Репино в Мюнхене

Репино в Мюнхене

– Почему успешный писатель Владимир Кунин, книги которого в мягких обложках и твердых переплетах продают ныне повсеместно от Москвы до самых до окраин (в книжном магазине «Москва» на Тверской есть даже отдел «Кунин» рядом с отделом «Акунин»), живет, тем не менее, не дома, в родном Питере, а в баварском городе Мюнхене, я Вас спрашивать не буду. Каждый живет, где хочет и может. Слава Богу, что мы дожили до таких свободных (по крайней мере, в смысле свободы передвижения) времен…

– Лет десять назад меня пригласили в Москву на RenTV, и мой старый друг Эльдар Рязанов взял у меня интервью для Интервидения. «Ну, почему, Володя, – спросил меня Элик, – ты живешь в Мюнхене: ведь я тебя и Ирочку знаю столько лет?..»

И я начал тупо объяснять, почему живу в Мюнхене. Да потому, что, когда в Песочной, в крупнейшей онкологической клинике, моей жене в конце 93?го предстояла вторая операция, профессор сказал: «Владимир Владимирович, мы будем завтра оперировать Ирину Викторовну. Пожалуйста, привезите сегодня бинты, марлю, вату: у нас нет перевязочного материала». Я помчался в город, в свою больницу, где мне четыре жды оперировали мои несчастные почки, где у меня друзья, и попросил их помочь с перевязочными материалами.

И когда прооперировали мою жену, ради которой я готов на что угодно, даже на убийство, тот же профессор в Песочной отвел меня в сторонку: «Увози ее отсюда. У нас нет препаратов химиотерапии, которые ей необходимы. Иначе через несколько месяцев ее не станет».

И я полетел в Мюнхен, где в нескольких издательствах выпустили «Интердевочку» и «Иванова и Рабиновича», в Мюнхен, куда я с 89?го все время ездил по рабочей визе. Пришел к министру культуры Баварии с переводчиком (я тогда не настолько владел немецким, чтобы общаться с баварским министром культуры), представил медицинские справки из Песочной, переведенные на немецкий язык, и сказал, что моя жена больна и мне нужна постоянная виза в Германию. Министр ответил: «Нет проблем», и на следующий день я получил бессрочную визу. Союз писателей Баварии начал меня патронировать, мне дали какой-то грант. Ире сразу же начали делать необходимую химиотерапию и вытянули ее. С тех пор, с 94?го, мы с Ирой живем в Германии.

Через семь лет, в апреле 2001?го, Ире сделали третью операцию – метастазы в печени. Пять часов ее оперировали лучшие хирурги Мюнхена. И для этого не надо было никаких знакомств, никаких денег: операция стоила 70 тысяч марок, но все, включая и последующую реабилитацию на специализированном курорте в Австрии, покрыла медицинская страховка.

Все это достаточно сокровенные вещи – не будешь же этим делиться с каждым встречным-поперечным. И когда меня в сто первый раз спрашивают, почему успешный русский писатель живет в немецком городе Мюнхене, я отвечаю, что это мой последний дом творчества. Раньше был дом в Репино, теперь – в Мюнхене. И даже когда делаю последний поворот перед заездом в свой гараж, под дом, всякий раз говорю: «Репино» – и въезжаю в автоматически открывающийся гараж. Оттуда в лифте поднимаюсь в свою квартиру.

Мне это удобно. Я хочу жить именно так. Мы с Ирой так хотим жить. Много работаем. Она сидит за компьютером, рисует новые модели одежды, она – художник-дизайнер. А я сочиняю новые романы.

Живем нормальной рабочей жизнью, часто принимаем гостей. А как только заканчиваю очередную работу – сразу же на аэроплан и лечу куда-нибудь открывать новые для себя земли. Вот недавно открыл Барселону. Открыл, изумился и думаю сейчас: а не прожить ли мне здесь остаток жизни и не умереть ли в Барселоне? Так мне понравился этот город, чем-то неуловимо похожий на Ленинград. Тот Ленинград, который вижу в своих снах, а не тот, что встречает меня, когда я приезжаю сюда из Мюнхена.