2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2

23 мая 1937 года, когда О.М. уже покинул Воронеж, Политбюро ЦК ВКП(б) выпустило Постановление о выселении из Москвы, Ленинграда, Киева троцкистов, зиновьецев и др.[381], а 8 июня 1937 года – о выселении троцкистов и вообще правых[382]. Второго же июля вышло и Постановление ПБ ЦК ВКП(б) «Об антисоветских элементах»[383]. Так что зацепиться за Москву было практически невозможно, прописаться можно было не ближе чем за сто пятым километром.

Отказавшись от поисков счастья в Александрове, куда за 20 лет до этого он ездил на поклон к Марине Цветаевой, О.М. остановил свой выбор на Кимрах, точнее, на Савелово. На одном конце маршрута привлекала Волга (а свою летнюю жизнь О.М. и Н.М. хотели бы организовать как дачную), а на другом – близость Савеловского вокзала к Марьиной Роще, где жил Харджиев.

Не было и никакой работы – даже переводной. Жить оставалось только на помощь друзей и подаяние знакомых. Деньги на это лето подарили братья Катаевы, Михоэлс, Яхонтов и Лозинский, давший сразу 500 рублей.

25 июня[384] распрощались с Москвой.

Вещи на Савеловский вокзал принесли братья, а с Верой Яковлевной они конспиративно попрощались на бульваре: «Здравствуйте, моя нелегальная теща!» – сказал ей О.М., прежде чем обнять и поцеловать.

Не раз и не два они еще будут приезжать сюда – останавливаясь то у Харджиева, то у Яхонтовых, то у Катаева, то у кого-то еще. А однажды съездят даже в Переделкино к Пастернаку.

Выберутся и в Ленинград – пусть всего и на две ночи. Остановились у Пуниных, повидали Эмиля Вениаминовича, отца, и Татьку, любимую племянницу, Стенича, Вольпе и даже Лозинского в Луге.

Но всякий раз – нелегально и с риском (отныне уже общим) быть задержанными за нарушение режима.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.