22

22

Планы сорвались из-за охотников, которые к вечеру после длительного отсутствия вернулись, да еще с хорошей добычей – на палках они торжественно несли трех пекари, поэтому свинины хватило и на всю деревню, и на нас с Мартой. Причем приглашение на торжественный обед мы получили лично от вождя. То есть он оторвался от пня и прошел десять метров до домика Марты. Это была величайшая честь, которую мы заслужили, разумеется, благодаря матрешке. После столь очевидной благосклонности вождя и все остальные индейцы к нам как-то потеплели, во всяком случае, на их лицах появились улыбки.

Всю первую половину дня деревня напоминала небольшой, радостно возбужденный муравейник. Кто-то таскал дрова, кто-то свежевал пекари и насаживал их на вертела, кто-то развел костер, чтобы зажарить бананы и сварить сладкую картошку. Откуда-то принесли папайю и другие неведомые нам с Бобом фрукты и овощи. Потом мы их честно попробовали, но сказать, что сразу же после этого стали вегетарианцами, не могу. Все, не считая папайи, было съедобно условно. Выручали бананы, их навалили целую гору, причем самых разных сортов.

За столом (то есть на землю) нас посадили на почетные места недалеко от вождя, чтобы мы могли изредка перекидываться фразами. Переводил Пако, потому что Марту, при всем уважении к ней, отправили к женщинам. Черный Кабан оказался неджентльменом.

Переводить Пако пришлось, однако, немного. То, что хотел сказать вождь, было понятно и так. Периодически, глядя в нашу сторону, он демонстративно гладил себя по животу, что означало – свинина вышла удачной. Мы с Бобом вежливо кивали и в ответ точно так же, как и вождь, сыто гладили себя по животам. Черный Кабан удовлетворенно качал головой.

Хуже было с питьем. По кругу передавалась огромная, сделанная из плода какого-то растения чаша, полная неаппетитной бурды. Отказаться пить было нельзя, Марта нас об этом предупредила, поскольку чаша представляла собой нечто вроде трубки мира. Отвергнешь чашу – станешь врагом.

Но и пить эту гадость было невозможно, тем более что мы уже многократно видели, как это пойло готовят: сидят в круг несколько старух, что-то жуют, а потом сплевывают эту жвачку в общий котел. Видимо, это усиливает брожение, а в результате получается слабоалкогольный напиток, который очень популярен среди индейцев Амазонки.

Заставить себя сделать хотя бы глоток из круговой «чаши мира» ни я, ни Боб не могли – плюющие старухи запечатлелись в нашем мозгу крепко. Поэтому, когда чаша доходила до нас, мы артистично имитировали глоток, а затем старательно вытирали губы и гладили себя по животу – этот жест производил на всех, а главное на вождя, самое благоприятное впечатление.

Причем чем чаще ходила чаша по кругу и чем больше пьянели участники банкета, тем легче нам с Бобом удавался наш фарс. Никогда не видел, чтобы взрослые мужчины столь быстро пьянели. Недаром североамериканские индейцы так пострадали от «огненной воды».

Между тем пить-то хотелось, поэтому мы периодически по очереди с Бобом выползали из круга на волю и бегали в домик Марты, где стояла наша канистра с остатками воды. Что мы будем пить, когда эти запасы кончатся, не хотелось даже думать.

Единственный, кто не чувствовал ни малейшего неудобства, был терьер, который с наслаждением подъедал за мной и Бобом все косточки, а потом бегал к какой-то луже и спокойно запивал из нее. Было заметно, что английский джентльмен изрядно исхудал как от жары, так и от недоедания, но и мы с Бобом сбросили немало, у обоих штаны начали сползать, из-за чего пришлось делать на ремне новые дырки. Неожиданный сытный ужин пришелся весьма кстати.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.