Глава 10 БРИТАНСКАЯ СЛЕДСТВЕННАЯ КОМИССИЯ

Глава 10

БРИТАНСКАЯ СЛЕДСТВЕННАЯ КОМИССИЯ

23 апреля 1912 года председатель палаты лордов на основании соответствующих законных предписаний поручил лорду Мерси возглавить специальную комиссию по расследованию морских катастроф. 26 апреля министр внутренних дел назначил пятерых членов этой комиссии. 30 апреля министерство торговли официально потребовало проведения расследования обстоятельств гибели «Титаника». И наконец, 2 мая комиссия Мерси начала заседания в просторном зале Скоттиш-Холла в лондонском Вестминстере. Работа комиссии продолжалась до 30 июня. Было проведено 37 открытых заседаний, заслушано 97 свидетелей, задано 25 622 вопроса. Расходы комиссии составили 87 500 долларов.

Семидесятидвухлетний лорд Мерси был опытным юристом. В двадцать девять лет он начал адвокатскую практику и в сорок три года стал советником в суде. В 1897 году получил дворянский титул и в течение двенадцати лет был судьей. Но с морскими проблемами он впервые столкнулся только в период своей судебной практики, когда дела, которые он рассматривал, касались адмиралтейства.

Пять членов комиссии, выполнявшие функции советников, были подобраны весьма тщательно. Это контр-адмирал Сомерсет Гоф-Калторп, капитан А. У. Кларк, капитан Ф. С. А. Лайон, прославленный британский кораблестроитель профессор Дж. Г. Байлз и не менее известный кораблестроитель и технический советник адмиралтейства Э. К. Чэстон. Все они были практиками, трое из них — опытными моряками и двое — кораблестроителями. Как специалисты они могли ответить на любой вопрос, касающийся судоходства, конструкции судов и их оснащения.

В заседаниях комиссии Мерси в качестве юридических представителей отдельных заинтересованных сторон приняли участие видные британские юристы. Министерство торговли представляли генеральный прокурор сэр Руфус Айзекс, государственный прокурор сэр Джон Саймон, юристы С. Т. Роулэтт, Батлер Аспинолл и Раймонд Аскуит, судоходную компанию «Уайт стар лайн» — сэр Роберт Финлей с группой помощников, Национальный союз моряков и кочегаров — Томас Скэнлен, союз докеров — Клемент Эдвардс, владельца, капитана и офицеров «Калифорниан» — Робертсон Данлоп, сэра и леди Космо Дафф-Гордон — Генри Дьюк, а интересы пассажиров III класса защищал адвокат У. Д. Харбинсон.

Лорд Мерси был не так связан временем, как сенатор У. О. Смит, и на него не оказывали со всех сторон такого давления, как на Смита. Он мог работать в гораздо более спокойных и благоприятных условиях. В его распоряжении находились высококлассные специалисты, поэтому лондонское расследование было организовано гораздо лучше. Но были и некоторые отличия по сравнению с деятельностью американского сенатского подкомитета, которые негативно сказались на работе комиссии Мерси и достоверности тех выводов, которые она сделала. Прежде всего действовал фактор времени: чем больше дней проходило с момента катастрофы, тем тщательнее свидетель мог «взвесить» свои показания и продумать, как те или иные факты скажутся на его личных интересах или на интересах учреждения, от имени которого он выступает. В комиссии лорда Мерси присутствовали несколько известных специалистов, поэтому их точке зрения и точке зрения экспертов часто придавалось большее значение, чем показаниям свидетелей.

Но самой большой помехой, явно мешавшей комиссии работать независимо и объективно, опираясь исключительно на беспристрастный анализ фактов, стало британское министерство торговли. Именно оно несло ответственность за все, что было связано с работой британских торговых судов. Его сотрудники выдавали пассажирским судам удостоверения на право выхода в море, решали вопросы оснащения судов спасательными средствами, они же отобрали офицеров и капитанов, которые должны были выступить перед комиссией. Именно министерство торговли в значительной степени, по мнению сенатора Смита, ответственное за гибель «Титаника», попросило комиссию лорда Мерси ограничить расследование двадцатью шестью основными вопросами, на которые должны были быть получены ответы.

К работе комиссии были привлечены лучшие юристы того времени, причем главенство лорда Мерси вовсе не было чьей-то прихотью. Еще несколько лет назад он получил от правительства благодарность за результаты официального расследования действий британцев в англо-бурской войне. Методы, какими он тогда вел расследование, и выводы, к которым пришел, удостоились высокой оценки британской печати. Это был блестящий пример «независимого» расследования.

^{Лорд Мерси (справа) направляется на заседание следственной комиссии}

Во второй половине дня 2 мая лорд Мерси опустился в кресло председателя, слева и справа от него расположились члены комиссии. Перед возвышением, на котором сидел лорд Мерси, были расставлены столы, занятые представителями участвовавших в разбирательстве сторон. На стене слева висела карта Северной Атлантики, а рядом с ней большая картина с изображением «Титаника». Прямо перед картиной находилось место для свидетелей. Журналистам выделили места в правой части зала. В центре стояли стулья для представителей общественности.

В начале расследования в первую очередь были допрошены те, кто в ту роковую ночь несли вахту: помощники капитана, механики, вахтенные матросы и кочегары. Один за другим члены команды «Титаника» выходили к месту для свидетелей и подробно рассказывали о ходе плавания, о столкновении с айсбергом, о том, что происходило на судне и позднее, в спасательных шлюпках. Временами показания свидетелей были малоинтересными для публики, когда же дело касалось драматических эпизодов, все присутствовавшие в зале начинали слушать с обостренным вниманием, и даже сам лорд Мерси часто не мог скрыть волнения. В отличие от американского расследования, комиссия Мерси сосредоточилась в основном на проблемах мореплавания и навигации и гораздо меньше внимания уделила человеческим аспектам катастрофы. Само столкновение с айсбергом, характер повреждения судна, процесс его постепенного погружения — все это анализировалось до мельчайших подробностей, как и вопросы, связанные с конструкцией «Титаника», его общим оснащением, спасательными средствами, приказаниями капитана, скоростью судна, его курсом и прочее. Это объяснялось прежде всего тем, что, с одной стороны, сама следственная комиссия, за исключением лорда Мерси, состояла из специалистов-моряков, с другой — у Мерси, в отличие от сенатора Смита, была возможность вызвать и допросить лиц, которые могли судить обо всем этом со знанием дела.

14 мая в зале заседаний собралось значительно больше людей, чем обычно. В основном это были представители высшего лондонского общества. В этот день должны были заслушивать сэра Космо Дафф-Гордона и его жену. Но в последнюю минуту лорд Мерси сообщил, что супруги Дафф-Гордон еще не вернулись из Нью-Йорка, поэтому комиссия решила начать допрос членов команды «Калифорниан», который несколько дней назад прибыл в Ливерпуль. Первым допрашивали капитана Лорда.

Капитан предстал перед комиссией только в качестве свидетеля, никаких формальных обвинений против него не выдвигалось. Он должен был помочь комиссии в выяснении обстоятельств столкновения «Титаника» с айсбергом — не более, и был абсолютно уверен в том, что присутствует в суде вовсе не для того, чтобы защищаться от нападок прессы, откликнувшейся на результаты американского расследования. Но следственная комиссия была иного мнения.

Вначале допрос проходил спокойно. Лорда спрашивали о радиограммах, отправленных «Калифорниан» после того, как была замечена ледовая опасность, и о мерах, предпринятых капитаном в связи с этим. Но затем дело приняло другой оборот. Последующие вопросы явно преследовали цель доказать, что сигнальные ракеты, которые пускались с судна, находившегося вблизи «Калифорниан» в ночь с 14 на 15 апреля, не могли быть не чем иным, как сигналами бедствия, и пускать их могли только с «Титаника». Когда Лорд упомянул о том, что около одиннадцати часов ночи 14 апреля он заметил огни судна, шедшего с востока, наступил момент истины.

Лорд. Я увидел приближающийся белый огонь… Пошел к радисту и спросил его, с какими судами у него была связь.

Мерси. Что он сказал?

Лорд. Только с «Титаником».

Мерси. И вы предположили, что судно, которое к вам приближается, «Титаник»?

Лорд. Нет. Я сразу же решил, что это не «Титаник»,

Мерси. Как вы могли это установить?

Лорд. Такие суда никогда не спутаешь — из-за яркости огней.

Мерси. Когда вы заметили, что судно остановилось?

Лорд. Около половины двенадцатого.

Это было первое из решающих доказательств виновности капитана Лорда. «Титаник» столкнулся с айсбергом в 23.40, и Лорд признал, что судно, шедшее с востока (в том же направлении, в каком двигался к айсбергу «Титаник»), остановилось в 23.30. Когда находившиеся в зале приняли во внимание определенную разницу во времени на «Калифорниан» и на «Титанике», все стало ясно.

Далее Лорд повторил, что в четверть второго ночи второй помощник Герберт Стоун вызвал его по переговорной трубе и сообщил, что наблюдаемое судно пустило ракету. На это сразу же отреагировал сэр Руфус Айзекс.

Айзекс. Почему вы решили, что они пускают ракеты?

Лорд. Когда? О ракетах я ничего не знал до семи утра.

Айзекс. Но вы видели, как одну из них пустили?

Лорд. Я слышал об одной ракете, но не видел, как ее пускали.

Айзекс. Это было до того, как вы ушли в штурманскую рубку?

Лорд. Нет, в четверть второго.

Айзекс. После этого вы были на мостике?

Лорд. Нет.

Несмотря на все старания, генеральному прокурору никак не удавалось сбить Лорда с толку.

Айзекс. Вы находились в штурманской рубке, когда вам сообщили, что судно пустило ракету?

Капитан ответил утвердительно, и генеральный прокурор дал понять, насколько он удивлен безразличием, проявленным Лордом в данной ситуации. Затем он продолжил свое наступление.

Айзекс. Я вас не понимаю. Вы ведь знали, что ледяное поле представляет опасность для судна?

Лорд. Для движущегося — да.

Капитан вновь выскользнул из наброшенной петли.

Айзекс. Почему вы решили, что судно пускает ракеты?

Лорд. Я спросил второго помощника, не является ли это сигналом компании. Он ответил, что не знает.

Айзекс. Это вас удовлетворило?

Лорд. Нет, не удовлетворило.

Айзекс. Но, как бы то ни было, вы были уверены, что речь идет о сигнале компании?

Лорд. Не был, но у меня не было оснований считать сигнал чем-то иным.

Айзекс. Но если это не сигнал компании, значит, это сигнал бедствия?

Лорд. Если бы это был сигнал бедствия, вахтенный офицер доложил бы мне об этом.

Айзекс. Неужели вы допускаете, что в море в подобной ситуации можно увидеть ракету, не являющуюся сигналом бедствия?

Лорд. Иногда сигналы компаний напоминают сигналы бедствия, но эти ракеты не выстреливают так высоко, и они не взрываются.

Генеральный прокурор и лорд Мерси все чаще и чаще возвращались к одним и тем же вопросам, но результат оставался прежним — капитан Лорд стоял на своем, и из него никак не удавалось выжать ответ, который удовлетворил бы и комиссию и представителя министерства торговли. Поскольку в распоряжении комиссии уже имелись протоколы предварительных допросов Лорда и членов его команды, полученные сотрудниками министерства сразу же, как только «Калифорниан» бросил якорь в Ливерпуле, они знали показания второго помощника капитана Стоуна: в четверть второго ночи он доложил Лорду, что неизвестное судно пускает ракеты. Но Лорд стоял на своем и утверждал, что Стоун говорил только об одной ракете, а о том, что их было больше, он узнал утром, когда его разбудил старший помощник.

Затем наступила очень важная часть допроса. Разбиралась ситуация, когда кадет Гибсон в два часа ночи зашел в штурманскую рубку, где спал капитан, и доложил ему, что наблюдаемое судно ушло, выпустив восемь ракет. Как и в Нью-Йорке, Лорд стоял на том, что услышал лишь стук в дверь и спросил: «В чем дело?» — но, поскольку никто не ответил, опять уснул. Он вообще не помнит, чтобы кадет ему что-то говорил или чтобы он с ним разговаривал.

Айзекс. Может быть, этот молодой человек вручил вам какое-нибудь сообщение или вы спросили его, все ли ракеты были белые?

Лорд. Не знаю, я спал.

Айзекс. Подумайте, это очень важно.

Лорд. Я понимаю.

Айзекс. Не лучше ли будет, капитан, если вы нам скажете, что произошло на самом деле?

Лорд. Кадет Гибсон подошел к дверям и постучал. Я спросил: «В чем дело?» Он передал мне сообщение. Я спросил: «Который час?» Он мне ответил. Потом, как он утверждает, я будто бы спрашивал у него, какого цвета были ракеты. Но обо всем этом я узнал позднее, подробно расспросив Гибсона.

Мерси. Кадет говорит правду?

Лорд. Я в этом не сомневаюсь.

Мерси. Значит, он действительно пришел в штурманскую рубку, действительно проинформировал вас о ракетах, вы спросили его, все ли ракеты были белыми, и сказали, чтобы вам доложили, если произойдет еще что-нибудь.

Лорд. Он так говорит.

Мерси. Значит, вы все это сказали во сне?

Лорд. По всей вероятности, я действительно спал. Я вообще не помню, чтобы кадет говорил мне что-нибудь.

Мерси уже до этого допроса был убежден в виновности капитана и абсолютно ему не верил, как, впрочем, и сэр Руфус Айзекс и сотрудники министерства торговли. Это и понятно, поскольку, если бы объяснения капитана были правдой, а при непредвзятой оценке этого нельзя было исключить, суть таких объяснений мог понять только моряк. Мерси моряком не был, а что советовали ему члены комиссии, неизвестно. Таким образом, подозрения против капитана Лорда только усилились.

Сэр Руфус Айзекс перешел к следующей, не менее важной части допроса.

Айзекс. Помните ли вы, что в 2 часа 40 минут мистер Стоун сообщил вам по переговорной трубе, что неизвестное судно ушло в юго-западном направлении?

Лорд. Этого я не помню. Он сказал мне об этом позднее.

Айзекс. Этот человек заслуживает доверия?

Лорд. Насколько я знаю, да.

Айзекс. Он утверждает: «Капитан спросил меня опять, уверен ли я в том, что ракеты, которые я видел, были только белыми». Вы помните об этом?

Лорд. Нет. Я ничего не помню между половиной второго и половиной пятого утра.

Затем капитан рассказал о том, как утром старший помощник проинформировал его о гибели «Титаника».

Айзекс. И вам в ту минуту даже в голову не пришло, что судно, которое пускало ракеты, было «Титаником»?

Лорд. Нет. Я уверен, что это был не «Титаник».

Айзекс. Почему вы в этом так уверены?

Лорд. Такое судно, как «Титаник», невозможно не узнать.

Айзекс. Наверное, это зависит от расстояния, на котором вы от него находились?

Лорд. По моей оценке, оно составляло четыре или пять миль.

Айзекс. А не могло ли это судно находиться от вас намного дальше?

Лорд. Не думаю. Иначе мы не увидели бы его бортовые огни.

В дело вновь вмешался лорд Мерси.

Мерси. На следующее утро вы узнали, что «Титаник» затонул. Вы сделали в судовом журнале какую-либо запись об увиденных огнях?

Лорд. Мы не считали их ракетами, означающими сигналы бедствия.

Мерси. Вы полагаете, что никто на вашем судне не допускал, что они могли быть сигналами бедствия?

Лорд. Второй помощник, который был на вахте, категорически заявил, что это не были сигналы бедствия.

Мерси. Есть ли на вашем судне кто-нибудь, кто думает, что это были именно такие ракеты?

Лорд. Насколько я знаю, нет.

Робертсон Данлоп, защищавший компанию «Лейленд лайн», капитана и офицеров «Калифорниан», делал для Лорда все, что было в его силах, но так и не смог рассеять подозрений членов комиссии.

Затем в качестве свидетеля выступил кадет Джеймс Гибсон. Сэр Руфус Айзекс детально расспросил его о числе увиденных сигнальных ракет и о том, что сообщил ему второй помощник, когда Гибсон пришел на мостик. Сенсацию вызвала та часть допроса Гибсона, которую вел государственный прокурор сэр Джон Саймон.

Саймон. На что вы обратили внимание между часом и часом двадцатью, когда рассматривали неизвестное судно в бинокль?

Гибсон. Второй помощник сказал, обращаясь ко мне: «Посмотри, оно выглядит очень странно, и огни у него тоже странные».

Саймон. Он объяснил, что имеет в виду?

Гибсон. Я посмотрел на судно в бинокль, его огни действительно были необычные.

Весь зал замер. Все представили себе картину — огромное судно кренится и медленно идет ко дну, а на мостике «Калифорниан» два человека наблюдают за его агонией.

Саймон. Что привлекло ваше внимание?

Гибсон. Его огни выглядели не так, как раньше, когда я наблюдал его в первый раз.

Мерси. В чем вы усмотрели различие?

Саймон. Гибсон, вы можете как-то описать эти различия?

Гибсон. Нет, сэр.

Мерси. Я был бы вам весьма признателен, если бы вы рассказали, что вам сказал офицер.

Гибсон. Он сказал мне, что судно в море не будет ни с того ни с сего пускать ракеты.

В зале поднялся шум.

Мерси. Осмелюсь предположить, что вы с ним согласились.

Гибсон. Да.

Затем Гибсона спросили, что он думает по поводу неизвестного судна.

Гибсон. По моему мнению, это было грузовое судно.

Мерси. Почему вы так думаете?

Гибсон. Я видел в море много больших судов, но это было совсем не похоже на пассажирское судно.

Данлоп. Как вам кажется, вы могли бы не заметить второго топового огня, если бы он там был?

Гибсон. Нет.

И хотя Гибсон совершенно определенно сказал, что судно, за которым он наблюдал вместе со вторым помощником Стоуном, по его мнению, было грузовым, практически все в зале были уверены, что слушают показания человека, следившего за последними часами жизни «Титаника».

Во второй половине того же дня в качестве свидетеля был вызван второй помощник капитана «Калифорниан» Герберт Стоун. Вначале его допрашивал государственный прокурор сэр Джон Саймон и не щадил несчастного моряка. Допрос напоминал экзамен по правилам судовождения. Однако на все вопросы о событиях той страшной ночи Стоун давал столь уклончивые ответы, что это вызвало резкую реакцию лорда Мерси.

Мерси. А теперь взвесьте все, что вы говорите. Именно вы сказали мне, что видели сигналы с судна и что эти сигналы можно было принять за сигналы бедствия. Вы говорили об этом?

Стоун. Да.

Мерси. Это правда?

Стоун. Правда, что такие сигналы являются сигналами бедствия.

Мерси. Значит, вы видели, что их посылали с этого судна?

Стоун. Судно, терпящее бедствие, не уходит от вас, сэр.

И за этот аргумент, единственный, остававшийся в его распоряжении и бывший более или менее логичным, Стоун вцепился, как говорится, обеими руками. Но он не убедил комиссию. Ей уже было ясно, что ни капитан Лорд в штурманской рубке, ни вахтенные офицеры на мостике не отреагировали на сигнальные ракеты так, как это подобало опытным морякам. Ракеты являются самыми убедительными сигналами бедствия, и оставить их без внимания — наиболее тяжкое преступление, какое может совершить моряк. Стоун, явно стремившийся защитить капитана Лорда от враждебно настроенной следственной комиссии и, разумеется, уменьшить меру своей ответственности, вынужден был тем не менее рассказать о том, как послал Гибсона с сообщением к капитану в штурманскую рубку, как кадет по возвращении доложил ему о разговоре с капитаном, как он сам в два часа сорок минут ночи говорил с капитаном по переговорной трубе и что капитан ему ответил.

И все же из показаний Стоуна комиссии удалось выявить два наиболее значительных факта: Стоун подтвердил, что видел восемь ракет и что неизвестное судно скрылось из виду примерно в 2 часа 20 минут. («Титаник» действительно выпустил восемь ракет и затонул в 2.20.) Это были совпадения, которые ни следственная комиссия, ни присутствовавшие журналисты, ни миллионы читателей не могли считать случайными. Заключение было однозначным: наблюдаемым судном был «Титаник». Однако Стоун продолжал утверждать, что судно, находившееся в зоне видимости «Калифорниан», было небольшим, имело один топовый огонь, а сигналы, которые он видел, не были сигналами бедствия.

На следующий день, 15 мая, для дачи показаний был вызван третий помощник Чарлз Виктор Гроувз. Его ответы комиссии явились для капитана Лорда тяжелым ударом. Гроувз находился на вахте с 20 часов 14 апреля до полуночи. Он показал, что в 23.10 заметил слева по носу огонек. Сначала он не обратил на него внимания, полагая, что это падающая звезда. В 23.25 он увидел уже два огня. В 23.30 Гроувз прошел в штурманскую рубку и доложил капитану, что слева приближается судно. Когда капитан спросил его, что он думает об этих огнях, он сказал, что это, бесспорно, пассажирское судно.

Юрист из министерства торговли С. Т. Роулэтт спросил Гроувза, объяснил ли он капитану, почему считает это судно пассажирским.

— Да, я сказал капитану, что видел огни на палубах, а потому речь может идти только о пассажирском судне, — ответил Гроувз.

— Много ли было палубных огней? — продолжал допрашивать Роулэтт.

— Да, много. У меня не было ни малейших сомнений, что это судно пассажирское, — вновь повторил Гроувз.

Потом он сказал, что капитан приказал ему вызвать судно сигнальным фонарем, что он и сделал, но ответа не получил. Вскоре капитан сам появился на мостике и начал рассматривать неизвестное судно в бинокль, после чего заметил: «Оно не похоже на пассажирское судно». Гроувз же стоял на своем: «Это пассажирское судно, сэр. Возможно, остановившись, оно выключило огни. Вероятно, на ночь». Как только Гроувз упомянул о том, что наблюдаемое судно остановилось, Роулэтт спросил его, в какое время это произошло. Гроувз ответил, что в 23.40. Тут же вмешался лорд Мерси:

— Господин Роулэтт, машины «Титаника» остановились в 23:40?

Роулэтт ответил утвердительно, и между ними развернулись дебаты о том, не явилась ли остановка машин причиной отключения большей части огней «Титаника». Роулэтт, разбиравшийся в вопросах эксплуатации судов значительно лучше, чем лорд Мерси, не торопился согласиться с тем, что после остановки машин бортовые огни или значительная часть из них автоматически выключились. Он понимал, что остановка машин, приводящих в движение судовые винты, никак не влияет на работу генераторов, вырабатывающих электроэнергию. И первоклассный юрист Роулэтт нашел выход из этого чрезвычайно трудного положения. Он обратился к Гроувзу с вопросом:

— Я хочу задать вам вопрос. Допустим, судно, за которым вы наблюдали, в 23.40 повернуло на два градуса влево. Этого было бы достаточно, чтобы часть огней для вас исчезла?

— Думаю, да, — ответил Гроувз.

Проблема была решена! Все знали, что по приказу, отданному в 23.40 первым помощником Мэрдоком, «Титаник» перед столкновением резко изменил курс!

В ходе допроса Гроувза было сделано еще одно курьезное открытие. На вопросы Робертсона Данлопа третий помощник заявил, что, когда это судно приближалось, он видел красный отличительный огонь. Данлоп, представлявший владельца «Калифорниан», сразу же понял, какой шанс оказался у него в руках. Он вторично спросил Гроувза о цвете огня и получил тот же ответ: Гроувз отчетливо видел красный огонь и ни разу не видел зеленого. Это был сущий вздор: если судно шло в западном направлении, как шел «Титаник», то с «Калифорниан» могли видеть только его огни по правому борту, и это должен был быть зеленый отличительный огонь. Однако лорд Мерси и его комиссия справились и с этим ребусом. Гроувз видел два топовых огня, означавших, что судно было большим, и он был уверен, что судно пассажирское. Капитан Лорд видел только один топовый огонь и утверждал, что это было небольшое грузовое судно, но зато он видел зеленый отличительный огонь. Заключение комиссии было следующим: Гроувз ошибся относительно цвета огня, а Лорд — относительно числа топовых огней и типа судна. Из каждого показания комиссия выбрала то, что ее устраивало, и результат оказался блестящим: пассажирское судно, шедшее в западном направлении с двумя топовыми огнями, было большим пассажирским судном, то есть «Титаником»!

Следующим из допрашиваемых членов команды «Калифорниан» был старший помощник капитана Джордж Фредерик Стьюарт. Практически все вопросы, заданные ему, касались одного странного обстоятельства: в судовом журнале «Калифорниан» не было никаких упоминаний о ракетах, которые наблюдал вахтенный офицер в утренние часы 15 апреля. Спрашивал государственный прокурор сэр Джон Саймон.

Саймон. Не могли бы вы припомнить, все ли вы переписали в вахтенный журнал из того, что было в черновом журнале?

Стьюарт. Да.

Саймон. А вам известно, что в вашем журнале нет сведений о том, что были замечены сигналы бедствия?

Стьюарт. Да.

Саймон. Выскажите нам свою точку зрения. Допустим, вы несли вахту на мостике, когда ваше судно остановилось, окруженное льдами, и допустим, вы в нескольких милях к югу увидели другое судно, посылающее сигналы, похожие на сигналы бедствия. Вы бы записали об этом в свой журнал?

Стьюарт, как до него Стоун и Гибсон, оказался в очень трудном положении. Он не хотел своим ответом компрометировать вахтенного офицера, не сделавшего этой записи, а потому ответил уклончиво:

—Да, не знаю.

После такого ответа лорд Мерси чуть не упал с кресла и воскликнул:

— Да нет, вы знаете!

Стьюарт, поколебавшись, признал:

— Да, думаю, что я бы это записал. Но в нашем журнале записи не было.

Мерси. Как вы объясните, что в журнале не оказалось такой записи?

Стьюарт. Не знаю, сэр.

Мерси. Это была халатность или что-то другое?

Стьюарт. Возможно, забывчивость.

Такой ответ привел лорда Мерси чуть ли не в бешенство. В негодовании он закричал:

— Забывчивость? Вы думаете, что добросовестный человек может забыть о том, что стоящее рядом судно посылает сигналы бедствия?

— Нет, сэр, — смиренно ответил офицер.

— Тогда не говорите мне здесь о забывчивости! — оборвал его Мерси.

Допрос продолжил сэр Джон Саймон. Он спросил Стьюарта, рассказал ли ему второй помощник капитана Стоун, сдавая вахту в четыре часа утра, об увиденных ракетах. Стьюарт ответил утвердительно. Тогда Саймон спросил, обратил ли Стьюарт внимание на то, что в вахтенном журнале об этом нет записи. Офицер вновь ответил утвердительно, но заметил, что обратил на это внимание лишь в конце своей вахты, то есть в восемь часов утра. Наконец, государственный прокурор спросил, довел ли он это до сведения второго помощника капитана или самого капитана.

— Нет, сэр, — ответил Стьюарт.

По окончании допроса старшего помощника подозрение, что на «Калифорниан» в ночь с 14 на 15 апреля происходило нечто странное, во всяком случае с судовым журналом, только усилилось.

Последним, кого допрашивали в тот день в качестве свидетеля, был радист «Калифорниан» Сирил Эванс. Его допрос не принес ничего нового, и лорд Мерси отпустил капитана Лорда, Стьюарта, Стоуна, Гроувза, Гибсона и Эванса, поскольку надобность в них отпала. Благодаря сообщениям о ходе заседания комиссии Мерси уже на следующий день вся Англия была убеждена, что судно, которое видели с мостика «Калифорниан», было «Титаником». И миллионы людей уже не сомневались, что капитан Лорд никак не отреагировал на сигналы бедствия.

Следующим важным свидетелем был капитан «Маунт Темпля» Джеймс Генри Мур. В сущности, повторился допрос, уже имевший место в Нью-Йорке, включая вопросы о неизвестной шхуне и судне, которые видели 15 апреля вблизи места гибели «Титаника». Мерси и члены его комиссии уделили этой проблеме минимум внимания — судно, находившееся рядом с «Титаником» и не пришедшее ему на помощь, было уже известно.

В пятницу 17 мая стало наконец возможным допросить супругов Дафф-Гордон. Слушание проводилось по их требованию, поскольку, как они сообщили через своего юриста — члена палаты общин британского парламента, королевского судебного советника Генри Дака, — они намерены избавиться от циркулирующих вокруг них слухов. Лондон действительно был полон слухов о том, что шлюпка № 1, в которой спаслись Гордоны, могла взять еще тридцать человек, но ушла от сотен тонущих в ледяной воде: кто-то из пассажиров якобы подкупил членов команды шлюпки, и они отплыли на безопасное расстояние, и такой отвратительный шаг предпринял якобы именно сэр Космо.

Зал заседаний был набит битком. Среди присутствовавших находились два принца из Германии, русский посол в Лондоне, представители высшего английского общества. Вместе с Гордонами допрашивали командира шлюпки № 1 матроса Джорджа Саймонса и бригадира кочегаров Чарлза Хендриксона. Ответы Хендриксона были для Гордонов очень неприятны, поскольку тот заявил, что именно они были против возвращения шлюпки к месту катастрофы. Обсуждение «дела» Гордонов продолжалось и во второй половине дня в понедельник 20 мая. Сэр Космо и его жена категорически отвергли обвинение, что они оказывали воздействие на команду, требуя грести подальше от тонущих, и что вопрос о возмещении убытков матросам имел к этому прямое отношение. Самые трудные минуты Гордоны пережили тогда, когда вопросы начал задавать У. Д. Харбинсон, представлявший интересы пассажиров III класса. Темпераментный ирландец действовал весьма решительно. В ходе всего заседания, а не только в случае с Гордонами было видно, что агрессивность Харбинсона крайне неприятна лорду Мерси. После одного из его вопросов сэру Космо Мерси раздраженно заметил: «Ваша обязанность — помогать мне установить правду, а не стремиться превратить расследование в классовую битву». И хотя супруги Гордон в своих показаниях не были достаточно убедительны, благодаря доброжелательности Мерси, а нередко и его явному заступничеству они довольно успешно выпутались из этого весьма щекотливого дела. Комиссия пришла к выводу, что обвинения, выдвинутые против них, необоснованны.

20 мая начался допрос второго помощника капитана «Титаника» Ч. Г. Лайтоллера. Он был единственным старшим офицером, пережившим катастрофу, поэтому, как и в Нью-Йорке, надеялись, что именно он многое сможет прояснить. Никто не понимал этого лучше, чем сам Лайтоллер, представший перед виднейшими лондонскими юристами, знакомыми со всеми тонкостями «искусства допроса». При этом положение судоходной компании, интересы которой должен был защитить Лайтоллер, было незавидным. Требовал разъяснений целый ряд серьезных фактов. Почему никак не прореагировали на предупреждения о ледовой опасности по трассе «Титаника»? Почему, несмотря на опасность, «Титаник» продолжал идти полным ходом? Почему не хватило опытных матросов для укомплектования экипажей спасательных шлюпок? Почему, оказавшись лицом к лицу с грозящей опасностью, не усилили вахту? Почему большинство пассажиров III класса оказались на шлюпочной палубе уже после спуска на воду всех спасательных шлюпок? Перечень неприятных вопросов можно было бы продолжить. И Лайтоллер отлично понимал, что, дай он на них правдивые и исчерпывающие ответы, судоходная компания «Уайт стар лайн» окажется в труднейшем положении.

Опасения офицера полностью подтвердились. Он боролся изо всех сил, и у него было одно, возможно, единственное, но значительное преимущество: он был профессионалом, говорил о том, что, в отличие от юристов, знал до мельчайших подробностей, он был уверен в себе, и его доводы отличались убедительностью. И хотя члены комиссии поняли, что второй помощник ведет с ними странную игру, они отступили.

В качестве примера можно привести выдержку из протокола допроса, который вел Томас Скэнлен, представитель Национального союза моряков и кочегаров, пытавшийся доказать обоснованность обвинений в том, что «Титаник» в опасной обстановке шел полным ходом.

Скэнлен. Не кажется ли вам, что, учитывая условия, которые вы сами назвали чрезвычайными, и сведения, которыми вы располагали из различных источников о наличии льдов в непосредственной близости от судна, было крайне легкомысленно идти со скоростью 21,5 узла?

Лайтоллер. Могу сказать, что такая легкомысленность присуща практически каждому капитану и каждому судну, пересекающему Атлантический океан.

Скэнлен. В этом я с вами не спорю, но можете ли вы квалифицировать это иначе, чем легкомысленность?

Лайтоллер. Могу.

Скэнлен. То есть, по-вашему, это осторожное судовождение?

Лайтоллер. Это нормальное судовождение, включающее и осторожность.

Скэнлен. Вы хотите сказать, что, несмотря на опыт, приобретенный вами в результате катастрофы «Титаника», оказавшись в районе со сложной ледовой обстановкой, вы вновь поведете судно типа «Титаника» со скоростью 21 узла?

Лайтоллер. Я не говорю, что поведу судно именно с такой скоростью.

Скэнлен. А какие меры вы предприняли бы, если бы не снизили скорость?

Лайтоллер. Я же не говорю, что я не снизил бы скорость.

Скэнлен, уже по горло сытый увертками и уклончивыми ответами Лайтоллера, взорвался:

— Вы можете наконец сказать прямо — сбавили ли бы вы ход или нет?

Лайтоллер и тут не позволил вывести себя из равновесия:

— Нет. Боюсь, что сейчас я не смогу сказать, как бы я поступил. Я предпринял бы все меры, которые посчитал бы необходимыми.

Допрос продолжался еще какое-то время с тем же результатом. Наконец Скэнлен, совершенно обессилевший, констатировал:

— Я не думаю, что есть хоть что-нибудь, способное убедить вас в том, что в ту ночь вам грозила опасность.

— Я уверен в том, что это была очень опасная ночь, — ответил второй помощник.

Скэнлен понял, что Лайтоллер вновь с помощью бесхитростного на первый взгляд каламбура увильнул от нужного ответа: все знали о его почти невероятном спасении, и он свел ответ лишь к опасности, которой подвергся лично. Поэтому Скэнлен уточнил свой вопрос:

— Я говорю об общих условиях, которые вы сами назвали опасными.

Лайтоллер ответил:

— Оказалось, что они такими и были.

Скэнлен сделал еще одну попытку:

— Я пытаюсь выяснить, проявили ли небрежность те, кто в столь опасной ситуации отвечали за судно, раз продолжали идти с такой высокой скоростью.

— Нет, — ответил кратко и категорически Лайтоллер.

Скэнлен сдался.

Таким же образом Лайтоллер разделался и с другим очень неприятным делом. Речь шла о том, наблюдались ли по курсу «Титаника» непосредственно перед его столкновением с айсбергом дымка или легкий туман. Оба матроса, несшие в тот момент вахту в «вороньем гнезде», заявили, что наблюдались. Если это действительно было так, этим можно объяснить, почему айсберг увидели слишком поздно. Но, обнаружив туман, капитан и вахтенный офицер должны были немедленно предпринять соответствующие меры, то есть увеличить количество наблюдателей и прежде всего сбавить ход. Если они этого не сделали, значит, виновны в халатности, что и привело к серьезным последствиям. Лайтоллеру не оставалось ничего другого, как категорически отрицать наличие тумана. Он утверждал, что во время своей вахты, продолжавшейся до десяти часов вечера, тумана не видел. В противном случае его должны были бы заметить как с мостика, так и из «вороньего гнезда». Когда государственный прокурор Джон Саймон начал задавать Лайтоллеру вопросы, тот пустился в сложные объяснения, перед которыми дилетанты в вопросах мореплавания вынуждены были капитулировать.

— Трудно сделать какой-то вывод. Конечно, сегодня мы знаем о чрезвычайном стечении обстоятельств, которое может вновь не повториться даже через сто лет. Единственный в своем роде случай, когда все обстоятельства сразу пришлись на одну, столь необычную ночь. Все было против нас.

Лорд Мерси попросил объяснить, какие обстоятельства имеются в виду, и Лайтоллер пояснил:

— Луны не было, полное безветрие, но самое необычное — это абсолютная неподвижность водной глади. Было бы хоть небольшое волнение, не сомневаюсь, айсберг заметили бы своевременно и его еще можно было бы успеть обойти. Но море было абсолютно спокойным, как стол или пол, а это совершенно необычно. Девяносто девять человек из ста, пересекавших Атлантику, ничего подобного припомнить не смогут.

Лорда Мерси это не удовлетворило, и он спросил, были ли еще какие-нибудь чрезвычайные обстоятельства. Лайтоллер ответил:

— Айсберг, с которым мы столкнулись, с моей точки зрения, незадолго до этого перевернулся. То, что было под водой, оказалось на поверхности, практически это был «черный» айсберг. Или это могла быть ледяная глыба, отколовшаяся от айсберга. Но и в том и в другом случае должна была быть белая полоса прибоя, о которой говорил капитан Смит. Небо может быть очень темным, но, если нет туч, айсберг можно заметить вовремя и избежать столкновения. В ту ночь на небе не было ни облачка и сияли звезды, а потому какое-то количество света должно было отражаться от льда. Если бы это было ледяное поле, оно было бы хорошо видно с расстояния до двух миль. Если бы это был обычный айсберг, мы легко бы его заметили на расстоянии полутора — двух миль. Единственное объяснение, какое я могу найти, — это то, что айсберг был перевернут, а это случается часто, и та его часть, которая вначале находилась под водой, теперь своей черной поверхностью возвышалась над морем.

Лайтоллер отлично все запутал.

— Значит, с вашей точки зрения, именно эти обстоятельства явились причиной того, что вахтенные не увидели айсберг раньше? — спросил Мерси.

— Да, — без колебаний ответил второй помощник капитана.

Похоже, Лайтоллеру настолько удалось сбить с толку главу специальной комиссии по расследованию морских катастроф, что тот согласился с его аргументами. Но, откровенно говоря, Мерси и не собирался выдвигать против утверждений Лайтоллера принципиальных возражений даже тогда, когда их субъективность была совершенно очевидной. Его интересы, в сущности, совпадали с интересами Лайтоллера: избавить от ответственности за катастрофу британскую судоходную компанию и официальные инстанции. И показания второго помощника капитана идеально этому способствовали. Кроме того, следует признать, что Лайтоллер блестяще справился со своей сложной ролью.

Английский писатель Джеффри Маркус писал: «Лайтоллер перед следственным трибуналом был столь же полезен своей компании, сколь полезным он был на судовом мостике. „Уайт стар лайн“ успешно вышла из расследования в значительной степени благодаря ему. Он простоял на месте, отведенном для свидетелей, всю вторую половину дня 20 мая и весь день 21 мая. Ему были заданы сотни вопросов, на которые он отвечал без колебаний. Редко когда кому-либо удавалось прижать Лайтоллера к стене. Напротив, он постоянно сбивал с толку своих оппонентов. В целом, это было поразительно».

Допросы свидетелей, вызванных следственной комиссией лорда Мерси, продолжались еще целый месяц. Они касались широкого спектра проблем.

Был заслушан и Эрнест Гилл, второй помощник механика «Калифорниан». Он полностью подтвердил то, о чем говорил в Нью-Йорке. По поводу судна, которое он будто бы видел незадолго до полуночи 14 апреля, он сказал:

— Это не могло быть никакое другое судно, кроме пассажирского, — оно было слишком большим. Я видел две цепочки огней и думаю, что это были иллюминаторы, и несколько скоплений огней, скорее всего, это были огни салонов и огни на палубах. Я считаю, что это было пассажирское судно.

Гилл повторил, что через полчаса после полуночи видел две сигнальные ракеты, пущенные примерно из того же места, где до этого он видел большое пассажирское судно.

Фредерик Флит, несший вахту в «вороньем гнезде» на «Титанике», подтвердил, отвечая на вопрос Томаса Скэнлена, что до того, как он покинул «воронье гнездо», а это было в полночь, он не видел никакого судна. Впервые он заметил огонь около 1 часа ночи.

^{Дж. Брюс Исмей дает показания британской следственной комиссии}

Брюса Исмея допрашивали в течение двух дней. Ему пришлось ответить на многие каверзные вопросы, и некоторые из них были весьма неприятны. Тем не менее расследование в Лондоне оказалось для него несравненно более легким, чем в Соединенных Штатах. Однако кое-что всех удивило. Рассказывая о событиях той трагической ночи, он заявил, что из своей спасательной шлюпки видел какой-то огонь слева от носовой части тонущего «Титаника». Гребцы попытались приблизиться к нему, но на рассвете огонь исчез. Исмей обратился к лорду Мерси:

— Простите, что я говорю об этом, но мне кажется, это был не пароход, я уверен, что это было парусное судно.

Лорд Мерси тут же насторожился и засыпал Исмея вопросами.

Мерси. Насколько я вас понимаю, вы считаете, что это был не «Калифорниан»?

Исмей. Уверен, что нет.

Мерси. Мне жаль, что я это слышу.

Исмей. Но ведь установлено, что «Калифорниан» или судно, которое считают «Калифорниан», было видно справа от «Титаника». Огонь же, который видел я, был слева.

Мерси. Речь вообще не идет о том, с какой стороны он был. Вы уверены, что судно, за огнями которого вы так долго наблюдали, не было «Калифорниан»?

Исмей. Нет.

Этот ответ окончательно вывел Мерси из равновесия.

— Я думал, что вы в этом уверены, — сказал он наконец.

— Нет, я говорил об огне, к которому мы гребли, но я не уверен, что это был огонь «Калифорниан»… Это был один-единственный огонь, который я видел, — уточнил Исмей.

В этот момент в допрос включился генеральный прокурор сэр Руфус Айзекc:

— Ведь «Калифорниан» — судно вашей компании, компании, президентом которой вы являетесь?

— С финансовой точки зрения, да. Но что касается вопросов его эксплуатации, я к этому не имею отношения, — спокойно ответил Исмей.

Лорду Мерси очень мешало то обстоятельство, что Исмей поставил под сомнение предположение о «Калифорниан» как о единственном судне, которое в критический момент находилось вблизи «Титаника», поэтому на следующий день он допросил его вторично. Но ему лишь удалось заставить Исмея повторить, что на основании показаний свидетелей, которые он слышал, и прочитанного в газетах он допускает, что на «Калифорниан» видели ракеты «Титаника». Однако это ничего не изменило в его первоначальном утверждении, что лично ему об огнях какого-то судна вблизи «Титаника» неизвестно.

19 июня допрашивали капитана «Карпатии» Рострона. Но перед началом слушаний представитель владельцев «Калифорниан» зачитал заявление, сделанное Ростроном еще в Нью-Йорке. В нем говорилось:

«Я подошел к точке с координатами „Титаника“… В пять часов было уже достаточно светло, чтобы видеть весь горизонт. К северу, в семи-восьми милях от нас, мы увидели два судна. Одно из них имело четыре мачты и одну трубу, другое — две мачты и одну трубу. Я никогда до этого не видел „Маунт Темпль“ и потому не мог узнать его. „Калифорниан“ я впервые увидел около восьми часов утра 15 апреля. Он был в пяти-шести милях к западу-юго-западу и шел по направлению к нам. „Карпатия“ в это время уже находилась в координатах „Титаника“, переданных по радио… Ночью, еще до того, как мы достигли координат „Титаника“, мы отчетливо видели топовые огни другого судна, находившегося между нами и „Титаником“. Было 3 часа 15 минут… Один из офицеров подтвердил под присягой, что тоже видел один из бортовых отличительных огней…»

Капитан Рострон подтвердил правильность процитированного заявления. Получалось, что еще три неизвестных судна находились в районе катастрофы в ночь с 14 на 15 апреля! Но, как и в случае, когда капитан «Маунт Темпля» упомянул о судне и шхуне, лорд Мерси остался безучастным, будто ничего не слышал. У него была своя версия, и в ней имелось место только для одного судна — «Калифорниан».

К концу июня допросы свидетелей были завершены, и юристы произнесли свои заключительные речи. В них они представили собственные позиции по наиболее важным вопросам, которыми занималось следствие и которые касались их клиентов. Но самым первым выступил лорд Мерси и высказал свое мнение по поводу действий капитана Э. Дж. Смита. Это имело решающее значение. Если бы было признано официально, что капитан Смит проявил явную халатность, то на судоходную компанию, служащим которой он являлся, легла бы полная ответственность со всеми вытекающими из нее юридическими и моральными последствиями. Но Мерси ни в коем случае не мог позволить делу зайти так далеко. Поэтому он обявил, что будет лично очень тщательно следить за тем, чтобы никто не смел обвинять человека, пока его вина не будет доказана полностью, и намерен всесторонне взвесить все, что выявлено в отношении капитана Смита. Далее он сказал, что, если капитан «Титаника» действовал так же, как и капитаны других судов, курсирующих по этой трассе, тогда его действительно будет очень трудно обвинить в небрежности. Но даже такая решительная позиция лорда Мерси не смогла помешать резкой критике со стороны некоторых юристов в адрес капитана Смита, компании «Уайт стар лайн» и министерства торговли.

Клемент Эдвардc, представлявший союз докеров, прежде всего указал на серьезную оплошность, допущенную в ходе плавания «Титаника». Он напомнил, как Брюс Исмей еще в Куинстауне в отсутствие капитана обсуждал со старшим механиком вопрос об увеличении скорости, и это планировалось на понедельник 15-го и вторник 16 апреля. Он вновь спросил, почему капитан Смит передал радиограмму с судна «Балтик» Исмею и не объясняется ли это тем, что капитан судна таким образом убедительно давал понять, что уважает особое положение, которое генеральный директор компании занимает на «Титанике». В заключение Эдвардс заявил, что, проигнорировав радиограмму, в которой сообщалось о ледовой опасности, и сохранив высокую скорость, капитан или первый помощник Мэрдок допустили преступную безответственность.

И Томас Скэнлен, представлявший Национальный союз моряков и кочегаров, видел причины катастрофы в пренебрежении правилами судовождения и низкой дисциплине на судне, что особенно сказалось в условиях чрезвычайных обстоятельств той ночи. Он уделил внимание и нехватке спасательных средств на «Титанике», и неудовлетворительной подготовке команды при проведении спасательных работ, сказал, что за это министерство торговли несет еще большую долю вины, чем владельцы судна.

У. Д. Харбинсон, представлявший интересы пассажиров III класса «Титаника», выступил на заседании с самой резкой и решительной критикой. Причем вновь к большому неудовольствию лорда Мерси, который с самого начала не скрывал, что участие в заседаниях следственной комиссии профессионального юриста, представлявшего интересы пассажиров III класса, излишне и даже нежелательно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.