Напиток «Роса на нефрите»
Напиток «Роса на нефрите»
Смешайте мелко нарезанное яблоко, 1 столовую ложку ромашки аптечной, по 1 чайной ложке сухих листьев смородины, тертой редьки, сухих листьев одуванчика и 1 столовую ложку сахара. Залейте водой (3 л), доведите до кипения и настаивайте 15—20 мин. Отвар следует слить и пить любовникам в горячем виде в течение дня.
Во время ужина главное – найти правильный тон. Секс заканчивается в постели, а начинается с мыслей и разговоров, доверия и совместных переживаний. Мужчины занимаются любовью мозгами, а не «одним местом», как считают многие женщины.
Жаловаться мужчине – последнее дело. Как правило, женские проблемы кажутся им незначительными и смешными, а жалобы – капризами. Вот у них, мужчин, проблемы настоящие, о них можно говорить часами. И гейша с удовольствием выслушает, если мужчина захочет поделиться с ней.
Еще одно заблуждение обычных женщин – мужчины не любят умных. Но дело в том, что не умных, а тех, кто чрезмерно демонстрирует свой ум, указывая мужчине на пробелы в его знаниях. Гейша никогда не покажет, что она умнее, не подчеркнет свое превосходство в чем бы то ни было.
Она незаметно превратит совместный ужин в приятный отдых для обоих. Ее беседа такая же, как и блюда на столе: красивая, легкая и, несомненно, возбуждающая. Гейша знает, что не страстность женщины, а ее желание льстит мужскому самолюбию. Поэтому словно невзначай даст понять, что это желание вызывает именно он.
На следующий день я проснулась в превосходном настроении. Вчерашний визит Ника и его знакомство с моими дочками уже не вызывали никаких сомнений в правильности происходящего. И я перестала себя сдерживать. Реакция не замедлила последовать. Я внезапно раскрылась такому мощному потоку любви, хлынувшему в меня, что просто не верила своим ощущениям.
«Этого не может быть! – думала я, перебирая его СМС в своем мобильнике и улыбаясь. – Неужели я еще способна на такую обжигающую страсть, на такую нежность?»
«Целую 1 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 раз», – увидела я на дисплее телефона. И заулыбалась шире, созерцая эти ровные столбцы нулей. Следующее СМС гласило: «Сладких снов, малыш мой любимый. Я тебе сегодня приснюсь». Перелистнув, я прочитала: «Люблю! Спок, чмок!» Память телефона была заполнена его СМС, и они каждый день обновлялись. Я иногда читала их перед сном. Хотя Ник всегда звонил мне и желал спокойной ночи.
Я закрыла телефон и побрела на кухню. На сегодня у меня были назначены кое-какие дела: нужно было съездить в издательство, забрать из химчистки куртку Вари, оплатить телефонный счет, но мне совершенно ни о чем не хотелось думать. Я лишь видела перед глазами лицо Ника. Мне казалось, что он вошел в мою кровь, что он постоянно внутри меня, что я ни на секунду не расстаюсь с ним и поэтому не могу не думать о нем каждую секунду. В конце концов я легла на диван, закрыла глаза и решила, что никуда сегодня не пойду и ничего делать не буду. А буду целый день предаваться мечтам, погружусь в мир фантазий, где лишь я и он.
Не знаю, сколько я лежала в таком странном нереальном состоянии абсолютного счастья, но зазвонил телефон. И мне пришлось встать и ответить. Это была Злата. Она плакала и просила приехать на «Коломенскую». Быстро сказав, что скинет адрес на мобильный, она бросила трубку. Я встревожилась и сразу начала одеваться. Через пару минут действительно от нее пришло СМС с адресом.
«Не иначе Костя что-нибудь выкинул в пьяном виде, – решила я, выходя из квартиры. – Господи, только мы об этом с ней говорили! Вот уж лишний раз убеждаюсь, что если бы советы были нужны, за них бы платили деньги».
Когда я нашла нужный дом и открыла подъезд, то сразу услышала взволнованные голоса. Мне показалось, что это Костя с кем-то спорит. Он жил на втором этаже, и я начала быстро подниматься по лестнице. Когда я достигла площадки, то остановилась как вкопанная. Злата, зареванная, с опухшим лицом и синяком на щеке, пыталась вырваться из объятий голого и босого Кости. Дверь в квартиру была распахнута. И Костя с силой тянул Злату внутрь. Она упиралась.
– От меня просто так никто не уходит! – шипел он. – Ясно тебе, женщина? Марш домой!
– Отпусти, урод! – сказала Злата и в этот момент увидела меня.
– Что тут происходит?! – строго и громко спросила я.
Костя повернулся ко мне, хватка его, видимо, от растерянности ослабла, Злата тут же воспользовалась этим и вырвалась. Она с силой толкнула Костю, тот влетел в квартиру и упал на пол, истерично визжа и матерясь.
– Дура! Сука! – кричал он. – Ты у меня за это ответишь!
Я заметила, что его лицо расцарапано. На голом боку краснели полосы, словно его били плеткой. Злата подскочила к двери и захлопнула ее. Потом схватила меня за руку и потащила вниз по лестнице.
– Быстрее, – испуганно говорила она. – Он же бешеный! Как хорошо, что ты приехала! Я хотела потихоньку сбежать, пока он курил на балконе. Даже дверь удалось открыть бесшумно. Я уже выскользнула, но тут появился Костя и сразу вцепился в меня. Ну, ты видела!
Мы вышли из подъезда и на предельной скорости двинулись от дома.
– А почему он голый? – поинтересовалась я. – Даже без трусов.
– Так он всегда так дома ходит, – усмехнулась Злата. – Такой вот мужчинка раскрепощенный. Представляешь, если бы кто-нибудь из соседей появился? Хотя к его выходкам наверняка все уже привыкли!
Злата засмеялась немного истерично. Я глянула на ее раскрасневшееся возбужденное лицо и предложила зайти в какое-нибудь кафе чего-нибудь выпить. Она кивнула и свернула в переулок. Скоро мы оказались возле небольшой кофейни. Злата остановилась, достала зеркало из сумочки и критически оглядела свое лицо. Затем расчесала волосы и запудрила синяк.
– Ты меня осуждаешь? – спросила она, когда мы заняли свободный столик в углу.
– Нет, что ты! – ответила я.
– Так вы меня сколько раз предупреждали!
– А что случилось-то? Почему у Кости царапины, а у тебя синяк?
Злата начала тихо смеяться. Я видела, что ей уже лучше. Принесли кофе и пирожные, и мы замолчали. Когда официантка отошла, Злата глянула на меня и, не переставая улыбаться, сказала:
– Это я его вчера отделала!
– Ты? – засмеялась я.
– Вчера у них концерт в консерватории был. Костя хотел пораньше вернуться. Я, как порядочная жена, ждала, не ложилась. Два часа ночи – его нет, три – тоже, я задремала. И вдруг слышу в подъезде какой-то шум и вроде голос Костика. Иду к двери, прислушиваюсь. Точно, он. Я распахиваю дверь и вижу картину: тащит Костя за руку какую-то девку. Ты бы ее, Оля, видела! Уж и не знаю, в какой канаве он такое нашел! На вид лет пятнадцать, вся ободранная, грязная, передних зубов нет, одна щека опухшая и синяя, волосы слиплись. А Костя ее в квартиру тянет и приговаривает: «Пошли, зайка, тут я живу один». В этот момент они меня и увидели. Костя рот открыл, пьяно ухмыльнулся и говорит: «Зайка, а ты тут откуда?» Девка сразу попятилась. Потом вниз по лестнице рванула, только я ее и видела. Костя зашел в квартиру, вернее, ввалился. Никогда я его в таком состоянии не видела. Ужас! Ну и начал права качать. Он когда пьяный, то агрессивный. Я предпочитаю в такие моменты с ним не связываться, но уж больно я разозлилась из-за этой шлюшки малолетней. Начала орать на него, он мне и врезал со всей дури. Но это меня не остановило, прямо вся кровь в голову бросилась. Не хватало еще, чтобы меня мужик бил! В коридоре валялась ножка от сломанной табуретки, Костик все никак починить ее не мог. Схватила я эту ножку и отходила его, как следует. Он трус по натуре, спрятался от меня в ванной. А я спать пошла. Хорошо, две комнаты! Надо было утром потихоньку уйти, пока он спал. Но хотела до конца выяснить наши отношения. И сама видишь, чем все это закончилось. Он встал, начал опохмеляться, потом со мной сцепился, слово за слово, опять чуть не разодрались. Орал, что никуда меня не выпустит! Тут я тебе и позвонила, пока он на балконе курил. А дальше сама знаешь, сама все видела.
Злата замолчала и начала пить остывший кофе.
– Надеюсь, ты к нему не вернешься? – спросила я.
– Навряд ли, – ответила она. – Но знаешь, когда он трезвый, то очень милый, мягкий и умный. Зато напьется – страшен, зол, агрессивен. Просто два разных человека!
Когда мы вышли из кафе, то направились в заповедник Коломенское и погуляли там пару часов. Увидев, что Злата окончательно пришла в себя, я посадила ее в такси.
– Спасибо, Олечка, – сказала она, высунувшись из окна.
– Не вздумай впускать его, если явится извиняться, – посоветовала я. – Ни к чему хорошему это не приведет!
– Ладно, пока!
Злата уехала, а я постояла в задумчивости какое-то время, потом очнулась и пошла по улице в сторону метро.
Вечером ей позвонила. Костя пока не появлялся, Злата была спокойна, но явно подавлена. Поговорив с ней, я сама расстроилась.
«И почему все так сложно между мужчинами и женщинами? – думала я. – Встретились двое, и любите себе на здоровье! Но у всех своя и часто грустная история».
Я вспомнила Ника, начала улыбаться, но какие-то дурные предчувствия неожиданно сжали сердце. Я прекрасно понимала, что ни к чему хорошему такая связь не приведет. Потом позвонила Лена и сказала, что в субботу она едет в детский дом, и если я хочу, то могу присоединиться. Дело в том, что ее агентство решило помогать какому-нибудь детскому дому. Лена обзвонила соответствующие инстанции, но в Москве это оказалось не так просто. И она нашла во Владимирской области. Это был приют для детей до семи лет, отстающих в развитии. Лена уже там один раз побывала. Отвозила игрушки и DVD-проигрыватели. Она решила, что для каждой группы необходим отдельный телевизор. Потом ребята из агентства отвезли несколько коробок с дисками, на которых были мультфильмы и детские фильмы.
Я, конечно, согласилась.
– Понимаешь, Оля, дело даже не в какой-то материальной помощи, а в том, чтобы детям давалось как можно больше любви. А то там нянечки все старушки, добрые, конечно, но совершенно вымотанные, зарплата копеечная, средств практически нет.
– Может, что-нибудь купить? – спросила я.
– Да мы уже купили одежду, игрушки, конфеты и печенье, – сказала Лена. – Я свой джип доверху нагружу. Еще двое наших дизайнеров поедут. Они тоже повезут. Я хочу, чтобы вы просто с детишками пообщались, поиграли. Им этого очень не хватает.
И в субботу мы отправились. Лена заехала за мной к дому. Увидев, что и Злата, и Ириска тоже смогли найти время, я заулыбалась. Они весело замахали мне из окон машины. Я после небольшого раздумья решила купить то, что всегда необходимо детям и что быстро изнашивается – носочки и колготы. Приобрела целую упаковку, там было несколько сотен пар разных размеров. Когда я ее вытащила из подъезда, Лена начала смеяться.
– Ты просто как муравей с огромной дохлой гусеницей, которую он с трудом волочет, – заметила она, помогая мне затащить упаковку в машину.
– Что везешь? – заинтересовалась Ириска.
– Носки и колготки, – ответила я, пытаясь пристроить упаковку себе под ноги.
– Отлично! – обрадовалась Лена. – У них это всегда в дефиците.
– А я напекла целую корзину печенья, – сказала Ириска. – Златка купила коробку раскрасок и карандашей.
Злата глянула на меня и улыбнулась. Синяк на ее щеке практически прошел, осталось лишь желтоватое пятно, которое она тщательно запудрила. Она попросила меня ничего не говорить девчонкам, и я, естественно, молчала. Я видела, что она все еще немного подавлена, но старается не показывать вида. Ириска устроилась впереди, я на заднем сиденье. И мы поехали.
– Как он? – тихо спросила я.
– Звонил, умолял простить, – так же тихо ответила Злата. – Но я даже слушать не стала. Знаешь, словно прозрела. Как вспомню его пьяную похотливую рожу и эту драную девку, так тошнить начинает. И как я могла жить с ним?
– И слава богу, что все так закончилось, – сказала я.
Мы замолчали. Я через какое-то время закрыла глаза, вяло прислушиваясь к болтовне девчонок. Но мысли унеслись к Нику. Он хотел сегодня встретиться и весь день провести со мной. И огорчился до слез, когда я ему сказала, что уезжаю. Но мне так было даже легче. Накал наших чувств начинал пугать. Мы буквально бросались друг на друга, как только встречались. Это было ненормально. Но я ничего не могла с собой поделать. Как-то мы встретились после его работы и решили погулять в Коломенском. Когда пришли туда, пошел сильнейший ливень. Народ сразу разбежался. Но мы бродили под зонтом, прижавшись друг к другу и беспрестанно целуясь. Я чувствовала, как дрожит его рука, держащая зонт. И когда оказались возле домика Петра, то, не сговариваясь, поднялись на высокое деревянное крыльцо. Его закрывал козырек, поэтому там было сухо. Я поставила раскрытый зонт, с которого ручьями стекала вода, в угол, сама облокотилась на перила, глядя на стену дождя и на лужи с пузырями.
– Дождь зарядил надолго, – тихо сказала я.
– Ага, – ответил Ник и прижался ко мне сзади, слегка навалив на перила.
Не успела я слова сказать, как он расстегнул мои джинсы… Он стонал сквозь стиснутые зубы, а я испытывала такое немыслимое наслаждение, что забыла обо всем… И вдруг из-за домика вывернул какой-то мужчина. Он прикрывал голову пакетом. Ник замер. Мужчина остановился и с изумлением на нас уставился. Я старалась сделать невозмутимое лицо, но это давалось с трудом. Ник обнял меня сзади и не двигался.
– А к метро, это куда? – глупо спросил мужчина, не сводя с нас глаз.
– Налево и по дорожке к выходу, а там спросите, – чуть охрипшим голосом ответил Ник.
Я вдруг испугалась, что мужчина решит подняться на крыльцо и переждать дождь. Но он, раздумывая о чем-то, постоял пару минут, развернулся и быстро пошел по дорожке.
– Странный какой-то, – заметил Ник, не отпуская меня.
– А мы не странные! – рассмеялась я.
– Мы влюбленные, – сказал Ник и сделал такое резкое движение вперед, что я вскрикнула от неожиданности.
Потом мы привели себя в порядок и отправились гулять под все еще не прекратившимся дождем.
«Может, не встречаться какое-то время? – думала я. – А то у меня нет возможности задуматься, что происходит. Я словно под воздействием сильнейшего наркотика. И с каждой нашей встречей получаю новую дозу».
Но когда мы приехали в детский дом, я мгновенно забыла о своих проблемах. Не думала, что все это выглядит так ужасно. Здание давно требовало ремонта, да и территория вокруг была неблагоустроенной. Детишки высыпали нам навстречу, жадно заглядывали в пакеты, которые мы несли, дергали нас за одежду. Многие из детей были не вполне нормальны, это читалось на их лицах. Лена пошла к директору, а мы отправились с улыбающимися нянечками по комнатам. Бросающаяся в глаза нехватка средств, ухищрения хоть как-то украсить помещения, какие-то самовязаные коврики у кроватей, полевые цветы в банках от огурцов вызывали щемящее чувство беспомощности. И новенькие телевизоры и DVD-проигрыватели, которые подарило агентство Лены, выглядели резким диссонансом на фоне убогой обстановки.
– Я сошью новые портьеры, – прошептала мне на ухо Ириска. – И тюль у меня есть красивый. Сошью для каждой комнаты.
Я глянула на ее повлажневшие глаза и сжала ее локоть.
– Не понимаю, что у нас в стране происходит, – сказала Злата. – Видишь такое – а ведь это дети! – и ужас охватывает. Словно оказываешься в романе Достоевского в каких-нибудь трущобах, которые он так достоверно описывал, а ведь на дворе XXI век. И как после этого верить правительству?
– Это система, как любит говорить Лена, – задумчиво проговорила я, – и поломать ее не так просто.
– Но Ленка молодец! – восхищенно заметила Ириска и вытерла глаза. – Хоть чем-то помогает.
Она погладила по голове девочку, которая внезапно бросилась к ней и прижалась к коленям. Потом села на корточки и что-то тихо начала ей говорить. Девочка смотрела на нее, не мигая, широко раскрытыми глазами. Из уголков ее открытого рта побежали слюнки. Ириска достала платочек и вытерла. Потом взяла девочку за руку и пошла с ней к остальным детям, которые смотрели на нас, сбившись кучкой в углу.
– Пойдем и мы пообщаемся с другими детками, – предложила я неподвижно стоящей Злате. – А то здесь групп много.
– Хорошо, – кивнула она и добавила: – И что все наши проблемы по сравнению с этой? Да с жиру мы все бесимся, вот и все! Диеты какие-то придумываем, морды сметаной мажем. Все никак не достигнем эталона без конца показываемых нам «звезд». А тут детям есть нечего! Неправильно все это!
– Страна у нас такая, общество, – сказала я.
– Общество? – усмехнулась она. – Да любое общество любой страны мира оценивается по тому, как оно относится к детям, старикам и животным.
Когда я поздно вечером вернулась из поездки, то зачем-то выключила телефон. Мне совершенно не хотелось разговаривать с Ником. Я чувствовала потребность хоть на какое-то время освободиться от его влияния. Дочки, видя, что я не в радужном настроении, не доставали меня расспросами и сидели тихо в своей комнате. Но перед тем, как лечь спать, я зашла к ним, чтобы пожелать спокойной ночи.
– Что-то ты, мамочка, грустная, – все-таки не удержалась Катя.
– Со своим, что ли, поссорилась? – спросила Варя.
И они обе на меня внимательно посмотрели. Я отрицательно покачала головой, потом поведала им о поездке в детский дом.
– Так мы клич кинем среди своих, – тут же воодушевилась Катя. – У всех полно мягких игрушек. Знаешь эту дурацкую моду дарить своим девушкам всяких там плюшевых мишек и зайцев?
– Да и парням тоже дарят, – встряла Варя.
– И этих игрушек мы можем набрать целые мешки. На всех детишек хватит, – сказала Катя.
– Вот и прекрасно, – обрадовалась я. – Соберем, а потом тетя Лена отвезет в детский дом. Умницы!
Я улыбнулась и ушла к себе. Но долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок. А на следующий день рано утром уехала на дачу. Телефон по-прежнему не включала. Вернулась только в среду. Варя на эти дни уехала с ребятами из института на Селигер. Она уже благополучно сдала сессию. У Кати оставался последний экзамен, и она пока сидела эти дни дома.
– Никита тут звонил на домашний, – сказала она, потягиваясь.
Я бросила сумку на пол и скинула кроссовки.
– Он сказал, что не может до тебя дозвониться, ты все время «вне зоны», – добавила Катя.
– Ты же знаешь, что я хотела от всех отдохнуть, – нехотя пояснила я.
– Так он сильно нервничал, сказал, что хочет срочно с тобой поговорить. Это еще в воскресенье было, – сообщила она.
– Хорошо, я ему позвоню. Только душ приму, можно?
– Мам, чего ты такая? – улыбнулась Катя. – Я скоро в институт, сегодня последний сдаю.
Когда Катя ушла, я включила телефон, и тут же пришло несколько СМС от Ника. Почти все они содержали просьбу немедленно увидеться. Это меня почему-то разозлило.
«Нет, ну какой настойчивый! – с раздражением думала я, читая сообщения. – Если я не звоню, то не хочу общаться. Неужели так трудно понять?!»
Я вспомнила его глаза, так ясно увидела, как он смотрит на меня, как улыбается, и вздохнула. Потом набрала его номер. Ник ответил не сразу.
– Привет, малыш, – немного настороженно сказал он.
– Привет, милый, – мягко ответила я.
При звуке его голоса меня охватило раскаяние, я ощутила, как сильно соскучилась по нему.
– Оленька, – начал он после паузы, – у меня неприятное известие. Даже не знаю, как ты это воспримешь.
– Что случилось? – едва слышно спросила я.
И сердце куда-то ухнуло, а потом вернулось вместе с приливом крови к голове. Я вполне отчетливо почувствовала дурноту и отчего-то решила, что Ник хочет расстаться, что он не может уйти от своей «девушки».
– На днях пришла повестка, – сказал Ник будничным тоном. – Я завтра уезжаю. Меня призывают в ракетные войска. Это на севере, под Архангельском.
Он замолчал. Молчала и я. Меня словно оглушили, в голове гудело, я плохо соображала.
– Малыш! – тихо позвал он.
– Но… но ты же говорил, что «откосишь», – прошептала я и всхлипнула. – Ведь это два года!
– Я хотел сказать в военкомате, что у меня жена и две дочки, – попытался он пошутить.
– И что обе дочки старше тебя, – добавила я и расплакалась.
Ник что-то говорил, но я уже не слышала. Когда немного успокоилась, он сообщил, что даже не сможет со мной проститься, потому что завтра рано утром нужно быть на пункте, а сейчас он уезжает ко второй бабушке, которая живет в Подмосковье. И я застала его уже на выходе.
– Я звонил тебе все эти дни, – добавил он. – Прости, что вот так уезжаю! И помни, ты свободна. Если не захочешь ждать, я все пойму и не обижусь.
– Не говори глупостей! – сказала я. – И запиши мой адрес. Как приедешь на место, дай знать.
Я продиктовала ему почтовый адрес, потом тихо произнесла:
– Я люблю тебя.
– И я тебя… безумно! – ответил Ник. – Прощай!
Когда я положила трубку, внезапный ужас охватил меня. Я ощутила такую невероятную пустоту, что начала снова плакать, повторяя про себя, что это несправедливо, что все это дурной сон, завтра я проснусь и все вернется на места, и Ник будет по-прежнему со мной.
Конец третьей части.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.