Одноглазая» гласность

Одноглазая» гласность

Смена караула в Гостелерадио: Александр Аксенов. Родимое пятно Горбачева, или Бог шельму метит. Владимир Познер вместо Дина Рида. «В СССР секса нет!» Егор Лигачев против Валерия Леонтьева. Яковлев против Лигачева. Криминальные репортеры: от Тамары Каретниковой до Александра Невзорова. «До и после полуночи». «Взгляд» против Севы Новгородцева. Игорь Тальков против «Взгляда». Юрий Бондарев в роли провидца. Вперед к капитализму! Коррупция на ЦТ. Первое «мыло» перестройки – «Рабыня Изаура».

Новым председателем Гостелерадио СССР в декабре 1985 года стал 61-летний Александр Аксенов. Этот человек не имел никакого отношения к телевидению и радио, зато благополучно прошел все этапы комсомольско-партийной работы, начав ее в 1944 году в качестве комсомольского секретаря в Белоруссии. В 1978 году он занял пост Председателя Совета Министров Белорусской ССР, затем с 1983-го по 1985 год был чрезвычайным и полномочным послом СССР в Польше. Вызов в Москву и назначение Аксенова председателем Гостелерадио объяснялось желанием Горбачева иметь на таком серьезном посту человека, который не имел в столице никаких прочных связей с местной номенклатурой. Однако то, что Аксенов был славянином, уже наводило на мысль о том, что главная его задача – отстаивать интересы именно этой группировки, а также пиарить нового генсека.

Горбачев в первые годы своего правления пользовался безоговорочной поддержкой большинства населения СССР. Людям, уставшим от ежегодных пышных похорон первых лиц государства (в период с ноября 1982-го по март 1985-го из жизни один за другим ушли трое советских генсеков: Леонид Брежнев – на 76-м году, Юрий Андропов – на 70-м, Константин Черненко – на 74-м), молодой и энергичный Горбачев (в марте 85-го ему исполнилось 54 года) казался идеальным руководителем. Правда, так думали далеко не все. Например, когда Горбачева избрали руководителем страны, я услышал от одного из своих пожилых коллег (а я тогда работал в НИИ «Фонон» на Новокузнецкой улице) весьма скептическое резюме: «Рано радуетесь. Бог шельму метит» (речь идет о родимом пятне, которое и стало поводом к этой реплике). Кстати, пятно это, прозванное в народе «Африкой» (за схожесь очертаний с этим континентом), аксеновское телевидение из своих репортажей старательно изымало. Происходило это следующим образом. Обычно на телевидение звонили из ближайшего окружения генсека и интересовались: вы с какой стороны сняли товарища Горбачева? С задней или с передней? Справа или слева? Если выяснялось, что генсека сняли спереди, да еще крупным планом, то телевизионщикам приказывали эти кадры из материала изъять, а вместо них пустить общий план либо дальний.

Тем временем телевидение продолжало активно наступать на большой кинематограф, завоевывая все большую аудиторию. В 1986 году на ЦТ появилось порядка 60 новых циклов программ, а количество ежегодно демонстрируемых художественных и телефильмов достигло цифры 800, а их ежедневная аудитория насчитывала гигантскую цифру – 130 миллионов человек. Кроме этого, с помощью ЦК КПСС руководству ЦТ удалось надавить на Госкино и добиться от него разрешения, что уже не менее 30 новых художественных фильмов будут показываться по ТВ вскоре после их выпуска на экран (прежний годовой срок был снижен до полугода), а еще 45 – через полтора – два года. И все – бесплатно. Так что тягаться с телевидением большому кинематографу становилось все труднее.

Практически с первых же дней своего пребывания у власти Горбачев заявил на весь мир, что собирается проводить миролюбивую внешнюю политику. Это заявление также было воспринято большинством советского населения положительно, поскольку от конфронтации с Западом, которая особенно сильно раскручивалась в годы правлений Андропова и Черненко, люди уже изрядно подустали. Но если бы люди знали тогда, что конкретно подразумевал под своими заявлениями Горбачев, они бы, уверен, оценили их иначе. Как выяснится чуть позже, новый генсек имел в виду не просто одностороннее сокращение вооружений, а полное сложение оружия перед Западом и сдачу страны на его милость. Поскольку заявить об этом в открытую Горбачев в начале своего правления не мог, ему пришлось как можно изощреннее вуалировать свои истинные намерения не только от населения, но и от части высшей элиты, включая и высших чинов армии.

Между тем горбачевское «новое мышление» (сам он делал ударение в последнем слове на первом слоге) было с энтузиазмом воспринято так называемыми либералами – теми представителями высшей советской элиты, кто давно грезил слиться с Западом в тесных объятиях. Как выяснится чуть позже, ради этого слияния либералы были готовы на все, вплоть до развала великой державы. Правда, в 86-м речи об этом еще быть не могло, но клинья уже подбивались. Пока лишь в виде наведения «мостов дружбы» между СССР и США. На аксеновском телевидении таковыми стали телемосты между крупнейшими городами двух стран. Вели их от США Фил Донахью, от СССР – Владимир Познер.

Познер был отпрыском достаточно влиятельного советского функционера Владимира Познера, который, по слухам, был связан с КГБ (еще когда Познеры жили за границей – во Франции, США и Германии, – Познер-старший якобы выполнял конфиденциальные поручения советской разведки). Когда в начале 50-х семья перебралась на постоянное местожительство в СССР, Познер-старший сделал все от себя зависящее, чтобы его старший сын (всего в семье росло двое сыновей) смог сделать хорошую карьеру. В итоге Познер-младший поступил в МГУ, после окончания которого в течение нескольких лет работал секретарем у знаменитого поэта Самуила Маршака, а потом работал в престижном Агентстве печати «Новости» и ответственным секретарем журнала «Совьет лайф» («Советская жизнь»). В 1970 году Познер перебрался на работу комментатора в Главную редакцию радиовещания на США и Англию. Оттуда в июле 86-го его и пригласили работать на ЦТ в качестве политического обозревателя. Этот переход был весьма симптоматичен. Именно такие люди – либералы-западники – и стали больше всего востребованы советскими органами пропаганды в горбачевскую перестройку. Именно они должны были под видом «наведения мостов» сдать страну Западу, что называется, с потрохами.

Отметим, что за месяц до перехода Познера на ЦТ – в середине июня – в ГДР покончил с собой известный борец за мир, гражданин США Дин Рид. Вспомнил эту гибель я не случайно. Дело в том, что одним из побудительных мотивов к самоубийству Рида стали действия советских властей, которые «продинамили» его с постановкой фильма, где разоблачался американский империализм (речь в ленте шла о событиях 1973 года в американском городке Вундед-Ни, где индейцы подняли восстание, пытаясь заявить на весь мир о той дискриминации, какой они подвергаются со стороны американских властей). Идея снять эту ленту появилась у Рида в начале 80-х, и советская сторона тогда достаточно активно участвовала в данном проекте. Но после того, как к власти пришел Горбачев и начал процесс «замирения с Западом», советское Госкино резко охладело к фильму Рида и стало всячески саботировать его постановку. В итоге все это привело к трагедии, которая советскими либералами была воспринята с облегчением. Во-первых, была похерена идея снять антиамериканское кино (кстати, именно в 86-м к власти в советском кинематографе пришли либералы, которые вообще ликвидировали это направление в советском кино – антиимпериалистические фильмы), во-вторых – из жизни ушел самый известный борец за мир американского происхождения. Отныне на его место должны были прийти другие американцы – вроде Владимира Познера.

То, каким образом будет развиваться советская пропаганда под властью либералов, наглядно продемонстрировали уже первые телемосты – между городами Ленинград – Сиэтл и Ленинград – Бостон. Например, именно во время последнего в широкий советский обиход была запущена крылатая фраза «В СССР секса нет!», произнесенная одной из советских участниц телемоста – администратором гостиницы «Ленинград» Людмилой Ивановой. На самом деле это был только короткий обрывок длинной фразы, который произнесла эта женщина, имея в виду, что в СССР, не в пример США, отсутствует пропаганда разнузданного секса. Этот спич женщина произнесла после того, как одна из американских зрительниц указала на нее пальцем и заявила: «Вы должны перестать посылать своих детей на войну!» (речь шла о войне в Афганистане). На что Иванова ответила: «Когда шла война во Вьетнаме, у вас рождалось в два раза больше мальчиков, и вы же спали со своими мужьями! К тому же у нас в стране секса нет, а есть любовь».

Однако авторы телемоста с советской стороны намеренно обкорнали этот спич, оставив в нем только тот кусок, где речь шла о сексе, выбросив концовку – про любовь. Так советские либералы уже тогда начали «прогибаться» под американских, выставляя и страну, и ее граждан на посмешище. Американцы по достоинству оценили эти старания. За оба этих телемоста впервые в истории отечественного телевидения советские журналисты Сергей Скворцов и Владимир Мукусев получили приз Американской академии телевизионных искусств и наук «Эмми».

Вообще, если приглядеться к тем кадрам, которые с началом горбачевской перестройки влились в телевизионную среду и очень скоро выбились в «звезды», то вырисовывается весьма интересная картина. Оказывается, многие из этих «звезд» могли иметь тесные контакты с КГБ. Например, с иновещания, которое всегда находилось под плотным «колпаком» госбезопасности, на ТВ пришли Владимир Познер, Александр Любимов (если отец первого всего лишь подозревался в сотрудничестве с КГБ, то родитель второго являлся настоящим разведчиком-нелегалом, работавшим в странах Западной Европы), Евгений Киселев (в ельцинские годы в СМИ будет растиражировано личное дело агента КГБ Киселева, скрывавшегося под псевдонимом Алексеев) и т. д. Все эти факты наглядно подтверждают версию о том, что КГБ руководил перестройкой и активно внедрял своих людей во многие сферы общества, в том числе и в масс-медиа. Что из этого вышло, мы теперь знаем – СССР развалился. Судя по всему, не случайно, а в результате целенаправленных действий той группировки в КГБ, которая принадлежала к западникам.

Не меньше внимания со стороны американских стратегов «нового мышления» уделялось и советской рок-музыке как одному из таранов официальной идеологии. Зная, что огромная армия советских подростков буквально сходит с ума от этого направления в музыке, американцы всячески способствовали тому, чтобы советские рок-музыканты имели достойное паблисити не только у себя на родине, но и в США. Поэтому их пластинки начали активно издаваться в Америке, о них писали в газетах, показывали по тамошнему ТВ. Еще сильнее этих людей пиарили у себя на родине, и в авангарде этого процесса шло опять же телевидение. Взять, к примеру, известную телепередачу «Музыкальный ринг», которая снималась на Ленинградском ТВ.

«Ринг» появился на свет еще при Андропове, в 1983 году, однако его премьера на 1-м общесоюзном канале состоялась именно в горбачевскую перестройку. О том, как это происходило, вспоминает бессменная ведущая этой передачи Тамара Максимова:

«Ринг» начинался в 1983 году, когда в рамках молодежной программы ленинградского телевидения «Горизонт» путем хитроумных комбинаций был представлен Борис Гребенщиков – тогда жутко андеграундный и везде запрещенный. Для того чтобы миновать кордон цензуры, и была придумана круговая мизансцена, где вопросами из зала мы постарались завуалировать содержание песен. Кто-то во время тогдашней записи воскликнул: «Боря, ты держишься прямо как на ринге!» Именно эта реплика и дала название нашей передаче.

Премьера «Ринга» на ЦТ состоялась 10 ноября 1986 года. Героем той программы «на всю великую и необъятную Родину» стал Валерий Леонтьев, живший тогда в Ленинграде и учившийся на режиссерском отделении института культуры. И хотя программа была записана еще в 1985 году, она долго не могла выйти в «большой» эфир по той простой причине, что Егор Кузьмич Лигачев на дух не переносил Леонтьева (отметим, что в «верхах» подозревали артиста в нетрадиционной сексуальной ориентации и именно эти подозрения ставили заслон его популяризации на ТВ. – Ф. Р.). Однако серия публикаций в различных газетах под именами Аркадия Арканова, Григория Горина и... Леонида Парфенова, бывшего тогда еще не главным продюсером НТВ, а череповецким журналистом, писавшим в газету ЦК КПСС «Советская культура», сыграла свою созидательную роль, и «Ринг» с Леонтьевым на ЦТ стал возможен. Правда, мы уговорили его тогда представить несколько иной репертуар, чем звучал в его исполнении в дискотеках. И уговорили на «лирику» – люди увидели его совершенно иным, чем знали до тех пор. Сейчас, когда смотришь те старые кадры, становится ясно, что с точки зрения сегодняшнего дня ничего особенного такого Валера и не говорил, да и вопросы не отличались излишней агрессивностью. Но тогда... После эфира и нас, и ЦТ люди буквально завалили письмами, открыв для себя «нового» Валерия Леонтьева – глубокого, образованного, с огромной внутренней культурой. Публика на съемках говорила: «Вы нас буквально обезоружили»...»

Для того чтобы освежить читателю память, воспользуюсь уже привычным приемом – приведу программу передач одного из дней 1986 года. Пусть это будет пятница, 28 февраля:

ПЕРВАЯ ПРОГРАММА

8.00 – «Время». 8.50 – «Утро пионерии». 9.20 – «Не имеющий чина». Телефильм. 3-я серия. 10.30 – На XXVII съезде КПСС. 10.45 – «Мир и молодежь». 14.30 – На XXVII съезде КПСС. 15.00 – Премьера док. фильма. «БАМ есть, БАМ продолжается». 15.20 – Фильм-детям. «Орленок». 16.35 – Концерт. 17.15 – Мультфильм. 17.40 – П. И. Чайковский. Фрагменты из балета «Щелкунчик». 18.15 – Дневник XXVII съезда КПСС. 19.00 – Фотоконкурс «В объективе – Родина». 19.05 – Песни Афганистана. 19.30 – Впервые на экране ЦТ. Худ. фильм «Дублер начинает действовать». 21.00 – «Время». 22.00 – «Песня-86». 23.00 – Спутник телезрителя.

ВТОРАЯ ПРОГРАММА

8.00 – Утренняя гимнастика. 8.15 – «Азов – рыбное море». Док. телефильм. 8.35, 9.35 – История. 4-й класс. 9.05, 13.40 – Английский язык. 10.05 – Учащимся СПТУ. Эстетическое воспитание. Уроки творчества. 10.35, 11.40 – В. П. Катаев, «Белеет парус одинокий». 5-й класс. 11.05 – Шахматная школа. 12.10 – Историческое значение «Манифеста Коммунистической партии». 12.40 – Драматургия и театр. В. Розов и его герои. 14.10 – «Знай и умей». 18.00 – Новости. 18.10 – Ф. Шуберт – Симфония № 9 до мажор («Большая»). 19.00 – Чемпионат СССР по боксу. Полуфинал. 20.00 – «Спокойной ночи, малыши!» 20.15 – Чемпионат мира по гандболу. Мужчины. Сборная ГДР – сборная СССР. 20.50 – «Город на Амуре». Док. фильм. 21.00 – «Время». 22.00 – «Найди свой дом». Худ. телефильм.

МОСКОВСКАЯ ПРОГРАММА

19.00 – «Москва». 19.30 – Справочное бюро. 19.45 – Отдых в выходные дни. 20.00 – «Спокойной ночи, малыши!» 20.15 – Новости. 20.30 – «Рыболов». Тележурнал. 21.00 – «Время». 22.00 – С. Соловейчик. «Теплое место». Телеспектакль. 23.35 – Московские новости.

С активным продвижением горбачевской «гласности» (а ее начало было провозглашено в январе 1987 года на Пленуме ЦК КПСС) в советских органах пропаганды продолжилось активное восхождение наверх деятелей именно либерального толка. В отличие от державников, которые отметали с порога любое «прогибание» перед идеологическим противником и не страдали комплексом вины перед ним, либералы не считали зазорным «бегать на цырлах» перед «цивилизованным Западом», называя этот процесс «приобщением к общечеловеческим ценностям».

Несмотря на то что ЦТ тогда возглавлял славянин Александр Аксенов, а курировали его опять же идеологи русских кровей Егор Лигачев и Александр Яковлев, советское телевидение в перестройку все более становилось проамериканским, а то и произраильским. Как пишет А. Байгушев:

«Реорганизацию ЦТ толком не провели. Да и кому проводить? Любой, кого в «Останкино» ни спусти, даже с опытом, с серьезного пришедший поста, окажется здесь чужим, как без языка в Тель-Авиве. Если он придет без батальона своих людей, без своей мощной кадровой опоры, ему пыль в глаза пустят, скомпрометируют, закрутят текучкой, обманут. Вот телевидение Егор Кузьмич (Лигачев) и профукал. Он продолжал работать методом «втыка» – ему кажется, что голову поменяет – все тело начнет правильно работать. А на телевидении на председателя Гостелерадио давно плевали – там свой кагальный закон давно правит бал...»

Об этом же и слова другого очевидца – помощника Горбачева А. Грачева:

«Это был хитроумный замысел Горбачева, разделившего идеологический участок: позволить молодой демократической прессе окрепнуть под прикрытием Александра Яковлева. Так, в ЦК начали складываться, по существу, параллельные структуры: с одной стороны, официальный Отдел пропаганды, подчиненный Лигачеву, с другой – не менее легальный «подотдел» Яковлева с коллективом собравшихся вокруг него сотрудников и консультантов. Редакторы газет и журналов (а также руководители ТВ. – Ф. Р.) отныне могли выбирать, с кем советоваться относительно неортодоксальных материалов. Эта эпоха двусмысленности стала по-своему необходимым этапом воспитания новой российской печати и приучения журналистов к еретической мысли о том, что когда-нибудь им вообще не придется обращаться за «санкцией» в Отдел пропаганды просто потому, что такового больше не будет...»

Благодаря активным действиям Яковлева либералы все активнее захватывали командные высоты в советских идеологических центрах. Как уже отмечалось, в мае 1986 года произошла кадровая революция в Союзе кинематографистов. Там от командных постов были удалены державники (Сергей Бондарчук, Юрий Озеров, Евгений Матвеев, Станислав Ростоцкий и др.) и вместо них бразды правления взяли в свои руки либералы-космополиты ( Элем Климов, Андрей Смирнов, Андрей Плахов и др.). С этого момента в советском кинематографе была постепенно свернута тема противодействия американскому империализму – то есть прекратился выпуск фильмов, разоблачающих происки западных разведок.

Эта же тенденция перекочевала и на советское ТВ. Там одним из последних подобных фильмов стал 3-серийный сериал «Покушение на ГОЭЛРО», который был снят на Свердловской киностудии режиссером Николаем Гусаровым и был приурочен к 70-летию органов ВЧК-ОГПУ-КГБ (отмечался в декабре 1987 года). Фильм был посвящен малоизвестным страницам деятельности ОГПУ начала 30-х: как советские чекисты боролись с происками немецкой разведки и ее агентуры на территории СССР, устраивавших диверсии на советских электростанциях. Фильм был недвусмысленным ответом либеральным перестроечным СМИ, которые именно с 1987 года начали планомерную кампанию, которая должна была убедить население в том, что никаких шпионов в СССР в 30-е годы не существовало и что в ГУЛАГе сидели исключительно безвинные «враги народа». В этой кампании в итоге верх одержали либералы: больше подобных фильмов на советском ТВ не снимали, зато публикации о «кровавых деяниях ОГПУ-НКВД» заполонили практически все советские СМИ, начиная от «Огонька» и заканчивая «Пионерской правдой».

Тем временем на смену бывшим советским звездам ЦТ, вроде Игоря Кириллова и Валентины Леонтьевой (от последней избавились наиболее подло: запустив в общество слух, что она долгие годы была... агентом ЦРУ), приходили новые люди: вроде бы не менее талантливые, но уже без особого пиетета к советской власти.

Большой популярностью в конце 80-х у телезрителей столицы стал пользоваться Московский канал, где работали две талантливые ведущие: Анэля Меркулова и Тамара Каретникова. Если первая вела сугубо интеллектуальные, духовные беседы с гостями студии, то вторая специализировалась на криминале. Каретникову можно смело назвать первооткрывателем криминального репортажа на отечественном телевидении. Ее репортажи о столичной преступности (именно при Горбачеве та стала расти как на дрожжах) поражали многих своей оперативностью и смелостью. Однако полностью ее талант так и не сумел раскрыться – в октябре 1989 года Каретникова скончалась. Эта внезапная смерть популярной телеведущей буквально всколыхнула людей, по городу поползли слухи о том, что это не просто смерть, а месть мафии. Поэтому (случай беспрецедентный!) и Центральное телевидение, и многие средства массовой информации вынуждены были оповестить граждан о том, что журналистка умерла естественной смертью, от отравления пищевыми продуктами.

Стоит отметить, что репортажи Каретниковой, несмотря на специфику темы, были достаточно корректны и не поражали воображение телезрителей своей жестокостью. Но с ее уходом на советских телеэкранах воцарился совершенно другой показ криминальных новостей – куда более жестокий. Первопроходцем в этой области стал ленинградский журналист Александр Невзоров, который в передаче «600 секунд» (премьера – 23 декабря 1987 года) возвел жестокость чуть ли не в культ. Например, именно в этой передаче впервые на советском ТВ были показаны обезображенные трупы людей. Впрочем, смакование жестокости стало повседневным явлением для тогдашних советских масс-медиа, а также кинематографа с его фильмами о бандитах и проститутках. Все это было не случайно: таким образом рвущиеся к власти либералы переносили западный опыт по оболваниванию населения на советскую почву. Как пишет политолог С. Кара-Мурза:

«ТВ западного общества формирует «культуру насилия», делает преступное насилие приемлемым и даже оправданным типом жизни для значительной части населения. ТВ резко преувеличивает роль насилия в жизни, посвящая ему большое время; ТВ представляет насилие как эффективное средство решения жизненных проблем; ТВ создает мифический образ насильника как положительного героя. Эксперты ТВ говорят, что, показывая «спектакль» насилия, они якобы отвлекают от насилия реального: когда человек возвращается в жизнь, она оказывается даже лучше, чем на экране. Мол, «создается культура насилия, которая заменяет реальность насилия» (это так называемая гипотеза катарсиса). Психологи же утверждают, что культура насилия не заменяет, а узаконивает реальность насилия. Более того, в жизни акты насилия изолированы, а ТВ создает насилие как систему, что оказывает на психику гораздо большее воздействие, чем реальность...»

На другом фланге от «мясника» Александра Невзорова на небосклоне советского ТВ в те дни объявился другой телегуру – вальяжный и импозантный Владимир Молчанов. В отличие от ведущего «600 секунд», который был выходцем из низов, сыном рабочих окраин, Молчанов родился в благополучной и обеспеченной семье: его отцом был известный композитор Кирилл Молчанов (автор песни к фильму «Доживем до понедельника» и других популярных произведений).

С детских лет родители определили для своего отпрыска творческую профессию: он должен был стать музыкантом. Однако Владимир выбрал иной путь – он стал переводчиком с испанского. Родители не стали возражать, поскольку главным для них было то, чтобы сын не загремел в армию и вращался бы в среде себе подобных. В итоге Молчанов после окончания МГУ был принят на работу в Агентство печати «Новости», которое, даже несмотря на все чистки в нем конца 60-х (после чехословацких событий), оставалось одним из главных форпостов советских либералов. Поэтому, когда к власти в стране пришел Горбачев, именно из АПН стали набираться кадры для советских пропагандистских центров, каковым было и Гостелерадио. Так Молчанов оказался на ЦТ. Причем его карьерный рост там был стремительным: в январе 1987 года он был зачислен в штат, а уже 8 марта стало днем рождения первой на советском телевидении передачи ночного эфира – «До и после полуночи», где Молчанов был ведущим.

Несмотря на серьезные внешние и поведенческие различия Невзорова и Молчанова, а также тематическую несхожесть их передач, задача у них была одна – разрушение советских символов и переориентация массового советского сознания. Естественно, все это происходило не в открытую, а под лозунгом «построения нового телевидения». Как пишет все тот же С. Кара-Мурза:

«Уже начиная с последней стадии перестройки резко изменился тип сообщений СМИ по сравнению с советским периодом. Произошло почти моментальное переключение СМИ на тип информационного потока мозаичной культуры – с семантикой и риторикой. В сообщениях СМИ перестали ставить и обсуждать целостные проблемы, понятия и теории, в которых они могут быть осмыслены. Возник тип сообщений, которые хаотизировали мышление, делали его некогерентным. Решалась проблема создания в общественном сознании перехода «порядок—хаос». На этом этапе и не ставилось задачи «перевербовать» людей в новую веру, важнее было поставить под сомнение все ценности вообще, опорочить все священные символы и тем снять психологическую защиту против манипуляции (выделено мною. – Ф. Р.). Дьявол, который посещал Ивана Карамазова, вовсе не старался «обратить в безверие». Он говорил ему: «Я тебя вожу между верой и безверием попеременно»...

В ходе перестройки телевидение было использовано для атаки на все возможные табу и запреты – как инструмент «разрушения культурного ядра» нашего общества...»

Все описанное выше относится и к другой популярной телепередаче тех лет – «Взгляду». Как заметил уже в наши дни В. Молчанов: «Четыре передачи изменили страну: «До и после полуночи», «Взгляд», «Пятое колесо» и «600 секунд». Поправим телеведущего: не изменили страну, а разрушили ее. Михаил Горбачев разрушал державу, сидя в Кремле, Молчанов, Невзоров, Познер и иже с ними – сидя в «Останкино» и на Ленинградском ТВ.

«Взгляд» появился на свет в молодежной редакции ЦТ, которая долгие годы считалась наиболее активной структурой по части создания смотрибельных передач (она появилась на свет в 1967 году и располагалась на 12-м этаже телецентра). Долгое время «молодежку» возглавляли Маргарита Эскина и Валерий Иванов (главный редактор). Именно там на свет родились такие любимые народом проекты, как «КВН», «А ну-ка, девушки», «Что? Где? Когда?», «А ну-ка, парни», «Адреса молодых», «Мир и молодежь», «Когда поют солдаты», «12-й этаж». Выпуски последней (появилась в середине 80-х) явились прообразами митинговых акций и парламентских дебатов, которые в скором времени предстоит пережить стране. Как напишет позднее либеральный критик Ю. Богомолов:

«Политические спектакли, разыгранные впоследствии на съездах и сессиях в Москве, а затем растиражированные по всем городам и республикам, репетировались на «12-м этаже». Именно там «разводились» мизансцены с участием тех, кто с площади, кто с лестницы, кто из кабинетов, кто в кабинеты. Именно там складывались роли и амплуа героев и антигероев спектакля с условным названием «Перестройка»...»

Примерно в то же время (в середине 80-х) в «молодежке» поменялось руководство: вместо Эскиной и Иванова сначала пришел Евгений Широков, затем его сменил Эдуард Сагалаев. Именно при последнем «молодежка» и разродилась одним из самых громких проектов времен перестройки – программой «Взгляд». Однако у истоков ее создания стоял, как ни странно... Идеологический отдел ЦК КПСС. Именно там ранней осенью 1987 года обеспокоились тем, что на отечественном ТВ до сих пор нет хорошей музыкально-развлекательной программы для молодежи, отчего та ночи напролет слушает зарубежные голоса, в особенности – передачу радиостанции Би-би-си (глушить эту радиостанцию перестали именно в 1987 году), которую вел бывший советский гражданин (кстати, из Ленинграда) Всеволод Ванштейн (Сева Новгородцев).

Скажем прямо, долгое время западные пропагандисты были куда изощреннее советских, которые хоть и умели создать качественный продукт, однако начисто были лишены умения (а также желания) так же качественно его подать. Западные пропагандисты, наоборот – любое дерьмо могли так упаковать, что оно казалось конфеткой. Правда, передачи Севы Новгородцева это не касалось: там и качество материала, и его подача были отменными. Однако огромные рейтинги этой передачи у советской молодежи опять же были вызваны кондовостью советской пропаганды, которая упорно игнорировала возросшую любовь молодых людей к рок-н-роллу. Поэтому нынешнее молодое поколение даже не может себе представить, какой популярностью у советских парней и девчат пользовалась передача Новгородцева, выходившая каждый вечер по пятницам.

Добротная рок-н-ролльная фактура вперемежку с сочным юмором на грани фола (часто антисоветского содержания, что и было главным в передаче, а отнюдь не желание ее создателей просветить советскую молодежь по части музыки), оригинальная музыкальная заставка, где женский хор на чистом русском задорно распевал: «Сева, Сева Новгородцев, город Лондон, Би-би-си», и масса других приколов делали передачу суперпопулярной. Так продолжалось на протяжении нескольких лет. Пока наконец идеологи перестройки не решили дать бой своим западным оппонентам, да еще посредством самого массового вида пропаганды – телевидения. Так на свет и появилась передача «Взгляд».

Перед ним стояла весьма непростая задача – без всяких заковыристых примочек, которые использовал Новгородцев, переманить у него если не всю, то хотя бы значительную часть публики. Однако, чтобы это получилось, «взглядовцам» разрешили быть гораздо либеральнее своих коллег – то есть поднимать в своем проекте многие из тех проблем, которые раньше были под запретом. Именно это по сути и привлекло к передаче столь пристальное внимание миллионов телезрителей, в том числе и молодых. В итоге уже через пару-тройку месяцев многие из тех, кто привык слушать бывшего ленинградца, предпочли отдать свои глаза и уши «Взгляду».

Передача родилась благодаря стараниям целого коллектива, без сомнения, одаренных телевизионщиков в лице Эдуарда Сагалаева, Анатолия Лысенко, Анатолия Малкина и Киры Прошутинской. Основными действующими лицами новой передачи (кроме перечисленных) стали несколько человек: телевизионщики Сергей Ломакин, Андрей Разбаш (ассистент режиссера), Иван Демидов (осветитель), Александр Политковский (из спортивной редакции), Владимир Мукусев и «варяги» с иновещания: Александр Любимов, Владислав Листьев, Дмитрий Захаров. Руководителем проекта стал Анатолий Лысенко. Чуть позже Анатолий Малкин и Кира Прошутинская ушли из программы, чтобы осуществить свою собственную идею – «Авторское телевидение» («АТВ»), которое сделало ставку на экспериментальные проекты, в то время как «Взгляд» предпочитал телевидение с известной долей консерватизма.

Стоит отметить, что поначалу «Взгляд» планировалось отдать Главной редакции информации, считая, что там работают люди серьезные, которые смогут более строже «фильтровать» материал. Однако в это же время в Главной редакции запускалась программа Владимира Молчанова «До и после полуночи», поэтому «Взгляд» было решено оставить за «молодежкой». Лысенко при этом сказали: «Вы будете заниматься привычным для себя делом – развлекать народ. Хотя редакция ваша мерзавочная, от вас ничего хорошего ждать нельзя». Последняя фраза весьма симптоматична: видимо, у руководства ЦТ уже тогда были подозрения относительно того, что «Взгляд», прикрываясь флагом перестройки, станет не конкурентом передачи Севы Новгородцева, а ее... советским аналогом. Что, собственно, и вышло.

Первый эфир новой программы состоялся 2 октября 1987 года на Первом канале. Ее вели четверо ведущих: Александр Любимов, Владислав Листьев, Дмитрий Захаров и Олег Вакуловский. Запись этого выпуска, к сожалению, в архиве ЦТ не сохранилась, однако я до сих пор помню свое впечатление от нее – это было разочарование. Ведущие вели себя настолько неумело, путались в тексте, бесконечно перебивали друг друга, что от увиденного создавалось впечатление скорее базара, чем информационной передачи. Не случайно Вакуловский, отработав еще несколько выпусков, ушел из нее, заявив, что она ему неинтересна.

Вспоминает А. Любимов: «Во время премьеры передачи я очень нервничал. Плохо понимал, что делать, и не представлял, как работать с камерой. На следующий день захожу в свой любимый бар в гостинице «Космос». И спрашиваю у знакомых барменов: «Смотрели, вчера программа новая вышла, клевая?» – «Смотрели, – отвечают они без энтузиазма, не узнав, что я – их товарищ – и есть новое лицо с экрана. – Так себе. Один козел говорит очень быстро. Другой с усами, людям слова не дает сказать, перебивает все время. А третий – умник, аж противно». Я понял, что первый – это я, второй – Владик Листьев, а третий – Дима Захаров. Вот так она и пришла, мирская слава...»

После четвертого выпуска у программы появилось название – «Взгляд». Родилось оно случайно, благодаря стараниям Сагалаева. Он вспомнил про американский журнал «Лук» и заявил, что отныне у нас тоже будет свой «Взгляд».

Тем временем нелестное впечатление, которое сложилось у большинства телезрителей от новой программы, постепенно улетучилось. Уже через несколько недель «Взгляд» стал самой заметной передачей на ТВ (на втором месте – программа Александра Невзорова «600 секунд», которая появилась в декабре 1987-го), чему немало способствовали темы, которые «взглядовцы» взялись освещать (то есть начал реализовываться тот карт-бланш, который был выдан передаче в Идеологическом отделе ЦК КПСС). Многие из них долгое время были под запретом, поэтому когда о них впервые заговорили в открытом эфире, это вызвало настоящий шок у телезрителей. «Взгляд» одним из первых на ТВ коснулся проблем наркомании, проституции, СПИДа, рэкета и т. д.

Вопросов политики «Взгляд» долгое время не касался, что было вполне объяснимо – ему не давали этого делать кураторы из ЦК. Кое у кого эта аполитичность вызывала раздражение. Известен, к примеру, конфликт, который произошел у «взглядовцев» с певцом Игорем Тальковым. В 1988 году его пригласили принять участие в концертах «Взгляд» представляет», и Тальков поначалу обрадовался, что нашлась передача, которая не побоялась выпустить в эфир его социальные песни (в некоторых из них певец выступал как ярый критик КПСС). Однако перед самым выходом на сцену он внезапно обнаружил в списке номеров, которые ему предстояло исполнить, только одну свою песню – «Примерный мальчик», которая не прошла во «Взгляде» в 1987 году. Возмущенный таким диктатом, Тальков вышел на сцену и спел все, что посчитал нужным. Говорят, его исполнение сопровождалось громкими криками «взглядовцев» «Хватит!», которые были напуганы таким поведением артиста (они опасались, что после этого их передачу могут попросту закрыть). В итоге чуть позже на свет родилась песня Талькова, в которой популярная передача была пренебрежительно названа «комсомольской бригадой».

Аполитичность «Взгляда» не могла длиться долго – не то время стояло на дворе. Рассказывает Ю. Богомолов:

«Взгляд» с самого начала предложил зрителю иную роль – собеседника, приятеля по общей компании. Сама программа за душой не имела ничего антиправительственного и даже антипартийного. Вся ее оппозиционность по отношению к ортодоксальному вещанию – в демократичной форме общения.

Другое дело, что личностная, неформальная коммуникация стала постепенно определять демократическое содержание этого общения. Именно независимый телезритель вызвал к жизни образ независимого ведущего.

Ведущие «Взгляда», идя на поводу у своей аудитории, не могли не прийти к вполне определенному политическому выбору. И подобно тому, как неформальное движение со временем начало играть роль демократической альтернативы тоталитарному режиму, неформальные видеоканалы «Взгляд» и «Пятое колесо» стали осознаваться как альтернатива государственному вещанию...»

Приобщение «Взгляда» к политике росло по мере того, как либералы одерживали верх над державниками (последних намеренно называли консерваторами, пугая этим словом население – дескать, они зовут нас в проклятое прошлое). К концу 87-го в схватке двух иделогов партии – Егора Лигачева (державник) и Александра Яковлева (либерал) – верх все явственнее одерживал последний, поэтому и в СМИ происходило то же самое – либералы там «гнули» державников. Особенно заметно это было на двух важнейших направлениях идеологии – в кинематографе и на телевидении, где либералы составляли подавляющее большинство. Поэтому не случайно, когда осенью 87-го в КПСС объявился смутьян Борис Ельцин, призвавший партию двигать перестройку вперед более радикально, либералы встретили этот призыв с воодушевлением: они намеревались с помощью этого радикализма окончательно сломать хребет своим оппонентам. Вот почему именно «Взгляд» (один из главных оплотов либералов на ЦТ) стал первой программой на телевидении, кто осмелился взять интервью у осужденного верхушкой КПСС Бориса Ельцина.

Вспоминает А. Разбаш: «То, что происходило в четвертой студии, неповторимо. Мы могли приехать на кухню к Борису Николаевичу Ельцину, который находился под тотальным, смертельным запретом, взять у него интервью и под видом другого сюжета выпихнуть его в эфир, могли работать сутками подряд без сна. Этого сочетания озорства, пафоса, ощущения безнадежности и в то же время огромного тепла аудитории сейчас нет...»

Естественно, что подобные вещи вызывали откровенное недовольство со стороны тех кураторов телевидения из ЦК КПСС, которые подчинялись не Яковлеву, а Лигачеву. Первые неприятности у «Взгляда» начались в марте 1988 года, после того как на пленуме Союза кинематографистов, посвященном телевидению, рядом ораторов были высказаны резкие замечания в адрес программы. Отметим, что именно тогда произошло первое публичное столкновение двух идеологов ЦК – Лигачева и Яковлева, которое было инспирировано публикацией в газете «Советская России». Речь идет о статье ленинградского преподавателя Нины Андреевой под названием «Не могу поступаться принципами», которая была манифестом державников и где впервые открытым текстом была озвучена истинная цель либералов – замена социализма капитализмом и развал страны.

Эта статья обсуждалась на самом Политбюро и большинством собравшихся была осуждена. То есть Лигачев фактически проиграл дуэль Яковлеву. С этого момента берет свое начало и массированное наступление либералов на державников по всем направлениям, в том числе и на идеологическом. Вот почему тогда сорвалось закрытие «Взгляда» и удаление его ведущих с ЦТ (они сидели без работы всего два месяца): помог все тот же Яковлев, заручившийся поддержкой западников как в ЦК, так и в КГБ. Отметим, что последний с самого начала держал «Взгляд» под «колпаком», имея там своих внештатных агентов, а короче – стукачей. Как чуть позже расскажет «взглядовец» Владимир Мукусев: «В пору своего депутатства (в начале 90-х. – Ф. Р.) я имел возможность ознакомиться со своим делом на Лубянке и знаю масштаб стукачества в то время. Мне известны фамилии стукачей, в том числе и во «Взгляде»...»

Окончательный перелом в противостоянии державников и либералов в пользу последних наступил на XIX партийной конференции в июне 1988 года. Даже яркая речь писателя-фронтовика Юрия Бондарева не смогла убедить верхушку партии и большинство общества в том, что перестройка идет по ложному пути. Приведу лишь некоторые отрывки из этого выступления:

«Часть нашей печати восприняла, вернее, использовала перестройку как дестабилизацию всего существующего, ревизию веры и нравственности (этот же упрек можно было смело адресовать и тогдашнему телевидению. – Ф. Р.). За последнее время, приспосабливаясь к нашей доверчивости, даже серьезные органы прессы, показывая пример заразительной последовательности, оказывали чуткое внимание рыцарям экстремизма, быстрого реагирования, исполненного запальчивого бойцовства, нетерпимости в борьбе за перестройку прошлого и настоящего, подвергая сомнению все: мораль, мужество, любовь, искусство, талант, семью, великие революционные идеи, гений Ленина, Октябрьскую революцию, Великую Отечественную войну. И эта часть нигилистической критики становится или уже стала командной силой в печати, как говорят в писательской среде, создавая общественное мнение, ошеломляя читателя и зрителя сенсационным шумом, бранью, передержками, искажением исторических фактов. Эта критика убеждена, что пришло ее время безраздельно властвовать над политикой в литературе, над судьбами, душами людей, порой превращая их в опустошенные раковины. Экстремистам немало удалось в их стратегии, родившейся, кстати, не из хаоса, а из тщательно продуманной заранее позиции. И теперь во многом подорвано доверие к истории, почти ко всему прошлому, к старшему поколению, к внутренней человеческой чести, что называется совестью, к справедливости, к объективной гласности, которую то и дело обращают в гласность одностороннюю: оговоренный лишен возможности ответить. Безнравственность печати не может учить нравственности. Аморализм в идеологии несет разврат духа. Пожалуй, не все в кабинетах главных редакторов газет и журналов полностью осознают или не хотят осознавать, что гласность и демократия – это высокая моральная и гражданская дисциплина, а не произвол, по философии Ивана Карамазова, что революционные чувства перестройки – происхождения из нравственных убеждений, а не из яда, выдаваемого за оздоровляющие средства. Уже не выяснение разногласий, не искание объективной истины, не спор о правде, еще скрытой за семью печатями, не дискуссия, не выявление молодых талантов, не объединение на идее преобразования нашего бытия, а битва в контрпозиции, размывание критериев, моральных опор, травля и шельмование крупнейших писателей, режиссеров, художников, тяжба устная и письменная с замечательными талантами, такими, как Василий Белов, Виктор Астафьев, Петр Проскурин, Валентин Распутин, Анатолий Иванов, Михаил Алексеев, Сергей Бондарчук, Илья Глазунов. Нестеснительные действия рассчитаны на захват одной группой всех газетных и журнальных изданий – эта тактика и стратегия экстремистов проявилась в последний год особенно ясно и уже вызывает у многих серьезные опасения.

Та наша печать, что разрушает, унижает, сваливает в отхожие ямы прожитое и прошлое, наши национальные святыни, жертвы народа в Отечественную войну, традиции культуры, то есть стирает из сознания людей память, веру и надежду, – эта печать двигает уродливый памятник нашему недомыслию, геростратам мысли, чистого чувства, совести, о чем история идеологии будет вспоминать со стыдом и проклятиями так же, как мы вспоминаем эпистолярный жанр 37-го и 49-го годов. Вдвойне странно и то, что произносимые вслух слова «Отечество», «Родина», «патриотизм» вызывают в ответ некое змееподобное шипение, исполненное готовности нападения и укуса: «шовинизм», «черносотенство». Когда я читаю в нашей печати, что у русских не было и нет своей территории, что 60-летние и 70-летние ветераны войны и труда являются потенциальными противниками перестройки, что произведения Шолохова пора исключить из школьных программ и вместо них включить «Дети Арбата», когда я читаю, что... фашизм, оказывается, возник в начале века в России, а не в Италии, когда слышу, что генерал Власов, предавший подчиненную ему армию, перешедший к немцам, боролся против Сталина, а не против советского народа, – когда я думаю обо всем этом, безответственном, встречаясь с молодежью, то уже не удивляюсь тем пропитанным неверием, иронией и некой безнадежностью вопросам, которые они задают. И думаю: да, один грамм веры дороже порой всякого опыта мудреца. И понимаю, что мы как бы предаем свою молодежь, опустошаем ее души скальпелем анархической болтовни, пустопорожними сенсациями, всяческими чужими модами, дешево стоящими демагогическими заигрываниями...

Нам нет смысла разрушать старый мир до основания, нам не нужно вытаптывать просо, которое кто-то сеял, поливая поле своим потом, нам не надо при могучей помощи современных бульдозеров разрушать фундамент еще непостроенного дворца, забыв о главной цели – о перепланировке этажей... Нам не нужно, чтобы мы, разрушая свое прошлое, тем самым добивали бы свое будущее... Человеку противопоказано быть подопытным кроликом, смиренно лежащим под лабораторным скальпелем истории. Мы, начав перестройку, хотим, чтобы нам открылась еще непознанная прелесть природы, всего мира, событий, вещей, и хотим спасти народную культуру любой нации от несправедливого суда. Мы против того, чтобы наше общество стало толпой одиноких людей, добровольным узником коммерческой потребительской ловушки, обещающей роскошную жизнь чужой всепроникающей рекламой...»

Между тем на партконференции было принято несколько резолюций, из которых самыми роковыми для страны окажутся две: «О демократизации советского общества и реформе политической системы» и «О гласности». Отметим, что подготовку проектов этих резолюций взяли в собственные руки Горбачев и Яковлев. В итоге первая резолюция распахнула двери для «хождения во власть» представителям либеральной оппозиции, которым предстояло сделать реставрацию буржуазного строя неизбежной. Вторая резолюция вооружила либералов идеологически. Как пишет И. Фроянов:

«В резолюции «О гласности» сквозь шелуху трескучих слов проглядывают ложь и лицемерие. Ее авторы, среди которых первой скрипкой был Яковлев, утверждают, будто «обстановка гласности» первых лет перестройки пробудила «мощные патриотические силы к активной и целеустремленной работе на благо страны, социализма». В действительности же «обстановка гласности» мобилизовала темные, сатанинские силы, враждебные стране и русскому народу. Именно они захватили печать, телевидение, радио, установили свою монополию на гласность и, одурманив доверчивую Россию, повели ее на «Голгофу»... Резолюция санкционировала ведущуюся против русского народа информационную войну...»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.