Развод

Развод

К цепям Гименея английские законы относились со всей серьезностью: раз надев, снять их было практически невозможно. Пресытившись обществом друг друга, супруги все равно коротали вместе век до тех пор, пока один из них не отправлялся к праотцам. Церковный суд мог санкционировать раздельное проживание супругов, которое позволяло жене покинуть дом мужа. Раздельное проживание не было тождественно разводу, так как супруги считались формально женатыми и не могли вступить в повторный брак. Даже для такой полумеры жена должна была доказать, что со стороны мужа имело место насилие или какой-либо другой серьезный проступок. В 1758 году разрешение на раздельное проживание выдали жене графа Феррерса. Его беспутное поведение стало притчей во языцех, так что графине не составило труда подтвердить жестокое обращение. Буквально через пару лет после разъезда Феррере застрелил своего управляющего и стал последним членом палаты лордов, приговоренным к повешению. Разрешение на раздельное жительство выдавали и в менее серьезных случаях. Женщине не обязательно было в красках расписывать, как благоверный гонялся за ней с ножом. Хватало упоминания о том, что он подрывает ее авторитет в глазах прислуги. Хотя законодатели отказывали женщинам в других правах, право самостоятельно вести хозяйство и командовать слугами они считали неизменным. Далеко не всегда разъезд сопровождался формальностями. Те, кому претило сутяжничество, разъезжались по взаимному согласию.

Очевидно, что такой вариант подходил не всем, ведь при наличии законного супруга о новом браке не могло быть и речи. Однако получить развод было неимоверно трудно. Между 1670 и 1857 годами в Англии зафиксировано всего-навсего 325 разводов, только 4 из которых получили женщины. Муж мог развестись с женой в случае ее измены, но женщинам приходилось гораздо труднее. Мужниного адюльтера было недостаточно, требовались отягчающие обстоятельства, такие как физическое насилие, многоженство или инцест.

Процедура развода была дорогой и хлопотной. Сначала нужно было получить пресловутое разрешение на разъезд в церковном суде. Далее муж подавал иск на любовника жены в суд общего права. Это было унизительно для всех вовлеченных лиц, включая самого мужа. Кому приятно прослыть рогоносцем? Еще больше страдала жена, так как в данном случае суд не рассматривал ее показания. Обвинение в адюльтере могло раз и навсегда запятнать репутацию женщины, даже если присяжные признавали подозрения мужа беспочвенными и отказывали ему в иске.

Если мужу удавалось доказать преступную связь жены, парламент издавал частный акт о расторжении брака. Так продолжалось до 1857 года, когда приняли Закон о бракоразводных процессах. Новый закон отчасти упростил процедуру расторжения брака. Вместо церковного суда бракоразводными процессами теперь заведовал суд по делам о разводах. Основания для развода остались прежними, хотя для жен была предусмотрена важная уступка: разведенные и покинутые мужьями женщины отныне имели право частично распоряжаться своим имуществом. В 1873 году было утверждено право разведенных матерей на доступ к своим детям, которые по закону проживали с отцом. В 1878 году женщинам был позволен развод вследствие жестокости мужа, а также опека над малолетними детьми.

Хотя закон 1857 года удешевил бракоразводный процесс, простому люду развод был не по карману. Кроме того, суд заседал в Лондоне, а туда попробуй доберись. Тем не менее рабочие семьи распадались довольно часто. В один прекрасный день мужья скрывались в неизвестном направлении, а женам и детям зачастую не оставалось ничего иного, как отправляться в работный дом. Но некоторые главы семей проявляли изобретательность и прибегали к славному обычаю — продаже жен.

Следуя установленному протоколу, опостылевшую жену вели на рыночную площадь за уздечку, наброшенную ей на шею. Уздечка символизировала власть мужа над женой. На рынке начинались самые настоящие торги. В Хартфордшире сделка считалась действительной, если за жену платили больше шиллинга — нехорошо ведь продавать человека за меньшие деньги! В 1787 году фермер из Саффолка выручил за свою женушку целых пять гиней — большая сумма по тем временам. На радостях он одарил бывшую супругу одной гинеей — пусть обновку себе купит, — а потом велел звонить в колокола. Наиболее склочных особ продавали по несколько раз. В 1820 году некий Смарт из Хоршэма продал свою жену другому сассекцу по фамилии Стир за 3 шиллинга и 6 пенсов. Через некоторое время Стир осознал, какие именно черты характера женщины вынудили предыдущего мужа выставить ее на продажу. Ужиться со сварливой женушкой оказалось невозможно, так что Стир опять повел ее на рынок. Новому покупателю женщина пришлась по душе, и супруги прожили под одной крышей до самой смерти.

Законодатели неодобрительно относились к подобным мероприятиям. Обычай обычаем, но закон уважать нужно! На сассекской ярмарке в 1825 году кузнец выставил на торги свою миловидную жену. Предложение было из разряда «двое по цене одной», потому что покупатель в придачу получил одного из ее троих детей. Попрание семейных ценностей оскорбило всех присутствующих. Они обратились к судье, но прежде, чем тот успел принять меры, участники сделки уже разбежались.

Случались исключения, когда торговля женами происходила с разрешения местных властей. В 1814 году Генри Кук из Эффингема (Суррей) взял в жены соблазненную им уроженку Сассекса. Надолго его благородства не хватило. Шесть месяцев спустя он бросил жену с новорожденным, и молодая мать поступила в работный дом Эффингема. Там лишнему рту тоже не обрадовались. После недолгих раздумий приходской надзиратель предложил Куку продать жену. Прямиком из работного дома женщину привезли на торговую площадь Кройдона, где продали некому Джону Эрлу за один шиллинг. Поскольку продажей заведовали бюрократы, Кука заставили расписаться в получении денег. Расчувствовавшись, приходские надзиратели подарили молодой семье баранью ногу, чтобы было чем полакомиться на брачном пиру. Их ликование оказалось преждевременным: несколько лет спустя Эрл удостоверился в недействительности своего брака и вернул страдалицу в тот же работный дом.

В том случае, когда передумавший (или протрезвевший) супруг требовал жену обратно, у покупателя не было на нее никаких прав. В 1810 году житель Плимута Джон Смэйл сначала продал свою жену Эдварду Солтеру, а через некоторое время попросил ее вернуть. Обиженный Солтер, которому очень понравилась купленная супруга, пошел в суд с ходатайством, но магистраты лишь руками развели. Пришлось возвращать жену законному владельцу.

С другой стороны, довольно часто между продавцом, покупателем и «покупкой» существовала предварительная договоренность. Случалось, что муж продавал жену ее же любовнику. После церемонии на площади все трое шли в кабак обмывать сделку. Многие женщины ликовали, когда забулдыги-мужья выставляли их на продажу. Так, жительница Йорка, проданная в середине XIX века за 7 шиллингов 6 пенсов (включая уздечку), жила со своим покупателем душа в душу. Время от времени к ней наведывался законный муж и клянчил деньги на выпивку. Лишь через двадцать лет после заключения сделки пьяница испустил дух, а счастливая пара смогла узаконить свои отношения.

Тема продажи жен отлично освещена в романе Томаса Гарди «Мэр Кестербриджа». В начале романа главный герой продает жену заезжему моряку за 5 гиней. Хотя Гарди описал настоящий аукцион со стартовой ценой в 5 шиллингов, тем не менее он опустил самую унизительную часть церемонии — пресловутую уздечку. Узнав, что ей будет позволено забрать с собой малолетнюю дочь, героиня только рада уйти с незнакомцем. Кроме оскорблений, от законного супруга она ничего не видела.

О продаже жен сложили немало песен, в которых эта тема преподносится в более ироническом ключе:

На рынок муж погнал жену,

Как будто бы свинью!

И крикнул:

— Налетай любой,

Задаром отдаю!

Веревкой он ее взнуздал

И выставил к столбу:

— Назначьте цену, господа,

Недорого возьму!

Как ни запрещали этот обычай законодательные органы, как ни противилась ему церковь, но продажа жен продолжалась вплоть до XX века. И неудивительно, ведь это был хороший способ разойтись полюбовно и заработать немного денег.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.