ДВА ПАКЕТА В ШИФОНЬЕРЕ

…Героине телесериала счастливый муж подарил бриллиантовое колье – за то, что родила ему сына. Чтобы посмотреться в зеркало, той пришлось преодолеть спальню величиной с футбольное поле. Живут же люди…

Только глядя телевизор, и отдохнёшь, помечтаешь… Валя с мужем и двумя сыновьями (младшему 12 лет, старшему 16) ютились в девятиметровой комнате в семейном общежитии. Не повернуться, вытянешь ноги – упрёшься в противоположную стену. Из мебели – телевизор, софа с протёртыми подушками, сервант, старенький шифоньер и двухъярусная койка. На ней спят сыновья, муж Михаил – на полу на подушках. Она, Валя, уходит в «кухню» (закуток два на два метра, выгороженный шифоньером). Там пол выстелен пластиковыми квадратиками – если бросить старую дублёнку, спать тепло.

Хлопнула входная дверь: пришёл муж. Валя даже не шелохнулась: не бросилась выключать телевизор, хлопотливо разогревать ужин. Год назад они между собой договорились: мужем и женой остаются только по документам. И слава богу, Валя хоть свободней вздохнула: конец бесконечным ссорам. Михаил в последнее время и руку на неё поднимал. Зарабатывал 5–6 тысяч рублей в месяц, тратил на себя…

Михаил прошёл к телевизору, не спрашивая переключил на спортивный канал, бухнулся на софу. Валя поджалась в уголке, запахнула на животе широкий халат: вправду не замечает или делает вид? Это она уже третий раз залетела, но первые два успела выскоблиться. В последний раз Михаил спросил, от кого была беременна. Валя сжалась, ожидая удара – но он спокойно спросил, как чужой. Она обронила:

– От одного мужчины, ты его не знаешь. Он уже уехал.

Это была правда. Работал у них в бригаде тихий мужичок: обходительный, ласковый… Лаской и взял: не скотина же она, чтоб всю жизнь одни пинки да ругань получать. И вот тогда Михаил спокойно пообещал – так сказал, что она поняла – это не пустые слова:

– Увижу, с кем встречаешься на стороне – в живых не оставлю.

Она не осмелилась напомнить про «договор»: мол, какое тебе дело, ты сам по себе, я сама по себе. И теперь испуганно плотнее запахивала халат на животе. Полгода назад на приёме у гинеколога ей поставили увеличение на 10 недель.

Валентина разыграла удивление: откуда, половую жизнь не ведёт. Наверно, тяжёлое на работе подняла или простыла… Доктор направил на ультразвуковое исследование. Валентина на УЗИ так и не собралась. Явилась с повинной головой уже в 28 недель: пошлите на аборт.

– Раньше надо было думать, – сказали ей и поставили на учёт. Впрочем, положенные анализы Валентина не сдавала и на приёмы не ходила. Дверь акушерке не открывала. Записки, оставленные в дверях, рвала и выбрасывала. На звонки по мобильнику не отвечала.

Появилась у врача чуть ли не под конвоем участкового. Валентину сразу направили на сохранение, но она продолжала выходить на работу. Потом объяснила: «Направление в больницу потеряла». И второе тоже потеряла. Легла лишь в третий раз. В стационаре снова робко попросилась на аборт – ей, конечно, отказали.

Мужу и соседям она сказала, что лежала в кардиологии. По общежитским коридорам ходила, прикрываясь то хозяйственной сумкой, то тазом с бельём. Соседки многозначительно скашивали в её сторону глаза, но в чужую жизнь не лезли. Да Валентина такая: не больно и пустила бы кого в свою жизнь.

На работе (Валентина штукатур-маляр) никто не догадывался до тех пор, пока председателю цехкома не позвонила акушерка. Возмущалась, что Валентину допускают к тяжёлым работам на поздних сроках и что та беременна двойней. Настрого наказала: отстранить от работ и обязать прийти на приём к врачу.

В последнее время Михаил с женой жили каждый сам по себе, не расходились из-за детей. Надоела, запилила:

– У других мужья как мужья: деньги заколачивают, квартиры покупают, а ты… Живём друг у друга на голове.

Он с халтурки поздно приходил, виделись мало. Обычно видел жену сидящей на диване или за столом, в широком халате. Конституция у неё крепкая… Потом узнал, что о беременности знало всё общежитие.

В тот вечер он пришёл около одиннадцати, улёгся на брошенные на полу подушки. Ночью сквозь сон услышал за шифоньером странные звуки, как будто захлюпало, забулькало что-то. Поднял всклокоченную голову:

– Чего там у тебя?

Жена сказала, что она «сходила» прямо в постель: наверно, что-нибудь съела. Он шёпотом выругался, велел сходить в душ. Минут через тридцать она поднялась с первого этажа.

– Чего долго?

– Сильно перепачкалась…

Утром Валентина жаловалась на боли в животе, была бледна – видно, действительно здорово отравилась. Уходя, увидел старую дублёнку, на которой спала жена, и замытые тёмные следы на ней. Кроме того, пропало её одеяло. Когда вернулся в обед, застал в комнате милиционеров.

Где-то около трёх ночи Валентина почувствовала себя плохо. Взяла нож, спустилась в прачечную (в «прачку»). Ей показалось, что хочет по-маленькому, она присела и… поняла, что рожает.

Роды были очень быстрые, друг за другом появились девочка и мальчик: тяжёленькие, полненькие (позже узнает: девочка 2 кг 580 г, мальчик 2 кг 430 гр.)

Вынула из стиральной машины чёрные пластиковые пакеты для мусора (в суде объяснила: оказались там случайно). Перерезала пуповины двойняшек ножом. Положила по отдельности в пакеты, туго перевязала. Дождалась, когда перестанут шевелиться. Вышедший послед тоже положила в пакет, замыла кровь с пола и с себя. Поднялась в комнату, спрятала пакеты в шифоньере. Она была настолько обессилена, что в «кухне» свалилась и мгновенно уснула. Утром сама позвонила медсестре, пожаловалась на недомогание. Когда та пришла, вынула из шифоньера пакеты и рассказала о случившемся.

На суде старательно припоминала слова, которым учил её адвокат:

– Решила убить их, так как беременность была не запланированной. По причине тяжелого матери положения не смогла бы обеспечивать их полноценное развитие и воспитание.

Суд назначил Валентине наказание в виде двух лет 4 месяцев лишения свободы в колонии-поселения, с отсрочкой до достижения совершеннолетия младшим сыном.

Этот приговор буквально разделил город на два лагеря. Одни возмущались:

– Такими символическими сроками женщинам-детоубийцам дают зелёный свет. Дико ссылаться на голод-холод, отсутствие жилья. В тяжелейшие военные годы женщины принимали в семьи чужих детей. Сегодня сельчанки, нередко безмужние, у которых доходы меньше и удобства во дворе, берут по двое-трое детдомовских детей, зная, какие трудности взваливают на свои плечи. А кто-то решает трудности одним махом: много ли усилий требуется задуть слабенький, едва загоревшийся огонёк, перерезать едва завязавшуюся ниточку жизни?

– Судья поступил мудро, – убеждены другие. – К двоим убитым – сиротить, отправлять в детский дом ещё двух детей? Женщина пошла на преступление в состоянии отчаяния: маленькая зарплата, невыносимые жилищные условия, супружеский разлад… Отчаяние жило в ней все месяцы беременности и дошло «до точки» в момент родов. Осуждать нужно власть, которая назначает матерям детское пособие, на которое не прокормишь и котёнка. Которая доводит людей до состояния скотов, а потом за скотство сажает.

В эти же дни центральный телеканал освещал подобное дело: супружеская пара задушила только что родившегося ребёнка. Приговор поразил преступников своей суровостью: женщина наказана на 9 лет, мужчина на 11 полновесных лет заключения…

Одна страна, одни законы – и такие разные приговоры.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.