10. Кровь ягнят

10. Кровь ягнят

Где-то в промежуток между поздним вечером в пятницу, 13 марта 1987 года, и утром в субботу, 14 марта, тридцатилетняя Нэнси Ньюмен и две ее дочери, восьмилетняя Мелисса и трехлетняя Энджи, подверглись сексуальному нападению и были убиты в своей квартире на Эйд-стрит в Анкоридже, Аляска. Это было одно из самых жестоких и зверских убийств, с каким когда-либо сталкивались следователи. Сестра погибшей Шерил и ее зять Пол Чепмен первыми увидели весь этот ужас после того, как Нэнси не появилась на работе. Кроме нападения и убийства были обнаружены следы взлома. Преступление внушало такой страх, а власти были настолько обеспокоены тем, что опасный серийный убийца разгуливает на свободе, что полиция Анкориджа и штата Аляска немедленно образовала объединенную следственную группу. В любом деле, которое может оказаться бытовым убийством, в число первых подозреваемых всегда включают супруга. Но Джон Ньюмен, оператор оборудования нефтепровода, приехавший на Аляску вместе с семьей из родного штата Айдахо, три месяца назад получил травму на работе и с 3 января находился в Сан-Франциско, в центре лечения и реабилитации. Не говоря уже о невозможности его причастности к этому убийству, следователям вскоре стало ясно: Ньюмен, его жена и дети были образцом любящей семьи без малейших намеков на проблемы.

Но даже если бы Джона не исключили из числа подозреваемых по этим очевидным и конкретным причинам, едва услышав описания убийств и увидев фотографии места преступления, мы поняли: Джон не имеет к нему никакого отношения. Прискорбно, но факт: некоторые родители дурно обращаются со своими детьми и даже убивают их. Их насилуют, избивают, жгут, морят голодом, душат, иногда даже наносят ножевые ранения. Но родители не делают того, что случилось с детьми Ньюменов. Мы видели бытовые убийства, в которых муж убивает жену, бывшую жену или бывшую подругу, оставляя слишком много лишних улик: например, множественные ножевые раны на голове и шее. Мы видели случаи, когда мужчина убивал всю свою семью. Но каким бы оружием ни пользовался убийца, место преступления оказывалось гораздо «чище», чем в этом случае. Как бы ни обошелся мужчина со своей женой, какому бы ужасному наказанию ни подверг ее, прежде чем убить, невозможно представить себе мотив, из-за которого отец семейства грубо изнасиловал и исполосовал ножом своих двух дочерей, а потом оставил трупы на виду, выставил их на обозрение тому, кто их найдет.

Такого мы еще не встречали.

И полицейское управление Анкориджа, и полиция штата Аляска — первоклассные организации, достаточно уверенные в своем умении и дееспособности, чтобы без опасений попросить помощи у тех, кто сможет ее оказать. Обычно в полиции Анкориджа помощник районного прокурора прикрепляется к каждой команде по расследованию убийства, чтобы следить за ходом следствия с самого начала. Потому вновь сформированная команда немедленно связалась с особым агентом Доном Макмулленом, координатором по анализу профиля личности из периферийного отделения ФБР в Анкоридже, и тот описал приблизительный портрет человека, способного совершить такое страшное преступление. Макмуллен — отличный агент, один из лучших в своей области. Мы проработали вместе три с половиной года, когда он был координатором в расследовании убийств, совершенных Робертом Хансеном — булочником из Анкориджа, который похищал проституток, увозил их из города на личном самолете, а затем ради развлечения охотился на них в лесу, вдали от цивилизации. Сообщив полиции свою первоначальную оценку убийства Ньюменов, Макмуллен связался с Джудом Реем из Квонтико. К тому времени Джуд проработал во вспомогательном следственном отделе около двух с половиной лет, имел уникальное прошлое и высокую квалификацию. Ветеран войны во Вьетнаме, он начал свою карьеру в правоохранительных органах офицером полиции в Джорджии, быстро поднялся по служебной лестнице и успел стать следователем по убийствам, прежде чем попал в ФБР. Мы с Джудом познакомились еще в 1978 году, когда он служил в полицейском управлении в Колумбусе, Джорджия, расследуя «Силы зла» — дело о множественных убийствах в Форт-Беннинге. Затем мы некоторое время сотрудничали с ним в начале 1981 года, когда он был особым агентом в окружном отделении в Атланте, а я прибыл из Квонтико по делу о «детоубийце из Атланты». Но по этому делу нам не пришлось долго работать вместе. Как я упоминал в книге «Охотник за сознанием», 21 февраля 1981 года двое преступников, нанятых женой Джуда, чуть не убили его в собственной квартире. Три недели он провел в больнице под круглосуточной охраной, оправляясь от ран. Эмоциональное выздоровление заняло гораздо больше времени.

Несмотря на явные различия между нами — например, я высокий, голубоглазый и белый, а Джуд — низкорослый, гибкий и чернокожий — он стал для меня более близким человеком, чем брат. Он служил координатором по анализу профиля личности в Нью-Йорке, когда в отделе освободилось место, и я немедленно перевел к нам Джуда и Джима Райта, который тогда служил в вашингтонском отделении, работая по делу Джона Хинкли.

Джуд попросил у Макмуллена фотографии места преступления и другие материалы, собранные по делу. Несколько снимков были немедленно переданы по факсу, а остальные прибыли в Квонтико в четверг утром. Макмуллен сообщил Джуду, что на основании профиля, составленного окружным отделом ФБР, у полиции уже появился надежный подозреваемый. Но, разумеется, на этой стадии поисков Джуд не хотел слышать ни слова о потенциальных подозреваемых, желая иметь то, что он называет «свободой нейтралитета». Сидя в одиночестве за столом с разложенными по нему материалами дела, Джуд задал себе первый вопрос: какая из жертв больше всего пострадала от рук преступника?

Фотографии стали мрачным свидетельством того, что всех троих постигла страшная смерть. Нэнси Ньюмен и обе девочки были найдены обнаженными, если не считать ночных рубашек, поднятых до груди; все они подверглись и вагинальному, и анальному насилию, прежде чем несколько раз были ранены ножом. Но Джуду не понадобилось много времени, чтобы установить: самая большая жестокость, самые тяжелые увечья и сильнейшая ярость адресовались младшей девочке, Энджи. Шея трехлетней малышки была рассечена так глубоко, что голову чуть не отделили от тела. На снимке, сделанном крупным планом во время вскрытия, отчетливо видны перерезанные трахея и пищевод, а яремная вена и левая сонная артерия рассечены. Труп Энджи был залит кровью, на пальцах ее правой руки обнаружились раны, полученные при сопротивлении.

Какое чудовище могло так поступить с трехлетней малышкой?

По снимкам места преступления было ясно, что убийство относится к категории дезорганизованных. По распространению крови по месту преступления и благодаря помощи экспертов, определивших, какая кровь принадлежит каждой из жертв, полиция установила, что НС сначала напал на миссис Ньюмен, затем на Мелиссу и, наконец, на Энджи. Кроме того, в его поведении прослеживался некий ритуал, не имеющий явного символического значения, но распространенный у чрезвычайно дезорганизованных преступников: НС вытер дочиста небольшой участок на окровавленном животе Энджи — от вагинальной области до пояса.

Нэнси работала официанткой в ночном клубе, но ничто в виктимологии не указывало на ее подверженность высокому риску. Все товарищи по работе, опрошенные полицией, заявили, что ее все любили, держалась она дружелюбно, но никогда не флиртовала с посетителями. Судя по всему, она была верна мужу, никогда не встречалась с клиентами и не употребляла наркотики. Короче, не нашлось никаких причин, по которым на Нэнси или ее дочерей напали в собственном доме и подвергли такому варварскому убийству. Среди улик нашлась одна, имеющая потенциально важное значение. После убийств преступник смывал с себя кровь в кухне, у раковины. На посудной тряпке, которой он пользовался (на ткани отпечатки пальцев не остаются), полицейские эксперты обнаружили вошь. Поскольку больше нигде в квартире вшей не нашлось, значит, ее принес убийца. Помимо этого, Джуд счел значительным тот факт, что НС чувствовал потребность смыть с себя кровь, прежде чем вышел из квартиры. Почему он рисковал, задержавшись на месте преступления и оставляя лишние улики, а не вернулся к себе, чтобы привести себя в порядок? Прежде всего, возможно, ему было некуда идти. Преступники такого типа часто бывают бездомными бродягами. А если он знал эту квартиру, как предполагал Джуд, для него было простым делом зайти на кухню. Но самое важное: если он потратил время и рискнул смыть с себя кровь, прежде чем покинуть место преступления, значит, он либо жил не один и, следовательно, при возвращении домой должен был выглядеть нормально, либо боялся, что на выходе его заметят, — следовательно, уже рассвело. Последнее предположение говорило о том, что убийство произошло скорее в субботу утром, чем в пятницу вечером. Но в деле имелся и странный, мистический оттенок. В четверг перед убийствами одна из пациенток психиатрической больницы позвонила в полицию Анкориджа, описывая ритуальное убийство, которое скоро произойдет. По ее словам, убийца будет пить кровь малолетней девочки и принесет в жертву трупы. Незачем добавлять, что это пророчество изумило всех, особенно когда разнеслась весть об убийстве. Полиция Анкориджа допросила эту женщину и проработала различные аспекты ее версии, но ни Джуд, ни следователи не увидели между этими событиями никакой реальной связи. Казалось, это всего лишь одно из мрачных совпадений, которые часто возникают неизвестно откуда в делах об убийствах и угрожают направить следствие по неверному пути.

Посоветовавшись с периферийным офисом ФБР в Анкоридже, полиция получила приблизительный портрет и стратегию допроса, предназначенные, чтобы отловить человека, удовлетворяющего профилю классически дезорганизованного преступника, прежде совершавшего сексуальные нападения. Он должен быть белым мужчиной лет двадцати — двадцати пяти, неряшливой внешности, с ночным образом жизни, закончившим школу в лучшем случае, не служившим в армии, неработающим или чернорабочим и так далее. Этому описанию соответствовал один из подозреваемых — молодой человек, который недавно поселился по соседству с Ньюменами. У него не оказалось алиби на время убийства, и полиция считала, что преступник у них в руках.

По мнению Джуда, возникала всего одна проблема.

— Я не переставал думать о трехлетней девочке, — рассказывает он, — и сам поражался собственной убежденности в том, что НС наверняка знал свои жертвы. Подозреваемый, выбранный полицией, не был знаком с Ньюменами.

— С примитивной точки зрения он соответствует нашей модели, и все-таки вы арестовали не того человека, — уверенно заявил Джуд во время разговора с представителями следственной группы. Они возражали, что во всех других отношениях, кроме знакомства с семьей потерпевших, он идеально соответствует описанию. Но Джуд остался верен своему мнению, утверждая, что в данном случае знакомство с семьей является ключевой деталью профиля; ничто другое не имеет такого значения — ни возраст, ни род занятий, ни поведение до или после преступления.

Джуд считал, что это необдуманный ход — допрашивать подозреваемого в самом начале следствия. Если допрос окажется неудачным, это во многом повлияет на ход следствия, полиция лишится доверия и уверенности, а настоящий преступник вздохнет с облегчением.

— Я никак не мог поверить, что незнакомец решился бы провести столько времени в том доме и взял бы те вещи, которые оказались похищенными. Для незнакомца риск проникнуть в квартиру в ту ночь был слишком велик, а по мере возникновения улик я все больше убеждался, что полиция арестовала невиновного. Жертвы были связаны веревкой из квартиры Ньюменов.

— Замыслив просто убийство, преступник этого не сделал бы, — объясняет Джуд. — Если он связал жертвы, значит, продолжительное время общался с ними, вел какие-то переговоры. Мне не верилось, что человек, которого полиция считала главным подозреваемым, мог провести столько времени со своими жертвами. Для этого ему требовались лучшие навыки межличностного поведения, способности общаться и вести переговоры, чем те, которыми он обладал. Это единственное действие сказало мне о многом, и когда я сопоставлял его с человеком, которого полиция намеревалась допросить, внутреннее чутье подсказывало мне: «Нет, нет, нет!»

Нанесенные травмы не соответствовали профилю сексуального садиста, но явно свидетельствовали о неукротимой ярости, направленной на каждую из жертв, — именно поэтому незнакомца следовало сразу сбросить со счетов. Незнакомец не стал бы этого делать: у него не было причин. Отсутствовали мотивы. Это действие не имело ничего общего с МО или определенным «почерком».

Еще одной причиной стали похищенные вещи. Пропал 35-миллиметровый фотоаппарат с ручным управлением; кроме того, НС взял деньги из банки в кухонном столе, куда Нэнси складывала чаевые. Банка была спрятана, — НС либо случайно наткнулся на нее во время поисков, либо заранее знал, где она находится. Учитывая, сколько времени он провел в квартире, можно с уверенностью предположить, что он обыскал ее. Однако в квартире почти не было беспорядка, что не согласовывалось с действиями дезорганизованного преступника. Нельзя оставить место преступления, напоминающее бойню, а затем тщательно и аккуратно обыскать квартиру, выбирая, что украсть, возвращая на места все ненужные вещи. На это способны профессиональные взломщики, но не дезорганизованный насильник-убийца.

В середине двухчасового телефонного разговора с представителями следственной группы один из детективов спросил:

— Ну, и что вы об этом думаете, Джуд? Похоже, лучшего подозреваемого невозможно и представить. Джуд повторил, что им следует найти белого мужчину лет двадцати пяти, близко знакомого с Ньюменами. После этого, добавил он, необходимо выяснить, что имел этот мерзавец против маленькой Энджи и какой провоцирующий стресс испытал — вероятно, связанный либо с работой, либо с личной жизнью, — непосредственно перед совершением убийств.

Детектив задумался.

— У Нэнси был племянник — точнее, племянник ее мужа.

— Племянник? — переспросил Джуд.

— Да, но в то время он находился в пяти-шести сотнях миль к юго-западу от Анкориджа и, насколько мне известно, только что вернулся в город.

— Это он! — заявил Джуд.

— Что вы имеете в виду? — спросил детектив.

— Вот человек, которого вы ищете. Именно он убил их, и никто другой. Его звали Керби Энтони. Этот двадцатитрехлетний мужчина прибыл в Анкоридж в сентябре 1985 года из Твин-Фоллс, Айдахо, и некоторое время жил у Ньюменов.

— Проверьте его прошлое, — посоветовал Джуд, предсказывая любопытные находки. — Проверьте, удастся ли найти в его жизни события, которые могли спровоцировать эти убийства.

Полиция провела расследование и обнаружила, что Энтони и его подруга, Дебби Хэк, прибывшая с ним из Айдахо, работали на рыболовном судне, курсирующем в Датч-Харбор, в одном из множества заливов в цепи Алеутских островов. За две недели до убийства Дебби увлеклась капитаном, который уволил Керби. Позднее Дебби сообщила следователям, что у Керби был взрывной характер, что он много раз бил ее. Керби считал, что капитан увел у него девушку, а потом выгнал его с работы, чтобы избежать соперничества. Керби вернулся в Анкоридж злой и подавленный. Джуд предсказывал, что Энтони согласится сотрудничать с полицией — прежде всего, чтобы выяснить, как далеко продвинулось расследование и что известно о нем. Если ему не будут предъявлены обвинения, предполагал Джуд, то, как только об убийстве забудут и шум в прессе утихнет, Керби найдет какой-нибудь благовидный предлог, чтобы покинуть город. Анализ его поведения после убийств подкреплял предположения. Хотя Керби жил у Джона и Нэнси (вместе с Дебби), он не пришел на похороны. Он лишь один раз встретился с Джоном, когда тот вернулся из Сан-Франциско, — несмотря на то что Джон был убит горем и нуждался в эмоциональной поддержке со стороны близких. Выяснилось также, что у Керби есть приятель Дэн Грант, живущий на Игл-стрит, через три квартала от дома Ньюменов.

После консультации с Джудом полиция Анкориджа и штата Аляска как следует взялась за нового подозреваемого. Его допрашивали несколько раз, но так и не вытянули признание. Тем временем против него искали улики, но Энтони казалось, что следствие идет по ложному пути. Убедившись в этом, он покинул город, как и предсказывал Джуд. Ожидая, что Керби попытается перейти через канадскую границу, полиция Аляски известила канадский пограничный патруль, и вскоре Керби был пойман с просроченными водительскими правами.

После ареста Энтони и получения ордера на обыск полиция нашла 35-миллиметровый фотоаппарат Нэнси, а после обследования задержанного обнаружила у него лобковые вши.

Вот что произошло: когда Джон покинул город после несчастного случая, положение в доме Ньюменов резко ухудшилось. По словам сестры Нэнси, Шерил Чепмен, Керби начал вести себя довольно странно. Он стал злиться на детей. Он не работал, но водил дружбу с подозрительными типами, не из тех, которых Нэнси хотела бы видеть возле дочерей. Как выяснилось, в Анкоридже он оказался потому, что в Айдахо у него возникли проблемы. Он стал главным подозреваемым в деле о сексуальном нападении, чуть не закончившемся убийством двенадцатилетней девочки на пляже у озера. Следствие приостановилось, поскольку в результате нападения у девочки был поврежден череп и она не смогла опознать преступника. Когда полицейские из Анкориджа беседовали с начальником полицейского управления Айдахо, тот заявил: он абсолютно убежден, что девочка погибла бы, если бы поблизости никого не оказалось. Нэнси признавалась своей сестре Шерил в том, что при виде Керби ее бросает в дрожь. Кроме того, Джуд считал, что Керби не раз делал ей непристойные предложения. Испытывая неловкость и страх рядом с Керби в отсутствие мужа, Нэнси попросила его покинуть дом. Тогда Керби и отправился в Датч-Харбор вместе с подругой.

Когда же, потеряв и подругу, и работу, он вернулся в Анкоридж, чувствуя себя всеми отвергнутым, он решил, что судьба ополчилась против него. Джуд подозревал, что, возможно, Керби вновь приходил к тете Нэнси и уговаривал принять его обратно, но она и слышать об этом не хотела. Вполне вероятно, в ту субботу рано утром он появился у Ньюменов, надеясь убедить Нэнси передумать или отомстить ей. Он влез в квартиру через то же окно, через которое проникал раньше, когда поздно возвращался, и очутился в комнате Энджи. Не став будить ее, он пробрался в спальню Нэнси и заговорил с ней. Возможно, вначале он держался дружески и просительно, но почти наверняка его появление в спальне в шесть часов утра смертельно перепугало Нэнси и только подтвердило ее худшие подозрения. Потому она не только не приняла племянника с распростертыми объятиями, но и велела ему убираться ко всем чертям и больше не возвращаться. Разумеется, эти слова подтвердили уверенность Керби в том, что весь мир против него, и наверняка стали только поводом дать волю гневу. Все раздражение, которое он долгое время сдерживал в себе, наконец нашло выход и цель. Как она посмела отвергнуть его! Больше у Керби не было причин сдерживать влечение, которое он испытывал к Нэнси и которое до сих пор оставалось неудовлетворенным.

На ночь с пятницы на субботу Энтони имел железное алиби. Однако все подтверждало, что убийства произошли между половиной седьмого и семью часами утра в субботу. На это указывало не только то, что преступник перед уходом умылся, но и кофейные чашки в спальне, а вскрытие обнаружило, что к моменту смерти мочевой пузырь Нэнси был пуст. Все это свидетельствовало о том, что ее убили не в середине ночи, на чем настаивали адвокаты Энтони. На утро у него не было алиби. Следственная группа подготовила обвинение в трех убийствах, одном сексуальном нападении первой степени и одном похищении ребенка. Многозначительная подробность выявилась во время ареста Керби, когда офицер полиции проинформировал его о предъявленных обвинениях. Вместо возмущения, шока или ругательств, которых можно ожидать от невиновного человека в подобных обстоятельствах, офицер услышал в ответ от Энтони: «При чем тут похищение?» По-видимому, этого он не мог понять, поскольку, со своей точки зрения, ничего такого не совершал.

В техническом отношении один из элементов похищения в ряде штатов, в том числе в Аляске, имеет отношение к контролю над людьми и их перемещению против их воли с применением силы или насилия — даже если это перемещение из одного угла комнаты в другой.

На основании восстановления картины убийства по уликам — таким, как распределение крови по месту преступления, — удалось не только определить причину смерти, но и представить себе, что произошло.

Все изнасилования и убийства отличаются крайней жестокостью. Судя по времени, которое понадобилось преступнику, чтобы справиться с Нэнси, прежде чем приняться за двух девочек, Джуд теоретически предположил, что, хотя изнасилование Нэнси было совершено, с ее стороны наблюдался элемент пособничества — отчаянная попытка договориться с ним и выиграть время. Должно быть, она думала: «Ладно, делай что хочешь, только не трогай девочек». Но, к сожалению, как только преступник совершает такое вопиющее злодеяние, как изнасилование, никакими доводами рассудка не заставить его удержаться от убийства всех потенциальных свидетелей. Незнакомец вряд ли пошел бы на это, поскольку его и так не запомнили бы и не опознали. Кроме того, незнакомец не нашел бы в доме такие подручные средства, как веревки.

— По-моему, больше всего ему хотелось унизить эту женщину, — продолжает Джуд. — Вот почему он связал ее. И, похоже, частично это изнасилование происходило на глазах у девочек.

Он поднял восьмилетнюю Мелиссу с постели и протащил по коридору. Это было очевидно, судя по позе трупа и крови в спальне матери. Девочку тоже нашли связанной.

Фотографии места преступления свидетельствуют, что окровавленное тело маленькой Энджи лежало на полу в ее комнате, среди разбросанных игрушек и книг. Шерил Чепмен сообщала, что Керби, которого иногда оставляли присматривать за девочками, считал Энджи «тираном» и, видимо, раздражался, когда она капризничала.

Вполне возможно, что ритуал, в ходе которого убийца вытер вагинальную область и живот Энджи, указывал на некоторое раскаяние в убийстве двоюродной сестры. Впрочем, Джуд в это не верил.

— Ему хватило времени, чтобы привести себя в порядок. Хватило, чтобы найти деньги, фотоаппарат и другие вещи, которые он забрал. Разумеется, ему хватило бы времени что-нибудь предпринять на месте преступления — например, чем-нибудь накрыть девочку, если бы он испытывал хоть какие-нибудь угрызения совести. Но я не видел ничего подобного. Произошло хладнокровное, жестокое убийство. То, что мы видели, могло быть неудачной попыткой стереть обилие крови с тела ребенка: убийца просто отказался от своего намерения, едва понял, сколько времени и сил оно займет. Или же вытертые участки тела имели для него некое значение, о котором мы никогда не узнаем. Орудие убийства он принес с собой — острый нож, который всегда держал при себе. Рассматривая снимки, Джуд понял, что убийца был совершенно не в состоянии контролировать свою ярость. Джуд также понял, что ввиду еще одного стресс-фактора подобной силы убийца наверняка найдет новую мишень и совершит очередное убийство. Убийство трехлетнего ребенка — самый трусливый поступок, какой мы только можем себе представить. Очевидно, Энтони вымещал на девочке свой гнев против кого-то другого, насилуя ее и нанося раны.

— Нельзя набить морду боссу, нельзя отлупить подружку, нельзя разозлиться на мать, но всегда можно выместить злость на ребенке, который не в состоянии ответить, — объясняет Джуд. — Керби хотел, чтобы те, кто найдет трупы, испытали потрясение — вероятно, он знал, что первой их обнаружит сестра Нэнси. Вполне возможно, мысленно он сотни раз убивал этих людей, учитывая стрессы на работе и дома. Даже если бы он не убил именно этих людей при именно таких обстоятельствах, превращение этого человека в убийцу было только вопросом времени. Фантазии об убийстве всегда таятся где-то в прошлом.

Прокурор Анкориджа Стив Бренчфлауэр поручил быть обвинителем по этому делу Уильяму X. Инголдсону. Энтони защищали два государственных защитника — Джон Салеми и Грег Ховард. Едва начав готовиться к суду, Бренчфлауэр пожелал узнать, выходил ли кто-нибудь из сотрудников вспомогательного следственного отдела ФБР когда-нибудь на трибуну в качестве эксперта во время представления версии обвинения (в противоположность просто свидетельским показаниям). Он получил отрицательный ответ, поскольку анализ профиля личности и поведения еще считался новым и экспериментальным методом и многие сотрудники правоохранительных органов (не говоря уже о сотрудниках ФБР) не знали, что с ним делать. Джуд обратился ко мне и спросил, имелись ли у меня подобные прецеденты.

Нет, ответил я, нам никогда прежде не разрешали выступать в качестве экспертов. Мы позвонили в юридическую консультацию Квонтико, сотруднику, который исследовал этот вопрос, и он не нашел ни единого прецедента, позволяющего нам давать показания в той сфере криминального анализа, который мы разрабатывали с начала 70-х годов. Джуд позвонил Бренчфлауэру и сообщил ему, что, несмотря на отсутствие каких-либо положений, запрещающих нам давать показания, мы никогда прежде этого не делали.

Бренчфлауэр ответил:

— Насколько я понимаю, в прошлом вы работали в полиции и несколько лет занимались именно убийствами. По крайней мере, мы можем попробовать. Тщательно изучив законы Аляски, он сумел добиться для Джуда предварительной квалификации в качестве свидетеля-эксперта, и потому Джуд прилетел на Аляску к началу процесса Керби Энтони. Как только Джуд появился на суде, судья начал осторожничать, размышляя, какую свободу действий можно предоставить агенту ФБР. Он постановил, что Джуд не имеет права давать показания о самом анализе профиля, но может свидетельствовать о характерном поведении после совершения преступления. Этот вопрос имел огромное значение для защитников, заявлявших, что их клиент вел себя не так, как следовало ожидать от виновного в преступлении человека. Джуд, разумеется, приготовился заявить об обратном, заранее предсказав каждый шаг подсудимого.

Свидетельство Джуда по делу Энтони стало первым случаем, когда представитель нашего отдела смог выступить в качестве эксперта, рассказать о нашей работе, и таким образом он помог создать первый прецедент, открывающий путь для всех нас. Еще до начала процесса Джуд давал Инголдсону несколько стратегических рекомендаций.

— В отношении моих показаний, — рассказывает Джуд, — я посоветовал ему строго придерживаться предполагаемой стратегии защиты — пригласить как можно больше свидетелей, расспросить их о том, как вел себя подсудимый, и объяснить, что все это значило.

Поэтому на прямом допросе Инголдсон расспросил Джуда о его квалификации, о том, в расследовании скольких дел он участвовал, какие типы поведения видел неоднократно и так далее. Но на перекрестном опросе защита начала уклоняться от темы поведения преступника после совершения преступления, позволяя Джуду давать ответы в более широком масштабе, чем он намеревался. Джуд понял, что защита решила не вызывать свидетелей, которым предстояло описать поведение Энтони, — вероятно, адвокаты поняли, что, вооруженные объяснениями Джуда, присяжные смогут легко допустить весьма опасное истолкование поступков подсудимого.

Как во многих делах, в которых мы участвовали, первое, на что мы рассчитывали, — нам удастся заставить подсудимого отказаться от своего конституционного права против самообвинения, мы надеялись, что он все-таки выйдет на трибуну и по крайней мере покажет присяжным, каков он на самом деле. С каждым днем Энтони казался все менее дерзким и все более напыщенным, словно он чувствовал себя пупом земли, а не преступником, обвиняемым в убийстве Иногда он управлял защитой, подсказывал двум адвокатам, как поступить. В сущности, он даже объявил себя их помощником. Именно такого поведения и отношения к процессу и ждал Джуд. Когда подсудимый достаточно уверен в том, что сможет принести себе больше пользы, чем вреда, он будет настаивать на своем выступлении.

Обвинители не сомневались в деталях этого преступления ввиду кропотливой работы экспертов. Они обнаружили кровь и сперму Энтони, кроме того, вошь оставалась серьезной уликой. Но не будем забывать, что это случилось незадолго до представления на суде такого свидетельства, как сходство ДНК. Это произошло год спустя, во время процесса по делу, в котором участвовал Джуд, странной истории, о которой я расскажу в следующей главе. Поэтому, чтобы поднять свои шансы на вынесение Энтони обвинительного приговора, Инголдсон и Джуд хотели поймать подсудимого на противоречии самому себе.

При обыске в доме, где жил Энтони, полиция обнаружила фотоаппарат Нэнси. Подсудимый объяснил, что Нэнси сама подарила ему фотоаппарат. Мы сочли это заявление заведомо нелепым, поскольку в фотоаппарат была вставлена пленка, на которую Ньюмены снимали празднование прошлого Рождества. Если бы удалось выманить Энтони на свидетельскую трибуну, обвинители в два счета разоблачили бы его. Прочитав протоколы допросов подсудимого в полиции, Джуд пришел к выводу: несмотря на то что Энтони восхищался фотоаппаратом, он понятия не имел, как пользоваться им, и, следовательно, не получал его от Нэнси в подарок.

— Мне просто хотелось дать ему в руки этот фотоаппарат и продемонстрировать суду, что подсудимый не умеет с ним обращаться, ведь он так много говорил на допросах о своих познаниях в подобной технике, о любви к фотографированию и о том, что Нэнси знала о его увлечении. Полиция Анкориджа проделала огромную работу, допрашивая этого типа. Они довели ее до конца.

Беседуя с представителями СМИ, Джуд услышал, что чернокожие заключенные в тюрьме, где держали Энтони, угрожали избить его.

— Это заявление показалось мне бессмысленным, но вскоре я узнал подробности: каждый вечер, когда Энтони возвращался из суда, ему кричали: «Детоубийца!», а он в ответ выкрикивал этнические оскорбления.

Я решил, что мне это может пригодиться. Этот парень не любит чернокожих, он отвечает на оскорбления оскорблениями. Я подумал: «Дай-ка я попробую привести на суд его бывшую подружку, просто в качестве зрительницы. Пожалуй, так удастся вывести его из себя». Дебби Хэк значилась в списке потенциальных свидетелей со стороны обвинения на случай, если защита сделает упор на характеристику поведения подсудимого после совершения преступления, поэтому пригласить ее не составило труда.

Джуд начал с того, что уселся в зале рядом с Дебби.

— Это выглядело абсолютно безобидно. Мы просто сидели рядом. Но я намеревался привлечь его внимание и принялся наклоняться и шепотом спрашивать мнение Дебби о суде, о том, как она относится к подсудимому. И каждый раз я придвигался все ближе и ближе. Затем я положил руку на спинку скамьи, делая вид, будто обнимаю женщину. И хотя я даже не прикасался к Дебби, я видел, как встревожился Энтони.

Он что-то зашептал своему главному адвокату, и я понял, о чем он говорит. Адвокат поднялся и попросил объявить перерыв.

Энтони и его адвокаты вышли из зала. Когда они вернулись через десять минут, адвокаты подошли к столу, и один из них прошептал Инголдсону:

— Я не могу отговорить его от выступления. Чего он добивался — произвести впечатление на бывшую подружку, заявить: «Я умнее тебя, чернокожий из ФБР» или же хотел сделать то, чего обычно хотят самоуверенные подсудимые, — мы так и не поняли. Однако он знал, что обвинители собрали немало улик против него, защите почти нечего противопоставить, следовательно, ему нечего терять.

Представители прессы, похоже, были потрясены его поступком.

Джуд позвонил мне в Квонтико и попросил помочь разработать стратегию нападения для Инголдсона. Точно так же, как во время суда над Уэйном Уильямсом в Атланте, я предложил обвинителю в начале говорить медленно и монотонно, подкрепляя уверенность Энтони и заставляя его поверить в свою победу. А затем мало-помалу подбираться все ближе, вторгаться в личное пространство подсудимого, давить на него и только после этого завести разговор о противоречиях. Главное — застать его врасплох. Как я уже упоминал, я всегда стараюсь держать наготове какой-либо физический объект или символ, связанный с убийством, чтобы заставить подсудимого дотронуться до него, взять в руки или просто увидеть. Для невиновного человека этот предмет не имел бы особого значения, но у преступника он способен вызвать безошибочно узнаваемую эмоциональную реакцию. В деле об убийстве Мэри Фрэнсис Стоунер это был камень, которым Даррел Джин Девьер размозжил ей голову. В суде над Тьеном По Су это были запачканные кровью трусики Делианы Хенг. И когда Джуд рассказал мне о фотоаппарате, я решил, что это идеальный предмет, с помощью которого мы сумеем сосредоточить внимание присяжных на том факте, что показания Энтони — сплошная ложь.

Инголдсон так и сделал. Он начал допрос неторопливо, постепенно подбираясь к убийству. Неожиданно он прекратил задавать вопросы и заговорил о фотоаппарате. Затем он спросил у Энтони, сколько раз тот пользовался фотоаппаратом, — тот же вопрос ему задавали в полиции. Инголдсон описал фотоаппарат присяжным, затем достал его и положил перед Энтони на трибуну.

— Вы не могли бы объяснить мне, что такое диафрагма?

Джуд вспоминает:

— Энтони долго смотрел на фотоаппарат, а затем наконец заявил: «Я понятия не имею, что это такое. Я просто делаю фотографии». — «И каково же качество сделанных вами снимков? Хорошие они или плохие? Какие именно?» — «Неплохие». — Мы видели, как он Постепенно сникает, поскольку присяжным сразу стало ясно: этот человек ничего не смыслит в фотографии.

Ему не могли подарить фотоаппарат, поскольку он не знал, как им пользоваться, — значит, фотоаппарат был похищен во время убийства. Он выдал себя. Суд продолжался восемь недель. После заключительных выступлений был сделан перерыв на уик-энд, а затем в понедельник утром совещание присяжных возобновилось. Спустя примерно четыре часа они вернулись и огласили вердикт: подсудимый был признан виновным по всем пунктам. Энтони приговорили к 487 годам тюремного заключения. До сих пор ему не повезло ни с одной из апелляций. В одной из них Энтони заявлял о неправомерности показаний агента ФБР о его криминальном поведении. Ни один из судов не отнесся сочувственно к этой жалобе, как и следовало ожидать с тех пор, как наше участие в судебных процессах стало обычным явлением.

Незадолго до окончания процесса Джуд отправился в поездку вместе с Джоном Ньюменом. Они заехали далеко в глубь штата, к девственно-чистому озеру в горах, туда, где редко появляются люди. Двое мужчин провели вместе неделю.

— Мы разговаривали о его семейной жизни, вспоминали, какой она была и какой стала сейчас. Видя неизбывное горе в его глазах, я понимал, что никогда не смогу забыть его и то, что он пережил. Он должен был знать о случившемся. Он пытался вытянуть из меня все кошмарные подробности последних минут жизни его близких. Я не мог выложить все начистоту — это было бы слишком мучительно. Но я понимал его желание. Несмотря на мои прошлые беды, я не мог по-настоящему представить себе, что значит вот так потерять жену и двоих дочерей.

Джуд испытал те же ощущения, что и я, столкнувшись с делом об убийстве Сюзанны Коллинз.

— Наконец я понял: человеку, любившему этих людей, оставшемуся здесь, на земле, предстояло помнить о случившемся каждую секунду. С тех пор я видел такое несколько раз.

После суда Джуд старался поддерживать связь с Джоном Ньюменом и Шерил Чепмен, предлагая всевозможную эмоциональную поддержку. Это обычное явление для нашего отдела, один из тех факторов, которые делают нашу работу и изнуряющей, и благодарной. Вынесение приговора Керби Энтони принесло особое удовлетворение Джуду, бывшему полицейскому и детективу по расследованию убийств, который прежде имел дело с фактами и уликами, а теперь строил догадки и предположения, проникая в сознание преступника.

— Пока я работал в этом отделе, у меня существовало некоторое предубеждение насчет того, чтобы посидеть над пачкой фотографий и отчетов и составить концепцию произошедшего. Но позднее я понял, что далеко не одна конкретная наука — анализ профиля личности — позволяет сотрудникам отдела выполнять такую работу. В действительности это заслуга многих дисциплин, понимания и глубоких познаний в судебной психологии, патологии, культурной антропологии, социальной психологии, мотивационной психологии — всех тех знаний, которые при правильном применении и знакомстве со следственными методами помогают свести все факты воедино. Это не панацея в расследовании убийств, но я не знаю, как можно эффективно работать над подобными делами без такого понимания, направленного исключительно на процесс анализа, в результате которого можно заявить: «Послушайте, я почти уверен, вы арестовали не того парня, но я более чем уверен, что другой парень — тот, который вам нужен», как я сделал в этом случае.

Нелегко сказать, что помогает стать хорошим аналитиком профиля личности и криминальным аналитиком. Один из талантов первостепенной важности — способность мысленно воссоздавать то, что произошло между двумя главными героями драмы: жертвой и нападающим. Джуд был детективом, а работа детектива состоит в собирании множества крохотных клочков информации, где только возможно, а затем в увязывании их в логическое, последовательное повествование о преступлении. Именно по этой причине хорошие детективы всегда бывают превосходными рассказчиками. Но ни я, ни Джуд не в состоянии определить, насколько его экстраординарные способности связаны с богатым опытом работы в полиции, а насколько — с врожденным талантом и чутьем, какое влияние оказал на них жизненный опыт и пребывание самого Джуда в роли жертвы.

К тому моменту, как он начал работу по делу Керби Энтони, прошло шесть лет с тех пор, как на Джуда напали.

— Но несмотря на это, — рассказывает он, — я не в состоянии полностью отстраниться от собственных воспоминаний каждый раз, когда смотрю на место преступления. Иногда это бывает труднее, иногда — легче. Полагаю, легче мне становится в тех случаях, когда я вижу раны, нанесенные холодным оружием, а особенно трудно — когда передо мной раны от пуль и рваные раны, такие, как были у меня. Однако при виде таких мест преступления мне удается лучше сосредоточиться.

Но быть просто жертвой — совсем другое дело. Пребывание на грани между жизнью и смертью позволяет мне глубже заглянуть в виктимологию конкретного преступления. Я приобрел это понимание, поскольку сам пережил подобное. Каким-то непонятным образом я могу почти представить себя на месте преступления и, глядя на жертву, понять, что она пережила. Изучая снимок, я почти переношусь во времени в те секунды и минуты, когда я боролся… нет, когда она была не в состоянии бороться. Я размышляю о том, что было и чего не было, что могло случиться, какими стали возможности. В некотором смысле это попытка поставить себя на место жертвы и вместе с тем выйти живым из мрака роковой ночи. Несколько лет назад Джуд ушел из вспомогательного следственного отдела и возглавил отдел международной подготовки и помощи, тоже на базе Квонтико. В буквальном смысле слова он вышел на свет. Теперь в его кабинете на втором этаже есть окно, чего не было прежде, поскольку наши кабинеты располагаются на глубине шестидесяти футов под землей. И хотя Джуд выполняет теперь более привычную работу агента ФБР, его вера и энтузиазм по отношению к тому, чем он занимался прежде, ничуть не угасли.

— Бюро еще предстоит узнать все возможности этого метода. Я абсолютно убежден, что он дает ответы на все вопросы. Вспоминая о массе бумажной работы по нераскрытым делам, существующим сегодня во всем мире и особенно в этой стране, я считаю, что их можно раскрыть, изучая подробности мест преступления, и потому важно, чтобы ФБР взяло на себя организацию этого процесса, способного вывести расследование на более высокий уровень. По-моему, нам еще предстоит глубже вникнуть в анализ профиля личности, места преступления и всего прочего, чем мы занимаемся, — утверждает Джуд. — Думаю, если мы будем продолжать проводить исследования, работать в тюрьмах, приглашать новых сотрудников и отдавать все время проблеме, которую я считаю самой насущной для нас, — насильственным преступлениям против граждан, — мы добьемся значительного прогресса. По-моему, Бюро предстоит сыграть в нем главную роль.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.