Религиозные догматы марксизма и русская революция

Религиозные догматы марксизма и русская революция

К 1917 году в России не было других идей по поводу нового общественного строя, кроме идеи социализма. В этом вопросе был достигнут идеологический консенсус. Вопрос заключался в практическом подходе, в том, какие силы, как и при каких обстоятельствах смогут использовать для этого власть.

Царская власть была уничтожена либерально-буржуазной революцией февраля. Более полугода в стране царила анархия. В конце концов Россия оказалась в руках профессиональных революционеров, которые в своем уже далеко не первом поколении превратились в полноценную общественную элиту, стремящуюся к сокрушению старой власти и установлению самих себя на ее место. Эти профессионалы обладали всеми необходимыми средствами: разветвленной боевой организацией, пропагандой, революционной теорией критики и свержения старой власти.

Помимо совершения октябрьского переворота 1917-го им пришлось также преодолеть сопротивление либерально-буржуазной среды (в конечном счете – путем уничтожения самой этой среды), а также привести к повиновению вооружившееся за годы войны население (в массе – крестьянское, но не только). В этом суть русской гражданской войны.

Но дальнейшее сохранение власти подразумевало государственное строительство. И никакого другого проекта, кроме социалистического, просто не осталось. Этот план вовсе не был программой большевистских марксистских террористов. Они владели лишь теорией разрушения и практикой захвата. С этого начинается история противоречия, определившая судьбу нашей версии социализма и ставшая содержанием русской истории ХХ века.

Догматы коммунистической светской веры, основанной Марксом, являются закономерным результатом разложения западного католического христианского сознания. Разложение это происходило с помощью протестантской революции, прежде всего английской, а также французского Просвещения, подражавшего последней. В коммунистических идеалах человек окончательно занимает место Бога и требует для себя соответствующих прав и полномочий.

Русский большевистский марксизм взял эти догматы на вооружение как идеологический таран против самодержавия, как средство подчинения членов боевой организации, ордена революционеров (и до взятия власти, и после) и как средство держать в повиновении остальное население. В новую веру должна была обратиться вся страна (что и было исполнено).

То, что в религиозную действительность марксизма вляпались русские, – неудивительно, в нее уверовал и остальной мир. Но русские, со свойственным им максимализмом, вляпались еще и в гражданскую, а потом и в полноценную религиозную войну. Мы освоили всю многообразную инквизиционную практику религиозного преследования, пройденную католицизмом, и все это в сжатые исторические сроки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.