Сураз

– Но генетика несет ведь не только замечательные свойства. Все наши мучительные проблемы – в генетике, и тоже из детства. Мы знаем, как питалось этим творчество, допустим, Феллини, если иметь в виду нечто близкое вам по роду искусства. Отношения со сверстниками, с родителями, отношения с самим собой, выбор своего рисунка поведения… Драма тическая пора. Мне хочется, чтобы Вы рассказали об этом. Да и время было сложное.

– Драматизм моего детства заключался в бедности страны и в уродстве обитания, хотя я вряд ли это осознавал. Жили мы трудно. Я не помню своих сверстников. Я помню, что меня не принимали. Потому что был хлипкий, не способный себя защитить, подраться, ответить крепким словом. В семье меня любовно дразнили «суразом», что от слова несуразный. И действительно: картавый, к тому же маленький жиденыш… Сураз.

Родня у меня была огромной. Я был двенадцатый по счету у бабушки, которая меня воспитала. Мама меня воспитывать не могла, потому что она училась на рабфаке, была молоденькой и к тому же комсомолкой. Родила она меня, когда ей еще 18?ти не было. И я оказался под защитой огромной семьи дядек и тетек, к которым я шел, когда меня обижали. Они оравой мстили тем, кто меня обижал. Так что в детстве, пусть печальном и горьком, я был защищен мощной моей родней. Меня не давали в обиду, хотя во что бы мы ни играли – в «бабки», в догоняшки, в какую-то борьбу – я всегда был обижен и побеждаем.

Меня дразнили за то, что я играл в куклы, играл в театр… Но не это осталось в моем чувстве и в моей памяти. Может быть, потому, что уже в это время я был человеком отравленным церковью, цирком, базаром, цыганами… Помню, как пели, как плакали, как дрались взрослые. Как праздновали, может быть, не красные даты календаря, а семейные: с пельменями, с водкой, с поножовщиной. Все это в меня входило как банк впечатлений.

Я любил читать и расшифровывать афишные тумбы. Читать я тогда еще не умел. Именно на афишах и научился читать с подсказок бабушки. Любил бродить, когда поздно, рассматривать витрины. Витрины в то время были очень театральными. Все, что сегодня нас восхищает, тогда было в окнах моего Томска.

Хоть ты ешь меня, но у меня не сохранилось памяти о каких-то сложных переживаниях детства. А если сохранилось, то это перебивается ощущением праздника жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.