Охота на торговцев-отравителей

Охота на торговцев-отравителей

Дорога петляла по склонам пологих холмов, пересекала широкие рисовые поля, и как-то совершенно незаметно, добравшись до Рутенга, мы оказались на высоте 1100 метров над уровнем моря. В Рутенге Фернандес привез нас к офису автобусной компании – ее владелец тоже оказался его родственником – и купил билеты на автобус до Энде.

Рутенг – один из епископских центров острова. В 1913 г. здесь было создано представительство голландского Общества Божественного мира, а в 1932 г. построили католический собор. Его деревянное здание с облупившейся голубой краской и затянутыми паутиной окошками превратили в музей, посвященный первому епископу Рутенга – немецкому миссионеру Фон Беккуму. А немного поодаль, выше по склону горы, уже строится новый собор – в три раза больше старого и не из дерева, а из кирпича. Между двумя соборами стоят здания миссии. Там мы встретили Иеремию Беро – молодого монаха, только что закончившего семинарию и дожидающегося, пока его пошлют миссионером в Южную Америку.

– Большинство индонезийцев на Флоресе – христиане, но мусульмане здесь тоже есть. В последние годы правительство в Джакарте даже специально поощряет переселение сюда людей с «мусульманских» островов. В результате все чаще стали возникать христианско-мусульманские конфликты. Сейчас на Флоресе началась пандемия: в массовом количестве дохнут собаки, а их здесь едят. Народ почему-то решил, что все дело не в какой-нибудь неизвестной болезни, а исключительно в сознательном вредительстве. Якобы торговцы собачьим кормом – а все они, как назло, мусульмане – специально подмешивают в него отраву. Началась подлинная истерия, быстро переросшая в погромы и даже самосуд. Позавчера, например, в Рутенге произошел такой случай, – он показал нам местную газету на индонезийском языке. – Три торговца собачьим кормом, спасаясь от преследования разъяренной толпы, прибежали в полицию. Полицейские, надо отдать им должное, попытались их защитить. Они даже ранили несколько нападавших. Но что пятеро полицейских с пистолетами могли сделать против трехсот разъяренных христиан, размахивающих мачете. Пришлось им ретироваться, оставив торговцев на растерзание. Их тут же и порубили на части. Правительство срочно прислало сюда полицейских с Явы, а наших отстранили от работы. У них же у всех здесь семьи.

Места в автобусе нам достались в самом конце, прямо возле двери. Трясло на каждой кочке, а они там встречаются регулярно, чуть ли не через каждые пять метров.

В окно дуло. Ветер, по мере нашего подъема в горы и наступления темноты, становился все холоднее и холоднее, а вся теплая одежда осталась в рюкзаках. Их привязали на крышу вместе с мешками, баулами и корзинами. А вот пассажиры, которых мы подбирали по пути, тащили свой скарб прямо в салон, вскоре полностью завалив проход.

Дорогу перегородил закрытый шлагбаум. Шофер громко что-то объявил, а один из пассажиров перевел:

– В деревне впереди воюют, и проезд закрыт. Придется ждать. А сколько? Неизвестно. Как навоюются, так нас и пропустят, – он говорил это с таким спокойствием, как будто речь шла не о погроме, а о каком-нибудь футбольном матче.

Да и все остальные пассажиры как будто нисколько не удивились тому, что прямо у нас перед носом идет резня. Они разбрелись вокруг: кто-то присел на корточки, кто-то курил, кто-то обсуждал деревенские новости. Что происходило в деревне перед нами, мне неизвестно. По крайней мере, выстрелов я оттуда не слышал. Хотя индонезийцам, каждый из которых на поясе носит мачете (остро заточенный нож с лезвием длиной около полуметра), ружья и не нужны.

Команда «По местам!» прозвучала часа через два томительного ожидания. Шлагбаум подняли, и мы проехали. Но проехали только несколько метров. Опять пришлось останавливаться. КПП. Но вместо полицейских в салон автобуса ввалились крестьяне с длинными ножами, дубинами, пиками – как бы сошедшие с картины, изображающей участников средневековых крестьянских бунтов.

Они устроили «фейс-контроль» – внимательно разглядывая лица пассажиров, поковырялись в вещах, сложенных в проходе, особое внимание уделяя большим мешкам.

– Собачий корм ищут и мусульман, – объяснил нам все тот же англоязычный пассажир.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.