И «красные волки» из 12-й флотилии ходили здесь

И «красные волки» из 12-й флотилии ходили здесь

Вот как вспоминает о походах в район станции «Хорст Вессель» один из бывших конвойных командиров:

…Подводная лодка, подгоняемая умеренным северо-западным ветром, четвертую неделю шла курсом на юг-юго-восток. Внезапно за кормой появился первый альбатрос. Каждый истинный германский моряк знает, что это удивительная птица южного полушария. Альбатрос совершает огромные перелеты через пустынный южный океан, и скорее всего этот или какой-либо его собрат будет сопровождать нас до самых льдов.

В районе неистовых 50-х широт словно привидение показался первый айсберг. Через несколько часов второй, третий, четвертый… Все они пока еще невысокие, с причудливыми нишами, выбитыми волнами. Но ход пришлось сбросить, тем более что на воду опустилась густая серая пелена. Прошло еще двое суток. Айсберги нас уже не покидали. Исчезли альбатросы, однако им на смену прилетели маленькие, но стремительные белоснежные птицы с черным клювом и лапками — снежные буревестники.

На какой-то миг ветер стих, а затем, точно в нерешительности, начал постепенно усиливаться и задувать уже с разных направлений. Над морем поползли рваные облака, из них зарядами шел снег. Вскоре ветер усилился. В его вихрях мы почувствовали мощное дыхание ледяного континента. Постепенно начали подниматься и редеть облака, а впереди на горизонте появилась полоса чистого неба — это было верным признаком близости материка, над которым постоянно господствует область повышенного давления атмосферы. Пробираясь в антарктических водах, мы вспоминали наших предшественников, которые шли на небольших кораблях в эту ледяную страну.

Наступило 3 января. Температура воды опустилась несколько ниже нуля, но океанская вода естественно, не замерзала. Над ее поверхностью носились пестрые капские голуби и снежные буревестники. Это было уже самым верным признаком близости морских льдов и материка.

Вскоре появились громадные айсберги. Кроме «столовых» ледяных гор, отламывавшихся от шельфовых ледников, в антарктических водах встречаются иные: глетчерные (монолитные), моренные, составные и снежные. В отличие от морских льдов, айсберги из-за большой осадки движутся в основном по течению. Лишь при очень слабом течении они могут медленно дрейфовать под действием ветра. Увлекаемые течением и ветрами, ледяные громады уходят от Антарктиды, постепенно разрушаясь, пока совсем не исчезнут, растаяв в окружающих теплых водах Атлантики, Индийского или Тихого океанов.

Но нам приходилось быть постоянно настороже. За айсбергами можно было ожидать встречи с небольшими полузатопленными их осколками, которые наш «Хагенук» (радиолокатор) не всегда обнаруживал. Столкновение с подобным «отпрыском», плывущим в направлении, противоположном движению ледяной горы (в следе айсберга), учитывая его весьма солидную массу, не сулило ничего хорошего нашим цистернам главного балласта и легкому корпусу. На крупных льдинах были видны шумные стайки пингвинов Адели и спящие тюлени. Чувствовалось, что они совершенно не боятся нас.

Медленно идя к материковому берегу, мы встретили между поясом плавучих льдов и прибрежным льдом широкую полосу чистой воды, которая повела нас на запад вокруг Земли Греэма. И вот наконец мы медленно входим в бухту Маргерит.

Недалеко от борта субмарины стояли голубые ледяные горы, как бы охраняли покой этой уснувшей белой страны. Далее до ледяного обрыва барьера простирался ровный неподвижный морской лед — припай. В просветах между айсбергами были видны темно-коричневые скалы.

В честь прихода произвели салют добрым десятком красных и белых ракет. Однако все вызовы нашей радиостанции остались воплями страждущих в ледяной пустыне. Да еще в условиях частых снежных зарядов. Пришлось аккуратно привести субмарину к наиболее низкой части ледяного припая. Здесь старпом, упакованный в бараний полушубок, шапку с наушниками и теплые рукавицы, по складной сходне перешел на таинственную сушу. За ним — еще пять так же одетых подводников. Пока они вбили клинья и соорудили подобие канатной дороги для выгрузки доставленных грузов, прошло часа три.

Началась выгрузка. Первым делом на лед передали санки-волокуши. Ведь нашим разведчикам придется не только проложить санную дорожку, но еще и доставить для товарищей продукты и керосин. На леднике их никто не встретил, но мы были обязаны связаться с береговой базой. А потому направились к дальним снежным надувам, полого спускавшимся с невысокого, метров в десять, ледяного барьера По пути пришлось проходить мимо мирно спавших на солнце тюленей. Они неохотно открывали глаза и лениво отползали в сторону, но чаще всего лишь сонно приподнимали головы и тут же засыпали, как только мы уходили вдаль. Только небольшая группа пингвинов Адели, еле поспевая за нами, семенила следом. Подъем на барьер сначала показался очень простым, и мы уже считали, что находимся на материке. Но когда прошли чуть дальше от барьера по направлению к камням, то сразу же обнаружили огромную трещину, преградившую дальнейшее продвижение. С первого взгляда трещины выглядят совсем невинно, безопасно, шириной всего в несколько десятков сантиметров. Как и тонкие, хрупкие мосты через них. Заглянешь в такую трещину или проломишь мост — и видишь широкие провалы, бездонные глубины. Лед по краям их ярко-синий, переходящий в холодный, сказочный фиолетовый цвет. Из глубин веет холодом. Вскоре стало ясно, что это не трещина, — она была бы слишком широка. Выяснилось, что мы находимся не на материке, а на огромном айсберге, вероятно недавно отделившемся от основного массива оледенения, но пока еще сидевшем на грунте и не начавшем плавание. Внизу, между нами и противоположным краем, был виден частично взломанный припай с лежащими на нем обломками льда. Пришлось снова спуститься на припай и по нему пройти немногим более километра на запад.

На барьер решили выходить в самом близком к камням месте. Здесь обрыв был раза в два выше того, где мы поднимались в первый раз. И вел сюда острый снежный гребень, надутый зимой. Он был не очень удобен для подъема, тем более что в средней части оказался разорван. Но из-за недостатка времени более подходящее место для подъема было трудно найти, и мы направились на ледник. Когда разведчики проходили через разрыв гребня, выяснилось, что он возник в результате приливно-отливных явлений в океане: припай вместе с уровнем воды то приподнимался, то опускался, и у места его соединения с неподвижным ледяным барьером материка образовалась приливо-отливная трещина. Это привело к разрыву снежного гребня, перекинутого с барьера на припай. Трещина «дышала». Значит, сюда под лед проникла длинная пологая зыбь из океана и заставила края трещины перемещаться относительно друг друга. От этого медленно перемещались и края разорванного гребня. Из трещины был слышен скрежет и бульканье падающих в море кусков снега и льда. Наш доктор заметил, что поиски доступной дороги становятся тяжелее с каждым часом: появилась сильная сухость во рту и заметная одышка. Давно не чувствовавшие суши ноги стали словно наливаться свинцом, началось обильное слезотечение. Ледяной берег все больше и больше притягивал моряков к себе. Вот и внешне узкий разрыв. Самый отчаянный сорванец в нашем экипаже машинен-маат старшина Альтенбургер упросил меня позволить ему со страховочным концом прыгнуть на ту сторону. После некоторого раздумья я позволил это сделать. И… с той поры несу на себе этот смертный груз! Альтенбургер чуть-чуть не допрыгнул до того края и с ужасным криком исчез в пропасти. Тут же лопнула страховка. И всё… Подводники оцепенели! Они стояли с белыми лицами и с ужасом смотрели туда, где только что исчез их добрый товарищ.

Начало темнеть, а от полярников с «Хорста Весселя» на встречу к нам почему-то никто не пришел. Их радиостанция тоже молчала. Пришлось вернуться на подлодку. Я счел своим долгом этой же ночью сесть за печальное письмо, которое с первой же оказией по поводу смерти ее сына мы отправим через Управление личного состава кригсмарине фрау Альтенбургер. А затем уже не мог заснуть! Утро нового дня порадовало тихой солнечной погодой, но коварная погода Антарктиды приготовила нам неприятный сюрприз.

Неожиданно с моря надвинулись облака. Светлые полосы отсветов снега и льда на облаках подобно белым острым клиньям устремлялись от материка с западной и восточной стороны, огибая зловещее темное пятно «водяного неба». Ветер усилился, начал дуть с востока, пошел снег, и скоро уже в пяти шагах ничего нельзя было разглядеть. Припай начало ломать. А вскоре все исчезло в вихрях пурги. Несколько дней мы бродили в снежной круговерти вдоль побережья, стараясь не заблудиться, но и не уходя далеко от назначенной бухты. И кроме того, мы старались не столкнуться с айсбергами, не наскочить на неизвестную скалу или банку. «Хагенук» работал на последнем издыхании, а береговая радиостанция молчала. Пришлось уйти на север, подальше от зоны айсбергов и уже оттуда доложить о неудачной высадке и гибели Альтенбургера. Вскоре нам поступило приказание оставить груз на Огненной Земле и действовать по дальнейшему плану.

В те часы вряд ли кто-либо из нашего экипажа думал, что кригсмарине будет успешно использовать антарктическую акваторию, в частности — пролив Дрейка, для своих боевых операций. И более того, что антарктическое побережье и острова будут использованы как одна из многочисленных баз снабжения нацистских кораблей. Да и о том, что по так называемому маршруту «Рио-де-ла-Плата» сюда еще придут германские подводные крейсеры и военные транспорты, а после войны по их следам устремляются целые эскадры кораблей американского военного флота.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.