Лёка и финская война

Лёка и финская война

Во время войны Лёка оказалась в Финляндии, причем была в гордом одиночестве поселена на освободившийся финский хутор и оставлена там без охраны и какой-либо помощи.

Нет, хозяев хутора не расстреляли и не отправили в лютую Сибирь, не подумайте ничего плохого.

Просто с приближением русских хозяин хутора был вынужден перебраться со всей своей семьей в лес, где у него, по всей видимости, был другой домик.

И все бы ничего, но, уходя из дома, финны забрали только самое необходимое, рассчитывая на скорое освобождение своей территории. Когда же в лесу стало нечего есть, хозяин дома начал ходить вокруг да около хутора, выглядывая, как можно пробраться в свою собственную кладовку.

Ситуация, мягко говоря, напряженная. Молодая женщина совсем одна на большом хуторе, а вокруг непроходимые чащи и «лесные братья». Причем, эти самые «братья» знают и о лесе, и о доме не в пример больше, нежели новая поселенка. Понимая, что в доме кроме Лёки могут оказаться и приехавшие ее проведать русские, финны вполне могут прихватить с собой оружие. Тогда, что называется, один неверный шаг и…

О том, что здоровенный финн ходит вокруг дома, Лёка знала наверняка. Сама неоднократно видела, как он ползал вокруг изгороди или, стараясь быть незаметным, крался вокруг огородов.

Зачем он ходит, она тоже прекрасно понимала: людям в лесу жрать нечего, и они не собираются сделать ей ничего плохого. Захотели – давно бы придушили по-тихому или пристрелили. Кто здесь выстрел услышит?

Не стреляют, не нападают – значит, не хотят связываться.

Перед Лёкой встала задача каким угодно образом дать понять ползающему по участку финну, что для него она неопасна.

Проще всего было бы поговорить начистоту: мол, вы не трогаете меня, я ничего не говорю о вас. Но это легко сказать – дать понять, легко сказать, да трудно сделать. Финского она не знала, а хозяин хутора, скорее всего, не знал русского.

Единственное, что пришло в голову Лёки, было дать понять финну, что она его вообще не замечает и не догадывается о его присутствии. А как это сделать?

Очень просто. Что будет делать любая женщина, знающая, что возле ее дома ходит враг? Защищаться, закрывать двери на засовы и приваливать их с внутренней стороны шкафами, будет жечь свет до утра, оглядываться, всегда держать наготове какое-нибудь оружие. В общем, параноидальный персонаж накануне отправки в дурдом.

Поняв это, Лёка полностью исключила из своего поведения панические нотки. Все двери были открыты нараспашку, сама же Лёка ходила по хутору в чем мать родила, загорала и распевала в голос опереточные арии. Словом, вела себя как скучающая без внимания и полностью уверенная, что ее никто не увидит и не услышит, идиотка.

Прием сработал, и успокоенный зрелищем белокурой кретинки финн продолжал приходить в дом и набивать себе мешок продуктами, а Лёка спокойно жила, ожидая, когда же муж заберет ее к себе.

Когда я спрашивала бабушку Лёку, было ли ей страшно, она беззаботно махала на меня рукой:

– Страшно, конечно, не только ведь этот финн приходил на хутор, мимо частенько проезжали его молчаливые соседи, вокруг обретались местные «лесные братья»… Прибить могли в любой момент, но я ни от кого не пряталась, гуляла, занималась своими делами, вот они и думали, что я своя, раз ничего не боюсь.

К тому же я совсем не похожа на русскую, а вот на финнку или прибалтийку очень даже похожа.