Вытрезвители, диспансеры, анонимные алкоголики

Вытрезвители, диспансеры, анонимные алкоголики

Если же вечер не удавался или, наоборот, удавался, и человек перебирал лишнего, то его могли забрать в вытрезвитель. Чисто советское изобретение. На Западе таких заведений не было. Хотя идея сама по себе прекрасна. Во-первых, профилактика пьянства, а во-вторых, помощь пьяному человеку, чтобы он не влип в какую-нибудь историю, но у нас, как всегда, все получалось не так, как хотелось, а наоборот. Если человек попадал в поле зрения милиции, то тут как раз и начинались проблемы. Менты могли задержать даже вовсе не пьяного, а с запахом спиртного. Такой был беспредел. Алкоголь продавали вовсю, а запаха не должно было быть! Но ведь им зарабатывать как-то нужно было. И если кого-то сажали в «воронок», то можно было на месте откупиться за трояк или пятерку. Если же не получалось, то несчастного везли вначале в милицейский участок, а оттуда уже в вытрезвитель. Самым известным был вытрезвитель на улице Попова, в районе Алма-Атинского ГАИ. Услуги вытрезвителя стоили в середине семидесятых 15 рублей. А еще несчастный правонарушитель платил штраф за нарушение общественного порядка, а потом на работу или по месту учебы приходила так называемая «телега», в которой описывали его художества. Хотя и без художеств сам факт попадания в это заведение был позором и проступком. А значит, могли выгнать из института, например. Простых же трудяг любили обсуждать на разных общественных комитетах и выносить порицания. С работы их не выгоняли – а кто же тогда будет создавать материальные ценности? Мой друг сразу после армии попал в вытрезвитель и рассказывал потом нам, зеленым, что ничего страшного там нет. Ты спишь до утра, но если начинаешь куролесить, то тебя могут поколотить либо привязать к кровати ремнями.

Я однажды умудрился попасть в подобное заведение в самом сердце казахской степи – на станции Жана-Арка. Дело было во время гастролей «Дос-Мукасана» (подробнее об этой группе – в приложении «Алма-Ата музыкальная») где-то в конце семидесятых годов. После концертов в Джезказгане мы ехали на концерты в Караганду. Тогда группа была на пике своей славы, и провожали нас грандиозно: банкет, танцы на перроне под духовой оркестр, плачущие «группиз» (или поклонницы, фанатки, еще их называли гастрольными женами, у каждой группы были свои «группиз»), разве что салюта не было.

А когда еле телепавшийся поезд сделал небольшую остановку на той злосчастной станции, то из окна купе я увидел, как менты бьют какого-то тщедушного номада, и так как был подшофе, вылез из вагона защищать бедолагу… на свою голову. Пока я пытался втереть им, что это нехорошо, поезд мой стал медленно отходить от станции. Я побежал обратно, но менты схватили и бросили меня в милицейский «черный воронок» – мол, ты еще тут, «шала-казак» (переводится буквально как «пустой казах», в смысле не настоящий номад, а «асфальтовый», выросший в городе), будешь нам голову морочить. Но через несколько часов, когда из Караганды им стало названивать высокое начальство по поводу «утерянного артиста» и грозить самыми страшными карами, им уже было не до смеха. Наутро, когда я проснулся в камере, то никого там вообще не было. Милиционеры в страхе разбежались, чтобы я не запомнил их поганых рож и фамилий. Потом этот случай я описал в повести под характерным названием «Вмешательство», которая была опубликована в журнале «Простор». Только там мой герой после пробуждения попадает в средние века и натыкается на воинское подразделение воинственных кочевников. Впрочем, так оно и было.

И все же общество с пьянством пыталось бороться не только методом кнута. В городе существовали специальные наркологические диспансеры, где ставили на учет попавших в алкогольную зависимость людей и пытались их лечить. Больного алкоголизмом регистрировали либо принудительно, либо он сдавался сам под напором обстоятельств, то есть по требованию жены, родителей. Потом лет пять человек стоял на учете, и его постоянно контролировали.

Согласно принятой в советское время классификации, существуют три стадии алкоголизма. Первая – это когда человек пьет 2–3 раза в неделю систематически, и при этом у него наблюдается повышенная переносимость к алкоголю. В этой стадии развивается психическое влечение к алкоголю, но еще без вреда для здоровья. А значит, без повода и в ущерб работе и другим обязанностям он еще не пьет. Вторая стадия считается уже хронической. Она характеризуется в первую очередь похмельным синдромом. Человеку нужно выпить, чтобы прийти в норму. Если раньше алкоголь успокаивал, веселил, то теперь бывает трудно заснуть, настроение меняется от хорошего к агрессивному, появляется бред преследования и приступы необоснованной ревности. Значительно повышаются дозы алкоголя. Небольшие перерывы возможны лишь под давлением внешних обстоятельств – предупреждение о разводе, отсутствие денег и т. д.

Утрачивается контроль над количеством выпитого. Абстинентный синдром после появления может длиться от 3 до 7 суток. Появляется озноб, зевота, жидкий стул, дрожание рук, сердцебиение, потливость, нарушение координации, расширение зрачков, расстройство сна. Развивается дневное пьянство. Происходят сдвиги в психике («сдвиг по фазе») – нервозность, тревоги, страхи, бред преследования, депрессия и острый психоз. Стадия третья характеризуется тем, что больной уже не может жить без выпивки. Пропадает интерес к жизни. Угасает способность к половой жизни, появляются признаки преждевременного старения, бессонница сменяется кошмарными сновидениями. Был красавцем мужчиной, а превратился в развалину. Иногда это называют «звериным ликом алкоголизма». В этой стадии человек уже может стать жертвой галлюцинаций, которые называются «белой горячкой», или, по-народному, «белкой». Чаще всего галлюцинации имеют тягостный характер, когда видятся страшные существа, а больной попадает в такие опасные ситуации, из которых нет выхода. Существуют маниакальные, меланхолические, экспансивные, ступорозные формы галлюцинаций. Именно первая форма обычно доминирует в приступах «белой горячки», когда возникают яркие картины насилия, погонь, хищников, разных фантастических существ, слышатся голоса друзей, родственников, предупреждающих об опасности, и т. д. Это было небольшое лирическое вступление к рассказу о моем друге Сэме (кличка изменена), который прошел все круги ада под названием алкоголизм. Именно под давлением жены Сэм впервые много лет назад сдался в наркодиспансер. Врач поговорил с ним и поставил диагноз – вторая стадия алкоголизма, а во время следующей встречи влепил ему дозу сульфазина. Говорили, что сульфазин придумали эсэсовцы для пыток советских военнопленных. У Сэма в тот же день к вечеру поднялась температура под сорок, тело скрючило и одеревенело, и боль была ужасная. В таком положении бедняга провел несколько часов. Пить после этого Сэм завязал ровно на два месяца. Потом опять развязал и ушел в запой. Его лечили разными травами, лекарствами, водили к народным целителям, но бесполезно. Жена хотела отдать его в ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий, где, как считалось, пьяницы проходят лечение трудотерапией, но на самом деле это была завуалированная колония общего режима. Больных доходяг лечить нужно, а их заставляют камни ворочать! Но отец отстоял сына.

К этому времени Сэм уже потерял семью, а жена отобрала у него квартиру. Решили вшить в тело Сэма «эспераль», «торпеду» иначе говоря. Это лекарство при взаимодействии с алкоголем вызывает бурную реакцию, и человека может не только парализовать, он даже может умереть. То есть страх смерти должен остановить алкаша. И тогда Сэма положили в психоневрологический диспансер, который находился на улице Каблукова. А в городе было тогда два подобных знаменитых места – диспансер на проспекте Сейфуллина и на Каблукова. Беднягу отвезли в «дурдом», где он лежал ровно две недели. Я приезжал к нему с яблоками и соком, и встреча оставила неприятное впечатление. Во-первых, сама обстановка там гнетущая – решетки, суровый персонал, да и контингент больных не вызывает оптимизма. Во-вторых, Сэм очень изменился – в пижаме с номерами он выглядел настоящим сумасшедшим, с безумным взглядом и темным несвежим лицом. Положить здорового парня в палату с сумасшедшими и колоть разными там нейролептиками – он и станет крэйзи. «Торпеду» ему тогда все-таки вшили, и потом Сэм не пил ровно семь лет. Хотя действие «эсперали» было рассчитано на пять лет.

Наступила перестройка. Сэм здорово поднялся, разбогател, вновь женился – короче, жизнь наладилась. Но вот начались какие-то проблемы, и однажды я узнаю от его новой жены, что он снова запил. «Зеленый змий» опять взялся за беднягу. Бизнес, который имел Сэм, пришлось продать за долги. Он снова развелся и так опустился, что чуть ли не побирался по улицам. Отец его уже умер, и тогда я уже не выдержал и попытался вмешаться в его судьбу. Сделали ему специальный укол, но через пару месяцев он вновь забухал. Тогда я услышал от своих знакомых, что в городе действует служба спасения под названием «Анонимные алкоголики», и повел его туда. «Анонимные алкоголики» появились в США лет пятьдесят назад, как некая альтернатива всем лекарственным методам. Собираются вместе бывшие и не бывшие алкоголики и пытаются избавиться от пьянства психологическим путем, по методу «двенадцати шагов». Хорошо это показано в американском фильме «Бойцовский клуб». Сидишь в тепле и уюте и вываливаешь на других свои горести и проблемы, а все тебя жалеют, дают советы, а иногда и деньги. Этот метод еще называют «изнутри – наружу». Я походил туда с Сэмом и понял, что вот он, выход. Тут можно избавиться не только от пьянства, но и вообще от всех проблем. Как говорил Монтень: «Хочешь быть счастливым, будь им…»

Возглавляли службу американцы, супружеская пара – Джейн и Фрэнк (имена изменены), бывшие американские хиппи, которые в прошлом были алкоголиками и наркоманами. Но, к сожалению, случилось такое, что даже в страшном сне присниться не может! Сценарий этой истории, я уверен, написал сам дьявол. Сэм был еще парень хоть куда – умный, обаятельный, приятный во всех отношениях, все бабы всегда были его. И еще он прекрасно знал английский язык – закончил Иняз. Джейн была старше его лет на десять, и, наверное, бедный Фрэнк ей уже порядком поднадоел. И вот Джейн и Сэм влюбляются друг в друга! Фрэнк, узнав об этом, не выдерживает… и забухивает, а потом запивает и Джейн, и вместе с ними Сэм! А я становлюсь поверенным в делах этого самого странного треугольника на свете. Личным психоаналитиком троицы. На меня все это тоже так сильно подействовало, что я сам чуть не запил, чуть не ушел в безысходный, как бугристая солончаковая степь, как беспросветное гортанное завывание кобыза, как нескончаемая песня акына, казахский запой! (Существует классический запой по-русски – страшный и беспощадный. А есть запой по-казахски, по-фински, по-японски и т. д.) Все закончилось тем, что из США приехал сын Джейн и Фрэнка и забрал их домой. А Сэм уже пил без остановок. Причем с каждым разом запои становились все страшнее. В последний раз он кирял три месяца и выпил ровно 87 бутылок водки-«нефтянки», немеренное количество «бормотухи» и пива! И тогда мы с друзьями решил его закодировать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.