Высокий профессионализм

Высокий профессионализм

Но зато в части ограбления казны России царская элита была исключительно профессиональна. Вот часто приводимые мною примеры.

В 1909 году, после увольнения от должности, военному министру (уже бывшему) Редигеру царем было поручено обследовать военно-морской флот на предмет «почему наши суда строились дольше и обходились дороже, чем где-либо, и почему вообще наши расходы на флот (без судостроения), при его слабом боевом составе, продолжали поглощать почти такие же средства, как в Германии с ее сильным флотом?».

Комиссия под руководством этого дотошного немца нашла множество финансовых дыр, в которые проваливалась государева казна. Хотя прошло уже 4 года после разгромного поражения русского флота японцами, а в России:

«Суда у нас строятся крайне медленно, а потому вступают в строй уже устарелыми: корабли «Андрей», «Павел», «Евстафий» и «Иоанн Златоуст» были в постройке по 75–86 месяцев, тогда как в Англии такие суда строились в 20–30 месяцев, а в Германии – в 36–42 месяца. Медленность постройки не только удорожала постройку, но приводила еще к тому, что новые наши суда по своей конструкции всегда отставали на три-четыре года от иностранных. В Англии средняя стоимость броненосца до 1909 года была 674 рубля за тонну, в Германии – 764 рубля; стоимость наших последних судов была около 1000–1200 рублей за тонну; Морское министерство само не бралось определить ее в точности».

Это, конечно, касалось промышленности с ее откатами и зависимостью от прибыли: «Сама постройка судов производилась преимущественно на казенных заводах столь оригинальным порядком, что заводы были заинтересованы в том, чтобы их изделия обходились казне возможно дороже». Поскольку: «Из чистой прибыли заводов десять процентов выдавались в виде дополнительного вознаграждения чинам их управлении». Но одновременно дороговизна и техническая отсталость кораблей связаны и с длительностью согласования их проектов выдающимися адмиралами.

В ходе Цусимского сражения во время Русско-японской войны был и удачный бой миноносца «Грозный» с японским миноносцем «Касуги», одного с «Грозным» класса. Японец был построен в Англии и вступил в строй в 1900 году, «Грозный» – на Невском заводе и вступил в строй в 1904 году, то есть обязан был быть более совершенным. Но японец имел в полтора раза более мощное артиллерийское вооружение и по основному параметру – скорости – превосходил русский миноносец на 17 % – на 4,5 узла.

Не только постройка, но и содержание русского флота обходилось неимоверно дорого, прежде всего из-за огромного количества небоевых судов.

«По отношению к общему тоннажу всего флота тоннаж судов, не имеющих боевого значения, то есть старых судов, утративших уже это значение, а равно учебных судов, транспортов и вспомогательных судов у нас определяется в 42,91 %, тогда как в Англии эти суда составляют всего 1,04 %, в Японии – 11,11 %, в Германии – 13,24 %, во Франции – 5,79 %. Содержание этих судов обходится весьма дорого, ремонт же старых судов с каждым годом поглощает все большие суммы».

Долго мучился с адмиралами Редигер, пока наконец не добился «объяснения, почему у нас постоянно, кроме боевого флота, плавали большие учебные отряды, каких не было в других флотах? Причина оказалась крайне простой: во всех иностранных флотах принимались серьезные меры к тому, чтобы подготовленные для них специалисты служили возможно дольше; у нас же преимущества, дававшиеся за сверхсрочную службу, были ничтожны, поэтому специалисты, для подготовки коих плавали учебные отряды, покидали службу тотчас по окончании обязательной службы, и ежегодно приходилось готовить вновь половину всех специалистов. Этим отчасти объяснялось большое число судов, бывшее ежегодно в плавании, вызывавшем большие расходы и траты больших денег на ремонт старых судов, для боя уже непригодных». Он поясняет, о чем идет речь: «Окончательно же устранить затруднения в подготовке специалистов можно лишь путем привлечения большего числа оных на сверхсрочную службу; расходы, потребные на выдачу добавочного содержания сверхсрочно служащим, даже покрывались бы экономией от уменьшения числа обучающихся в разных школах. Между тем преимущества, даваемые сверхсрочным, ныне совершенно недостаточны. В виде разительного примера можно указать на то, что подготовка комендора при двенадцатидюймовом орудии по стоимости выпущенных им боевых припасов обходится свыше 100 000 рублей, а между тем ему за сверхсрочную службу дается лишь около 200 рублей в год, вследствие чего эти комендоры уходят в запас, а на их место приходится опять готовить новых».

Но ведь это, между прочим, и поясняет, почему в Цусимском бою процент попаданий японских коммендоров был 3,2 %, а русских – 1,2 %. Как видите, адмиралы вытягивали из казны огромные деньги с совершенно негодным результатом. Зачем? Почему они не могли выпросить у царя еще 200 рублей в год жалование комендору, вместо того чтобы выпрашивать 100 000 на снаряды? Дотошный Редигер и это выяснил: «Другую причину этих трат мне указал Бирилев: назначение в плавание большого числа судов давало возможность назначать на них большое число адмиралов, командиров и офицеров, получавших на них морское довольствие, без которого им трудно было бы существовать; этим же он объяснял и то, что всякие небоевые суда (лоцманские, портовые и тому подобные) у нас были военные, а не заменялись наемными!»

Поясню. Доблестные офицеры русского военно-морского флота выбили себе не только должности для плавания практически на гражданских судах и древних развалинах, но и неплохую добавку за нахождение в море, и усиленно бороздили воды Финского залива, скачивая себе в карманы эту добавку. О чем речь. Скажем, командир корабля в чине капитана 1 ранга: жалованье – 90 руб., столовые – 166 руб., морские – 366 руб. Итого 622 рубля в месяц. Морские составляли чуть ли не 60 % месячного содержания! (И это еще не все деньги, поскольку были еще и премии в размере полу– либо годового оклада.) Между прочим, русские крестьяне в те годы обязаны были вырастить, выкормить и продать примерно 20 коров, после чего отдать деньги царю, чтобы тот заплатил это месячное содержание пахарю прибрежных вод, не умеющему, как показала Цусима, маневрировать в бою.

Императорское офицерство грабило казну России чрезвычайно профессионально. Скажем, уже хорошо был развит железнодорожный транспорт, все ездили на поездах, а офицеры и генералы на свои поездки списывали деньги, как будто они ехали на лошадях. С этой целью и воинские соединения по России зачастую расквартировывали так, чтобы генералы максимально могли списать деньги на свое посещение частей как бы на лошадях. Скажем, штаб корпуса размещают в одном городе, а дивизии – в других. Командир корпуса их на поезде объедет, а деньги себе на командировку выпишет «в лошадиной дозе». Командировки были неофициальным способом поощрения офицеров. Редигер поясняет, какова была разница. Когда царь дал ему задание проверить флот, он из Петербурга съездил в Севастополь вместе с адмиралами, разумеется, поездом. Предъявил счет казне на затраченную им на поездку сумму в размере 134 рублей 35 копеек. А адмирал Григорович, который вместе с ним ехал в одном вагоне, но как бы на лошадях, получил с казны 1500 рублей.

И, как видите, адмиралы заставляли казну тратить огромные деньги на снаряды для подготовки комендоров, а хороших комендоров флот все равно не имел, поскольку целью трат была не точность попадания во вражеские корабли в бою, а обеспечение поступления денег в карманы офицеров в мирное время. Они постоянно торчали в море, а в бою маневрировать не умели. Редигер констатировал в дневнике: «Очевидно, что всякая мера, клонящаяся к уменьшению плавания, отражаясь на бюджете офицеров, была бы крайне непопулярной во флоте». Так оно и было.

Редигер написал доклад царю, Николай II похвалил Редигера, но, как водится, ничего не сделал.

* * *

Беда не ходит одна. Но и у беды есть главное звено, на которое начинают нанизываться остальные беды и без которого и их бы не было.

Когда начинают рассматривать причины развала Российской империи, то причин называют множество – от слабости царя до жидомасонов, и как бы все это имеет место быть. Но в основе всех бед лежит главное звено – создание условий, при котором управляющая и интеллектуальная элита имеет возможность превратиться в паразитирующий класс.