Книга – супертовар

Книга – супертовар

Но живые деньги платили и в других местах. Например, на некоторых книжных базарах, которые возникали по субботам-восресеньям чуть ли не в центре Алма-Аты (хорошо помню такой в парке между улицами Жарокова и Гагарина, и еще на барахолке, где книг было – просто завались), а также в букинистических магазинах. Самым известным был букинист на углу проспекта Сейфуллина и улицы Гоголя. Были еще отдел в «Технической книге» на улице Сатпаева, возле Политеха, магазин на углу улиц Гоголя и Карла Маркса, а также букинистический отдел на проспекте Абая рядом с улицей Фурманова. К тому же в магазине, который находился на Абая, был отдел зарубежной литературы капиталистических стран, где можно было купить книги, например, английских или немецких издательств, а потом бежать сдавать или продавать их на книжном базаре или в букинисте, что находился на проспекте Сейфуллина (о нем я уже выше писал).

В книжном магазине на углу улиц Масанчи и Калинина тоже можно было купить какие-нибудь интересные книжки, но уже выпущенные в странах народной демократии, а потом пихнуть их на Сейфуллина. Но почему шли сдавать именно туда? Да потому, что это была самая раскрученная точка по продаже и покупке книг. В лучшие времена вас встречали метров за сто-двести от входа в этот «Букинист» так называемые «книжные жучки» и просили показать или продать товар, если у вас было намерение выставить ненужную книгу на продажу. В лучшие дни вокруг этого магазина в поисках добычи кружила иногда стая мелких деляг, возжелавших быстрых денежных знаков, численностью до 15–20 голов.

Еще схема была такая: например, на книжной базе покупали книгу за 3–5 рублей, а перепродавали уже за 40. А были времена, когда за книги полузапрещенных поэтов, вошедших в моду после фильма Эльдара Рязанова, например Цветаевой, Пастернака, брали, не торгуясь, по 50–70 рублей за том. Это был прибыльный бизнес, в котором действовали настоящие преступные сообщества, если выражаться милицейскими терминами того времени, – от директора книжной базы до перекупщиков и простых продавцов книжных магазинов и букинистов. И не надо было тырить по карманам, а потом зарабатывать туберкулез на северных зонах. Операция по добыче рубликов была легкой и даже, можно сказать, интеллектуальной.

И дело иногда вообще доходило до того, что хорошую литературу покупали за валюту в «Березке», на чеки. Книги были супертоваром, приносящим баснословные прибыли нашим доморощенным книжным бизнесмена. И, что интересно, от золота, причем хорошего качества, полки ломились в ювелирных магазинах, а гонялись за книгами. Тоже парадокс. Известный поэт был по популярности и статусу равен какому-нибудь попсовому певцу и собирал, когда приезжал на «чес» в Алма-Ату, полный Дворец Ленина. Люди шли, чтобы просто послушать стихи! Хотя это явление уже давно объяснили – поэт, как известно, в России, а значит, вообще в СССР, и в Казахстане в том числе, был больше, чем поэт. А книги, как я уже сказал, были больше, чем книги.

Это был даже не только супертовар, но и некий символ продвинутости. Иметь, например, Историю Всемирной Литературы «лимитед эдишн», то есть выпущенную ограниченным тиражом, было для некоторых то же самое, что сегодня иметь, например, «Мерседес». А, к примеру, Библиотека Всемирной Литературы в двухсот томах в идеальном состоянии (состояние книг имело тоже большое значение) с рук могла предлагаться тысячи за две (в розницу один том продавали рублей за 15). Очень большие деньги. Сомневаюсь, что сегодня есть люди, которые отдали бы за двести книжек две тысячи долларов. Хотя кто знает… кто знает…

Очень высоко котировались детективы, книги по искусству. Некоторые собирали антиквариат. Уже ближе к началу новой эры начали даже проводить антикварные аукционы. И советское правительство, с опозданием отреагировав на неожиданно высокий спрос на книги, решило как-то подправить ситуацию. Но получилось – как всегда, хотя хотелось – как лучше! Ситуация классическая, называемая «per rectum». Ввели талоны на книги. Это значило, что тот, кто больше сдаст макулатуры, получит некий серый кусочек бумажки, дающий право на покупку очередного американского детектива. И сразу же эти талоны стали предметом купли-продажи. Доходило до такого, что ради этого «кусочка счастья» сдавали уникальные раритетные журналы и книги. Однажды обменяли на талон уникальное издание Абая тридцатых годов на казахском языке с латинским шрифтом. И знающие люди всегда вертелись вокруг таких мест, где стояла очередь сдатчиков макулатуры.