Вор королевы

Вор королевы

Ник Лисон (Nicholas «Nick» Leeson) (род. в 1967 году)

Все знали, что я делаю. Они поставили меня играть в рулетку, а теперь хотят, чтобы я расхлебывал все сам.

Говорят, что именно ему банк Barings обязан своим падением. Это не бесспорно, зато эффектно. Бесспорно другое – если бы Barings не обанкротился, слава Ника Лисона никогда не вышла бы за пределы круга финансовой элиты. За его нынешнюю всемирную известность дорого заплатили тысячи вкладчиков, владельцы банка, английская разведка и лично королева Великобритании. Barings был почтенным банком с безупречной историей, насчитывающей двести тридцать три года. Отцы-основатели оставили отлично налаженное дело и завещали потомкам скромность как главную деловую добродетель. Череда наследников на протяжении столетий исправно следовала этому завету, выдавая безукоризненные балансы и скромные, но надежные прибыли.

Ник Лисон был ничем не примечательным молодым человеком незавидного происхождения и неопределенных способностей. Анекдотически известен лишь один его талант – проваливать экзамены по математике. В этом он, по свидетельству соучеников, преуспел как никто.

Ничего трагического здесь, разумеется, нет. В конце концов, на свете есть много вполне уважаемых профессий, с математикой решительно не связанных. Например, литература. Или живопись. Или… да мало ли что. Но Лисон занялся финансами, очевидно задавшись целью доказать, что банковский бизнес к точным дисциплинам не относится. Эта теорема нашла решение в дальнейшем. Barings ангажировал своего будущего душегуба в 1992 году, после того как душегуб отслужил недолгое время в банке Coutts & Co. Там он довольствовался более чем скромным жалованьем – около $15 тыс. в год – и никакими сверхъестественными поступками внимания к себе не привлекал. В том же недоброй памяти 1992 году в Barings был избран новый председатель правления. Питер Бэринг, 59 лет, сменил на этом посту своего брата.

Никто не спорит, что считаться символом надежности и респектабельности в финансовом мире – лестно. Но не очень вдохновляющие прибыли отчасти обесценивали в глазах Питера Бэринга эту честь. Он сообразил, что скромность уже не стоит первым пунктом в повестке дня. На очереди – риск, мгновенные обороты, сложно организованные и молниеносно исполненные спекуляции. Богатство перестало ассоциироваться с толстым бумажником, шелестом банкнот или лязгом замка на сундуке, скрывающем от нескромного взгляда россыпи золотых монет. Деньги окончательно потеряли свою материальную субстанцию – и легко перетекают по темным лабиринтам компьютерных сетей.

Честолюбие Лисона, занимавшегося скучной координацией деятельности банка на биржах в Осаке и Сингапуре, пришлось Берингу кстати. Активность Лисона очень скоро вышла за рамки отведенных ему полномочий. И вместо того, чтобы пригасить активность, правление расширило полномочия.

Позже, уже после катастрофы, в начале марта, Питеру Бэрингу пришлось срочно организовывать кампанию в прессе, чтобы успеть представить Лисона то ли провокатором, то ли безумцем, то ли предателем, сознательно уничтожившим Barings. Правление устроил бы любой из вышеперечисленных вариантов, лишь бы он свидетельствовал о непричастности руководства банка. Тогда и появились легенды о сногсшибательных доходах Лисона, о размерах полученных им комиссионных. О собственном Porche и личной яхте, на которых он якобы бежал из Сингапура. О роскошной квартире, которую банк был вынужден оплачивать как служебное жилье. Обнаружились также неприглядные подробности, свидетельствующие о том, что Лисон психически неустойчив и вообще сомнительный тип. Его изгнали из респектабельного крикетного клуба Select Cricket Club, потому что он затеял волокитную склоку с одним из членов клуба. Игрок в крикет из него, впрочем, был такой же никудышный, как и математик. А в одном из ночных заведений Сингапура он, оказывается, будучи пьян, сделал попытку разоблачиться и снял с себя штаны на глазах у присутствовавших дам. Дамы, скорее всего, не принадлежали к кругу высокой аристократии. Однако моральный облик человека, который мог позволить себе подобный жест, разумеется, обсуждению вообще не подлежал. Журналисты поведали и душераздирающую историю о том, что, оказывается, понесшая миллионные убытки королева Елизавета самолично открывала лицей, в котором учился пятнадцатилетний Ник Лисон.

Вряд ли этот факт мог бы вызвать волнение в какой-либо еще стране. Кроме Англии. Здесь само собой подразумевалось, что плебей, способный после такого трогательного события подрывать финансовые устои монархии, – последний негодяй. Служащие обанкротившегося банка выступали в телевизионных передачах и истерически кричали, что Лисона следует повесить. Никак не меньше. Обманутые партнеры из Латинской Америки предлагали, впрочем, только кастрировать, считая такую расправу, по-видимому, еще более катастрофичной.

Взбесившимся от легких денег выскочкой он не был. Легенда о Porche и яхте, повторенная многими изданиями, проверки не выдержала. Ни того, ни другого у Лисона не было. Был Rover. Единственной роскошью, которую он себе позволял, неизменно оставались часы Rolex и костюмы от Armani. А плата за служебное жилье – $3–4 тыс. ежемесячно – вряд ли многим покажется суммой головокружительной. В Сингапуре за хорошее жилье могут запросить и $10 тыс.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.