№ 95
№ 95
Политическая секция Генерального штаба в Берлине
В Министерство иностранных дел
В руки секретаря посольства фон Ов-Вахендорфа, Берлин
Оригинал
(Министерство иностранных дел. Главный архив Министерства иностранных дел. Секретные документы о войне 1914 года. Настроения в пользу мира и мероприятия для содействия миру. Мировая война, 2, секретно. Фотокопия. Государственный архив, Лондон. Министерство иностранных дел Великобритании, 520/51 G)
№ Pol. 16310 Берлин, 19 мая 1917 г.
Секретно!
I. Приложение
Согласно договоренности господина секретаря миссии фон Ова с капитаном графом Клинковстроем в приложении с почтением передается копия донесения капитана фон дер Планица о втором транспорте русских эмигрантов, который он сопровождал от Готмадингена до Засница. Донесение о первом транспорте капитан фон дер Планиц в свое время представил шефу Отдела III b Представительства Генерального штаба в Берлине 152.
И. о. Маргуерре
Берлин, 19 мая 1917 г.
Вторично было дано задание перевезти русских эмигрантов из Готмадингена в Засниц.
Поездка проходила без особенных трудностей.
В распоряжение участников, ввиду их большого числа, для их транспортировки был предоставлен D-поезд. Для приема едущих он стоял уже наготове в Шаффхаузене. В Готмадингене по поручению кайзеровской миссии в Берне транспорт был передан мне опять лейтенантом Шюлером. Отъезд последовал 13 мая 1917 г. в 7.50 до полудня, прибытие в Засниц — в полдень 14 мая 1917 г. Продвижение поезда происходило бы без опозданий, если бы на коротком отрезке Берген — Засниц не возникла задержка из-за товарного поезда.
Число участников составило 147 мужчин, 14 женщин и 32 детей. Число было установлено во время хода поезда, поскольку при передаче (в Готмадингене) руководитель всего общества — сравнительно молодой человек по фамилии Фогель 153 — не имел ясного представления о числе едущих. Поэтому три проездных билета оказались лишними.
Руководство этим транспортом осуществлялось в соответствии с принципами, принятыми для транспорта, ушедшего в пасхальные дни 154.
В этой связи смею сослаться на мое донесение о предыдущем транспорте. Что эти принципы оправдали себя, мне велел передать через лейтенанта Шюлера кайзеровский посланник в Берне, а также о том, что их реализация снискала признательность и единодушное одобрение Ленина и его спутников 155. Я учел также благодарность участников первого транспорта.
И на этот раз эмигранты выразили категорическое желание оплату проездных билетов, багажа и обслуги взять на себя. При отъезде из Швейцарии Фогель, как он говорил, должен был получить ссуду в 2000 франков. По моей просьбе он обменял сумму, необходимую для проезда через Германию, и оплачивал расходы в немецкой валюте. Едущие везли с собой большие запасы продуктов, поэтому только в Оффенбурге и Заснице был заказан суп, а в Гейдельберге — кофе. Из-за сильной жары во время поездки был очень большой спрос на сельтерскую воду, но, к сожалению, жажду могли утолить лишь очень немногие. Вопреки посланным заранее телеграммам, на станциях, где останавливался поезд, не удалось обеспечить достаточных ее запасов для 253 человек. Поэтому едущие вынуждены были обходиться обычной питьевой водой, которая подавалась им в вагоны. Кипяток для приготовления чая был предоставлен в Айзенахе и Пасевальке. Сырой водой тоже были обеспечены недостаточно. Поэтому испортилось значительное количество запасенного на дорогу мяса. Едущие очень усердно предлагали угощение, то и дело они велели спросить меня: не желаю ли я по крайней мере съесть апельсин или яблоко, с этими освежающими фруктами они посылали ко мне детей. Само собой разумеется, я с благодарностью от всего отказывался.
Время стоянок поезда было слишком коротким для оказания даже этих ограниченных услуг. Следует в будущем, если это еще раз потребуется, рекомендовать в плане поездки предусмотреть несколько более длительных стоянок. Нельзя забывать, что лишь подача свежей питьевой воды, даже при использовании более емких сосудов, таких как ведра, бочки для воды и пр., длится не менее 10 минут, когда дело идет об обеспечении 250 человек. Если бы команда сопровождения не помогала наполнять и передавать в вагоны ведра, то обеспечение питьевой водой за время стоянок не было бы возможным ни разу.
Следует также продумать, необходимо ли в будущем сохранение команды охраны — унтер-офицер и 10 человек, которые были востребованы для сопровождения транспорта. Для поддержания порядка они не потребовались, так как едущие сами придерживались строгой дисциплины. Фогель не разрешал никому выходить, он даже двери вагона приказал запереть еще в Шаффхаузене. По моим наблюдениям, во время стоянок на станциях никаких попыток вступить с кем-либо в контакт не предпринималось. Во время новых транспортов вряд ли целесообразно иметь команду сопровождения, несущую функцию охраны безопасности, напротив, она была бы крайне нужна для обслуживания на остановках, для подачи питьевой воды, еды, багажа и т. д. Едущие с большой благодарностью отметили старания команды, и один пожилой мужчина высказался так, что теперь-де он тем более будет стремиться облегчить положение каждого немецкого военнопленного, поскольку наши солдаты столь охотно брались им помогать во время поезки. Это свидетельствует о значительном изменении взглядов, ибо лейтенант Шюлер сообщил мне при передаче транспорта, что среди едущих поднялось невероятное волнение, как только стало известно, что поезд будет охраняться по-военному. Шюлер поэтому тут же связался с кайзеровским посланником в Берне, который просил, чтобы я успокоил едущих и указал на понятную им причину необходимости военной охраны. К прибытию в Готмадинген волнение уже уменьшилось. Охраны в чисто военном смысле не получилось из-за того, что команда была очень нужна для исполнения других поручений. Строгая охрана и не предусматривалась. Еще во время первого транспорта она, к примеру, была лишь ночью незаметно выставлена из-за задержек в Зингене и Заснице. Настроение едущих было очень хорошим, совершенно противоположным тому, какое царило во время первого транспорта; тогда царила почти торжественная и явная сдержанность. На этот раз участники поездки даже пытались знакомиться с военными. Я уклонялся от разговоров, кроме как с Фогелем, так как в первый раз он категорически потребовал говорить с ним. Но с приданным мне в помощь исполняющим обязанности офицера многие заводили разговоры, содержание которых было большей частью о том, что они сторонники Ленина и хотят принести освобождение своей родине.
Едущие мужчины были примерно наполовину славяне и евреи. Среди пожилых людей можно было также приметить, по-видимому, чисто германские лица, судя по внешности, их можно было принять за благопристойных немецких ученых. Один из них прожил 4 года в Дармштадте. Он очень опечалился, что проспал Дармштадт. Кое-кто из женщин были урожденными немками. Некоторые дети не знали ни слова по-русски. Молодые славяне подчеркивали в своей внешности схожесть с русскими «интеллектуалами». Многие из них, казалось, придавали большое значение тому, чтобы внешне походить на Максима Горького. Красные банты или прочие революционные значки были видны тут и там. Евреи больше были похожи на международных путешественников. На стоянках транспорт каждый раз вызывал незамедлительную сенсацию и зачастую веселье; каких-либо инцидентов нигде не произошло. Немецкая публика, даже так называемая воскресная публика, повсюду демонстрировала безупречное поведение.
Приготовление чая и пищи, раздачу ее во время поездки взяли на себя молодые люди. Женщины в этом участвовали мало.
Поименный список мне и на этот раз не был передан. Фогель также только в ходе поездки установил для себя фамилии едущих. При передаче поезда лейтенант Шюлер назвал мне следующих видных руководителей, находившихся среди этого общества: Мартова, Мартынова, Семковского, Астрова, Боброва, он же Натансон. И на этот раз на немецкой территории не было проверки багажа или личностей.
Переход с поезда на паром прошел без затруднений. Фогель в качестве руководителя от имени эмигрантов высказал мне их благодарность и особенно поблагодарил всю команду за ее готовность помогать им.
Все путешественники были приняты на паром, отплывший точно, вовремя. Еще долго они махали платками и шляпами.
Следует еще упомянуть, что на станциях, где предоставлялось питание, обслуга всегда получала богатые чаевые или же делался взнос в Красный Крест, как, например, в Гейдельберге.
Когда эмигранты во время стоянки на острове Рюген увидели работающих на разгрузке угля русских военнопленных, они велели меня спросить, нельзя ли дать им что-либо из еды. Я, само собой разумеется, отклонил эту просьбу. К тому же эти военнопленные были в особо хорошем состоянии, они не выглядели изнуренными, весело курили свои сигареты, и я по праву мог заметить, что военнопленных кормят здесь удовлетворительно и они даже получают курево. Кажется, едущих вполне удовлетворил как внешний вид, так и состояние военнопленных. При отъезде они прокричали им несколько слов по-русски и взаимно друг другу помахали. Во время стоянки они не общались.
На основании моего опыта при поездках с обоими транспортами русских эмигрантов я полагаю правомерным высказать свое суждение, что и способ, и методы исполнения в общем и целом оправдали себя.