«Не тюрьма стала, а прямо курорт»

«Не тюрьма стала, а прямо курорт»

Кто в тюрьме не работал, думает, что там избивают, издеваются, все делают. А им и литературу давали, и школа была, учителя приходили. При мне один институт окончил!

Бунтов у нас не было. Когда говорят, что били, избивали — это ерунда. Как чего — приходит группа обысков, камеры обойдет, обыщет, зачинщиков в карцер — и сразу тишина.

Карцер — это как? Комната небольшая, койка стоит и стульчик такой. На ночь дают бушлат накрыться. Еды, конечно, меньше, хлеб и вода, без горячего. Но в туалет так же водят.

На допросы по ночам водили, было. Днем койку поднимают, на ключ запрут. Сиди, читай. Иногда вижу в глазок — сидит за столом с книгой, глаза закрыл… Я-то вижу, что спит, но не стучу. Пусть сидит. Мое какое дело, читает он или спит? Главное — жив.

* * *

Сейчас совсем не тюрьма стала, а прямо курорт! Раньше такая строгость была, что ты! А сейчас расхлябанность пошла. В тюрьме теперь и туалеты, и музей сделали. Еще бы телевизоры по камерам поставили! Заключенный должен только до туалета ходить, и на прогулку, и к врачу, если надо. А они теперь гуляют, их кормят, работать не надо… Только выйдет, смотришь — месяца через два является по новой. Не должно так быть. Сталина-то и жалко, что при нем строгость была.

Когда умер Сталин, вся тюрьма плакала, ужас, как все переживали. Я до сих пор о ём жалею. Наговорили на человека, обгадили. А порядка при нем сколько было! Он, что ли, сажал? Все это Берии, все его заместители. А Сталин жил — смены кальсон не имел!

* * *

Я тогда на воротах стояла, а Василий, сын Сталина, сидел у нас на четвертом корпусе (арестован в апреле 1953-го и осужден на восемь лет за антисоветскую пропаганду. — Авт.). Май, дождик, и снимали портреты Сталина. И вот вынесли со склада потрет, выставили на улице. И Василия на работу вывели. Дождик все капал на тот портрет, а Василий смотрел, смотрел долго… «Все выкинули», — сказал. И дальше пошел.