5. Во имя детей

5. Во имя детей

Посетителя, очутившегося в Национальном центре пропавших и подвергающихся эксплуатации детей (НЦППЭД) в Арлингтоне, Виргиния, неподалеку от Вашингтона, округ Колумбия, вначале поражает обыденный вид приемной. Так выглядит офис торговой или юридической фирмы. Приветливые люди, которых вы там встретите, производят впечатление обычных профессионалов, и этот облик трудно совместить с ужасами, с которыми, как вам известно, они сталкиваются каждый день. Но стоит взглянуть на стены, увешанные плакатами, фотографиями и мемориальными табличками, и вы поймете, с какой ответственностью и серьезностью относятся эти люди к своей работе.

Вы пройдете по коридорам, и настроение изменится. Повсюду на стенах фотографии улыбающихся детских лиц, среди них немало щербатых — это шести- и семилетние дети, они стоят перед нарисованным на картоне пейзажем — лесом или пастбищем — классическим атрибутом школьных снимков. Их лица светятся счастьем, но вам известно: сейчас эти дети совсем не там, где были сделаны снимки. Окруженный этими лицами, персонал НЦППЭД тоже улыбается, приветствуя вас, но атмосфера здесь совсем иная: люди быстро проходят мимо, говорят по телефону, печатают на компьютере, просматривают документы, нередко занимаясь по меньшей мере двумя делами сразу. Наблюдая за ними, вы почувствуете, какова важность возложенной на них миссии: ведь со стен смотрит столько детей!

Я убежден, эти люди постоянно сталкиваются с теми же чудовищными стрессами, который испытал я перед тем, как чуть не умер в Сиэтле: каждому делу отдается приоритет, в каждом случае счет времени идет на минуты. Разве можно тянуть, когда на карту поставлена жизнь ребенка? Разве можно помнить об обеденных перерывах или уходить домой в конце рабочего дня и расслабляться, может, даже заниматься собственными детьми? Дети со стен смотрят на вас — а ведь это только небольшая часть известных случаев пропажи и/или дурного обращения с детьми, — смотрят, вызывая невыразимый ужас. Взгляните на любой из снимков, выбранный наугад, и представьте себе, что довелось пережить этому ребенку. Задумайтесь, жив ли он еще, ждут ли близкие вестей о нем. Переводя взгляд с одного личика на другое, вы будете поражены мыслью, что это самые обыкновенные дети — все до единого. Мы рассказывали вам о том, как миловидна была маленькая Кэсси Хансен, какой яркой звездой спорта обещала стать Элисон Пэрротт, но факт остается фактом: преступники, покушающиеся на детей, охотятся не только на самых привлекательных или талантливых.

Многие из детей на этих фотографиях скорее случайные, нежели специально выбранные жертвы: вот этот малыш один отправился в уборную; эта девочка пропала по дороге домой из школы, а вот ту родила женщина, немало пострадавшая в детстве, — уязвимая, неуверенная в себе и одинокая, она ошиблась в выборе спутника жизни.

А вот еще одна стена улыбающихся лиц под табличкой «найдены». Заметив ее, ты радуешься, представляя себе картину воссоединения ребенка с семьей. Но тебе тут же объясняют: «найдены» означает всего лишь, что местонахождение этих детей было установлено и их вернули родителям. Однако это не обязательно означает, что их нашли и вернули живыми. Национальный центр пропавших и подвергающихся эксплуатации детей — частная некоммерческая организация, созданная в 1984 году по указу того года о пропавших детях. Центр сотрудничает с отделом Министерства юстиции США, занимающимся несовершеннолетними преступниками и предотвращением правонарушений, и имеет филиалы в Калифорнии, Флориде, Нью-Йорке, Южной Каролине и Виргинии. В 1990 году центр слился воедино с Центром спасения детей имени Адама Уолша, основанным Джоном и Ривой Уолш после того, как их шестилетнего сына похитили и убили во Флориде в 1981 году. Сегодня, как говорится в одном из проспектов НЦППЭД, эта организация «в национальном масштабе координирует действия по розыску и возвращению пропавших детей, учит, как предотвратить похищения и растление детей, а также их сексуальную эксплуатацию». С помощью детского фонда имени Адама Уолша организация оказывает помощь семьям пропавших детей, способствует проведению законодательных реформ, которые обеспечили бы защиту детей, ведет обучение и побуждает близких и заинтересованных лиц лично принимать участие в защите детей нашей страны.

Поскольку не существует федерального закона, по которому полиция обязана была бы сообщать о случаях пропажи детей в НЦППЭД, а клеймо, связанное с этими преступлениями, считается особенно позорным, все это вместе со страхом и стыдом жертв приводит к тому, что в нашем распоряжении имеются лишь обрывочные сведения об истинных масштабах этой проблемы в стране. По оценкам Национального комитета по предотвращению насилия над детьми, в 1995 году в США было известно о 350 тысячах случаев противоправных половых сношений с детьми, 90 процентов которых совершили люди, хорошо знакомые с этими детьми, — обычно члены семьи. За первые десять лет работы «горячая линия» НЦППЭД, номер 1–800-ТНЕ-LOST, принял более 900 тысяч звонков от людей, которые хотели заявить о потерянных и сексуально эксплуатируемых детях. Приблизительно за то же время центр помог найти и вернуть более 28 тысяч детей.

Лучший способ защитить детей — знать их врага. Из-за своей работы и всего, что мне пришлось повидать, я, вероятно, бросался в крайности, когда речь шла о защите Пэм и моих детей, но я твердо знаю: важно быть начеку. Чаще, чем в случае других насильственных преступлений, люди спрашивают меня: какой человек мог это сделать? Какое чудовище способно похитить, растлить и/или убить невинного ребенка? Поскольку теперь нам известно, что большинство насильников и похитителей детей не соответствуют образу зловещего незнакомца в плаще, как нам узнать их? Как и лица, совершающие преступления другого рода, эти люди выдают себя поведением — и до, и после преступлений, — благодаря этому и можно раскрыть их тайну.

Начнем с сексуальных хищников, которых даже в среде преступников считают стоящими на самой низшей ступени человеческой лестницы. Точно так же, как существуют различные типы насильников (так называемый «насильник-джентльмен», садист, насильник, жаждущий самоутверждения), существуют и разные типы лиц, покушающихся на растление малолетних. Особый агент Кен Ланнинг, мой давний коллега по Квонтико, один из ведущих специалистов мира по преступлениям против детей, долго изучал этот «предмет» и опубликовал немало работ. Он приводит определение лица, покушающегося на растление малолетних, с точки зрения правоприменения — «лицо, которое совершает противозаконные сексуальные действия по отношению к детям». Детьми при этом считаются лица, не достигшие восемнадцатилетнего возраста в момент совершения преступления. Определение это широкое. Другие же эксперты, в том числе Кен и доктор Парк Эллиот Дитц, выдающийся судебный, психиатр, долгое время работавший консультантом в моем отделе, выделяют различные категории преступников, совершающих противоправные действия по отношению к детям.

Во-первых, есть истинные педофилы — люди, которые предпочитают секс с детьми и делают их предметом своих фантазий. И, во-вторых, лица, сексуальные влечения и фантазии которых направлены в первую очередь на взрослых, но они прибегают к сексу с детьми ради осуществления какой-то потребности: например, чувствуют себя неполноценными, чтобы приблизиться к истинному предмету своих желаний, и потому используют детей в качестве замены. Дитц и Ланнинг классифицируют эти два типа преступников как растлителей детей по предпочтению (истинных педофилов-растлителей) и ситуационных растлителей детей (для которых ребенок — скорее случайная, нежели выбранная, жертва). Педофил может за всю жизнь не прикоснуться к ребенку, даже вступить в половую связь со взрослым, удовлетворяя свое влечение другими способами: представляя себе секс с детьми, мастурбируя с куклами, а может выбрать взрослого партнера, в некотором отношении напоминающего ребенка. Например, его любовницей может стать плоскогрудая миниатюрная женщина или же женщина, которая, к примеру, любит «говорить по-детски», лепетать чепуху, ребячиться. В этих действиях нет никакого криминала. Педофил может также предложить взрослой проститутке подыграть его фантазиям. Опять-таки при этом дети не становятся жертвами и не подвергаются эксплуатации. Как и в случае с фетишистами, пока любовница фетишиста не отказывается ходить на высоких каблуках, красить ногти на ногах и так далее, это никому не причиняет вреда.

Но, как замечает Кен, большинство таких людей увлечены порнографией с участием детей: фотографиями, видеофильмами, журналами. Они коллекционируют детское порно и обмениваются им, как дети коллекционируют открытки со звездами бейсбола. По собственным исследованиям и опыту я знаю, что многие преступники покупают и коллекционируют порнографию, в особенности связанную с проявлениями садомазохизма. Именно такого рода продукцию мы обычно ищем среди прочей, готовя обоснования для разрешений на обыск в жилище насильника-садиста или подозреваемого убийцы. Но я не подчеркиваю, что порнография распаляет желания тех, у кого прежде не возникало подобных влечений. Я часто наблюдал, как преступник инсценирует события, о которых он уже где-то читал или видел — например, как Тьен По Су, убивший Делиану Хенг в Канаде. Но так или иначе, все это происходит при наличии желания. Большинство же людей, покупающих и читающих порнографию, вовсе не опасны и не совершают антиобщественных поступков. Речь идет лишь о горстке мужчин, которые подкрепляют порнографией свои насильственные, вызванные женоненавистничеством выходки.

Но детская порнография — совсем другое дело. Преступлением является уже сам факт ее существования. Рассматривая эту продукцию или передавая ее другим, педофил совершает преступление против ребенка и, следовательно, эксплуатирует его — неважно, был ли сам педофил на месте преступления. Подобно убийцам Полу Бернардо, Биттейкеру и Норрису, Лейку и Энджу, многие растлители сами занимаются изготовлением детской порнографии, бережно хранят свидетельства своих противозаконных сексуальных действий, чтобы вновь и вновь воскрешать воспоминания о них. Другие втягиваются в так называемые «секс-кружки», где один или несколько взрослых (обычно давних друзей, но не родственников-жертв) подвергают насилию и эксплуатации несколько жертв-детей, которыми могут быть и мальчики, и девочки. И хотя детская порнография рассылается по почте, а не лежит на витринах, каждый человек, кто только собирает ее, при этом ни разу в жизни не прикоснувшись к ребенку, виновен в его эксплуатации, Это — все равно что фотографировать взрослую жертву насилия.

Хотя педофил может считать, что в подкреплении порнографией его фантазий нет ничего дурного, ребенок все равно становится жертвой. И, как в случае любой подобной парафилии или фетишизма, велика вероятность того, что педофил осмелеет. Опасность состоит в том, что может наступить момент, когда фантазий окажется недостаточно и педофил почувствует необходимость осуществить их с реальным ребенком — например, посетив юную проститутку, растлив знакомого ребенка, похитив незнакомого. Даже если он не ставит в один ряд коммерческий секс и похищение и изнасилование соседского малыша, в тот момент, когда он вовлекает в свои фантазии ребенка, возникает криминальная эксплуатации. Если рассуждать здраво, мы не должны опасаться, что каждый парень, в сексуальных фантазиях которого присутствуют дети, в конце концов растлит ребенка, но я считаю, что подобные факты нельзя упускать из поля зрения.

Я согласен с Кеном Ланнингом: далеко не все педофилы — насильники и не все насильники — педофилы. Так называемый ситуационный растлитель может руководствоваться самыми различными мотивами. Некоторые из них дают выход агрессии — они могут выказать ее только перед самыми беспомощными из жертв. Такие преступники выбирают и престарелую жертву или проститутку — словом, любую сравнительно легкую добычу.

Риск заключается в том, что смелость таких людей тоже может нарастать. Импульсивное преступление против ребенка может стать просто пробным шаром, с помощью которого преступник выясняет, удастся ли ему остаться безнаказанным. Такие преступления могут стать более агрессивными и дерзкими по мере усиления преступных намерений человека. Преступник может чаще совершать нападения и больше времени проводить с жертвами, чтобы полнее осуществить свои фантазии. Подобную эволюцию мы наблюдали в деле Артура Шоукросса из Рочестера, Нью-Йорк. Грегг Мак-Крэри, поняв, что убийца возвращается на место преступления, чтобы подольше побыть рядом с трупами жертв, построил на этом способ его поимки.

А когда преступника взяли, выяснилось, что первыми двумя его жертвами были не проститутки и не бездомные женщины, а девочка и мальчик. Вероятно, ситуационных растлителей детей насчитывается гораздо больше, чем преступников; сознательно выбирающих жертвами детей, хотя педофил или растлитель за свою жизнь может покушаться на растление большего количества детей, поскольку именно в этом и состоит его сексуальное влечение. Об этом он думает постоянно. Возможно, ситуационный преступник изнасилует только одного ребенка, а может случиться, что это поведение войдет у него в привычку.

В работе «Растлители детей: анализ поведения для служащих правоохранительных органов, расследующих дела о сексуальной эксплуатации детей», опубликованной НЦППЭД, Кен выделяет четыре типа ситуационных растлителей детей: подавленный, морально неразборчивый, сексуально неразборчивый и неполноценный. К подавленному типу относятся преступники, растлевающие собственных детей как наиболее доступных. Неудивительно, что у них, как правило, очень низкая самооценка, и они занимаются сексом с детьми как заменой взрослых, с которыми они не в состоянии вступить в половые отношения. Преступники такого типа, скорее всего, воспользуются лаской или подкупом, нежели силой, заманивая к себе детей, и эти инциденты обычно бывают связаны с серьезными стрессами в жизни самого преступника.

Морально неразборчивые преступники — те, которые также растлевают собственных детей, хотя способны пускаться на манипуляции, подкуп, даже применять силу, чтобы заполучить другие жертвы. Натура такого преступника проявляется буквально во всех сферах его жизни: он дурно обращается с женой и подругами, лжет и мошенничает дома и на работе, без зазрения совести украдет вещь, которая ему понравилась. При полном отсутствии совести ему не составит труда совершить импульсивный поступок. И преступники этого типа, и сексуально неразборчивые растлители, услышав вопрос, почему они так обошлись с ребенком, мысленно пожимают плечами: «Почему бы и нет?», но сексуально неразборчивый растлитель продолжает эту мысль. Он насилует детей потому, что ему скучно, а подобный опыт представляется ему новым и возбуждающим. Кен называет таких преступников «сексуалами-экспериментаторами», поскольку они готовы перепробовать буквально все.

Эти люди могут заниматься групповым сексом со взрослыми, меняться подругами, превращать их в рабынь — словом, совершать действия, которые не считаются криминальными, если в них по собственному желанию участвуют только взрослые. Но потом у них может возникнуть желание вовлечь в эти сексуальные эксперименты ребенка (даже собственного). По сравнению с другими типами ситуационных растлителей детей эти преступники обычно стоят на более высокой социально-экономической ступени и более склонны к растлению многочисленных жертв. Если растлители других типов увлекаются преимущественно детской порнографией, эти собирают более разнообразную эротическую коллекцию.

И наконец, ситуационный растлитель неполноценного типа во многом напоминает субъектов, описанных в предыдущих главах. В сущности, наш отдел занимается в основном морально неразборчивым и неполноценным типами. Такой преступник — социальный аутсайдер. Подростком он почти не имел друзей, став взрослым, он продолжает жить с родителями или старшими родственниками. Для него дети не представляют угрозы, как и другие потенциальные мишени — старики, проститутки. Его жертвой может стать хорошо знакомый ребенок или незнакомый, которого преступник использует в качестве замены для недоступного ровесника. Он испытывает не столько естественное сексуальное влечение к детям, сколько сексуальное любопытство, но со взрослыми чувствует себя неуверенно. Если он собирает порнографию, то предпочитает видеть изображения взрослых, а не детей. Поскольку он сторонится общества, есть опасность, что его враждебность и гнев будут нарастать, пока не найдут выход. Тогда этот преступник может стать чрезвычайно опасным, и в приступах ярости он способен подвергать пыткам и убивать свои жертвы.

С комбинацией неполноценного и морально неразборчивого преступника я сталкивался, занимаясь одним делом в начале 80-х годов, когда работа по программе анализа профиля личности в Квонтико только начиналась.

Полицейское управление в Диккинсоне, Северная Дакота, по праву гордится своими успехами. В марте 1983 года нераскрытым осталось всего одно зафиксированное ими преступление. Но этим преступлением было вопиющее убийство двух человек, совершенное почти два года назад. Сотрудники полиции попросили составить профиль, который помог бы расследованию. По их описанию, рано утром 16 ноября 1981 года рабочий-сезонник, остановившийся в мотеле Свенсона в Диккинсоне, как обычно, зашел выпить чашку кофе в офис мотеля. Но на этот раз он увидел там труп администратора, пятидесятидвухлетней Присциллы Динкел, лежащий лицом вниз на полу, с кляпом во рту, с шеей, обвязанной проводом. Ее ночная рубашка и халат сбились, частично обнажая спину.

Когда прибыла полиция, замечены были не только щепки в волосах убитой, но и сделана еще одна страшная находка: обыскивая офис, полицейские обнаружили в спальне труп внучки миссис Динкел, семилетней Даниэллы Литц. Ее труп нашли под одеялом на кровати, на шее девочки тоже был затянут провод. На запястьях виднелись рубцы. Вскрытие подтвердило, что обе жертвы погибли в результате удушения, а Даниэлла подверглась сексуальному нападению. За полтора года, прошедших после убийства, следователи разработали немало версий, но так и не добились конкретных результатов.

Разбирая это дело, я начал с виктимологии. Присцилла Динкел недавно переехала в Диккинсон, получив работу администратора мотеля, который обслуживал временных рабочих предприятий бурно развивающейся энергетической промышленности этого района. Обычно комнаты сдавали на неделю, мотель располагался в той части города, характер которой быстро изменился с притоком сезонных работников, вызванным ростом промышленности. И полиция уже не раз предупреждала местных жителей о необходимости запирать двери — доселе невиданной здесь мере предосторожности.

Несмотря на то что никакие подробности прошлого Присциллы Динкел не указывали на повышенный риск, ее работа, расположение мотеля и постоянно меняющиеся жильцы позволили мне отнести ее к категории жертв высокого риска. С другой стороны, я считал, что ее внучка просто оказалась в неподходящем месте и в неподходящее время. По малолетству она не могла контролировать свою жизнь или окружение, и потому я счел ее случайной жертвой. Преступнику в данном случае хватило времени, чтобы связать обе жертвы и нанести им телесные повреждения. Миссис Динкел не подверглась сексуальному нападению, но потеряла сознание вследствие травмы головы, нанесенной тупым орудием. Кроме того, преступник разрезал ее белье, осуществив какую-то из своих потребностей и продемонстрировав ярость и агрессию, стремление властвовать и подчинять себе других. Даниэллу он тоже ударил по голове — на черепе девочки была трещина. Прежде чем уйти, он забрал деньги из кассы мотеля.

Очевидно, на месте преступления он провел немало времени и, по-видимому, чувствовал себя там свободно, поэтому я предположил, что преступник был знаком со своими жертвами и их жилищем. Вряд ли в тот вечер он явился к ним специально с целью убийства. Скорее всего, убийство произошло случайно. На месте преступления мы увидели и свидетельства беспорядочных действий и изобретательности преступника; он быстро приспособился к окружению, воспользовавшись шнурами от ламп и пылесоса, чтобы связать жертвы.

Смешанный характер преступления позволил мне предположить, что в ту ночь побудительным фактором оказался алкоголь, и, вероятно, НС страдал алкоголизмом. Судя по уровню агрессии по отношению к старшей жертве, он был одним из пьяниц, сочетающих в себе Джекила и Хайда. Более агрессивная, напористая сторона натуры этого обычно одинокого и стеснительного в общении с женщинами человека проявилась после нескольких порций спиртного, хотя он полностью выражал свои чувства только перед людьми, которых сумел подчинить себе. Возможно, у него возникали трудности в отношениях с женщинами. Поскольку убийства двух человек сразу не совершают ни с того ни с сего, этот субъект наверняка и прежде был не в ладах с законом. Возможно, ранее его обвиняли в таких преступлениях, как нападения, ограбления или кражи со взломом. Преступники, оставляющие после себя такие улики на месте преступления, обычно отличаются средним интеллектом, но этот, вероятно, не закончил школу. Его работа связана скорее с физическим, нежели с умственным, напряжением — например, он мог быть механиком или водителем грузовика. Вполне возможно, он не следил за собой: ему давно требовалось вымыться, побриться и подстричь волосы.

Из всех улик, оставленных в квартире и свидетельствующих о поведении преступника, самые значительные были обнаружены в спальне девочки. Когда он напал на Даниэллу, ее бабушка уже потеряла сознание, и он сумел осуществить все свои фантазии, с легкостью подчинив себе девочку. Во время нападения он в буквальном смысле слова уничтожил ее, утверждая свою власть. Однако тот факт, что преступник накрыл труп одеялом, красноречиво говорил о его чувствах после совершения убийства. Он пытался вычеркнуть из памяти это событие, ощущая отвращение и недовольство своим поступком. Внезапная смена настроения показывала, что он раскаивался в убийстве девочки, что являло полный контраст с оправданием его нападения на бабушку Даниэллы.

Когда на месте преступления обнаруживаются какие-либо свидетельства раскаяния, они проливают свет на поведение НС после совершения преступления. У него должно возникнуть желание поговорить с кем-нибудь, выяснить, как движется расследование, он станет употреблять больше спиртного, как-нибудь изменит внешность, а может, побывает на могиле девочки.

Единственной приметой НС, с которой у меня возникли затруднения, стал его возраст. Как я уже упоминал, этот аспект часто вызывает проблемы. Мне доводилось встречаться с преступниками в возрасте от восемнадцати до шестидесяти лет, поэтому я посоветовал полицейским сосредоточиться на поведении убийцы и других элементах профиля, вместо того чтобы искать преступника определенного возраста. Кроме того, я предупредил: как только шум в СМИ затихнет, НС попытается покинуть город. И, как всегда, я попросил следователей звонить мне, если они захотят что-нибудь обсудить, применить активную технику расследования или выработать методы ведения допроса.

Полиция Диккинсона продолжала расследование, опросив не менее тридцати подозреваемых. На месте преступления был обнаружен всего один отпечаток пальца, да и тот, как выяснилось, принадлежал одному из следователей. Позднее, когда появилась возможность сделать анализ ДНК, оказалось, что ввиду неисправности лабораторного холодильника вещественные доказательства пропали. Никаких свидетелей, способных пролить свет на события той ночи, так и не нашлось.

Но упорных сотрудников полиции Диккинсона ничто не остановило. К этому моменту они успели даже проконсультироваться с известной женщиной-медиумом, живущей за пределами штата, отправить ей приметы жертв, снимки возможных подозреваемых и известных преступников округи. Медиум сочла убийцей одного из них. Подозрения следователей усилились после звонка из офиса шерифа в Мизуле, штат Монтана: вышеупомянутый подозреваемый демонстрировал соседским детям свои половые органы. Его друзья сообщили шерифу, что этот человек часто заговаривал об убийствах в Диккинсоне. Полиция подробно допросила подозреваемого и предложила ему проверку на детекторе лжи, от которой он отказался. Кроме того, был сделан слепок его зубов, который сравнили со следами укусов на правой щеке Даниэллы, но отметины не совпали.

Джерри Тисмен из Бюро криминальных расследований Северной Дакоты, выпускник Национальной академии ФБР, связался с нами в декабре 1985 года и попросил оценить вероятность причастности этого человека к этим двум убийствам. Мы объяснили ему: Маловероятно, чтобы уровень насилия так снизился. После жестокого насилия и убийства двух человек НС не пошел бы на риск выдать себя, демонстрируя гениталии, да еще соседским детям. Кроме того, убийца из Диккинсона забрал деньги, а подозреваемый, судя по всему, не испытывал недостатка в наличных. Стойко встретив неудачу, полиция Диккинсона сообщила нам, что есть еще один подозреваемый, который соответствует почти всем пунктам моего профиля и которого допрашивали на детекторе лжи в начале следствия, выявив значительную степень нечестности. Но проблема была в том, что он покинул город и никто не знал, куда он уехал. Его звали Уильям Томас Риджер, во время двойного убийства он жил в мотеле. Он не только был знаком с жертвами, но и часто оставался с Даниэллой и, похоже, был влюблен в ее мать, Мелоди. Семья заметила, что, приходя в гости, Риджер всегда сажает девочку к себе на колени и при этом кладет ладонь на ее ногу, отчего всем становилось неловко. За несколько дней до убийства Мелоди попросила мать больше не оставлять девочку с Риджером. В ночь после убийства Риджера арестовали за вождение машины в нетрезвом состоянии и допросили в полиции. Теперь, несколько лет спустя, полиция Диккинсона разыскивала Риджера по обвинению в убийстве.

В 1991 году дело было передано сержанту Чаку Раммелу, который снова связался с нами. В то время меня не было в городе, к делу подключился Джуд Рей и вел его до конца. Раммел вычислил Риджера в Бейтсвилле, Арканзас, при помощи компьютерной службы поиска преступников ближайшего филиала Национального информационного центра. Власти Диккинсона связались с полицией Бейтсвилла, сообщив, что Риджер подозревается в убийстве двух человек. Любопытно: полиция Бейтсвилла безуспешно расследовала убийство престарелой женщины, совершенное в 1988 году. В июне того года тело семидесятисемилетней Деллы Т. Хардинг нашли под мостом, в пересохшем русле реки. Днем раньше неизвестный убийца вломился в дом, связал, избил и задушил Деллу. В то время, когда случилось это убийство, Риджер жил на расстоянии мили от дома Деллы Хардинг.

После дальнейшего выслеживания подозреваемого Раммелу наконец удалось допросить его в офисе шерифа в Клинтоне, Арканзас. Перед этим Раммел проконсультировался с Джудом Реем. Вооруженные нашим предположением о том, что преступника наверняка мучают угрызения совести при воспоминаниях об изнасиловании и убийстве Даниэллы Литц, а также результатами первоначального допроса на детекторе лжи, Раммел и Джерри Тисмен допрашивали подозреваемого, пока тот наконец не признался и не сообщил подробности убийства в Диккинсоне. Некоторые из них полиция прежде скрывала или даже не знала — например, то, что в ночь убийства Риджер взял с места преступления не только деньги.

По его словам, он зашел к миссис Динкел побеседовать о ее дочери Мелоди. Ему хотелось поближе познакомиться с Мелоди, а ее мать посмеялась над ним. Но вместо того чтобы смутиться, Риджер от насмешек пришел в ярость, по его выражению, «сбесился», и ударил миссис Динкел деревянной планкой от стола. Риджер рассказал, что Даниэлла вышла из спальни, когда он связывал ее бабушку. Как мне и представлялось, Риджер был вынужден завладеть контролем над ситуацией, и он осуществил его, напав на девочку. Он признался, что вдобавок к деньгам похитил с места преступления фотографию Даниэллы и Мелоди и декоративное блюдо — о пропаже этих вещей раньше не сообщалось. Убийца сохранил эти «сувениры».

Ко времени убийства Риджеру исполнилось тридцать девять лет, в его досье значились хищения имущества в крупных размерах, подделка банковских чеков, кражи со взломом и мелкие хищения. Обладатель среднего интеллекта, он был чернорабочим, водителем грузовика, посудомойщиком, промышлял случайными заработками. Фотографии подтверждали, что он всегда выглядел неряшливо. После убийства он попытался изменить внешность — перестал красить волосы и вскоре стал совсем седым. Его не раз задерживали за вождение машины в нетрезвом состоянии, а его трудности в отношениях с женщинами включали расставание со второй женой, с которой он сошелся, будучи еще женатым на первой. Незадолго до ареста он собрался жениться в третий раз. Вторая жена Риджера подтвердила, что ее бывший муж — «бесчувственный» человек, что в браке они постоянно ссорились и что он часто пил. И наконец, его версия событий той ночи подтверждала вспышку гнева по отношению к миссис Динкел, которая не воспринимала его всерьез как поклонника дочери.

После ареста в марте 1991 года за убийства в Северной Дакоте Риджера также обвинили в тяжком убийстве Деллы Хардинг, совершенном в 1988 году в Арканзасе. Следователи обоих штатов отметили, что он путешествовал по всей стране в течение десяти лет, прошедших между убийством в Диккинсоне и арестом. Полиция из Далласа, Техас, сообщила, что Риджер подозревается в причастности к убийствам нескольких престарелых женщин.

Мы должны быть благодарны властям Диккинсона за их упорство и настойчивость. За десятилетие, когда к делу подключались новые люди, каждый из них принимал мантию верности долгу и профессионализма. Зачастую случается, что, после того как первое рвение угаснет, давние дела кажутся настолько безнадежными, что за них никто не хочет браться. Лично я не сомневаюсь, что Риджер продолжал бы следовать своим порывам, убивая ни в чем не повинных людей, пока его не посадили бы в тюрьму за другое преступление, пока он не умер бы или не состарился. Но до тех пор прошло бы слишком много времени. В деле Бейтсвилла Делла Хардинг, пожилая женщина, стала еще одной беспомощной жертвой, знакомой Риджеру — он и прежде бывал у нее. Как и жертвам из Диккинсона, ей была нанесена травма головы, но умерла она в результате удушения. Преступник душил жертвы электрическим шнуром и забирал найденные деньги. Риджер признался в этом убийстве, как и в двух других, но позднее отказался от своих слов, хотя успел покаяться перед невестой. Судьба распорядилась так, что законы природы вступили в силу прежде, чем законы человеческого общества. После того как Риджеру предъявили обвинения в трех убийствах и после того как прокурор Арканзаса, Дон МакСпадден, объявил, что будет добиваться смертной казни за убийство Деллы Хардинг, с Риджером случился сердечный приступ, завершившийся смертью. Хотя, если бы он был предан суду после стольких лет поисков, рассмотрение апелляции по смертному приговору в Арканзасе того времени затянулось бы по меньшей мере на десять лет. Для Фрэнка Динкела, мужа одной из жертв и деда другой, развязка наступила раньше. Узнав об аресте Риджера, он сказал репортеру «Бисмарк Трибьюн»: «Я надеялся только, что это преступление будет раскрыто раньше, чем я умру».

Очевидно, маленькая Даниэлла Литц оказалась случайной жертвой, изнасилованной и убитой ситуационным растлителем только потому, что она стала свидетельницей преступления. С другой стороны, растлители-педофилы, или предпочитающие детей другим жертвам, и в сексуальном, и в эротическом отношении сосредоточиваются именно на детях. На них не влияет ситуационный стресс или эмоциональная неуверенность: они просто предпочитают секс с детьми. У них складывается предсказуемая модель поведения, которую они демонстрируют раз за разом. Это ритуальное поведение — почерк, то, что они считают неотъемлемой частью своей сексуальной активности, даже если преступление становится при этом более рискованным или трудным делом — например, похищение жертвы определенного типа по хорошо отработанному сценарию, несмотря на то что к этой жертве трудно подобраться незамеченным и даже если этот сценарий замедляет бегство.

Кроме того, эти преступники находятся на более высоком социально-экономическом уровне, чем ситуационные растлители. У них постоянно возникает влечение к детям, в отличие от ситуационных преступников, которые могут растлить ребенка всего один раз в жизни. В то время как все растлители, предпочитающие секс с детьми, имеют одну и ту же общую сексуальную ориентацию, они предъявляют определенные и конкретные требования к жертве — к ее возрасту, к полу (большее предпочтение отдается мальчикам перед девочками, но чем моложе жертва, тем секс становится менее предпочтительным — те, кто ищет малышей, проявляют меньшую разборчивость в отношении пола).

Кен Ланнинг определил три типа растлителей детей по предпочтению на основании различных, но предсказуемых моделей поведения, которые они демонстрируют: соблазнитель, интроверт и садист. Когда вы читаете в газетах сообщение о том, что местный учитель обвиняется в совращении или изнасиловании одного из учеников или тренер — в неподобающем поведении по отношению к своим подопечным, вы имеете дело с типичным соблазнителем. Такой преступник обычно прельщает свою жертву подарками и/или вниманием, медленно завоевывая ее доверие и заставляя забыть о запретах. Он прекрасно ладит с детьми и выбирает жертвы, наиболее поддающиеся его уловкам. К примеру, ребенок, который дома страдает от недостатка внимания, будет польщен и оценит любые проявления «заботы». Именно в этом случае природный инстинкт поможет вам защитить детей. Если кто-нибудь уделяет детям чрезмерное внимание, чересчур «зацикливается» на них, проводит слишком много времени в обществе детей, а не взрослых, — все это настораживающие признаки. Я не утверждаю, что каждый внимательный тренер или одинокий старик из вашего квартала страдает сексуальными отклонениями и охотится за вашим ребенком, — совсем напротив. Не стоит допускать, чтобы подозрительность испортила вам всю радость и удовольствие от общения с людьми. Но обязательно следите за тем, с кем поддерживают отношения ваши дети.

Не объясняйте своей десятилетней дочери, что ее тренер по софтболу может оказаться извращенцем — просто последите за ним, побывайте на тренировках и, если вы что-то заподозрите, не допускайте, чтобы ваша дочь попадала в ситуации, когда она будет вынуждена остаться с ним наедине. Создайте дома такую обстановку и-так постройте свои отношения с ребенком, чтобы он не искал внимания на стороне. К сожалению, когда я работал в ФБР, мне не удавалось уделять семье достаточно времени. Но надеюсь, это не отдалило меня от детей и они твердо знали: если кто-нибудь совершит по отношению к ним поступок, вызывающий у них неловкость, они всегда могут рассказать об этом мне или Пэм. Соблазнители склонны выбирать одиноких детей, лишенных опеки. Вам незачем становиться суперотцом или суперматерью: просто выясняйте, с кем дружат ваши дети, и не пропускайте мимо ушей предостережения внутреннего голоса.

Большинство типичных соблазнителей поддерживают связь сразу с несколькими жертвами — со своим личным детским «секс-кружком». Жертвами могут стать члены скаутского отряда, ученики одного класса или соседские дети. Соблазнитель проводит с ними много времени, присматривается к ним и знает, как с ними общаться — и манипулировать ими. Он взрослый, и большинство воспитанных детей считают, что должны слушаться его, а он пользуется своей властью и положением. Если никто из маленьких жертв не заявит о действиях соблазнителя, он не остановится, пока сам не положит конец этим взаимоотношениям: ребенок подрастет, повзрослеет и перестанет привлекать соблазнителя. В этот момент жертвы чаще всего заявляют об эксплуатации, если только угрозы соблазнителя, а может, даже физическое насилие не удержит их от такого шага — вероятно, теми же средствами соблазнитель не дает жертвам расстаться с ним или заявить о домогательствах, пока сам не захочет прекратить с ними связь.

В отличие от типичного соблазнителя, другим растлителям с той же потребностью в сексе с детьми просто не хватает навыков поведения в обществе и межличностного общения, чтобы привлечь к себе жертвы. Типичный интроверт больше всего соответствует шаблонному образу злодея-незнакомца в плаще, который, скорее всего, будет шататься по паркам и детским площадкам, наблюдая за детьми. Его нетрудно заметить — он выглядит так, словно готов внезапно напасть на жертву, что иногда и совершает. Его сексуальная активность ограничена краткими встречами, обычно он выбирает незнакомых или совсем маленьких детей. Он может осуществлять свои фантазии, названивая детям, обнажаясь перед ними или занимаясь сексом с девочками-проститутками. Если он не найдет другого способа заполучить жертву, то может даже жениться на женщине с маленькими детьми или обзавестись своими, которые с младенчества станут удобными жертвами.

Но самый страшный и физически опасный тип растлителя — садист. Подобно садистам-насильникам и убийцам взрослых, он испытывает потребность причинять боль — физическую и/или психологическую, — чтобы возбуждаться и получать сексуальное удовлетворение. Типичный растлитель-садист прибегнет к обману или силе, чтобы добиться контроля над своими жертвами, а затем будет мучить их, чтобы испытать сексуальное удовольствие. Хотя садисты-растлители встречаются нечасто, они наиболее склонны похищать и убивать свои жертвы.

Пугает тот факт, что известны случаи, когда соблазнители становились садистами. До сих пор не ясно, возникали ли у этих преступников потребности садистов с самого начала и позднее всплыли на поверхность, возможно, спровоцированные каким-то стрессом, или же развились со временем, с приобретением уверенности и опыта при общении с первыми жертвами.

Педофилы демонстрируют весьма предсказуемые, доступные для распознания родителями модели поведения, чего не скажешь о ситуационных растлителях. В подростковом возрасте педофил может почти не общаться с другими подростками: его сексуальные интересы уже направлены на детей. Став взрослым, он склонен к частым и неожиданным переездам, точнее — бегствам от подозрительных родителей и представителей правоохранительных органов. Если он поступает на воинскую службу, его могут уволить без объяснения причин. Во многих случаях у субъекта оказывается длинный «послужной список» предшествующих арестов, в том числе по обвинению в совращении и изнасиловании, а также в связи с нарушением законов об использовании детского труда, подделки чеков, попыток выдать себя за должностное лицо. Если прежде он подвергался аресту за растление малолетних, он может увеличить число своих жертв — если совращает — одного ребенка, живущего по соседству, то наверняка попытается совратить и других.

Получив возможность проанализировать все его преступления, мы заметим, какой высокий уровень планирования (и риска) связан с неоднократными попытками совращения детей. В отличие от ситуационного растлителя, педофил тратит уйму времени и энергии, чтобы разработать идеальный подход, который будет не раз использовать, добиваясь совершенных навыков. Его образ жизни будет отражать тот факт, что он предпочитает детей взрослым партнерам по сексу. В наши дни, когда «возвращение в родное гнездо» приобретает все большую популярность, двадцатипятилетний холостяк, живущий с родителями, — не редкость. Однако с возрастом он должен несомненно привлечь к себе внимание, если никогда не встречается с женщинами. Он может жить и один, в доме, отделанном по вкусу жертв пола и возраста, которые он предпочитает. В зависимости от этих предпочтений он может приобретать игрушки, кукол, всевозможные игры, которые не понадобились бы ему в иных обстоятельствах.

Педофил может поддерживать связь с женщиной, но тут возможны только крайности; женщина будет либо слабой, похожей на девочку, либо, наоборот, властной и более сильной, чем ее партнер. Хотя большинство подруг или жен не желают обсуждать свою интимную жизнь, в конфиденциальной беседе они могли бы признаться, что у их мужей или любовников имеются какие-либо сексуальные проблемы. Педофил также коллекционирует детскую порнографию, даже присоединяет к коллекции снимки, сделанные собственноручно. Как тот парень, на которого я обратил внимание Пэм во время репетиции детского танцевального кружка: он может приходить в возбуждение, фотографируя одетых детей в самых обычных, отнюдь не сексуальных позах. Он может брать фотоаппарат в парк и тратить по нескольку катушек пленки, а потом проявлять их и представлять себе, какими были бы его встречи с этими детьми. Не следует забывать, что педофил способен возбуждаться, листая раздел детских товаров каталога Мейси, точно так же, как большинство нормальных мужчин возбуждаются, разглядывая каталоги женского белья. Несмотря на то что многие педофилы успешно функционируют в обществе и сливаются с ним, по крайней мере на некоторое время, определенные аспекты их образа жизни не могут не настораживать. Люди, проявляющие чрезмерный интерес к нашим детям, вызывают у нас недоверие. Взрослый человек, болтающийся по паркам и детским площадкам и не имеющий друзей-ровесников, кажется не вполне нормальным. Педофил знает, что его сексуальные пристрастия надо держать в тайне, поэтому почти не поддерживает более-менее близкие взаимоотношения с другими людьми. Часто его друзьями становятся другие взрослые педофилы, способные понять его и оказать поддержку.

Типичный педофил обычно пользуется идеализированным языком, к примеру, называя детей невинными, чистыми, непорочными ангелочками. Кроме того, он может говорить (или писать) о детях как об «объектах, проектах или имуществе». Кен Ланнинг приводит выдержки из писем вроде «у этого ребенка очень маленький пробег» или «я работал над этим проектом целых полгода».

Кроме того, они осмотрительно подходят к выбору юных друзей, хотя видимое могут оценить выше реального: другими словами, если мужчина предпочитает десятилетних девочек, четырнадцатилетняя подружка, которая выглядит и ведет себя как десятилетняя, будет предпочтительнее десятилетней, которой с виду можно дать все четырнадцать лет.

Не следует забывать, что любой отдельно взятый из этих признаков еще не превращает вашего соседа в растлителя малолетних. Но, взятые вместе, они могут свидетельствовать об опасности. Как во многих других ситуациях, с которыми приходится сталкиваться нам, родителям, здесь мы должны прибегнуть к помощи здравого смысла и довериться нашей интуиции. Эти описания помогут нам распознать потенциальную опасность, но они не заменят внимательного, вдумчивого подхода к родительским обязанностям, обучению ребенка мерам предосторожности и, в некоторых случаях, просто удачи.

Известны случаи, когда родители не в состоянии защитить ребенка — по крайней мере, один родитель, поскольку в нем-то и заключается проблема. Как бы трудно ни было нам это вообразить, многие дети становятся жертвами членов собственной семьи, тех же самых людей, к которым большинство малышей обращаются за советом, любовью и поддержкой. Виновные в кровосмешении растлители малолетних могут соответствовать любому из профилей, обсужденных выше, — от подавленного типа до соблазнителя. Они могут быть безжалостными и расчетливыми в преследовании целей: педофилы-интроверты женятся или сходятся с женщинами с единственной целью — родить ребенка, которого можно подвергать насилию (педофил в этом случае идет на риск, поскольку нет никаких гарантий, что ребенок окажется того пола, который он предпочитает); типичный соблазнитель может жениться или дружить с женщинами, у которых есть дети подходящего возраста и пола, и делать вид, что заменяет им отца. Когда дети в одной семье подрастают и перестают привлекать его, соблазнитель находит новую семью, и все начинается сначала. Такие соблазнители занимаются сексом с женой или подругой только в случае абсолютной необходимости, при этом представляя себе сношение с детьми, или же могут просить женщину одеваться и вести себя по-детски.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.