Как мы готовились воевать в Южной Атлантике

Как мы готовились воевать в Южной Атлантике

В мире издавна известно, что военно-морской флот является не только одним из важнейших средств государственной вооруженной борьбы, но и эффективным инструментом политики государства. Хотя не стоит забывать, что состав и численность флота играют в этом не последнюю роль. Как средство политики, по сравнению с другими видами национальных вооруженных сил, военный флот обладает существенными преимуществами: высокой мобильностью, способностью длительное время находиться в стратегически важных районах Мирового океана, а главное — оказывать сдерживающее действие на потенциального агрессора. Не стал исключением в понимании роли и места ВМФ и Советский Союз.

Сразу же после окончания Второй мировой войны наше политическое руководство и командование ВМФ Союза ССР вернулись к идее Большого океанского флота.

Подобная идея родилась в кремлевских кабинетах в середине 1930-х годов. Опасаясь, что появление превосходящих сил Королевского флота Великобритании или Франции у наших северных и тихоокеанских берегов реально, Иосиф Сталин приступил к созданию Большого океанского флота СССР.

В 1936 году советские кораблестроители предложили начать его создание со строительства главной ударной силы в виде суперлинкоров проекта 23 (типа «Советский Союз») и тяжелых крейсеров проекта 22. Но все планы перечеркнуло нападение на Польшу фашистской Германии.

После завершения боев Второй мировой войны и быстрого превращения наших недавних союзников в борьбе с нацистами в непримиримых противников СССР, советскому военно-политическому руководству пришлось принимать экстренные меры по укреплению обороноспособности страны, в том числе и по снижению угроз с океанских направлений.

Сначала этот выбор был не слишком сложным. Наши арктическое и дальневосточное океанские направления были хорошо известны и надежно прикрыты Северным и Тихоокеанским флотами. Но неожиданно появилось новое океанское направление, о котором ранее в планах главного командования советского ВМФ не упоминалось. Вернее, до начала Второй мировой войны его никто серьезно не рассматривал. Это — Южная Атлантика. Ведь оно было чрезвычайно удалено как от стран Старого и Нового Света, так и от СССР. В лучшем случае здесь нечасто появлялись транспортные суда из различных стран мира, крейсеры и канонерские лодки Франции, Великобритании и Испании, базировавшиеся на африканские или южноамериканские порты, либо редкие германские крейсеры, по транзитному маршруту быстро уходившие на Тихий океан. Но Вторая мировая война показала, что не защищенная французскими и британскими военными кораблями и боевой авиацией Южная Атлантика весьма лакома для командиров океанских охотников-рейдеров, в первую очередь — гитлеровских. Появилась даже информация, что в конце 1940-х годов Сталин задумал специально создать для нее Антарктический флот.

Меж тем одним из важнейших итогов развития военно-морского искусства в прошедшей войне стало абсолютное подтверждение неспособности крупных артиллерийских надводных кораблей решать ряд главных тактических задач, для которых они строились, и особенно — вдали от собственных баз. Линейные корабли и линейные крейсеры, «карманные линкоры» и тяжелые крейсеры достигали успеха лишь эпизодически, преимущественно при действиях в локальных условиях и против слабого противника. Встречая организованное сопротивление современных сил и боевых средств, они или гибли, или отказывались от решения возложенных на них задач. Наглядными примерами стали гибель германских линкора «Бисмарк» и броненосца «Адмирал граф Шпее», японского линкора «Синано», английских линкора «Принц оф Уэлс» и линейного крейсера «Рипалс». Успешнее действовали вспомогательные рейдеры, замаскированные под торговые суда, которые опирались на различные тайные базы и опорные пункты за пределами границ рейха. Еще более успешными были рейды подлодок гросс-адмирала Деница. И, что особо важно, практически сразу же после капитуляции стран Оси (Германия — Италия — Япония) внимание американских и английских политиков и военных обратилось в сторону берегов СССР, страны, которая вместе с ними вышла из мировой войны победительницей. И, если судить по их последующей реакции, то как США, так и Великобритания реально испугались нашего дальнейшего усиления. Причем не только с военной точки зрения. Неудивительно, что одним из элементов снижения мирового влияния СССР и стало наше всемерное блокирование в пределах наших же государственных границ, как когда-то это было сделано с Третьим рейхом. Правда, в отличие от фашистской Германии, географически закрытой пределами Северного и Балтийского морей, Советский Союз имел практически круглогодичный свободный выход в Мировой океан на Севере и на Дальнем Востоке. Но здесь-то и существовали серьезные проблемы. На севере только Мурманск можно было использовать круглый год. А на Дальний Восток промышленные грузы и сырье еще надо было доставить по единственной Транссибирской железной дороге. И не иначе! А что же Южная Атлантика?

Успешное ведение нацистами крейсерских операций в различных районах Мирового океана показало, что южная часть Атлантики и пролив Дрейка, накоротко соединяющие Атлантический и Тихий океаны, находясь далеко от советских берегов, могут, как реально укреплять государственную безопасность СССР, так и реально угрожать ей. Особенно — в случае закрытия для советского флота балтийских и черноморских проливов и чрезвычайно сложной ледовой обстановки на Севморпути. Конечно, существовал еще один путь — через Атлантику, вокруг Африки, через Индийский океан и далее — по прибрежным тихоокеанским морям на Камчатку. Протяженность маршрута и время в пути приблизительно такие же, как и через пролив Дрейка. Однако он был пригоден лишь для мирного времени. В случае начала боевых действий проходы через Малаккский и Сингапурский проливы всегда можно было перекрыть. А если проложить его вокруг Австралии, то он значительно удлинялся и приносил нашей стране дополнительные крупные финансовые затраты. Неудивительно, что буквально сразу же после окончания Второй мировой войны, правда с различными целями, южно-атлантическое океанское направление привлекло особое внимание, как в странах новорожденного Североатлантического блока (НАТО), так и в СССР. Об освоении и значении районов субантарктики для наших недавних союзников по антигитлеровской коалиции уже рассказано. Стоит лишь добавить, что с вводом в строй ВМС США подводных атомоходов, один из американских первенцев «Тритон» — во время кругосветного плавания в феврале — мае 1960 года успешно прошел через пролив Дрейка. За ним пошли другие. Не стали отставать от американцев и в нашей стране.

В годы Второй мировой войны крупные артиллерийские надводные корабли стали тяжкой обузой для всех флотов мира. Они откровенно уступили ведущую роль в войне на море авианосной авиации и атомным подлодкам. Признали это и в СССР, тем более что в составе нашего ВМФ не было новых линкоров и линейных крейсеров, но в первую очередь — авианосцев, способных вдали от советских баз прикрыть своих флагманов с воздуха. Зато прошедшая война дала богатый опыт использования подводных лодок, в том числе и при значительном отрыве от основных баз. Первый такой опыт был получен при переводе отряда тихоокеанских подлодок для усиления Северного флота в 1942–1943 годах. Тогда мы потеряли лишь подводный минный заградитель Л-16, который был случайно потоплен в Тихом океане японской или американской подлодками. Но остальные пять субмарин стали своевременным и весьма важным подкреплением Северному флоту, потерявшему в 1942 году большую часть подлодок, с которыми он вступил в Великую Отечественную войну. Конечно, в успешности перехода значительную роль сыграло предоставление нашими тогдашними союзниками своих баз и судоремонтных заводов. В новых политических условиях на эти базы советский ВМФ, конечно, уже не мог рассчитывать. Но что-то нужно было предпринимать!

Первым реальным шагом стало прибытие в 1946 году к берегам Антарктиды китобойной флотилии «Слава». Хорошо или плохо, но, в случае необходимости, советские подводники могли рассчитывать на возможность пополнения с нее запасов топлива, пресной воды и продовольствия. Активно заработали и наши дипломаты.

Несмотря на то что у власти в Аргентине находился генерал Хуан Д. Перрон, который после войны умудрился укрыть на своей территории большое количество нацистов, наши «мидовцы» все же добились, чтобы суда под красным флагом могли заходить в аргентинские порты. Потом у них появилась возможность посещать порты Бразилии и отдельных стран Африканского континента. Со временем это право распространилось и на советские боевые корабли и подлодки. Конечно, к началу 1960-х годов о создании советского Антарктического флота уже вряд ли кто думал всерьез, но прикрывать наши торговые суда в Южной Атлантике советский ВМФ уже получил реальную возможность.

В начале 1950-х годов в состав наших флотов стали поступать новейшие по тем временам дизель-электрические подлодки: большие океанские проекта 611 и средние, но также способные действовать в океанах — проекта 613. Всего к 1958 году было построено 25 больших и 215 средних подлодок данных проектов. Практически сразу же их стали вооружать ракетным оружием. С поступлением лодок в состав ВМФ началось их интенсивное освоение. Однако события Карибского кризиса в 1962 году ясно показали крайнюю ограниченность возможностей относительно современных советских дизельных подлодок в океанском экваториальном плавании. Да еще в условиях мощного противодействия сил НАТО. Даже неспециалистам стали ясны преимущества атомных подлодок. Но у нас имелось всего несколько таких кораблей. Поэтому к освоению нового океанского направления боевой деятельности ВМФ все же пришлось привлекать именно дизельные субмарины. А их экипажи — ставить в неимоверно сложные условия службы и жизнедеятельности.

Одной из первых в 1958 году, правда сначала в южную часть Тихого океана, пошла большая подлодка Б-72 под командованием капитана 3-го ранга Рудольфа Голосова. Это был сложнейший четырехмесячный поход к 60-й параллели. Обеспечивал его танкер «Певек».

На вернувшуюся лодку страшно было смотреть: покрытая пятнами ржавчины, с оторванными листами обшивки, с частью вышедших из строя механизмов и устройств, которые не удалось силами личного состава отремонтировать в море. Экипаж был заметно утомлен, но гордился результатами похода и был готов выполнить новые, не менее сложные океанские задачи.

За «72-й» в октябре 1959 года в 150-суточный межтеатровый переход через Индийский океан на Дальний Восток ушла подводная группа Северного флота под командованием капитана 1-го ранга Бориса Вешторта. Она состояла их двух больших подлодок 611-го проекта: Б-90 под командованием капитана 2-го ранга П. Зенченко и Б-80 под командованием капитана 2-го ранга Н. Мышкина. На переходе ее обеспечивали теплоход «Михаил Калинин» и танкер «Вилюйск». В 1963 году поход в Южную Атлантику совершила дизельная подводная лодка Б-105. Тогда же в экваториальные широты Атлантики пришел подводный ракетоносец 629-го проекта К-107. За время двухмесячного похода экипаж «107-й» произвел четыре условных старта одной и двумя ракетами Р-13, причем 7 апреля произвел условный старт с фактическим подъемом ракеты на верхний срез шахты.

В 1963 году в экваториальную зону Атлантического океана пришли и наши первые подводные атомоходы. Здесь пионерами стал экипаж подлодки К-133 (проекта 627А) под командованием капитана 2-го ранга Г. Слюсарева. Через четыре года, летом 1967-го, сюда же пришли корабли специальной группы Северного флота, которые должны были отработать задачи по плану операции «Прилив». В состав экспедиционного отряда под командованием адмирала Льва Владимирского вошли: атомный ракетоносец проекта 675 — К-128 под командованием капитана 2-го ранга П. Шарова, две дизельные подлодки проекта 641, плавбаза подлодок «Тобол», океанографическое судно «Полюс». Корабли отряда должны были в открытом океане проверить на деле возможности погрузки ракет с плавбазы на подлодку, а также проведения ремонта подлодок специалистами плавбазы. «Полюс» вел исследовательские работы по изучению «спокойной» экваториальной зоны.

В действительности здесь оказалась непрерывная зыбь, что затрудняло отработку задач, так как перегрузка оружия могла проводиться в дрейфе лишь при нахождении подлодки борт о борт с «Тоболом». В этом положении на сильной зыби, естественно, случались повреждения перегружаемого оружия и поломки корабельных устройств.

Чтобы исключить их, требовалось наличие специальных перегрузочных устройств и систем, способных смягчить удары волн. Это было сложно, но их создание было бы вполне оправдано, так как перезарядка боезапаса в океане экономила время до двух месяцев океанского плавания. В ином случае оба этих месяца уходили на возвращение из района в базу, загрузку боезапаса и на новый переход в назначенный район. Сюда же можно было включить и плановый ремонт подлодок, который, по опыту этой экспедиции, составил всего 20 столь нужных экипажу суток, после чего подводники вновь были готовы к выполнению боевой задачи. В случае же ухода для ремонта в условиях береговой базы из автономного плавания вырывались еще два месяца для вышеуказанных переходов. Значительный моторесурс расходовался не на решение боевых задач, а только на переходы из района и в район.

По результатам экспедиции «Прилив» были составлены детальные отчеты, но… дальше эксперимента дело не пошло.

В феврале — марте 1966 года через пролив Дрейка на Тихий океан прошла новая группа Северного флота, но на этот раз состоявшая из подводного ракетоносца проекта 675 — К-116 под командованием капитана 2-го ранга Вячеслава Виноградова и вышеупомянутой К-133 под командованием капитана 2-го ранга Льва Столярова.

Их переход обеспечивали спасательное судно СС-9, танкер «Дунай» и специальное быстроходное судно «Сарычев», на борту которого находились: резервный 184-й экипаж, 18 флотских специалистов (сварщики, водолазы, слесари), продовольствие, ЗИП для подводных кораблей, запасное обмундирование, токарный станок и другое оборудование.

В соответствии с планом похода «Сарычев» шел ближе к Южным Шетландским островам, за ним, в подводном положении, удерживаясь в строю кильватера с помощью бортовых гидроакустических средств, шла К-116. Несколько южнее в такой же связке шли «Дунай» и К-133. Пролив Дрейка был укрыт плотной шапкой тумана, но отряд прошел его благополучно. С выходом в Тихий океан произвели перестроение: головным встал «Сарычев», за ним — в 20 кабельтовых — «Дунай», на кормовые курсовые углы, которого перешли оба подводных атомохода. А замыкало походный ордер судно-спасатель. 20 марта 1966 года после выполнения ракетной стрельбы практическими ракетами К-116 и К-133 успешно прибыли к новому месту базирования.

Второй подобный трансокеанский маршрут по описанному маршруту в январе 1971 года совершил подводный ракетоносец стратегического назначения второго поколения К-408 (проекта 667А). До его перехода был использован ценный практический опыт подводного плавания при выполнении задач вышеупомянутой специальной экспедиции «Прилив».

К-408 должна была пройти весь маршрут только в подводном положении. Одновременно ей была поставлена задача по выполнению боевого патрулирования в двух назначенных районах Тихого океана. В обеспечении подводного ракетоносца шла плавмастерская ПМ-150, выполнявшая плановый переход на ТОФ из Севастополя.

Пролив Дрейка встретил наши корабли жестким штормом. Подводный ракетоносец ушел на глубину в 100 метров и 10 февраля 1971 года приступил к самостоятельному форсированию пролива. С плавмастерской его экипаж поддерживал постоянную связь с помощью станции звукоподводной связи. На прохождение пролива 15-узловой скоростью понадобилось чуть меньше двух часов. С приходом в Тихий океан советские подводники приступили к боевому патрулированию. Здесь они выявили авианосное ударное соединение ВМС США и отработали несколько учебно-боевых задач. 10 марта в сопровождении тральщика К-408 вошла в Авачинскую бухту.

На следующий год по этому же маршруту на Тихоокеанский флот перешел подводный атомоход К-415. Как и предшествовавшие им экипажи, подводники К-415 отработали в море несколько учебно-боевых задач.

Очередной переход проливом Дрейка советские подводные атомоходы провели в январе-апреле 1976 года. На этот раз из Заполярья на Дальний Восток перешла тактическая группа подлодок: ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-171 (проекта 667Б) под командованием капитана 1-го ранга Э. Ломова и многоцелевая атомная подводная лодка 671 проекта К-469 под командованием капитана 2-го ранга В. Урезченко. Через весь Атлантический океан атомоходы шли на удалении друг от друга в 18 кабельтовых, но для соблюдения мер безопасности от столкновения — на различных глубинах. Во время всего плавания их обеспечивало ЭОС «Молдавия». Однако на этот раз функции судна обеспечения были минимальными. В Северной Атлантике командир тактической группы передал в сети тактической связи на «Молдавию» для Москвы лишь одну короткую радиограмму. На этом, собственно, и завершилось непосредственное обеспечение. Далее, в том числе и пролив Дрейка, обе подлодки и «Молдавия» следовали самостоятельно. Как и прежде, субмарины шли своими маршрутами на разной глубине, постоянно переговариваясь между собой с помощью станций звукоподводной связи.

Этот переход можно со всей ответственностью назвать уникальным для советского ВМФ.

Во-первых, в составе тактической группы обеспечивающая подлодка К-469 практически не всплывала даже на перископную глубину. Лишь один раз это пришлось сделать на подходе к Антарктиде для пополнения запаса воздуха высокого давления.

Во-вторых, впервые был выполнен столь дальний оперативный маневр по переразвертыванию ракетного подводного крейсера стратегического назначения с флота на флот, в ходе которого непрерывно осуществлялось боевое патрулирование РПК СН при постоянной готовности к использованию ракетного оружия и непосредственном охранений его многоцелевой подлодкой.

В 1979 году по этому маршруту был выполнен последний, шестой трансокеанский переход с Северного на Тихоокеанский флот. В походе участвовали сразу два атомных подводных ракетных крейсера стратегического назначения проекта 667 БДР: К-455 под командованием капитана 1-го ранга И. Толстолыткина и К-490 под командованием капитана 1-го ранга В. Кузнецова. Обеспечивало переход ОИС «Байкал», на котором находился резервный экипаж под командованием капитана 1-го ранга И. Чефонова. Переход североморских кораблей проходил в неординарной обстановке: 17 февраля 1979 года началась вьетнамо-китайская война из-за спорных островов Спартли, и на тихоокеанском маршруте перехода можно было ожидать встречи с противолодочными кораблями и подводными лодками воюющих стран.

Для прохода проливом Дрейка советские корабли построились в строй фронта: РПК СН шли побортно от «Байкала» в дистанции до 40 кабельтовых, поддерживая между собой звукоподводную связь. 10 апреля оба подводных крейсера благополучно прибыли к месту нового базирования.

Вероятно, были и другие плавания и походы советских кораблей и подводных лодок в районы Антарктики, но пока они скрыты под различными грифами секретности.