§ 2. Дикое обвинение

§ 2. Дикое обвинение

Во втором обвинении авторы созданной конструкции превзошли сами себя как по части абсурдности придуманного, так и по объему изобретенных притязаний, обильно окрашенных криминальными красками.

Сущность обвинения сводилась к тому, что Ходорковский и Лебедев похитили всю добывавшуюся дочерними предприятиями ЮКОСа нефть за период с 1998 по 2003 год в фантастическом объеме 350 млн тонн. По некоторым подсчетам, если бы указанное количество разместить в железнодорожных цистернах, то такой состав трижды смог бы обогнуть весь земной шар.

О том, как совладельцы нефтяной компании умудрились, исходя из фантазий следствия, совершить столь гигантскую расхитительную операцию, рассказано на шестидесяти страницах их постановлений о привлечении в качестве обвиняемых. Однако на самом деле инкриминированный им способ хищения нефти у самих себя можно описать в нескольких строчках.

Следственно-прокурорским знатокам рынка углеводородного сырья вдруг стало известно, что нефть в случае ее поставки с юкосовских скважин на экспорт и продажи затем на бирже в Роттердаме (Голландия) будет стоить значительно дороже, чем внутри России. Поэтому они, узнав о существовании таких высоких («мировых») цен и сравнив их с теми, по которым ЮКОС платил своим стопроцентным нефтедобывающим «дочкам» («Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть»), решили, что это неправильно. По умоизмышлениям «экономистов» в синих прокурорских мундирах, с ущемленными в их представлении дочерними предприятиями расчет должен был производиться по «мировым» ценам. А если такового не было, значит, происходило воровство.

Впоследствии, уже в ходе прений сторон в Хамовническом суде, Платон Лебедев иронизировал по данному поводу: «На всякий случай, учитывая феноменальные познания моих высокоученых оппонентов в географии, хочу пояснить суду, что Голландия, или Королевство Нидерландов, – это не Российская Федерация». И далее добавил: «Хорошо, что пока Каримов плохо знает про США, ведь там юкосовская нефть стоит еще дороже, чем в Роттердаме».

Соответственно, определяя размер обозначенного «хищения», подписывавший постановления о привлечении Ходорковского и Лебедева в качестве обвиняемых следователь Каримов элементарно умножил годовые объемы добывавшейся нефти на роттердамские цены. За шесть лет вышла уже упомянутая сумасшедшая цифра – без малого 350 млн тонн нефти, оцененная по заграничным расценкам в 892,4 млрд рублей. При этом, что интересно, авторов сотворенного обвинения нимало не заботило, что в реальности далеко не вся товарная нефть физически могла попасть, и на самом деле попадала, на внешний рынок, используясь внутри России. А «легализацией», в видении обвинителей, стали все дальнейшие финансово-хозяйственные операции, производившиеся после расчетов за нефть: приобретение новых активов, сделки с ценными бумагами, выдача займов и даже… переработка нефти в нефтепродукты!

Воплощенными в строки фабулы обвинения результатами такой фантасмагорической гигантомании и ее сутью были удовлетворены даже не все следователи, трудившиеся в бригаде. У одних искреннее изумление вызвала квалификация как хищения тех же действий, которые в первом уголовном деле были названы уклонением от уплаты налогов. Другие склонялись к тому, что правильнее и убедительнее для достижения поставленной перед ними цели оставления Ходорковского и Лебедева на нарах еще на какое-то количество лет было бы вычленение из широкомасштабной деятельности такой крупной компании, как ЮКОС, одного-двух более или менее убедительных эпизодов, безболезненное рассмотрение которых в рамках надежного «басманного» правосудия привело бы к тому же желаемому результату.

Так или иначе, но стратегические решения принимали не эти сомневающиеся следователи, и их голос услышан не был. Удивляться этому не стоит, если иметь в виду, что кардинальное направление следствия определялось в высоких кабинетах первых руководителей Генеральной прокуратуры и Следственного комитета, включая случаи, когда, по непроверенным данным, такие совещания мог посещать и вести их некий вице-премьер российского правительства.

Защита Ходорковского и Лебедева, конечно, сразу же потребовала прекращения уголовного дела в связи с отсутствием реальных фактических данных о совершении нашими подзащитными каких-либо преступлений. В своих ходатайствах мы писали: все обвинение по существу представляет собой ничтожную попытку искусственной криминализации обычной хозяйственной деятельности холдинговой компании «ЮКОС» с присущими ей особенностями построения корпоративных отношений. По своему характеру, содержанию и направленности предъявленное обвинение является изощренным и одновременно абсурдным с точки зрения как права, так и здравого смысла… Но все это не возымело результата, и через некоторое время обвиняемым и их защитникам было представлено в распоряжение обвинительное заключение, содержавшееся в 14 томах и насчитывавшее 3487 страниц. Подписал его выросший к тому времени из рядового следователя следственной группы по юкосовскому делу до руководителя первого отдела управления по расследованию особо важных дел Главного следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ государственный советник юстиции 3-го класса Валерий Алышев, и вместе с делом 4 февраля 2009 года отправил в Генеральную прокуратуру РФ для утверждения. Всего 10 дней понадобилось заместителю генерального прокурора РФ Виктору Гриню на изучение составлявшего без малого 200 томов следственного материала, и он поставил свою подпись в графе «утверждаю». Произошло это 14 февраля 2009 года…

Естественно, что следующим шагом в работе команды защитников стал тщательный анализ содержания обвинительного заключения, где расписывалось (кстати, с невероятным количеством повторов одних и тех же мыслей и документов), что же конкретно его составителями считается доказательствами виновности. Осилив данный трактат, защита укрепилась в своей уверенности в абсурдности обвинений, отсутствии хоть каких-нибудь доказательств противоправности осуществлявшейся деятельности и навешивании на обычные гражданско-правовые сделки и финансовые операции криминальных ярлыков. При этом значительное увеличение объема приводимого обвинительного материала повлекло за собой еще больший рост встречающихся явных противоречий, нестыковок, фактических ошибок и прочих недопустимых для столь важного процессуального документа разночтений.

Надо ли говорить, что в обязанность следствия входит формулировать обвинение точно и четко, чтобы привлекаемое к ответственности лицо не только его отчетливо понимало, но и могло должным образом защищаться. С чем же пришлось столкнуться в описываемом случае?

К примеру, в обвинительном заключении встретились самые разные утверждения о предмете посягательства. Чехарда наблюдалась даже по вопросу о потерпевшей стороне – в тексте можно было найти указание на похищаемую продукцию нефтеперерабатывающих предприятий ОАО «НК “ЮКОС”». Здесь, помимо предмета присвоения, были заменены еще и «жертвы», поскольку нефтедобывающие предприятия и нефтеперерабатывающие – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. При этом, по содержанию обвинительного заключения, в нем вообще отсутствовали какие-либо сведения о чьих бы то ни было покушениях на собственность нефтедобывающих предприятий, которые, кстати, в числе вырабатываемой продукции имеют вовсе не нефть, а изготавливаемые из нее масла, бензины, бензолы, битумы, керосин и дизельное топливо, о чем, похоже, следователи никакого представления не имели. В общем, наблюдалась известная своей неопределенностью история – то ли он украл пальто, то ли горжетку, а может, у него что-то сперли…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.