Вместе со всей прессой
Вместе со всей прессой
Во все прежние годы «Известия» не были островом в море прессы, который сам по себе. Каждое утро каждого сотрудника, включая главного редактора, начиналось с просмотра свежих номеров центральных газет. Еще до появления в рабочих кабинетах членов редколлегии, редакторов отделов на их столах уже лежали «Правда», «Советская Россия», «Комсомольская правда», те или иные ведомственные издания, близкие по тематике, которую вел в «Известиях» хозяин стола. Секретари отделов получали и тут же раздавали остальным сотрудникам дополнительные экземпляры основных изданий, а многие еще по пути в редакцию вынимали утренние газеты из своих почтовых ящиков, покупали их в киосках. Интерес был профессиональный: что и о чем пишут другие, как пишут?
Это же интересовало и наших коллег, открывавших свежие номера «Известий». Разумеется, многие из нас знали или были наслышаны о порядках и жизни в крупных журналистских коллективах. Но чего ни наши коллеги, ни известинцы не находили на газетных страницах, так это публикаций друг о друге, о делах и ситуациях в различных изданиях. Лишь иногда, да и то в особых случаях, одна только «Правда» могла напечатать какую-то реплику, тупо поучающую иную газету, как надо служить партии, народу. Издавна существовало общее правило: газеты ничего не пишут друг о друге — ни хорошего, ни тем более плохого.
Правило оказалось не вечным. Когда с приходом гласности возникла и стала обостряться политическая борьба, она не могла не коснуться и средств массовой информации, занимавших противоборствующие идеологические позиции. «Известия» не оставались здесь белой вороной, больше защищались, но бывало, что и атаковали. А обретя независимость, мы считали своим долгом защищать права всей прессы на свободу, отслеживать в ее мире события, представляющие общественный интерес.
После выхода сенсационной статьи Надеина против указа Ельцина о приостановке выпуска «Правды» и других коммунистических газет, «Известия» уже через четыре дня вернулись к этой теме, предоставив слово их руководителям. С некоторыми из них встретился, с другими созвонился по телефону наш фельетонист Семен Лившин, выступивший в роли репортера.
Как рассказал ему первый зам главного редактора «Правды» Геннадий Селезнев, редколлегия газеты сложила свои полномочия. Достигнута договоренность с Министерством печати и массовой информации России о перерегистрации «Правды» как независимого издания, учрежденного журналистской организацией газеты. Главное теперь — отход от прежних догматических позиций, опора на нестандартно мыслящих членов коллектива, изменение структуры редакции. По мнению Селезнева, преодолеть кризис будет трудно еще и потому, что издательство не стало соучредителем газеты. Чем скорее будет снят запрет Ельцина на выпуск, сказал он, тем раньше начнется поиск новой дороги к читателю.
Через два дня мы сообщили, что временный редакционный совет «Правды» избрал нового главного редактора. Как и ожидалось, им стал Селезнев. Я позвонил ему и поздравил — мы были знакомы, оба из одного Дома печати на набережной Фонтанки в Ленинграде. Как-то, когда Геннадий уже работал в Москве в ЦК комсомола, встретились на семинаре молодежной прессы в Доме журналистов, и он предложил посидеть за кружкой пива в знаменитом подвальном пивбаре. Торопясь в редакцию, я отказался, пошутив, что когда он станет моим большим начальником, не должен за это мстить. Большим начальником, хотя и не моим, он стал: сначала в «Правде», а с годами и в государстве — избирался председателем Госдумы РФ второго и третьего созывов. Когда я принимал его в «Известиях» в этом качестве в 1998 году, «Правду» возглавлял Александр Ильин, также человек из нашего Дома печати на Фонтанке, с ним мы одновременно пришли в «Ленинградскую правду» и три года работали вместе, тесно общаясь. Саша был талантливым журналистом, но сильнее его оказались партийные догмы и интриги в руководстве КПРФ, не позволившие газете в современных условиях уверенно встать на ноги, снова завоевать массового читателя. Саша ушел из жизни по болезни, а «Правда» после него превратилась в малозначащий агитационный листок, что, в общем-то, печально для отечественной журналистики, в судьбе которой газета сыграла историческую роль — неоднозначную, но не всегда негативную, как приписывают ей не совсем компетентные в этом вопросе люди.
Беседовал Лившин и с главным редактором «Советской России» — Валентином Чикиным, «Рабочей трибуны» — Анатолием Юрковым, с председателем инициативной группы журналистов главной газеты Подмосковья «Ленинское знамя» Ларисой Теселкиной, председателем профкома редакции «Московской правды» Шодом Муладжановым. Все они высказывали недовольство запретом Ельцина, говорили о стремлении своих коллективов уйти из-под диктата партийного аппарата, приблизиться к широкому читателю. Муладжанов защитил прежнего редактора «Московской правды» В. Лысенко: «Его не следовало исключать из Союза журналистов СССР. У нас к нему много претензий, но обвинять в пособничестве путчистам человека, который приехал в Москву лишь 20 августа и сразу же заявил о поддержке конституционного руководства страны, — это перегиб». Спустя некоторое время главным редактором газеты был избран Шод, он остается им и сейчас, когда пишутся эти строки.
Непросто все обстояло и в информационных агентствах. Первый зам генерального директора ТАСС Геннадий Шишкин рассказал, что состоялось бурное собрание — обсуждался проект преобразования ТАСС в независимую акционерную компанию открытого типа. Ее акционерами могли бы стать средства массовой информации республики, иностранные агентства, а владельцем контрольного пакета — трудовой коллектив. Но пока к общему согласию сотрудники (их около трех тысяч) не пришли. Первый зам председателя агентства «Новости» Владимир Тулинов считал, что реорганизация агентства назрела, но вряд ли ее можно провести в один-два дня. Нужен не скоропалительный отчет о проделанной работе — нужна тщательно продуманная замена структуры, в которую входят около ста двадцати корпунктов за рубежом.
Взяли «Известия» и короткий комментарий у секретаря Союза журналистов СССР Павла Гутионтова, еще недавно бывшего нашим замечательным обозревателем. Антибольшевик до кончиков ногтей, он сказал, что логику указа Ельцина понимает: раз решилась судьба КПСС, то и ее издания должны разделить эту участь. В первую минуту испытал злорадство: поделом! Но закрытие газеты и под самым благородным предлогом — порочно, считает Паша. «Другое дело, — сказал он, — дать оценку действиям редакторов и журналистов, которые пошли на поводу у путчистов. Мы начали рассмотрение этих случаев, и я уверен, что такие люди будут исключены из нашего союза».
Нужен был нам и комментарий от власти. Его дал министр печати и массовой информации РСФСР Михаил Полторанин, тоже в недавнем прошлом журналист — специальный корреспондент «Правды», главный редактор «Московской правды». Он заявил «Известиям», что министерство не ущемляет партийные издания, а лишь уравнивает их в правах с остальными. Оно готово даже субсидировать бывшие коммунистические газеты, которым на первых порах будет трудно без привычных дотаций КПСС. Но искусственно годами держать на плаву издания, которые не пользуются читательским спросом, не намерено.
«Известия» уже готовились к подписанию вечернего выпуска от 27 августа, когда одно за другим поступили в редакцию новые сообщения из сферы СМИ, и мы весь этот тематический блок напечатали под единой шапкой: «Перемены в четвертой власти».
Первой пришла новость из журнала «Огонек»: здесь новый главный редактор — Лев Гущин, бывший заместитель Виталия Коротича. Накануне Коротич прислал из Нью-Йорка по факсу письмо с просьбой об отставке. Причины — не очень хорошее здоровье и желание посвятить себя преподавательской работе в университетах США. Избранный журналистским коллективом, Гущин заявил, что «Огонек» по-прежнему будет держать линию левее центра.
Следующая информация также из Москвы. Редакционный коллектив, издававший до сих пор журнал «Коммунист», известный в последние годы своей реформистской ориентацией, создал теоретический и политический журнал «Свободная мысль», который провозгласил себя трибуной демократических левых сил. Главным редактором избран Н. Биккенин, занимавший этот пост и в «Коммунисте».
В Алма-Ате журналисты «Казахстанской правды» отказались от учредительства со стороны ЦК компартии Казахстана и решили стать общественно-политической газетой. «Некоторые сотрудники подали заявление о выходе из партии, — сообщил зам главного редактора Сергей Степанов, — но большинство считают, что выходить не из чего — партии как таковой нет».
В Свердловске коллектив «Уральского рабочего» отказался от соучредительства с обкомом КПСС и заявил о своем праве на долю собственности в издательстве обкома. А в Ленинграде прекратила свое существование моя родная «Ленинградская правда». По решению мэрии и Ленсовета на ее базе воссоздадутся «Санкт-Петербургские ведомости». Учредители — мэрия и трудовой коллектив. В Омске не выходит ни одна ежедневная газета: по распоряжению председателя облисполкома Леонида Полежаева взяты под охрану все здания, принадлежавшие КПСС и Российской компартии, где находились и редакции газет «Омская правда», «Вечерний Омск».
Этот день оказался для прессы как никогда щедрым на новости о самой прессе. Только началось печатание вечернего выпуска «Известий», как редакционный телетайп принес сенсацию: президент СССР своим указом назначил председателем Всесоюзной государственной телерадиовещательной компании главного редактора «Московских новостей» Егора Яковлева. Хорошо зная Егора, мы не сомневались, что он постарается принять такие быстрые и решительные меры, о которых сразу же заговорит вся страна. И буквально на следующий день в 21.00 во всех домах Советского Союза на телеэкранах после долгого отсутствия на Центральном телевидении появились лица популярных ведущих Татьяны Митковой и Дмитрия Киселева… Той Татьяны, которая в январе 1991 года была уволена из «Останкина» за отказ читать в эфир официальное сообщение о кровавых событиях в Вильнюсе. Но и той Митковой, которая с 2001-го возглавляет информационное вещание на канале НТВ, ставшем пропагандистским лидером по дискриминации протестного демократического движения в России. И того Киселева, который спустя двадцать лет станет одним из основных лиц лакировочного, насквозь фальшивого, агрессивного в своей антидемократичности официального телевидения. За что и был в конце 2013 года премирован должностью генерального директора нового пропагандистского агентства «Россия сегодня», созданного указом президента Путина.
Мы заранее не планировали, но так вышло, что и 28 августа «Известия» снова напечатали целый информационный блок, посвященный новым назначениям в СМИ. Таким образом, после путча прошла всего лишь неделя, но за это время мир советской прессы стал принципиально иным — эра коммунистического контроля над ней закончилась. Качественные перемены охватили крупнейшие средства массовой информации. А начались они с Пушкинской площади в Москве, с «Известий».
Однако повсеместного головокружения в журналистском сообществе от нахлынувшего воздуха свободы не было. Компартия распалась, но практически везде на всех этажах власти, особенно за пределами Москвы, оставались назначенные ею люди. Значит, оставалось и прежнее отношение к прессе, неуемное желание закрывать ей рот, держать в повиновении — обо всем этом мы хорошо знали от наших собственных корреспондентов на местах. Молчать было нельзя, и когда в редакцию позвонил декан факультета журналистики МГУ Ясен Николаевич Засурский и предложил свою статью, она тут же была принята и напечатана. В статье доказывалось, что настоящей гарантией от всевозможных заговоров, базирующихся на закрытости общества и на лжи, может быть только гласность и свобода печати. Отсюда вытекало актуальнейшее требование: законодательно запретить вмешательство государства в деятельность СМИ. Засурский предложил и свою формулировку для закона:
Ни исполнительная власть (президент, премьер-министр, министры или другие должностные лица), ни законодательная власть (Верховный Совет СССР, Верховные Советы республик, областные, краевые и городские Советы) не имеют права препятствовать свободе слова, печати и средств массовой информации, выражения мнений, вмешиваться в их деятельность.
Но такой закон уже никем не мог быть подготовлен и рассмотрен — Верховному Совету СССР, президенту было не до него, страна неслась к распаду, и в каждой ее части, в каждой республике что хотели, то и делали с прессой. Россия не являлась исключением.
19 декабря Верховный Совет РСФСР принял Закон о средствах массовой информации и ввел его в действие с 1 января 1992 года. Как и многие другие редакции, мы знакомились с ним еще на проектной стадии и были им весьма довольны. Что неудивительно: его проект писали известные юристы: трое авторов ранее принятого прогрессивного закона о печати СССР (Юрий Батурин, Михаил Федотов, Валентин Энтин) и вошедший в их команду Левон Григорян. (Напомню, двоих из них: Федотова, Григоряна — я привлекал к работе над редакционным уставом). Но в последний момент в российский закон были внесены поправки, «резко снижающие его демократический потенциал и представляющие реальную угрозу свободе прессы. Неприметные на первый взгляд, они перечеркивают ряд прав и свобод, гарантированных даже исполненным компромиссов союзным Законом о печати». Так считали авторы российского закона.
Разделяя их тревогу за судьбу свободного слова в России, «Известия» напечатали полный текст составленного ими открытого письма Верховному Совету РСФСР, в котором дана оценка каждой из внесенных поправок. Мы не ограничились публикацией этого письма. Оно сопровождалось острым редакционным комментарием. Участие газеты в отстаивании авторского варианта закона о СМИ не было напрасным — Ельцин не подписал принятый депутатами документ, и со временем он был очищен от ранее навязанных ему поправок.
Можно и дальше приводить немало примеров той принципиальности и бескомпромиссности, с которыми «Известия» выступали в защиту свободы прессы — буквально всей прессы, независимо от ее идеологической направленности. Однако в ситуациях, конфликтах, когда затрагивались экономические, коммерческие интересы тех или иных СМИ, мы воздерживались от проявлений профессиональной солидарности, обычно отмалчивались. Но в одном таком случае мы были совсем не правы.
В начале декабря разгорелся спор между газетой «Правда» и созданным при ней еще в 1929 году, ставшим крупнейшим в стране издательством «Правда». Заявив, как и «Известия», о своей независимости, газета претендовала на некоторую часть издательской собственности, а издательство, на которое уже положила глаз администрация Ельцина, не хотело отдавать ничего. Мы напечатали об этой истории всего несколько нейтральных строк, что удивило, надо признать, всего лишь одного человека в редакции — Славу Щепоткина. Дождавшись ближайшей летучки, он выступил одним из первых:
— Вот уже несколько дней идет конфликт между «Правдой» и ее издательством. Мы или потому, что недальновидные люди, или от того, что не можем побеспокоиться хотя бы о себе, абсолютно не вмешиваемся в этот конфликт. А ведь такими же жертвами скоро станем сами. Я вчера слушал по российскому радио подробный комментарий: какое, мол, право имеет газета «Правда» на издательство, если она объявила себя независимой. И тут же подумал: а мы какие?.. Мы отделались крошечной заметкой, не заметив того тревожного, что может вскоре разыграться с нашим издательством. Невмешательство в судьбу коллег может ударить нас бумерангом. А уж какие будут комментарии на российском радио, я представляю…
Ответил главный редактор:
— Я думаю, что сначала нам не хватало информации или просто не разобрались. Что касается того, что нас будут душить, то ты ошибся — мы этого не позволим.
Слава был совершенно прав: мы не должны были ограничиваться короткой информацией. И не только потому, что он верно предсказал аналогичную угрозу конкретно для «Известий». Многие тысячи больших и малых газет были заинтересованы в получении хотя бы какой-то части собственности своих издательств, которую и они создавали в течение десятилетий своим журналистским трудом. Если бы выступление «Известий» подняло проблему на государственную высоту, это, возможно, помогло бы более справедливому ее разрешению. К сожалению, и после той летучки редакция никак не отреагировала на эту тему, просто забыла о ней.
Через полгода стало видно, что ответ Голембиовского не оказался таким прозорливым, как запрос Щепоткина. Нас все-таки начали душить… Но это будет уже целая эпопея, когда редакция дружно сплотится вокруг главного редактора, а он проявит настоящие бойцовские качества.
А пока мы в его кабинете подводим итоги года. Конец рабочего дня 30 декабря. Дверь открыта для всех желающих. Выпивки много, бутербродов достаточно. Начальники и подчиненные, знаменитые имена и дебютанты. Трудно протолкнуться. Открытые лица, широкие улыбки. Потом их будет здесь много, таких «а-ля фуршетов», а это первый при избранном главном, первый в истории кабинета. В какой-то момент Игорь просит тишины и коротко, хорошо говорит о том, какой это был год для страны, газеты. Год великих потрясений, тревог, разочарований, но и больших, исторических надежд. У «Известий» более успешные, чем ожидалось, итоги подписки — свыше 3 миллионов 200 тысяч экземпляров. Как и все газеты, мы потеряли очень многих подписчиков, но в целом наше положение можно считать устойчивым. Была выражена уверенность, что благодаря реформам в новом году страна сможет заложить основы новой жизни, и в этом «Известия» примут самое активное участие, добиваясь и нужных собственных результатов. Прозвучали, понятно, добрые пожелания, — и все эти слова, и вся эта теплая, трогательная атмосфера усиливали ощущение, что нам очень многое по плечу, что нет более сильной журналистской команды, чем известинская. Что нет лучшей газеты, чем наша.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.