 22 июня 1941 года мы неустанно старались, несмотря на наше собственное тяжелое бремя, помочь Вам защищать Вашу страну от жестокого вторжения гитлеровской банды, и мы никогда не переставали признавать и провозглашать великие преимущества, которые мы получили благодаря замечательным победам, одержанным Вами, и благодаря смертельным ударам, которые Вы нанесли германским армиям.

2. В течение последних четырех дней я работал вместе с адмиралтейством над составлением плана отправки в Северную Россию новой серии конвоев. Это связано с весьма большими трудностями. Во-первых, битва за Атлантику снова началась. Подводные лодки нападают на нас с помощью нового типа акустической торпеды, которая показала себя эффективной против эскортирующих судов, когда последние преследуют подводные лодки. Во-вторых, наши силы на Средиземном море весьма напряжены из-за создания армии в Италии численностью около 600 000 человек к концу ноября, а также вследствие того, что мы пытаемся полностью воспользоваться крахом Италии на Эгейских островах и на Балканском полуострове. В-третьих, мы должны вносить нашу долю в войну против Японии, в ведении которой Соединенные Штаты весьма заинтересованы и народ которых был бы обижен, если бы мы были к этому равнодушны.

3. Несмотря на вышеизложенное, я весьма рад сообщить Вам, что мы рассчитываем отправить в Северную Россию четыре конвоя в течение ноября, декабря, января и февраля, каждый из которых будет состоять приблизительно из 35 британских и американских судов. Конвои можно будет отправлять двумя частями для того, чтобы удовлетворить оперативным требованиям. Первый конвой выйдет из Соединенного Королевства около 12 ноября и прибудет в Северную Россию через 10 дней; последующие конвои будут выходить с интервалами приблизительно в 28 дней. Мы намерены к концу октября вывести возможно большее количество торговых судов, находящихся в настоящее время в Северной России, а остаток – с возвращающимися эскортами конвоев.

4. Однако я должен заявить, что это не обязательство и не соглашение, а скорее, заявление о нашем торжественном и серьезном решении. На основе этого я распорядился о принятии необходимых мер к отправке этих четырех конвоев в составе 35 судов.

Затем я перешел к нашим жалобам на плохое обращение с нашими людьми в Северной России:

5. Однако министерство иностранных дел и адмиралтейство просят меня обратить Ваше внимание на трудности, которые мы испытывали в Северной России, в надежде, что Вы лично с этим ознакомитесь.

6. Если мы возобновим конвои, нам придется увеличить наш персонал в Северной России, численность которого с марта этого года была сокращена. Нынешняя численность военно-морского персонала ниже той, которая необходима для наших настоящих требований вследствие того, что приходится отправлять на родину людей, не присылая им замены. Ваши гражданские власти отказывали нам во всех визах для отправки людей в Северную Россию, даже для замены тех, которые уже давно должны быть заменены. Господин Молотов настаивал на том, чтобы правительство Его Величества согласилось с тем, чтобы количество британского военного персонала в Северной России не превышало количества советского военного персонала и персонала торгового представительства в Англии. Мы не в состоянии принять это предложение, поскольку, во-первых, их работа совершенно различна и количество людей, необходимых для военных операций, не может быть определено таким нереальным путем. Во-вторых, как мы уже сообщали советскому правительству, ясно, что мы сами должны судить о количестве персонала, необходимого для выполнения операций, за которые мы несем ответственность; г-н Иден уже давал свои заверения в том, что особое внимание будет уделено тому, чтобы ограничить количество персонала минимумом.

7. Поэтому я должен просить Вас согласиться на немедленную выдачу виз дополнительному персоналу, необходимому в настоящее время, и просить Вашего заверения в том, что Вы в будущем не будете отказывать в визах, когда мы сочтем необходимым просить о них, в связи с помощью, которую мы оказываем Вам в Северной России. Я подчеркиваю, что приблизительно из 170 человек военно-морского персонала, находящегося в настоящее время на Севере, свыше 150 человек должны были быть заменены несколько месяцев тому назад, но советские визы не были выданы. Состояние здоровья этих людей, которые не привыкли к климату и другим условиям, таково, что крайне необходимо заменить их без дальнейшего промедления.

8. Мы также хотели послать небольшой медицинский персонал в Архангельск, на что Ваши власти согласились. Но этому персоналу не были выданы необходимые визы. Прошу Вас помнить о том, что у нас может быть много несчастных случаев.

9. Я должен также просить о Вашей помощи в облегчении условий, в которых в настоящее время находятся наш военный персонал и моряки в Северной России. Эти лица, конечно, заняты в операциях против врага в наших общих интересах, и они работают главным образом для того, чтобы доставить снабжение союзников в Вашу страну. Они, с чем, как я уверен, Вы согласитесь, находятся в совершенно другом положении по сравнению с обычными лицами, отправляющимися на русскую территорию. Однако Ваши власти подвергают их следующим ограничениям, которые кажутся мне неуместными в отношении людей, посылаемых союзником для выполнения операций, в которых весьма заинтересован Советский Союз:

а) никто не может высадиться на берег с какого-либо военного судна Его Величества или с британского торгового судна, кроме как на советском катере, в присутствии советского должностного лица и после проверки документов в каждом случае;

б) никому с британского военного судна не разрешается переходить на британское торговое судно без предварительного уведомления советских властей. Это относится даже к британскому адмиралу, являющемуся там старшим;

в) от британских офицеров и рядовых требуют, чтобы они получали специальные пропуска, прежде чем они могут сойти с судна на берег или смогут передвигаться между двумя британскими учреждениями на берегу; выдача этих пропусков часто сильно задерживается, вызывая нарушение выполняемой работы;

г) никакие грузы, багаж или почта, предназначенные этому оперативному персоналу, не могут быть выгружены, кроме как в присутствии советского должностного лица, и требуется соблюсти многочисленные формальности для отправки всяких грузов и почты;

д) частная переписка подвергается цензуре, хотя для оперативного персонала этого рода цензура, по нашему мнению, должна проводиться британскими военными властями.

10. Введение этих ограничений производит как на офицеров, так и на рядовых впечатление, неблагоприятное для англо-советских отношений, и был бы нанесен большой ущерб, если бы об этом узнал парламент. Все эти формальности крайне затрудняли этим людям эффективное выполнение ими своих обязанностей, причем не раз при выполнении срочных и важных операций. Советский персонал в Англии не подвергается таким ограничениям.

11. Мы уже сделали г-ну Молотову предложение о том, чтобы в случае нарушений советских законов военным персоналом и персоналом судов конвоев эти дела передавались британским военным властям для рассмотрения. Таких случаев было несколько. Несомненно, они частично происходили из-за суровых условий службы на Севере.

12. Поэтому я искренне верю, что Вы сочтете возможным дать указания о разрешении этих трудностей в дружественном духе так, чтобы мы смогли помочь друг другу и общему делу, насколько это будет в наших силах.

По сравнению с усилиями, которые мы собирались предпринять, это были скромные просьбы. Ответа не было почти две недели.

Как будет описано в следующей главе, давно планировавшаяся конференция министров иностранных дел трех главных союзников наконец должна была состояться в Москве. 9 октября Иден вылетел на самолете. Его путь лежал через Каир и Тегеран, где у него было много дел, и он прибыл в Москву только утром 18 октября. Во время его отсутствия я руководил министерством иностранных дел.

Премьер-министр – Кларку Керру, Москва

12 октября 1943 года

Я не получил ответа на мою длинную телеграмму от 1 октября о возобновлении движения арктических конвоев. Чтобы цикл конвоев можно было начать 12 ноября, нам необходимо быстро получить ответ на наши просьбы о персонале. Несколько десятков радистов и связистов, от работы которых может зависеть безопасность конвоев, а также приблизительно 150 человек, посылаемых для смены тех, кто должен вернуться домой, готовятся отправиться в путь на эсминцах, отбывающих из Соединенного Королевства 21 октября. Поэтому прошу Вас добиваться ответа. Пока что мы готовим конвои в надежде на то, что Советы все еще хотят, чтобы они были посланы.

На следующий день я получил ответ Сталина.

Премьер Сталин – премьер-министру

13 октября 1943 года

1. Получил Ваше послание от 1 октября с сообщением о намерении направить в Советский Союз северным путем четыре конвоя в ноябре, декабре, январе и феврале. Однако это сообщение обесценивается Вашим же заявлением о том, что намерение направить в СССР северные конвои не является ни обязательством, ни соглашением, а всего лишь заявлением, от которого, как можно понять, британская сторона может в любой момент отказаться, не считаясь с тем, как это отразится на советских армиях, находящихся на фронте.

Должен сказать, что я не могу согласиться с такой постановкой вопроса. Поставки британским правительством в СССР вооружения и других военных грузов нельзя рассматривать иначе, как обязательство, которое в силу особого соглашения между нашими странами приняло на себя британское правительство в отношении СССР, выносящего на своих плечах вот уже третий год громадную тяжесть борьбы с общим врагом союзников – гитлеровской Германией.

Нельзя также не считаться с тем, что северный путь является наиболее коротким путем, позволяющим в наиболее краткий срок доставить на советско-германский фронт поставляемое союзниками вооружение, и что без надлежащего использования этого пути осуществление поставок в СССР в должном объеме невозможно. Как я уже Вам писал раньше и как это подтвердил опыт, подвоз вооружения и военных грузов для СССР через персидские порты ни в какой мере не может окупить недопоставок, получающихся в результате отсутствия подвоза северным путем вооружения и материалов, которые, как это вполне понятно, входят в расчет снабжения советских армий. Между тем отправка военных грузов северным путем в этом году почему-то и без того сократилась в несколько раз по сравнению с прошлым годом, что делает невозможным выполнение установленного плана военного снабжения и находится в противоречии с соответствующим англо-советским протоколом о военных поставках. Поэтому в настоящее время, когда силы Советского Союза напряжены до крайности для обеспечения нужд фронта в интересах успеха борьбы против главных сил нашего общего противника, было бы недопустимым ставить снабжение советских армий в зависимость от произвольного усмотрения британской стороны. Такую постановку вопроса нельзя рассматривать иначе, как отказ британского правительства от принятых на себя обязательств и как своего рода угрозу по адресу СССР.

2. Что касается Вашего упоминания о будто бы имеющихся в сообщении В. М. Молотова противоречивых моментах, то я должен сказать, что не нахожу для такого замечания какого-либо основания. Принцип взаимности и равенства, предложенный советской стороной для разрешения визовых вопросов в отношении персонала военных миссий, мне представляется правильным и действительно справедливым. Ссылки на то, что различие в функциях британской и советской военных миссий исключает применение указанного принципа и что количественный состав британской военной миссии должен определяться только британским правительством, мне представляются неубедительными. Это достаточно подробно было уже освещено в соответствующих памятных записках НКИД.

3. Я не вижу необходимости в увеличении количества британских военнослужащих на Севере СССР, так как подавляющая часть находящихся там британских военнослужащих не используется надлежащим образом и уже в течение многих месяцев обречена на праздность, на что уже не раз указывалось советской стороной. В качестве примера можно указать на 126-ю британскую портовую базу в Архангельске, о ликвидации которой за ее ненадобностью неоднократно ставился вопрос и на ликвидацию которой только теперь получено согласие британской стороны. Имеются также, к сожалению, факты недопустимого поведения отдельных британских военнослужащих, пытающихся в ряде случаев путем подкупа завербовать некоторых советских граждан в разведывательных целях. Подобные оскорбительные для советских граждан явления, естественно, порождают инциденты, приводящие к нежелательным осложнениям.

4. В отношении упоминаемых Вами формальностей и некоторых ограничений, применяемых в северных портах, следует иметь в виду, что в прифронтовой зоне такие формальности и ограничения неизбежны, если не забывать о военной обстановке, в которой находится СССР. К тому же это применяется одинаково как к британским и вообще иностранным, так и к советским гражданам. Тем не менее советскими властями был предоставлен британским военнослужащим и морякам и в этом отношении ряд льгот, о чем было сообщено британскому посольству еще в марте сего года. Таким образом, упоминание Вами о многочисленных формальностях и ограничениях покоится на неточной информации.

Что касается вопроса о цензуре и привлечении к ответственности британских военнослужащих, у меня нет возражений против того, чтобы на условиях взаимности цензура частной почты для британского персонала в северных портах производилась самими британскими властями, а также чтобы дела английских военнослужащих о мелких нарушениях, не влекущих за собой судебного разбирательства, передавались на рассмотрение соответствующих военных властей.

Иден уже вылетел из Каира в Тегеран на пути в Москву; поэтому я послал ему следующую телеграмму:

Премьер-министр – министру иностранных дел, Тегеран

15 октября 1943 года

Этот оскорбительный ответ был получен на нашу телеграмму о конвоях. Я посылаю вам ответ, который я набросал. Как только вы будете на месте, я предоставляю вам поступать, как вы найдете нужным. Я не думаю, что мы должны уступить в вопросе относительно смены военно-морского персонала и относительно связистов. Было бы большим облегчением, если бы мы избавились от бремени этих конвоев и вернули наших людей из Северной России. Если это то, что они в действительности подразумевают и хотят, мы должны пойти им навстречу.

Вот мой проект ответа:

Премьер-министр – министру иностранных дел

15 октября 1943 года

1. Правительство Его Величества не в состоянии гарантировать, что упомянутые четыре конвоя смогут быть отправлены независимо от военной ситуации на море. Однако мы приложим все силы и пойдем на большие потери и жертвы ради достижения этой цели, если советское правительство считает важным получение этих грузов. Я могу лишь обещать сделать все, что в моих силах, но правительство Его Величества должно сохранить за собой право решать, осуществима или неосуществима та или иная военная операция, которая должна быть выполнена его силами.

2. Проведение этих четырех конвоев будет очень большим бременем для английского военно-морского флота; оно потребует отвлечения флотилий, в которых испытывается большая нужда, от противолодочных операций и эскортирования войск и других важных конвоев. Оно также подвергнет серьезной опасности главные боевые единицы (нашего) флота. Правительство Его Величества было бы очень радо возможности избавиться от задачи проведения этих конвоев, если советское правительство не придает им большого значения.

3. В частности, отказ удовлетворить просьбу английского правительства в отношении смены и небольшого увеличения английского военного персонала на Севере СССР, насчитывающего несколько сот человек, и в особенности связистов, от чего до некоторой степени зависит безопасность этих конвоев, создает непреодолимое препятствие. Правительство Его Величества было бы очень радо эвакуировать из Северной России горстку находящегося там военного персонала и сделает это, как только оно получит заверение, что советское правительство не имеет желания получать грузы, доставляемые этими конвоями на тех скромных и разумных условиях, которые английское правительство считает обязательными.

Я телеграфировал президенту:

Бывший военный моряк – президенту Рузвельту

16 октября 1943 года

1. О конвоях в Россию. Я получил от Дяди Джо телеграмму, которая – я полагаю, Вы согласитесь с этим – представляет собой не совсем то, что можно было надеяться получить от джентльмена, ради которого мы идем на неудобную и дорогостоящую операцию, требующую крайнего напряжения сил. Я послал проект ответа Антони, уполномочив его поступать, как он найдет наилучшим.

2. Я думаю или по крайней мере надеюсь, что это послание исходит скорее от аппарата, чем от Сталина, поскольку для его составления потребовалось 12 дней. Советский аппарат убежден, что запугиванием можно добиться всего. И я уверен, что довольно важно показать, что это не всегда и не обязательно так.

Иден наконец прибыл в Москву.

Премьер-министр – министру иностранных дел

18 октября 1943 года

Очень хорошо, что вы можете на месте заняться вопросом о конвоях. Я увижу советского посла сегодня в 3 часа дня и собираюсь вернуть ему оскорбительную телеграмму Сталина, сказав, что я не желаю ее получать, поскольку этот вопрос будет урегулирован Вами в Москве. Вам не следует вручать предложенный мной ответ или принимать его за нечто большее, чем руководящее указание.

Далее, первый конвой собирается и выйдет 12 ноября. Суда принимают грузы, и я не счел нужным мешать этой погрузке, особенно ввиду того, что это затрагивает Соединенные Штаты, пославшие свои суда по нашему предложению. Однако я надеюсь, что во время личной встречи со Сталиным Вам представится возможность подчеркнуть, во-первых, большое значение этих четырех конвоев в составе 140 грузовых судов, а также те усилия, которые я должен был приложить, чтобы обеспечить необходимые эскортные корабли; во-вторых, незначительность мелких уступок, о которых мы просим и которые касаются обращения с нашими людьми в Северной России; в-третьих, наше естественное желание освободиться от бремени этих конвоев и вернуть наших людей домой из Северной России; в-четвертых, Вы также могли бы рассеять его представление, будто в моем отказе заключить нерушимый контракт или сделку содержится какая-то угроза; единственное, чего я хотел, это резервировать право окончательно решить, осуществима ли эта операция с военной точки зрения и можно ли ее предпринять с учетом общей ситуации в Атлантике, так как не желаю подвергаться обычным обвинениям в нарушении обещания и должен настаивать на этой оговорке.

Я очень сочувствую Вам, поскольку Вы вынуждены участвовать в этой унылой конференции, и хотел бы быть с вами. Вы можете быть вполне уверены в твердости английской позиции во всех этих вопросах, и я надеюсь, что Вы дадите им почувствовать как наше желание быть в дружбе с ними, так и нашу твердую волю в важных вопросах. Всего наилучшего.

В тот же день я пригласил к себе советского посла. Так как это была моя первая встреча с Гусевым, заменившим Майского, он передал мне приветствие от маршала Сталина и от Молотова, а я сказал ему, что он в бытность свою в Канаде оставил у нас о себе хорошую память. После этих комплиментов мы коротко поговорили о Московской конференции и втором фронте. Я объяснил ему, что такого рода операция не может быть предпринята под влиянием импульса и что я всегда готов организовать совещание между английскими и русскими военными экспертами, чтобы они рассмотрели факты и цифры, от которых все зависит и без знания которых обсуждение бесполезно. Я говорил ему о нашем искреннем большом желании сотрудничать и дружить с Россией, о том, что мы понимаем, что после войны Россия должна занять видное место в мире, что мы это приветствуем и сделаем все от нас зависящее, чтобы добиться хороших отношений между ней и Соединенными Штатами. Я далее сказал, что очень хотел бы встретиться с маршалом Сталиным, если это можно организовать, и отметил, что эта встреча глав английского, американского и советского правительств имела бы большое значение для будущего всего мира.

Затем я перешел к телеграмме Сталина о конвоях. Я сказал очень коротко, что не думаю, чтобы эта телеграмма помогла делу; что она очень огорчила меня и я опасаюсь, что любой ответ, который я могу послать, только ухудшит положение; что (наш) министр иностранных дел находится в Москве и я предоставил ему урегулировать этот вопрос на месте и поэтому не хочу принимать телеграмму. Затем я вручил послу конверт. Гусев вскрыл конверт, чтобы ознакомиться с его содержанием, и, увидев телеграмму, сказал, что ему поручено вручить ее мне. Тогда я заявил: «Я не намерен принимать ее» – и встал, чтобы вежливым образом дать понять, что наш разговор окончен. Я прошел к двери и открыл ее. В дверях мы обменялись несколькими словами – я пригласил его прийти в ближайшее время на завтрак и обсудить с г-жой Черчилль некоторые вопросы, касающиеся ее фонда помощи России, который, как я сказал ему, достиг четырех миллионов фунтов стерлингов. Не давая Гусеву возможности вернуться к вопросу о конвоях или сделать попытку вручить мне обратно конверт, я вежливо выпроводил его.

Военный кабинет одобрил мой отказ принять телеграмму Сталина. Это был, безусловно, необычный дипломатический инцидент, и, как я узнал позже, он произвел впечатление на советское правительство. Действительно, Молотов несколько раз упоминал о нем в разговоре. Еще до того как об этом могло быть сообщено в Москву, в советских кругах возникли определенные опасения. 19 октября Иден телеграфировал, что Молотов нанес ему визит в посольстве и сказал, что его правительство придает большое значение этим конвоям и остро ощущает их отсутствие. Северный путь – самый короткий и самый быстрый путь для доставки снабжения на фронт, где русские переживают сейчас трудное время. Нужно сломать зимнюю линию обороны немцев. Молотов обещал поговорить обо всем этом со Сталиным и договориться о встрече.

Важная беседа состоялась 21-го. Тем временем, чтобы подкрепить позицию Идена, я по его предложению задержал выход английских эсминцев, который должен был положить начало возобновлению движения конвоев.

Министр иностранных дел – премьер-министру

22 октября 1943 года

1. Вчера вечером я видел Сталина и Молотова. Меня сопровождал посол Его Величества, и беседа, во время которой было затронуто множество самых различных вопросов, продолжалась два с четвертью часа.

2. После вступительного обмена приветствиями я поднял вопрос о конвоях. Я сказал, что должен объяснить, какого большого напряжения сил требуют эти конвои от английского военно-морского флота. Проведение каждого из них – крупная операция, которая может потребовать 4 крейсеров и 12 эсминцев для непосредственной защиты, и, кроме того, весь флот метрополии должен будет выйти в море, чтобы обеспечить прикрытие. Чтобы выделить необходимые эскортные корабли, мы вынуждены сократить наши военно-морские силы в Атлантике. Хотя борьба с немецкими подводными лодками действительно принимает более благоприятный для нас оборот, она все еще остается напряженной. В подтверждение моих слов я передал Сталину диаграмму, показывающую число немецких подводных лодок в строю за последние три года. По диаграмме видно, что это число все еще близко к максимуму. Причина, почему мы отказываемся обещать, что обязательно пошлем все четыре конвоя, заключается в том, что мы не хотим, чтобы нас упрекали, если из-за какого-либо неожиданного поворота в ходе войны нам не удастся послать все четыре конвоя. Но мы искренне желаем провести эти конвои, и я сказал Сталину, что Вы, лично много потрудившийся, чтобы добиться принятия необходимых мер, теперь сообщили мне по телеграфу, что, по Вашим подсчетам, мы сможем послать в общей сложности 130–140 судов с 860 тысячами тонн груза. Если будет решено посылать конвои, то мы хотим начать их отправку немедленно.

Мы дислоцировали наши военно-морские силы, исходя из этого, и мы хотим воспользоваться тем периодом, пока «Тирпиц» выведен из строя. Наши требования в отношении военно-морского персонала сокращены до абсолютного минимума, и мы вынуждены настаивать на этом минимуме. Есть также некоторые второстепенные требования, которые, если будет достигнуто принципиальное соглашение, я хочу изложить Молотову.

3. Сталин, кивавший в знак согласия, когда я рассказывал о борьбе с немецкими подводными лодками, сказал, что его расхождение с Вами касается не трудностей операции, а вопроса о том, обязаны ли мы провести ее. Вы дали понять, что если мы отправим хотя бы один из этих конвоев, то это будет как бы подарком. Сталин не считает, что это правильная характеристика положения.

Как он понимает это, мы обязаны стараться доставить эти грузы. Однако, когда он послал Вам свой ответ, Вы были сильно оскорблены и не пожелали принять его. Я ответил, что мы никогда не говорили, что посылка этих конвоев есть услуга или акт благотворительности. Вы всегда всеми силами стремились доставить эти грузы нашему союзнику, но, по изложенным мною причинам, Вы не можете связать себя обязательством предпринять ряд операций, которые Вы, быть может, не в состоянии будете осуществить. Сталин, безусловно, должен доверять своему союзнику, и поэтому неудивительно, что Вы были обижены телеграммой. Маршал сказал, что у него не было намерения обидеть Вас.

4. После некоторого дальнейшего обсуждения Сталин сказал, что он не может согласиться на увеличение численности персонала. В портах Северной России и так уже много наших моряков, которым нечего делать, и в результате у них возникают разные неприятности с русскими моряками. Русские могли бы обслуживать конвои сами. Я ответил, что это невозможно. Он сказал, что, если бы только наши люди в Северной России относились к его людям как к равным, никаких трудностей не возникло бы и что, если наши люди будут относиться к его людям как к равным, мы сможем иметь столько личного состава, сколько захотим. После некоторой дальнейшей дискуссии было решено, что Молотов и я встретимся завтра, я представлю ему список наших требований, и мы посмотрим, можно ли прийти к соглашению.

Так была достигнута договоренность, что движение конвоев будет возобновлено. Первый конвой вышел в ноябре, второй последовал за ним в декабре. В состав обоих этих конвоев входило 72 судна. Все прибыли благополучно, и в то же время были благополучно проведены обратные конвои пустых судов.

Во время следования конвоя, вышедшего в декабре, произошло морское сражение, приведшее к радостным для нас результатам. После того как «Тирпиц» был выведен из строя, «Шарнхорст» остался единственным тяжелым кораблем противника в Северной Норвегии.

Вечером в день Рождества 1943 года он с пятью эсминцами вышел из Альтен-фиорда, чтобы напасть на конвой приблизительно в 50 милях к югу от острова Медвежьего. Усиленный эскорт конвоя состоял из 14 эсминцев и 3 прикрывающих крейсеров. Командующий эскортом адмирал Фрэзер на своем флагманском корабле, линкоре «Дьюк ов Йорк», с крейсером «Ямайка» и четырьмя эсминцами держался юго-западнее.

«Шарнхорст» дважды пытался атаковать конвой. Эскортные крейсера и эсминцы каждый раз перехватывали его и вступали с ним в бой, и после сражения, не давшего решающих результатов, во время которого были повреждены как «Шарнхорст», так и английский крейсер «Норфолк», немцы вышли из боевого соприкосновения и взяли курс на юг. Адмирал Фрэзер послал четыре эсминца с приказом атаковать противника, как только представится возможность. Приблизительно в 7 часов они предприняли атаку объединенными силами. Четыре торпеды попали в цель. Только один эсминец был поврежден. «Шарнхорст» развернулся, чтобы отогнать эсминцы, и, таким образом, «Дьюк ов Йорк» смог быстро приблизиться на дистанцию приблизительно 10 тысяч ярдов и снова открыл сокрушительный огонь. Через полчаса неравный бой между линкорами закончился, и «Дьюк ов Йорк» предоставил крейсерам и эсминцам завершить задачу. «Шарнхорст» скоро затонул. Из его команды, насчитывавшей 1970 человек офицеров и рядовых, включая контр-адмирала Бея, нам удалось спасти только 36 человек.

Хотя гибель выведенного из строя «Тирпица» была отсрочена почти на год, потопление «Шарнхорста» не только устранило самую серьезную угрозу для наших арктических конвоев, но и вновь предоставило свободу действий флоту метрополии. Нам больше не грозила опасность, что немецкие тяжелые корабли в любой момент могут прорваться в Атлантику. Это было значительным облегчением.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.